Всё в канализации было хорошо, пока не появился Пул.

Грязные льдины острыми пиками глядели в небо: кружили на месте и вновь продолжали свой путь по реке к морю, словно огромные колючие рыбы-драконы. Иногда переворачивались, показывая желто-зелёное пузо и свирепо треща, сталкиваясь и наплывая друг на друга. Рафаэль, оперившись рукой о гладкое стальное ограждение, посмотрел вниз. Холодный ветер от воды ломило кости. Раф задышал глубже, терпеть не мог стужу. Но рассудил, что лучшей смерти не заслужил. В небе летали большие белые чайки. Кричали. Рафаэль засмотрелся на птиц: они смело пикировали в окна между льдинами и доставали рыбёшку. Привычный для них завтрак. Но человека с катаной они тоже с интересом изучали. Вдруг у него с собой хлеб? Одна такая жирная и наглая чайка села на ограждение совсем рядом и искоса подглядывала за Рафаэлем. — У меня ничего нет, — ответил он ей на немую просьбу. — Совсем ничего... Я иду к Лео. За его спиной проносились редкие машины и фуры. Но они вдруг закончились. Странно, разве никому не надо на работу? Но Рафаэлю было все равно. Только собрался перелезть за ограду, как услышал звук тормозов и сигнал полицейской машины. Рафаэль не испугался. Но и не спешил с прыжком. Обернулся, отпустив ограждение, так и не преодолев его. Сначала одна машина стояла, но к ней тут же подъехали ещё две. Ого! Так много на него одного. И это чтобы остановить одного самоубийцу? Двери полицейских машин отворились и вышли офицеры, выставив пистолеты и направив их на него. Вот теперь Раф изумился. Даже невольно посмотрел на себя. Нет, он все ещё в человеческом облике. Тогда с чего это полиция его ловит как преступника, если он не мутант? Но недоумевал недолго, таки вспомнил, как ночью перерезал банду гопарей. — Ах, да... точно... — даже хмыкнул сам себе. — Брось меч! — Капитан полиции через рупор потребовал сдаться. Офицеры видели полную остросюжетную версию той поножовщины, потому и держали этого городского воина на прицеле. Никто не хотел лишиться руки или ноги. Но Рафаэль неспешно пошёл по мосту. Чайка взлетела. — Брось оружие! Иначе будем стрелять на поражение! — Угроза из рупора. — Я готов к поражению, — ответил им Рафаэль, открывая спину для пуль, и беспечно пошёл вперёд по мосту. Горячие пули куда приятнее острых ледяных чудовищ. Крепче сжал меч брата и ждал неминуемой казни. «Умру, как разбойник», — пожелал себе Раф. — Капитан? — Полицейские переговаривались, рассчитывая на решение шефа. — Подождите, — тот попросил пока не стрелять и вышел из укрытия, оставив рупор в салоне автомобиля. — Шеф! — За него перепугались коллеги. Молодой крепкий мужчина средних лет смело шёл к преступнику. Интуиция гнала его к нему. — Мальчик, стой! — Вдруг окликнул он его. Рафаэль услышал странное, почти ласковое и одновременно тревожное обращение от незнакомца. Раф остановился и посмотрел на преследователя с полуоборота. Полицейский тоже остановился в пяти метрах от него. — Что случилось, тебя кто-то обидел? — Капитан догадался, что юноша собирался прыгать. — Нет, это я преступник, — покачал головой Рафаэль. И мужчина узрел его раненый глаз, отчего в голове возникло еще больше вопросов, но он не собирался ими грузить несчастного, который пошёл на контакт — это радовало. — На тебя напали, ведь так? — Полицейский знал нрав Лиловых Драконов. Вот и поплатились, столкнувшись с более крепким орешком. — Пойдём со мной, я отвезу тебя в больницу. — Не могу, я иду к брату, — Рафаэль вновь отрицательно покачал головой, задышал тяжелее. — А где твой брат? — Закономерно поинтересовался собеседник. Но его вопрос прозвучал величайшим укором! Стоит такой в синем, в цвете Лео, живой и здоровый. Голова Рафаэля закружилась, реальность поплыла: перед собой увидел Леонардо, который ругал его, мол, ну и где теперь я? Ты убил меня! Раф уронил меч, а сам плюхнулся на мостовую, закрыв лицо руками. Скорбь и вина пробуравили сердце, как два кровожадных червя. Оплели, душили и прогрызали красную мякоть пленённого сердца. Слёзы солёной рекой обрушились на ладони и умыли лицо. — Лео... — проскрипел имя, как он думал, убитого брата. — Прости меня... Лео... Полицейский осмелился подойти ближе. Парень не в себе, тут уже требовалась срочная психологическая и медицинская помощь. Подбежали остальные офицеры. Забрали меч-улику от греха подальше. Мальчика не стали заламывать как бандита. Тем более он и так прятал лицо в руках, склонившись до самых колен, словно прятался в воображаемом панцире. Капитан погладил его по волосам, хотел вновь наладить с ним общение, но тот больше никого не видел и не слышал. — Лео, молю... прости. Хочешь, я с тобой пойду? — забормотал виновный, не поднимая глаз и головы. — Прости, что оставил. Всё испортил. Лео... Офицеры пытались его привезти в чувство, но тот продолжал каяться представляемому брату. Тогда его взял на руки самый большой из полицейских, закутал в плед, что был у него в багажнике, и сел с ним в машину на заднее сидение. Тепло автомобиля и человека немного отрезвили Рафаэля. Даже почувствовал себя пленником. Куда везут? Держат в руках, как котёнка. Замерзшего и одноглазого. Последнее, что он запомнил: широкая грудь в приятной синей форме. Бежать и сопротивляться не хотелось. Что будет, то будет. Везите, несите, плените — хуже уже не будет.   ***   Леонардо сидел на диване перед выключенным телевизором. Он уже устал щёлкать каналы в поисках новостей о брате. О нем будто забыли. Словно и нет больше... Эта мысль заставляла мороз бегать по спине, а сердце подпрыгивать. Рисковал оказаться главным виновником большой семейной трагедии. Если потеряет Рафаэля, то что же делать? Он его друг и брат, тот, кто всегда так слепо верен ему, чем даже дико раздражает. Но... Слёзы грозились скатиться по лицу. Что теперь Рафаэль думает о нём? Возненавидел? Или, быть может, считает, как бы банально не прозвучало, что его перелюбили. Странный и даже старый рафаэлевский страх, из разряда кошмаров — его больше не любят. Если он будет развивать именно эту навязчивую мысль, то как глубоко погрузится в уныние? На что решится? А если вздумает, то с какими мыслями и чувствами уйдёт из жизни? От таких дум поташнивало, а душа требовала надежды на лучший исход. Иначе хотелось опустить руки сейчас же. Хорошо, если Раф вернётся, и они помирятся. Но Леонардо помнил, как ранил брата в глаз. Это не царапина на руке или ноге, которая так или иначе заживет, оставив лишь рубец. Если Раф ослепнет на один глаз — это серьезный удар по его боевым способностям. Он и с двумя глазами пропускает удары, и его спасает только собственная физическая мощь. И что теперь? Ходит теперь раненый и злой в такой холод. Рафаэль не взял с собой телефон, когда шёл на дуэль. Видимо, решил, что разобьёт его и вновь придётся идти к Донни, чтобы чинить или просить новый. К Донни. К которой так стыдно и неловко обращаться лишний раз по таким глупостям теперь. Лео чуть не подпрыгнули на месте — зазвонил его ЧеФон! Это Карай. Черепаший лидер вдруг испугался. Вдруг ему сейчас сообщат самую ужасную новость на свете: «Мы нашли Рафаэля. Он мёртв, Лео». Ком сдавил горло. Захотелось даже смачно разбить сотовый и не слышать этого, но взял себя в руки и мужественно принял вызов. — Да? — ответил на удивление спокойно. — Лео, мы нашли Рафаэля, — Карай ответила сразу и по делу. — Жив?! — вот теперь Лео чуть ли не взлетел с дивана к потолку, как со стартовой ракетной площадки. — Да, но его первой обнаружила полиция, — уточнила девушка. — Это было ещё рано утром. Он сдался полиции без боя и сейчас в больнице. — Сдался? — изумился Леонардо. Он прекрасно знал крутой нрав Рафа: того просто так не смутил бы представитель власти. Он зарубил бандитов, что встали на его пути, так почему же полиция не пострадала? — Да. Наш шпион прочитал отчёт. Рафаэль сложил оружие и сдался. Поэтому полиция его определила в больницу, обнаружив ранение глаза. Лео? Леонардо одолевали смешанные чувства. Безумно рад, что брат жив и не поубивал местных офицеров, но крайне сожалел о том, что являлся причиной его ран. — Лео! — Карай вновь его позвала. — А? Да, прости. Просто... — Черепаший лидер вздохнул. — Я думаю. Конечно, я готов хоть сейчас ворваться в больницу к нему, но как он воспримет мое появление? Я его ранил, из-за меня он так несчастен... — Хочешь, я с ним поговорю? — Карай предложила свою помощь, как самая нейтральная сторона из всех имеющихся участников этой войны. — Хотя бы узнаю, в каком он расположении духа. Лео задумался. Неплохой вариант, можно сказать, что лучший. От него, виновника, он пожелает скрыться, собственно, как и от остальных членов семьи. А Карай... что Карай? Просто пришла. — Хорошо. Скажи ему, что я жду его, — голос Леонардо слегка дрогнул, сердце забилось сильнее. — Несмотря ни на что. Он мне нужен. Очень-очень. — Ого! Подожди, у меня аж ладошки вспотели. — Карай! — Лео покраснел, а подруга добродушно рассмеялась. — Хорошо, братишка, я всё поняла, — ответила она, и Лео даже почувствовал, как та подмигнула ему. Разговор окончен, оставалось только ждать. Но уже не так тяжело. Появился лучик надежды. Рафаэль под заботой врачей, хотя лечиться он не любит. Бедолага, сначала дуэль и холод, теперь процедурный кабинет. Череда пыток.   ***   С Рафаэля сняли грязную одежду, одев в больничную пижаму. Он помнил всё как в тумане. Ему что-то говорили, спрашивали, а он не мог понять, что отвечать. Его осматривали врачи и единственное слово, которое он отчетливо услышал: «Операция». Четко и ясно. — Под наркозом? — вдруг поинтересовался Рафаэль. — Да, если не оперировать, будет сильное воспаление, — пояснил врач. — Глаз уже не спасти, так хотя бы снизить дальнейшие риски. Рафаэль слышал страшный диагноз, но пока не мог осознать всю полноту своей потери. Делайте, что хотите. Он ощущал себя страшным грешником, который вообще не достоин видеть белый свет. — Хорошо, — Ничего не оставалось, как принять лечение. Пусть он и без документов, но его  приняли как несовершеннолетнего заключённого, который нуждался в медицинской помощи.   ***   После операции Рафаэль очнулся в палате ближе к вечеру. Он даже не помнил снов. Может, их и не было. Бессознательная тьма пленила его, и все на этом, как репетиция смерти. Но вот Рафаэль восстал и сел, удивленно осматривая палату. Светлые стены, постель. Да и сам в белом. Так странно и даже некомфортно от этой белизны, всегда предпочитал сумрачные тона. На голове повязка. Потрогал бинты на лице. Да уж. Пожалуй, потеря глаза будет ему напоминанием о своём позоре и преступлении. Посмотрел на ладони. В ссадинах. Словно его волочили по земле. Но это мелочи жизни. Самая глубокая рана кровоточила в душе. Как же легко всё потерять. В мгновенье! Один неправильный шаг и пропасть. Сжал кулаки. Что теперь делать? Лео не вернуть. В семью — тоже нельзя. Как он посмотрит в глаза Донни, отца и Микки? Как?! Стыд и вина сожгут его заживо. Сам себя изгнал из прежней жизни. Сделался злодеем. И нет в этом ничего веселого. Злодействовать дальше? Куда там... Ему бы душу полечить. В палате он был один. Но недолго. Скоро пришли полицейские. Тот самый капитан, что преследовал его на мосту, второго он видел впервые. Но помощник кивнул своему старшему коллеге и ушёл из палаты, оставив их наедине. — Рафаэль Хамато, — обратился к нему старший офицер так, как сам Раф и представился, когда заполняли медицинскую карточку. Гость присел на стул рядом с подозреваемым, внимательно разглядывая юношу. — Меня зовут Леон Маккей. Я должен допросить тебя. Раф чуть вздрогнул. Его внимание вновь привлекла полицейская форма. Ее цвет. И имя. Какое нелепое совпадение, пусть и не точное. Очередной лев рядом с ним, хочет он того или нет. — Откуда ты такой взялся? — Продолжил капитан, но в его тоне нет осуждения, скорее интерес. — Как ты себя чувствуешь? Рафаэль слегка удивился последнему вопросу. С чего это офицер спрашивает о здоровье? Из вежливости? Но это его голос тогда был таким утешительным. Раф чуть смутился. — Бывало и хуже, — ответил не задумываясь. Да уж, и как часто он лишался зрения? Но физически он чувствовал себя хорошо. То чего нет болеть не может. Но полицейский скептически посмотрел на парня. Такой подавленный, но спокойный. — Ты не числишься ни в одной базе данных США, отправлен запрос в Японию, если ты оттуда, — Леон наконец-то перешёл к делу. Он с самого утра никак не мог установить личность подозреваемого. Люди с похожими именами были, но это только тезки. Внешность и возраст не совпадали. Достал блокнот и ручку для записи. — У тебя есть хоть какие-то документы? Грин-карта? Загранпаспорт? Свидетельство о рождении? — мужчина спрашивал все, что может подтвердить личность. Рафаэль растерялся. Где ему взять всё это? Даже у кошек и собак есть паспорта, а он черепашка из канализации. — Простите, видимо, я живу незаконно, — потупился пленник. — Вы решите, что я вру или что-то скрываю, но у меня нет никаких документов. И в школу не хожу. Я — городской бродяга,— Рафаэль не знал, как донести хоть часть правды. Его собеседник в форме строго нахмурился, словно боялся ему верить. — А где ты живешь? Родители? Или, быть может, брат? — офицер помнил утренний разговор с мальчиком и то, как тот говорил о некоем брате Лео, у которого слезно просил прощения. Но теперь Рафаэль не спешил отвечать. Вина с новой силой заколола. Сжал кулаки. Задышал тяжелее. — Я... я убил. Его. — Озвучивать свой страшный грех тяжко. Тем более, когда боль утраты сковывала рассудок и сердце. — Где это случилось? — А Маккей всё спрашивал и спрашивал, а Раф уже не мог отвечать. Ни про семью, ни про братьев и отца. Твердо отмалчивался. В какой-то миг даже пожелал себе обратно превратиться в черепаший облик, чтобы отпугнуть от себя полицейского. Даже не против, чтобы тот потом застрелил его. Но волшебства не происходило. Когда череда вопросов о семье и месте жительстве была проигнорирована, Леон вдруг тоже замолчал. Ему вновь захотелось наладить контакт с юношей. Понимал, что стандартный набор вопросов, чтобы заполнить все недостающие поля протокола — не тот путь допроса. Отложил бумагу и ручку. После вздохнул. — Почему хотел спрыгнуть? Ты ведь для этого пришёл к мосту, не так ли? — Задал тот самый вопрос, который его мучил с утра. Рафаэль прямо посмотрел на офицера. — Да. Я хотел попросить прощения у брата лично, пока его душа не ушла. А сейчас я не знаю, где она. Наверное, если умру, я попаду в ад раньше, чем найду её, — признался Рафаэль, совершенно не смущаясь тому, верит ли собеседник в загробную жизнь или же нет. Пусть считает его сумасшедшим! Ему ни горячо ни холодно от этого. Леон лишь изумился, даже не столько его ответу, а решению. Не каждый день встретишь такое. Капитан по мировоззрению был агностиком, поэтому не посчитал столь безумным желание извиниться таким уж и невероятным. Скорее, печальным. — Не думаю, что твой брат обрадуется, если ты уйдёшь в ад, — офицер поддержал загробную тему и покачал головой. — Вдвойне огорчится. Он разрушил последнюю надежду Рафаэля на свидание с Леонардо по ту сторону бытия. И боль утраты усилилась: «Смирись, парень, жизнь не игрушка. Нельзя перезапустить и переиграть события. Ты убил брата и больше не увидишь его. Никогда». Захотелось укрыться одеялом с головой, спрятаться от всего мира. Но, как бы то ни было, продолжал сидеть, ожидая следующих вопросов своего обвинителя. Офицер не заставил себя долго ждать: — Почему ты это сделал? Зачем убил брата и тех ребят? — вот и мотивы напрашивались. Раф вдруг посмотрел в окно, на крыши соседних домов. Вспоминал ночную битву. — Мы не могли договориться, — начал он тихо и болезненно. — Мы были соперниками, имели одинаковые желания, я завидовал ему. Да, пожалуй, я сильно завидовал. И мы побили друг друга. Это был смертельный поединок. Я был так зол, что после не пожалел тех, кто сильно слабее меня. Не захотел. Этой ночью я готов был уничтожить весь мир. Я негодяй, можете запереть меня в тюрьме. Это будет моим наказанием. Рафаэль говорил рвано и порой несвязно. Но в целом мотив теперь ясен. — Тогда, где тело твоего брата? Где ты его оставил? — Леон не отставал, ведь других трупов молодых людей этой ночью больше не находили. Но Рафаэль больше не отвечал. Как он может рассказать о Донни, Микки и отце? Наверняка они уже забрали тело Леонардо и оплакивают. А его, убийцу, проклинают. Подобные мысли сильнее огорчали. Лёг на подушку и отвернулся, не желал больше разговаривать. Пусть ругают или бьют, ему все равно уже. Капитан сразу понял, что юноша больше не заговорит. Если бы подозреваемый был взрослым мужчиной, то разговор бы проходил жёстче. Но офицер знал, что с подростками все иначе. Лучше дать ему время на осознание своих деяний, а там, глядишь, и эмоции поутихнут. — Хорошо, отдыхай, лечись. Допрос отложим, — помиловал его Маккей, тем более у него были и другие дела. Много-много бумажных дел. — Но не забывай, ты под стражей. Напомнил Леон, открывая дверь, за которой на стульчике у стены сидел полицейский и играл в телефон, но мигом спрятал его, когда на пороге образовался старший офицер. Разумеется, у стражника есть и напарник, но он отошёл поесть, пока шёл допрос. Рафаэль лишь вздохнул. С его ниндзя-техниками он без труда мог бы избавиться от такой охраны, но он не намеревался обижать людей. Пусть работают. Тем более, ему некуда идти. Его приютила больница. Но ведь будут и другие инстанции. Правда, он не знал, когда вновь обратится в черепашку. Как сильно напугает всех этих людей, и как быстро его тогда казнят. С этими мыслями он провалился в сон. Вечером к нему приходили врачи и медсестры, осматривали, лечили, предлагали поужинать, но от еды он отказался. Питался скорбью и унынием. Горькое блюдо, однако. Ядовитое для души и тела. Но рано утром к нему пришёл необычный гость. Рафаэль услышал шорох за окном, но сначала не придал этому значения. Но после почувствовал присутствие постороннего. Резко сел и оглянулся на окно. На подоконнике сидела Карай. Ниндзя шикнула, приложив палец к губам, призывая к тишине. — Да не буду я кричать! — Рассердился Раф, явно не рад гостю. Карай уронила лицо в ладонь, мол, ну что ж ты такой тупой? Но полицейский не вошёл в палату, возможно, что задремал или углубился мыслями в игру на телефоне. — Ладно, чего пришла? — уже шепотом поинтересовался Рафаэль. — Фу, как грубо, — сказала та, но на самом деле обрадовалась его ответу. — Соскучилась, вот и пришла. А ты нет? — Ещё б столько же не видел, — вредничал Рафаэль, но, неожиданно для себя, вдруг хмыкнул. С этой чертовкой всегда приятно ругаться. Но искренне не понимал причин ее появления. Пришла отомстить за Леонардо? Но тогда бы напала на него сразу, с врагами у неё разговор короткий. А тут ещё улыбается и шутит. Карай спрыгнула с подоконника и подошла ближе. — Ух, какой волосатый, — потрепала Рафаэля по волосам, но дружелюбно-играючи. Тот терпел, терялся в догадках. — Не томи, говори, как есть: зачем пришла? Ты уже в курсе событий? — Раф уронил взгляд в пол, устыдился. Если и пришла для мести, так пусть воздаст по делам. — Хочешь ко мне в клан? — вдруг поинтересовалась куноити, чем ошарашила Рафаэля. Он представлял разные варианты своей дальнейшей судьбы, но вот в клане Фут себя ещё не видел. Недоверчиво посмотрел на Карай с полуоборота. Искал подвох: — Я братоубийца. Неужели тебе все равно, кто в твоём клане? — Для тебя сделаю исключение, — собеседница присела к нему на кровать и выжидающе-вопрошающе глядела на Рафаэля. Тот растерялся, только недавно решил наказать себя жизнью в тюрьме, где его казнят, как только превратится в черепашку, а тут вдруг незаслуженные перспективы! Неслыханно дерзкая милость для такого грешника. — Не могу, это было бы слишком шикарно. А как же наказание? — покачал головой призываемый новобранец. — Пусть это и будет твоим наказанием, — ответила Карай и прехитро заулыбалась, прикладывая трубку сотового к своему уху. — Сейчас спросим у Лео. Вдруг согласится отдать тебя мне? — Ха?! — Рафаэль с ужасом и крайним удивлением вытаращился на Карай так, словно она звонит прямо на небеса. — Алло? Ты уже поговорила с Рафом? — из трубки раздался тревожный голос Леонардо. Рафаэль чуть к потолку не взлетел. — Слушай, он даже согласился вступить в мой клан, если ты разрешишь, — Карай как ни в чем ни бывало торговалась за такую ценную боевую единицу в лице Рафа. — Что?! — изумился Лео. Но тут Карай протянула телефон едва дышащему Рафаэлю. — Скажи ему что-нибудь, — предложила она несчастному. Но Рафаэль, помутившись рассудком, отпрыгнул прочь. На метр. Два. В окно! — Ох, куда ты? — Карай за ним. — Лео, я перезвоню, он словно призрака увидел. Рафаэль не помнил, как спустился на землю и остался цел, все же ниндзя-инстинкты творят чудеса. Лео жив! И это не шутка. Всё взаправду! Видимо, Донни умеет не только лечить, но и воскрешать, по-другому он не мог объяснить то, что произошло. Бежал, не разбирая дороги, слёзы сбегали по щеке, но тут же их сдувало. Даже ловкая и быстрая Карай потеряла его из виду. Она не знала, что Рафаэль уже десять раз похоронил Леонардо, а слова о братоубийстве восприняла как синоним предательства. У неё открылось второе дыхание, но след потерян. Да и Леонардо все неистово звонил в трубку. — Лео, ты мешаешь, — еле дыша, сердилась глава клана Фут. — Карай! Что ты для него задумала?! — теперь и Леонардо гневался. — Ничего криминального: отсидится у меня в гостях, пока мозги на место не встанут. А он как с цепи сорвался, когда я ему предложила поговорить с тобой, — ответила та. Лео задумался. В принципе, это лучше, чем в тюрьме у людей. Карай хотя бы не испугается его превращению в черепашку. — Я присоединяюсь к поиску! — решил Леонардо, но тут же за его спиной появилась Донни. — Куда-куда ты собрался, мой ненаглядный больной на всю голову братец? — она все слышала. — Ой, такое чувство, словно ты теперь женат, — Карай тоже все услышала. Леонардо покраснел, но не сдавался. — Теперь по городу будет бегать два больных на голову брата! — заявил он и поспешил к выходу. — Подожди тогда нас! Микки-и-и! — Донателла тоже засобиралась, по крайней мере, настучит палкой тому и другому, если не помирятся. — Мне просто идти с вами или нести смирительные рубашки? — отозвался самый младший, не зная: они всерьёз бегут всей толпой на поиски Рафа или нужно утихомирить Леонардо? — Просто идти! — ответил гений, но после вздохнул. — Хотя пара смирительных рубашек нам бы пригодилась... — И после всего этого вы меня с Пулом называете самыми сумасшедшими, да? — улыбнулся Микеланджело, появляясь на глазах в полной походной экипировке.   ***   Как Рафаэлю удалось скрыться от Карай? Всему нелепая случайность. Взобравшись на крышу дома, побежал прочь, и случилось то, что происходило крайне редко: поскользнулся на мокрой черепице, а крыша взяла да провалилась. Раф упал в помещение дома и там же вырубился, как пудрой обсыпанный цементом и побелкой. Сколько прошло времени? Темно. Но вдруг зажегся свет свечи. Рафаэль простонал, приподнимаясь и усаживаясь на полу помещения. Осмотрелся в полумраке. Старое здание, требующее ремонта, но рядом были скамейки и... иконы? Да, это была молельная комната. В Нью-Йорке много религиозных конфессий, не все могут позволить построить храм, а арендуют вот такие небольшие помещения, чтобы люди собирались для молитв. Тихо и спокойно. Рафаэль сидел и смотрел на святые образы. Нет, он не христианин. Но религиозные атрибуты напоминали ему о грехах, в которых он так раскаивался. Ему бы стало ещё хуже, но вспомнил от чего бежал. От голоса брата. Карай бы так не шутила. Значит, Лео жив. Теперь, когда он примирился с его смертью, пытался осознать его непонятное воскрешение. Но это — радость. Невольно посмотрел на распятие, что было перед ним. Вот ведь чудеса! И что теперь делать? Ведь он так стремился попасть на тот свет, чтобы попросить прощения у брата, а после уйти в ад, если он существует. Но небеса решили иначе: вернули ему брата, но почему тогда бежит от него? Раф схватился за голову и упал лицом вниз. Странно, но сердце наполнялось незаслуженной радостью. До слез. — Даже если Леонардо меня проклянет и изгонит, главное, что я люблю его, — Рафаэль заговорил вслух. — Пусть все заберёт, мне уже не жалко. Главное, что он жив. Я не пойду по стопам Ороку Саки. Раф замолчал, услышал шорох. — Да, бывают и такие чудеса: черепашка молится и кается горячее некоторых верующих людей, — со скамейки из темного угла поднялась старушка и подошла к Рафаэлю. Тот вздрогнул, посмотрел на себя, но он все ещё в человеческом облике! — Ты ангел в образе старушки? — предположил Раф, не поднимаясь на ноги. Он уже ничему не удивлялся. Земное и небесное перемешались в единую реальность. — Иди домой, черепашка с ангельским именем, тебя дочь ждёт, — поторопила его старушка, поджигая лампадку. Раф не стал задавать лишних вопросов. Поклонился и пошёл как пьяный. На улице обнаружил глубокую ночь. Ого! Это он так долго провалялся без чувств. Небо было чистое и, несмотря на ночные огни, звёзды хорошо просматривались, особенно, если зайти в темные подворотни. Именно в такую ясную ночь он с братьями впервые вышел из подземелий наружу. А контраст звездного неба и яркого города тогда поразил его прямо в сердце. Городские улицы больше не казались неприветливыми и холодными. Мысли о родных сильно грели. — Неужели ждут? — не верилось ему, но страшно желал этого. Ждут... Вновь побежал. Скорее домой!   ***   К полуночи Карай, Лео и его команда вернулись домой. Сумасшедшая поисковая задача провалилась. Даже фут-боты потерпели неудачу. — Как так? Он же был совсем рядом, — Карай крайне изумлялась, ведь она всегда была прекрасной ищейкой. Даже устыдилась такому позору. — А вдруг он в речку прыгнул? — за Рафаэля по наихудшему прогнозу был Микки. Ведь они вернулись в больницу и вновь осмотрели протоколы полиции, которая тоже встала на уши, разыскивая беглеца. Там они прочитали одну из наводок: патрулировать мосты, в связи со склонностью подозреваемого к суициду. — Давайте пока не будем думать об этом, — предложила Донни, глядя как Лео в лице переменился. — Город большой, да и Раф — ниндзя. Знает все наши методы. Если захочет спрятаться — спрячется. — Хорошо, если так, — вздохнула Карай, умостившись на диван. — Если я буду спать с тобой, буду чувствовать себя педофилом, — жаловался Уэйд. — Где вы нашли это чудо? — Карай посмотрела на Леонардо. Даже один вечер в компании с Дэдпулом выжал из неё все соки мощнее, чем от самого бесплодного поиска. — Девочка, мы с тобой недостаточно хорошо знакомы, чтобы спать вместе. Иди к Лео! — Уэйд вытеснял ее с дивана. Та всё же поднялась, но скорее от изумления. Диванный ревнивец шипит на неё, как вампир на свет. Леонардо задумался о размещении гостьи. — Донни, у нас вроде был спальный мешок? — в гостиной появился мастер Сплинтер. — Давай его в додзё, там тепло. Ещё бы! Кому он отдаст свою родную дочь? Карай обрадовалась и поспешила к отцу. — Прости, Рафаэль сбежал от меня, — извинялась та. — Не извиняйся, ты очень помогаешь, завтра повторим поиски, — тот обнял ее. Безумно рад её видеть. У Лео сердце екнуло от странной мысли: «Она пришла как раз тогда, когда брат пропал. Словно замена...» Мысль по-детски глупая, но все же. Как бы там ни было, он не согласен на такой обмен, как бы он хорошо не относился к Карай. — Держи! — Донни принесла спальный мешок. — Но, если хочешь, могу уступить свою кровать, а я заночую в лаборатории, мне не привыкать. — Ох, какая ты высокая, — гостья на миг опешила, но тут же улыбнулась. — Спасибо, но мне и в мешке удобно, мы же ниндзя, в конце концов. После вновь осмотрела Донку. — Сестрёнка, а ты ничего, симпотяшка, — Карай всё не могла привыкнуть к новому Дону. — И тебе того же, — Донателла от усталости уже не знала как и куда её послать. Но гостья лишь улыбнулась в ответ. — Завтра покажешь племянников? — Карай слышала от Микки о яйцах, но пока ещё не видела. — Да, обязательно, — согласился гений. А куда деваться? Теперь это своеобразный аттракцион.   ***   У Рафаэля нет с собой фонаря, но канализацию он знал прекрасно, потому быстро нашёл дорогу домой. Но чем ближе были турникеты, тем страшнее становилось. Шаг утяжелялся. Вот свет от лампочек в прихожей, на диване храпит Уэйд, почесывая свои бубенчики, бесстыдник. Фу-фу, укройся пледом! Раф так и сделал: поднял замученный бытом плед и укрыл им вечного гостя. Тот чего-то почавкал во сне, довольно проворковал и продолжил спать. Рафаэль осторожно, как вор, пошёл далее. Хотел прямиком в комнату Леонардо, но его внимание привлекла полуоткрытая дверь в лабораторию. Аж в пот бросило при мысли, что сейчас столкнётся с Доном, но, так или иначе, заглянул сначала туда. Пусто и темно. Видимо, гений спит в комнате. Рафаэль вспомнил странное указание: «Тебя ждёт дочь». Может старуха говорила образно, мол, вернись в семью, воспитывай детей? Или... Раф включил настольную лампу и подошёл к инкубатору. В нем что-то... шуршало! — Быть не может? — Рафаэль бесстрашно открыл крышку и увидел, как яйцо раскачивается из стороны в сторону. Растягиваясь то влево, то вправо. Рафаэль аж ахнул. Напрочь забыл, куда шёл. С трепетом взял яйцо с появляющейся на свет черепашкой. Раз — передняя лапка, два — задняя. Раф глазам не верил, набрал в легкие как можно больше воздуха и... — Ва-а-а!!! — оглушил дом радостным ором во всю глотку. — Рождается! Рождается! Лео! Донни! Скорее сюда!   ***   Леонардо с кровати упал. Оторопел и не знал, куда сначала бежать и о чем вообще думать. Может это наваждение? Но такое громкое и четкое. И имя ему только одно — Рафаэль! Даже позабыл, что ранен: пулей выбежал в темный коридор, где лоб в лоб столкнулся с Донателло. — Мне не кажется? — растерянно и спешно заговорила Донни, даже не обращая внимания на боль в месте удара. Лео поймал гения за плечи. — Нет! Это он! — голос Леонардо срывался на крик. Безумно обрадовался, но крайне взволнованно посмотрел на сестрицу. Та улыбнулась и взглядом скомандовала: «Бежим!» Теперь они его не отпустят, даже если Раф попытается уйти. В лаборатории их встретил парень со спутанными волосами и повязкой на голове. — Смотрите! Смотрите! — в его руках яйцо с зелёными маленькими ручками и ножками. Донателла недоумевала, так как ожидала первенца гораздо позже. Вот и голова пробила кожистую скорлупу. Малышка уставилась желтыми, как янтарь, глазами на Рафаэля. Даже на миг перестала бороться с пленом белого домика, удивляясь столь громкому приветствию со стороны родителя. — Привет, милая! — Раф уже не помнил, когда так радовался последний раз. Тепло разливалось в груди от умиления. Даже цвет ее кожи — темно-зелёный, как у Рафа в черепашьем обличии, точно папина дочка! Леонардо же не знал с чего изумляться более: от появления черепашонка или Рафаэля в доме? Раф, когда поймал взгляд брата, мигом опомнился. Как он, жалкий предатель, посмел явиться сюда? Да ещё и к ребёнку осмелился прикоснуться. Да, дерзнул! Рафаэль сердцем безудержно рад видеть брата живым, даже если его прогонят как непутевого пса, он запомнит этот день: рождение дочери и серьезный взгляд старшего брата. Леонардо не улыбался, выглядел строго, хоть и удивленно. Благороден, как император. Рафаэль невольно вспомнил свои фантазии, но сейчас перед ним реальность, с которой нужно считаться. Мягко, как кот, упал на колени и опустил голову, прижимая к груди дочку-черепашку. — Моя жизнь в твоих руках: хочешь быть с Донни — будь. Я переживу, но... — Рафаэль вновь каялся, но уже спокойно, весь его эмоциональный удар на себя приняла полиция Нью-Йорка. — Прости меня, Лео. Я... я был неправ. Мое счастье не стоит твоей жизни. — Ком сдавливал горло. — Без тебя. Без семьи... меня словно самого нет. Лучше казни меня, если решишь изгнать.  Прости, что так вломился в твой дом, я думал, что убил тебя и... Рафаэль закрыл глаза рукой, а зубы заскрипели от сердечной муки и былых злых деяний. — ...Мне было до смерти дурно. Прости, Лео, я люблю тебя, бери что хочешь, кого хочешь, я на все согласен. Рафаэль замолчал, бросив воображаемый белый флаг. Покорился целиком и полностью своему вечному сопернику. Но любовь и желание остаться в семье смирили его дикий и амбициозный нрав. Леонардо, мягко говоря, обалдел. И голова закружилась, ведь только в своих самых потаённых мечтах он мог вообразить себе такого Рафаэля. А тут вот он! Весь, целиком и полностью, израненный и несчастный. Сердце сжалось. Не такой ценой он бы хотел его покорности. Лео опустился к нему на пол и крепко обнял. Живой. Вот оно счастье! Камень с души упал: не надо больше сходить с ума, что из-за очередных требований (пусть и серьезных) потерялся брат. Теперь эти принципы казались такими незначительными, явно не стоят жизни Рафаэля. Он дороже. Во много-много раз! Раф вздрогнул от его рук, но тут же опустил голову ему на плечо, повторяя еле слышно: «Прости-прости...» Конечно, пока они мирились, набежал и остальной народ, но дальше порога не ступили. Боялись спугнуть перемирие, как редкую и осторожную птицу. Только Донни стояла рядом, но молча, притворяясь невидимкой. Ведь в кои-то веки старшие братья спокойно выясняли свои нелегкие отношения. Но когда те уже обнялись, только тогда гений осмелился подойти и забрать черепашонка, пока папы его не придавили. — Дайте и мне познакомиться с ней, — тихо потребовала мама. Парни чуть смутились, обнаружив рядом с собой Донни, что протискивала руки к новому члену семьи. Когда малышка оказалась у Донни, та с нетерпением отошла ее осмотреть и изучить, заодно протереть влажной салфеткой от слизи, которая ее покрывала в яйце. Но к Дону тут же последовала очередь из остальных домашних, что стояли за порогом. Все взволнованно желали увидеть маленькое чудо. Но делали это практически молча, иногда перешёптываясь. — Микки, не толкайся, — возмущалась Карай, пробиваясь к Донни. — Дети-дети! Дайте и взрослым посмотреть, — просил и Дэдпул, находясь в хвосте очереди вместе со Сплинтером. Лео отстранился от Рафа, посмотрев в сторону переполоха, да уж, папам туда явно не пробиться. После вернул внимание Рафаэлю. — Молодец, что вернулся, — Леонардо как никто другой понимал, как тяжело возвратиться туда, где сильно нагрешил. До сих пор сердце болело, вспоминая собственные  сумасшедшие скитания, пока его не вернули практически силком. Когда его искали всей семьей. Честно, думал, что с Рафаэлем будет сложнее, зная его пылкий нрав. Но он здесь, несмотря ни на что. Раф слегка оробел от странной похвалы его, грешника. Отвёл взгляд. Леонардо коснулся его лица, потрогал повязку. Воспоминания остры, как лезвие меча, помнил, как кунаем в глаз вошёл. — Прости и меня, — Лео вновь прижал брата к себе. В груди закололо вновь, словно там стекловата и каждый вдох-выдох давался с пыткой. — Донни посмотрит, она гений, ведь так? — Леонардо сам не знал, кому сильнее хотел внушить надежду: себе или брату? — Не смертельно, переживу, будет мне уроком, — Рафаэль уже смирился с этой потерей. В памяти Леонардо невольно всплыли собственные слова, когда просил Рафаэля забыть Донни, мол, переживешь, счастье Дона важнее твоего. Пренебрёг его чувствами, словно это мелочь, так царапинка. Не учел масштабов катастрофы. Лео сжал брата пальцами. Так и есть, Рафаэль всегда глубок в чувствах. Будь то любовь или ненависть, он не плывет на поверхности. Как такое позабылось? — Нет, это мне урок, — не согласился Лео. Очень неравное воздаяние получилось. Покалечил брата, чуть до гроба не довёл собственноручно. А ведь можно было по-другому, ведь так? — Прости меня, Раф, — голос Леонардо дрогнул. — Я... — Я люблю тебя, — Рафаэль его перебил и обмяк. — Эй, ты не тому в любви признаешься, — Лео попытался улыбнуться, но вовремя подхватил уснувшего Рафаэля. Лео уже хотел поднять тревогу, мол, спасите-помогите брат умирает, но вовремя взял себя в руки. Приподнял Рафа, хотел донести до спальни, но его остановила Карай. Да и поломанная рука отстреливала болью. — Куда? Ты сам битый! — ругалась грозная сводная сестрёнка, чем несколько обескуражила парня. — Давайте я донесу, — их услышал Сплинтер, забрал своего блудного сына и унёс, нет, не в комнату. В додзё. Хотел присмотреть за ним, а то мало ли что: вдруг очнётся, чего-то там надумает и снова сбежит. Донателла, тем временем, знакомилась с дочерью. Посадила на весы: четыре килограмма те показали. Рост пятьдесят шесть сантиметров. Вполне себе такой человеческий младенец, вот только мышечная сила иная. Девочка могла сама сидеть и ползти, как полугодовалый малыш. — Черепашья сила, что сказать? Наверняка и есть готова все подряд, ведь она не млекопитающее, — гений рассуждал вслух, снимая черепашонка с весов на стол. Девочка уверенно сидела и рассматривала окружающих взрослых. Нахмурилась. — Тогда я принесу ей пиццу! — обрадовался Микеланджело и было рванул к двери, но его за шиворот поймал Леонардо. — Не так быстро! Давайте первым прикормом будет что-нибудь не такое экстремальное? — потребовал лидер. — Согласен. Микки, давай фрукты или овощи, — поддержала идею Донни. — Тогда чур кормлю я! — потребовал рыжий и побежал на кухню, нетерпеливо перебирая запасы полезных продуктов. Лео вздохнул. Вот эта конкуренция! Но после сам подошёл и взглянул на девочку. Когда та обратила свои золотые очи на него, лидер тепло улыбнулся ей. Черепашка бесстрашно, но внимательно изучала своего дядю. Но рук не тянула. Маленькая, но осторожная черепашка. Чего ожидать от нашедших её людей? — Она и вправду хорошенькая, — но Лео осмелился протянуть к ней ладонь. — Не бойся. Взял ее маленькую ручку, та сжала пальчики, поймав его пальцы. Очень крепко. — Ух ты! Сильная, — удивился Леонардо. — Да, она ещё и царапается, — Донни вспомнила, как выпрямляла ее ножки, чтобы измерить рост лентой. — А будет ещё и кусаться! — в лабораторию вернулся Майки с тарелкой нарезанных фруктов и овощей. Подмигнул хитрец и протянул племяннице кусочек сладкого перца. Та сначала отстранилась, не понимая, что это ей такое пихают, но, когда принюхалась к сочному аромату, приблизилась. — Ну? Смелее, — уговаривал её Микеланджело, откусил кусочек сам, показывая, как это делается, после вновь протянул. — А ей есть чем жевать? — поинтересовался Дэдпул, засомневавшись в наличии зубов у младенца. — Это черепашка, она уже готова ко всему, когда вылупляется, — ответила Донателла, и тут же послышался хруст. Малышка вцепилась в перчик зубами и, распробовав его мякоть, поймала Микки за руку. — Ай! — тот одернул свою конечность, когда почувствовал зубы на пальцах. — Хе-хе, кусака, как я и подозревал. У Микеланджело сердечки из глаз повылетали. Поставил тарелочку перед черепашонком, который из всего разнообразия выбрал кусочек яблока. Понюхал, после потащил в рот. Хрум-хрум! Сначала неторопливо, после с аппетитом. Даже заворковал что-то мелодичное и довольное. — Уи-и-и! Это круче аксолотля! — завизжал Майки и, заваливаясь на стол, обнял племянницу. Черепашка удивилась его порыву, хлопая глазками посмотрела на рыжего дядю, откусила очередной кусочек от яблока и протянула ему, тыкая в щеку. Мол, на, ешь. — Ам! — Микеланджело с радостью принял угощение. — Добрая. Точно! Ее надо как-то назвать! Донни с Лео переглянулись — Давай без Рафа этого не будем решать, — пояснил гений. — Ва-а-а! Но я ведь всё и всех называю! — закапризничал Микки, прижимая к себе черепашонка, который преспокойно ел, несмотря на натиск. — А ты потом предложи ему свои варианты, вдруг понравятся? — Карай попыталась успокоить нетерпеливого хулигана, а сама тянула руки к черепашке. — Дай мне, ты ещё нанянчишься. Майки сначала пожадничал, но его легонько пнула Донни. — На, держи, — таки передал малышку гостье. Но вокруг них тут же стал крутиться Дэдпул. Всем интересно посмотреть, потрогать, подержать. Леонардо в какой-то миг приревновал. Особенно, когда Уэйд засюсюкал. — Эй! Теперь моя очередь! — возмутился лидер, отбирая ребёнка у Пула. — Ух ты — ревнючка, — пробурчал тот. Но как только Лео взял малышку и прижал к себе, как почувствовал что-то мокрое и тёплое, стекающее по одежде. — Ой, она написала! — Лео как всегда повезло. — Да, такое случается с детьми, — рассмеялась Донателла, понимая, что наступила её очередь забрать малышку. — Пойду её купать. Гений думал, что от него теперь отвяжутся, но не тут-то было. Всем захотелось посмотреть, как она плавает, и поспешили за Донни с малышом. — Подождите, я только переоденусь! — подсуетился и Леонардо, раздеваясь на ходу. — Хорошо-хорошо, посмотрим, как и ты плаваешь, — передразнил его рыжий хулиган. — Он уже сплавал, — отметил Уэйд. Но Леонардо не обижался, уж больно был рад этой ночи: Раф вернулся да племяшка родилась. Словно и не было недавнего горя и боли. Словно время и чувства обнулились, заполняя сердце радостью.