Всё в канализации было хорошо, пока не появился Пул.

Рафаэль очнулся в спальном мешке в додзё. Поначалу даже не сразу понял: где он, что он, может надо опять куда-то бежать?! Резко подорвался, однако, так как был в мешке, упал прямо на рядом сидящего отца. Сплинтер его ловко развернул и прижал, умостив прыткого парня к себе на колени, пока тот не разнёс всё вокруг. — Да-да, я тоже по тебе скучал, — улыбнулся Учитель и поймал его изумленный взгляд. — С возвращением, сын. Раф заробел. Он чуть брата не убил, чёрт знает, чем занимался, а его как маленького на ручки, на коленки. Ух! Или это такое своеобразное наказание? Трость лежала рядом, могли и по башке настучать. Но в глазах отца промелькнула грусть. Ещё бы, ранение сына печалило, глаз не вернуть. Тогда Рафаэль просто обнял его за шею и заговорил: — Я не пошёл по пути Ороку Саки. Я бы не смог. Должно быть, ненависть рождается из-за отсутствия любви. Когда я лишился тех, кого люблю, тут же потерял и смысл жизни. Я словно оказался в пустыне. — Да, в подобной и я побывал, — ответил Сплинтер и улыбнулся. — Но когда нашёл четырёх милейших черепашат, она тут же отступила и превратилась в сад. Отец погладил Рафаэля по спине, но после они одновременно отстранились друг от друга. Повязка  Рафа сползла на шею, обнажая раненый глаз. — Иди к Донни, у неё аптечка лучше моей, — Сплинтер хотел, чтобы их домашний доктор осмотрел его. Раф молча поклонился отцу да вышел.   ***   Леонардо тоже спал: после изматывающих событий организм требовал покоя, но внутренняя тревога заставляла вздрагивать и ворочаться. До тех пор, пока вовсе не упал с кровати. Что-то хрустнуло. Леонардо недовольно приподнялся, убирая назад мешающие волосы. Гипс сломан, вот досада. Придётся идти к Донни делать новый. — На хрен, — выругался и убрал гипс вон, размещая поломанную руку в повязку-косынку. В коридоре он встретился с Рафаэлем, который также шёл за перевязкой. Невольно встретились взглядами. И устыдились, разглядывая чужие раны. — Давай больше никогда не будем так калечить друг друга, — заговорил Леонардо, внезапно протягивая здоровую руку брату. Рафаэль на миг вздрогнул, во взгляде читалось: «А мы разве можем не ругаться, врунишка?» Лео тут же виновато улыбнулся и протянул свою ладонь для рукопожатия. И время замерло. Очередной миг перемирия. Так хорошо, если бы он мог быть вечным. Конечно, в виду их характеров ссоры неминуемы, но сейчас, после таких потерь, братья ценили эти мгновения тишины и мира. Леонардо резко притянул Рафаэля к себе. Обнял здоровой рукой. — Эй, обычно это я висну на тебе, — Раф слегка возмутился, но тут же улыбнулся в ответ. И задрожал в волнении, как от холода. — Да, но ты что-то тормозишь. — А ты ждал? Леонардо вздохнул и крепче сжал младшего: — Ещё как. Лидер отчетливо понимал, что следующий день он мог встретить с новостью о гибели брата. И только странный порыв заставил гордого Рафаэля вернуться на этот раз. Этакая удача на миллион. И не услышал бы он больше его голоса. — Я тоже... скучал... — Раф приютился к нему. — И я скучал, — проворковал Дэдпул, обнимая обнимающихся братьев. — Он всё ещё здесь? — вдруг поинтересовался Рафаэль. — Кажется, что он с нами на веки вечные, — отозвался Леонардо, претерпевая крепкие пуловские лапища. — Ха! Я не виноват, что не могу вернуться в свой мир, — Уэйд отпустил своих пленников. — А ты не можешь попросить своё божество этого мира о помощи? — в коридоре появилась Донни, конечно, камень в её огород-то полетел. Пул ударил себя по щекам, потом по лбу. — Точно! Гений, ты — гений! — Дэдпул воодушевился и обратился куда-то там в потолок. — Эй, Мурка-чан, гони портал, я знаю, тебе не трудно! — потребовал тот у автора. — Мурка? — удивился Микки и представил себе божество в образе котёнка с волшебной палочкой. На стене (к изумлению черепашкам и даже Дэдпула) появился межпространственный портал. — Ой, что прям сейчас, да? — Уэйд вдруг замялся, зашаркал ножкой. — А как же нормально попрощаться? Выпить там, съесть тортик? Ну не просто же так: раз, и ушёл... Уэйд в портал поставил кусок фанеры, чтобы тот, как ему казалось, не закрылся. — Что? Так просто?! — изумился Рафаэль, указывая на неведомую дыру в другой мир в их доме. — А вдруг оттуда черти полезут? — Такие же, как Пул? — зевнула Донни, она успела ещё немного поспать, так как особо активные гости и домочадцы сказали, что мама успеет наиграться с малышом, а вот они тоже хотят. — Не знаю, он всё время упоминал какого-то Паука, к которому он не ровно дышит, — Вспомнил Раф. — Вдруг он такой же, как и Пул? — Или как ты, — улыбнулся гений. — А что я? — вдруг покраснел Раф. — Я уже хороший! — Водишь! — крикнул Майки, сильно толкнув Рафаэля в спину, так, что тот чуть не сшиб Леонардо. — Ах, ты! — завёлся Раф и побежал за младшим братом. — Щас получишь! — Ничто не ново под луной, — Донни успела только отступить, но споткнулась об собственную ногу и упала плечом к плечу Лео. — Ой! Тот рефлекторно обнял гения. Да что все на него падают сегодня? — Тебя уже ветром сдувает? — отшутился черепаший лидер, ощущая тонкий, но крепкий стан сестрицы. — Похоже на то, — Донателла хмыкнула и отстранилась. Радовалась тому, что вся семья в полном составе. Их обнимающимися увидел Раф, но не посмел закатывать сцены ревности, ведь теперь он был уверен, что Донни принадлежит Лео. После всего, что произошло, решил, что больше не достоин бороться за любовь. Лишь вздохнул и перестал гнаться за Майки. — А где дочка? —  Раф поинтересовался у младшего, удивляя того резкой смене настроения. Прочувствовал его грусть, но что за причина? — У Карай, — ответил Микки, а сам осмотрелся. Заметил только, как Донни мило беседует с Леонардо. Вроде бы всё как обычно. Но в целом догадывался о чувствах Рафа. — Есть кто дома? Встречайте Кейси Джонса! — на пороге черепашьего логова смеялся самый известный хулиган с клюшкой. За его спиной стояла Эйприл. — Ух ты! Черепашонок! — Рыжая первая заметила малышку в руках Карай, которая расположилась на диване. Эйприл оттолкнула Кейси так, что тот упал на своих роликах, и побежала к малышке. — Ох, нас сейчас затопчут, — лениво промолвила Карай, а черепашка напряглась, вцепившись пальчиками в няньку, с изумлением глядя на бегущую к ней незнакомку. — Дай! Дай мне! — потребовала Эйприл, протягивая руки к младенчику. — Ты обречена убивать людей умилением, — ответила Карай подопечной и передала её нетерпеливой и светящейся от счастья рыжей подруге. — Ого, тяжеленькая! — О’Нил прижала девочку к себе. — Эй, я тоже хочу! — рядом появился возмущённый Кейси. — Она испугается тебя, — возразила Карай. — У тебя рожа страшная. — Да нормальная у меня рожа! Малыш, я же классный, да? Ы-ы-ы! — Джонс склонился к черепашонку, демонстрируя свою креативную красоту. Черепашка застеснялась и уткнулась лицом в грудь Эйприл, но после выглянула, хитро подглядывая за Кейси и его дырявой улыбкой. — Вай! — крикнула черепашка, толкнула ладонью по прекрасной морде Кейси и развеселилась. — Ух ты! Она уже дерётся! — обрадовался и Джонс. — И как тебя зовут? Эйприл вопросительно посмотрела на Карай, но та пожала плечами. — Ребят? — поинтересовалась О’Нил у остальных подошедших. — Как назвали... Ой! Эйприл слегка опешила от вида побитых старших братьев. Эх-эх, мальчишки-мальчишки, что ж вы такие драчливые? — Привет! — гений мигом засуетился возле Рыжей. Видимо, по старой привычке. — Раф, ты не к тому ревновал, — Микки напомнил о самом главном сопернике в женском обличье, за что получил легкий полюбовный подзатыльник. — Ай! Моя любимая мозоль почти зажила, — пожаловался младший, потирая свою несчастную головушку. — Ребята, пойдёмте, я вас перевяжу, — Донни, несмотря на появление Эйприл, предлагала медицинскую помощь старшим братьям. Раф и Лео переглянулись. — Да-да, идите, папочки, а мы будем имя придумывать, — Кейси смущал парней. — Чья бы корова мычала, — пробубнил Лео, глядя на беременную Эйприл. — Без меня даже не думайте, поняли?! — зато Раф сразу же поддался на провокацию и указал пальцем на Майки. — Особенно тебя это касается! Ребята рассмеялись. Вот по такому Рафу они и скучали.   ***   Донателла сначала занялась Леонардо, так как его раны ей уже знакомы. А вот Рафаэля ещё требовалось осмотреть. — Может получится исцелить глаз? — с надеждой поинтересовался Лео. Он стоял рядом. Рафаэль же сидел на кушетке и смирно претерпевал осмотр. Донни не сразу ответила, Лео даже показалось, что его не услышали или проигнорировали. Смотреть на покалеченного брата — только душу теребить. Но гений лишь вздохнул и взял салфетку. Закрыл ею веко раненого глаза и забинтовывал. На миг Донни пересеклась взглядом с Рафаэлем. Он не выражал надежды, принимал потерю, как неизбежную данность. Сердце гения сжалось. И чувство вины заговорило: «Что ж ты сразу не ответила ему? Чего маялась? Недотепа недальновидная!» Как перевязала, схватила брата за плечи и уверено заявила: — Новый сделаю! Обещаю! Рафаэль аж дыхание затаил, покосился на Леонардо. — Мне радоваться или бояться? — скромно поинтересовался у старшего, но после обратился к гению, у которого уже глаза загорелись от воодушевления. — Только киборга из меня не делай. Раф уже представил, как стреляет лазером из нового глаза. — А что в этом плохого? — недоумевала Донни, словно бы прочитала его мысли. Подопытный вжался в стену от такого напора маниакальной изобретательницы. Леонардо лишь прыснул в ладонь. — Я, пожалуй, пойду, — Рафаэль с кошачьей грацией отполз на другой край кушетки, с которого и спрыгнул. — А то там без меня Микки уже имена подбирает. — Подожди! — хором воскликнули Донни с Лео, даже протянули ладони к нему. — А? — Рафаэль уже стоял у дверей, но оглянулся. Заговорщики же переглянулись, словно хотели удостовериться в единомыслии. Рафаэль вдруг смутился, понял, что речь пойдет об их любовном треугольнике. — А, это... ничего, — Рафу показалось, что сейчас умрет от сердечного приступа, даже губы занемели. — Я больше вам не помеха. Переживу. Сказал и отвернулся. Закрыл глаза, чтобы успокоиться. В груди воткнут невидимый кинжал. Стоял крепко и не вынимался. Навеки он там. Но теперь очередь краснеть Леонардо и Донателлы. — Погоди, Раф, не уходи, поговори с нами, — начала Донни, даже подошла ближе. — Короче, я и Лео решили остаться братом и сестрой, собственно, кем и являемся. Рафаэль резко обернулся к ней, смотрел с изумлением и даже некоторым недоверием, затаив дыхание. Леонардо не стал вмешиваться. Он уже все решил. Рафаэль вдруг негромко, но болезненно рассмеялся, без сил прислоняясь спиной к двери. У Лео даже кровь застыла в жилах, ведь более громкую и развёрнутую версию этого истерического смеха он слышал тогда, на крыше. Но сейчас это не означало, что Раф начнёт рвать и метать. Это боль. Душевная. Если Рафаэль однажды пронзил его грудь лезвием металла, то сам он пронзён иными стрелами. И нельзя сказать одного: «Прости, давай жить дружно». Это определенное время. А если душевные раны ещё и подковыривать, то и кровоточить будут дольше. Донни не удивилась. Она сама уже закаленная. Потому просто ждала ответа или каких-либо действий. Рафаэль так же быстро упокоился, устало глядел то на Дона, то на Лео. — Как странно звучит: «Решили остаться братом и сестрой», — недоумевал Раф и хмыкнул. — Почему? Почему так решили? Его голос затрещал. Глазами забегал по предметам. — Потому что это так и есть, — ответил Леонардо, и теперь он подошёл к двери, открывая ту и сдвигая ею Рафа, чтобы уйти. Почувствовал себя третьим лишним. Наверняка Рафаэль захочет поговорить с Донни наедине на столь щепетильную тему. Но не учёл, что Раф этический тупица. — Ты сердишься?! — Раф не пустил брата, захлопнул выход своим весом. В его голове уже образовалась ассоциативная цепочка событий: Лео недоволен, будет ходить букой, а все потому, что все его планы рухнули. Леонардо непонимающе захлопал глазками: — Нет, но могу начать. — Ой, давайте без меня! — теперь и Донателла захотела уйти. И желательно на безопасное расстояние, а то дети сиротами останутся, а так хоть один родитель выживет. — Эй, куда вы все? — Лео вдруг вспомнил, что первый и второй не обладают этим самым таинственным этическим чувством, потому кто в лес кто по дрова. — Ты первым убегать начал! — напомнил ему Раф. — Да, блин, что вы за люди такие! — в сердцах воскликнул лидер. Но тут на пороге лаборатории появился Микеланджело: — Вы что выйти не можете? Ручку заклинило? — Да... ручку... — Лео уронил лицо в ладонь. — Пойдёмте имя придумывать! — звал их Майки, прыгая на месте от нетерпения. Рафаэль положил руку на голову младшего и улыбнулся. Импровизированный рыжий мячик. Прыг да скок. — Идём, — согласился, но тут же подумал, что неплохо бы потом поговорить с Донни. Что ж, хорошая мысль пришла опосля. По пути Микки заглянул за фанеру в другой параллельный мир, но мигом получил по пятой точке и был вытянут из портала.   *** — Какая же она милашка! — умилялся неугомонный Микеланджело, теперь племянница у него в плену.— Может так и назовём? — Погоди! Она же вырастет! — Рафаэль забрал дочку у него, а то до него так и не дойдёт очередь. — Нечестно! Я даже десяти минут не подержал! — вопил Майки не хуже младенца, но тут же успокоился и продолжил тему. — Ну и что, она же будет девушкой. Нормальное имя. Рафаэль покачал головой: — А теперь представь себе: решит она стать великой куноити, повергнет врагов к своим ногам, а они её спросят, мол, назови своё имя, воительница. А она: «Меня зовут, — делает крутое сальто, размахивает мечами и восклицает: — Милашка!» Ребята покатились со смеху. — Точно, все враги наповал! — Кейси аж прослезился. — Может, мы продолжим итальянскую именную традицию? Или таки на японский манер? — тогда Майки решил уточнить желания окружающих, протягивая руки к ребёнку, но Рафаэль ревниво сел на диван. — О, это уже интереснее, — поддержала идею Донни, присаживаясь к Рафаэлю, а то ей, бедолаге, так и не дают младенца. — Жозефина! — выпалил Кейси свой вариант. И наступила тишина. Данное имя вызывало разные эмоции, порой противоположное. — Кажется, это уже что-то французское, — подала голос Карай, лично у неё это имя ассоциировалось с актрисами. — Ещё варианты? — Лео не понравилось. И тут началась череда предложений: — Златоглазка! — от Микки. — Доминика! — Эйприл пошла по итальянскому пути. — Гайка! — странное предложение от Дона, но, скорее всего, она пошутила. Наверное… — Камэ! — это от Рафа. — Кохэку! — Карай поддержала японскую тему. — Хитоми! — Лео тоже не отставал от остальных. — Долли! — Микеланджело просто генератор имён. — Дора! Рада! Рафида! Рафаэлла! Донна! Дариана! — Кажется, он комбинирует имена родителей, — догадалась Эйприл, немного смущая таковых. На пороге появился Спринтер, он прекрасно слышал разные варианты. — Кажется, мы потерялись в разнообразии, — у Леонардо голова кругом пошла. — Как корабль назовёшь, так он и поплывет, — сказал дедушка и взял внучку на руки, внимательно рассматриваю таковую. — Тут два пути: либо по внешним данным называть, разные там Милашки и Златоглазки, либо по внутренним качествам, например, Мудрая — это Соня, Софья, Виви, Оюна. Если хотите Сильная, то это Анна, Бриджит, Велари, Матильда. Или же по качествам, которые хотите вложить: Фумико — ребёнок, хранящий красоту; или Сумико — думающий ребёнок. Ребята обступили Учителя и присмотрелись к малышке. — Она серьезная, — отметил Леонардо, пожалуй, эта черта ему больше всех понравилась. — Да, и хмурится, как Раф. Хотя Дон тоже так делает, — заметил и Микки. — Ну, так что? Виви или Соня? — заулыбалась Донни. Вариант со значением «Мудрая», ей больше пришлось по вкусу. Рафаэль и Донни переглянулись. — Все равно потом сокращаем все длинные имена, — хмыкнул Раф и улыбнулся, переведя взгляд на дочь. — Соня, да? Так тому и быть! — Соня-я-я-а-а! — Микки прижался к Сплинтеру и к племяннице. Дедушка терпеливо сносил все притеснения, поднял Соню над головой, но окружающие протянули руки. Особенно Донни стала строить красивые глазки, ведь она мама, а Соня — её младенец. Сплинтер посмотрел на Дона, улыбнулся и отвернулся. — Пойдём, Соня, покажу тебе додзё, — сказал, удаляясь к выходу с малышкой. — Это жестоко, — Донни слегка обиделась, но у Мастера не стала отнимать дочь. Тем более, та с интересом рассматривала деда и была спокойна в его руках. Рафаэль лишь растянул губы в улыбке и мягко положил руку на плечо гения. — Не расстраивайся, придумаешь график кто, когда и в какие часы будет нянчить Соню, чтобы честно было, — подал идею Раф. Донателла сначала удивилась. Как она сама до этого только не додумалась? Но после воодушевилась. — Это мысль! Кого внести в график? — тут же достала блокнот. Все присутствующие подняли руки, даже Карай. Она готова пожертвовать целым днём, отложив все свои дела в клане ради такого общения с маленькой черепашкой. — Как нас много, однако, — приговаривала Донни, ведь ей нужно будет учесть школьное расписание некоторых участников и тренировки. Но это так, мелочи. — Ничего, скоро появится ещё один черепашонок! — радостно напомнил им Микки. — А, быть может, это не конец, и Донни нам родит много-много малышей, чтобы всем хватило! Данное заявление заставило краснеть Рафа и Лео. От гнева и стыда. Они даже переглянулись между собой, мол, кто пойдёт вваливать ему люлей за столь не почтительное отношение к единственной сестре. В итоге по каким-то телепатическим каналом они решили, что карателем будет Леонардо. — Это тебе на котята какие-нибудь! — с этого началась его гневная лекция о морали. Что касалось самой Донни, то она уже не особо-то удивлялась столь неожиданному заявлению, но, так или иначе, слов у неё тоже не нашлось. Микки — это Микки. Он искренен даже в таких безумных высказываниях.   ***   Дэдпул так и не ушёл в свой мир, сказал, что пока хочет побыть с черепашками. Поэтому ворота в иной мир пришлось закрыть шкафом, чтобы, не дай боже, Микеланджело не вздумал погулять за той гранью. Рафаэль, тем временем, размышлял о том, как бы ему поговорить с Донни, но каждый новый день вновь твердил себе, что не сейчас, не сегодня, давай завтра. Кроме того, душой Раф ещё не оправился после потрясений, единственное, что его утешало — общение с Соней или с питомцем Эмбер. Раф страшился. Нет, не самого разговора с Донни. Он боялся себя. Невольно вспоминал слова Леонардо перед битвой про то, что в гневе именно он, Рафаэль, несёт исключительно хаос и разрушение. И как он может принести счастье тому, кто не сможет дать достойного отпора? Вдруг наступит такой час, когда огнём гнева он вновь сметёт всё на своём пути и на этот раз пострадает Донни. Эти мысли заставляли его притормозить, всё взвесить и обдумать. Нет, он не отказывался от Донателло, уж больно длинный путь он прошёл. Все они прошли, и сворачивать глупо, он себе этого не простит. Но что же делать с безопасностью? Ребята, конечно, заметили его замкнутость, но понимали, что лучший целитель — это время. Но когда Рафаэль часами сидел в углу, общаясь лишь с Эмбер или Соней, это уже настораживало. Даже брошенный мяч от Майки не вызывал в нём бурю эмоций. Конечно, если данную процедуру выполнять систематически и настойчиво, то шквал ярости рано или поздно охватывал Рафа, и он гнался за проказником. А после наказания вновь замыкался в себе, еще более уверяясь в своей неконтролируемой вспыльчивости. От чего грустил пуще прежнего. Кроме этого, всех беспокоило, что они не превращались в свой истинный черепаший облик, пусть Гений и уверял, что нужно всего лишь немного потерпеть. Вот когда пришла очередь Микеланджело присматривать за черепашонком, Рафаэль отдал дочь радостному братцу, но сам не пошёл за подругой дней своих суровых — Эмбер. Было кое-что, чего ему хотелось сказать не только Донни, но и Леонардо. Его он нашёл на кухне. Чайник зашумел, когда черепаший лидер нажал переключатель на нём. И слегка удивился Рафаэлю, ведь тот обычно избегал всех и вся эти дни. Но обрадовался ему. Неужели надоело унывать? Хотя и Леонардо тоже не особо-то был общителен всё это время. Много что обдумывал и раскладывал по полочкам. Раф сел на стул и задумался, сложив ногу на ногу. — У меня к тебе есть один сюрприз, — сказал и вдруг усмехнулся, зная, как Лео насторожен к сюрпризам в принципе. — Но не сейчас. Вечером. — Может лучше сейчас?! — да, лидер терпеть не мог неожиданности любого рода, даром, что с братьями ниндзя-камикадзе живет с постоянным стрессом в виде импровизированных миссий и неожиданных поворотов. Возможно, за то и не любил. «Любой сюрприз — это стресс, а если он неприятный, то это двойной стресс и непонятки!» — гласил его внутренний распорядок. Поэтому сейчас хмуро и встревоженно посмотрел на Рафаэля, сканируя взглядом и стараясь выведать хотя бы тему неожиданности. Но Рафаэль, сволочь злорадная, наслаждался его тихим ужасом, не удержался от широкой улыбки и откровенного «Му-ха-ха-ха!!!» в глазах. — Нет, позже, для этого нужна некоторая подготовка и атмосфера, — таки подсказал Рафи, не сводя взгляда с насторожившегося брата. Был бы рядом Дэдпул, то ляпнул бы что-нибудь глубоко пошлое, в духе: подготовка, особая атмосфера, вечер... вазелин! Но Рафаэль решил сохранить интригу. Хитро и таинственно играя улыбкой и изумрудом единственного глаза. Другой закрывала чёрная повязка со злобно-радостным смайликом, который ему пришил Майки. — Хм, ну, мне, по идее, должно это понравиться? — Леонардо продолжал осторожно ворошить улей, весь изнывая от тревоги и плохого предчувствия. — Спасибо, что предупредил, кстати. Кивнул благодарно, но поморщился, пряча свою недовольную моську за чашкой чая. Брату, естественно, тоже налил по всем правилам восточных чайных церемоний. Но сердце ныло, а взгляд лихорадочно метался в поисках подсказки или ответа. Раф же обрадовался — Лео не воспротивился. А ведь мог. Сердце гулко застучало. Рафаэль принял чай, вгляделся в поверхность и глубину напитка. Подбирал слова, чтобы тот не догадался. Хотя, вряд ли угадает, в этом он был уверен. — Думаю, что должно, лично я бы не отказался... — прервался на фразе, чтобы не проговориться, отхлебнул глоток горячего чая и вновь интригующе заулыбался. Нарочно теперь играл так: — Хотя, мы с тобой разные. Но я бы хотел, чтобы ты принял данный подарочек... Голос Дэдпула в голове Лео: «А вдруг он тебе свою невинность отдать хочет!? Ололошеньки!» «Все очень плохо», — Леонардо совсем скис и затосковал. Недопитая чашка чая медленно остывала в руках. С его фриковским контролем всего и вся этого сюрприза сердечко может и не выдержать. — Хм... — без восторга угукнул Лео, выглядящий сейчас крайне несчастным. «Если тебе что-то нравится — сам это и делай!» — кричало всё внутри него. Не хотел думать о пошлом и следовать мыслями за гадким фанфиком Дэдпула. И любое другое тоже не устраивало. Лидер вдруг понял, что вообще не знает, чего он теоретически хотел бы и чего ждал бы с настоящим интересом и удовольствием. За последние месяцы всё его настоящее составляло забота о семье и братьях, вся ситуация в целом. Чувствовал себя пустым. И ещё более одиноким. Рафаэль не чувствовал его страха, но подпорченное настроение — очень даже ощущал. Вдруг стукнул кулаком по столу, нет, не в гневе, а что бы того вывести из дум, переключить. — Все хорошо! Чего киснешь? После того, что мы пережили теперь встаём на ноги! И-и-и... О, считай, что я приду к тебе с головоломкой, не знаю, может так тебе интересней будет, — Рафаэль взъерошил свою шевелюру в растерянности, но после поднялся, тепло улыбнулся с прической а ля «Я упала с сеновала, тормозила головой». — В общем, жди! До вечера-то осталось немного. Сказал и пошёл, видимо, готовиться, раз тот требует так скоро. — М-м-м, — задумчиво промычал Лео в ответ, после ухода Рафа кладя голову на стол. Загадка — это уже интереснее, это интригует и дает пищу для размышлений. Но странное предчувствие не покидало. Весь день Леонардо места себе не находил. В логове было тесно и ничего не делалось — сериал не отвлекал, книги не ложились в голову, даже медитация не клеилась. Зато в человеческом виде можно было спокойно гулять по городу. И то лидер большую часть времени предпочитал уединенные парки и милые душе крыши. Отвлекался, издали слушая шум улиц и людской взбалмошной жизни большого города. Где-то кому-то помог, развеялся, погоняв и накостыляв мелким хулиганам, и был таков. К вечеру возвращался домой с проветренной головой и в более-менее ровном настроении. Не спеша принял душ, переодеваясь в домашнее, и лег с книжкой на кровать. Увлекся сюжетом так, что почти и забыл, что ждет его какой-то сюрприз от брата, внутренне даже надеялся: может, забьет? Забудет, увидев его реакцию? Рафаэль, тем временем, готовился. Днём вернулся Дэдпул, и Раф вдруг потребовал с него... нет, не проды фанфика, он ещё ту часть не дочитал! Потребовал воспользоваться волшебством: достать церемониальную хакама. Да-да, официальную. Для особых случаев. Конечно, ему ведь надо подготовиться! А внешний вид — тоже важная часть. Волосы прибрал в немного небрежный пучок. Как получилось. Ну и «загадку» с собой. Сложил ее в мини-чемоданчик и закрыл. Встал. Постоял немного, таки унимая сердцебиение и дрожь в коленках. Но забил на таковое, иначе так и не придёт. — Была — не была! — подбодрил самого себя и поспешил к Лео. Для приличия постучался. В обычной ситуации бы прокрался и застал бы врасплох, но не сейчас. Ждал ответа-приглашения. — Открыто! — бросил Леонардо. Вежливый стук означал только Донни, так что сразу заложил закладку в книжку, садясь на постели, заинтригованный. Редкий гость. Но когда в комнату вошел Рафаэль «при параде», то от изумления вытаращил глаза, косясь на это чудо и тряся головой. — Что? Чего? Раф?! — вообще не понял, церемониал испугал, сердечко Леонардо заметалось по грудной клетке. Рафаэль тоже чуть не опешил. Вроде и не хотел пугать, даже постучался, а тут такое лицо! На миг почувствовал себя глупо, но таки собрался с духом, закрыл за собой дверь. На замок! После прошёл, чувствуя себя приближающимся Пипец-мэном, судя по возрастающему ужасу в глазах брата. Хотя, где-то глубоко в душе радовался тому, что растопил этот холод на его лице. Чувства — это прекрасно! Сел на пол по-японски посреди комнаты, поставив перед собой подарочек. Все же небольшой, сантиметров тридцать на тридцать данный чемоданчик. Раф сложил руки на коленях и ждал, когда к нему подсядут. Вот теперь Леонардо почувствовал реальный нервняк, аж потом холодным прошибло и затрясло. Логику ужаса происходящего нарушали лишь предыдущие слова и действия Рафаэля. А еще искры веселья в его зеленых глазах пополам с волнением. Ну, оно и понятно — творится что-то непривычное. Лидер осторожно приблизился и сел на коврик симметрично к брату, кладя здоровую руку на колено и заглядывая в глаза, приподняв одну бровь. «Что ты там приготовил?!» — честно, не знал, что и думать. Вроде сюрприз обещали лично ему, но Лео все равно предполагал засаду или какую-то квестовую карту. В голове не укладывалось, что там может быть, но то, что теперь заинтригован — это мягко сказано! Когда Лео ещё только приближался, братьям показалось, что с каждым шагом воздух словно бы электризовался, заставляя волосы вставать дыбом. «Что ж, сам ведь затейник», — подумалось Рафаэлю. То, как стучал пульс, можно было увидеть на его шее, если присмотреться. Сильно, мощно! Но Рафаэль продолжал церемонию. С изящностью гейши протянул руку с развёрнутой ладонью, указывая на чемодан. — Открой и попробуй догадаться, — попросил тот, усиливая напряжение в комнате. Казалось, что и вещи сейчас взлетят в воздух. — Ты меня пугаешь... — пробормотал Леонардо, облизывая высохшие губы, но продолжая гипнотизировать чемоданчик между ними. Напряжение Рафа передалось теперь и ему.— ...Но я действительно заинтригован... тобой. Лео дотронулся рукой до замочка, при этом вскидывая синие глаза на брата. Прищурился, сканируя того на мысли и замыслы. Лишь спустя минуту, успокоив сердце и приведя дух в равновесие, лидер нажал на кнопочку. Замок открылся с тихим щелчком, являя перед миром... чёрный кожаный ошейник с медальоном и некой гравировкой. Отдельно рядом — поводок. Короткий. Рафаэль, склонился до пола лицом, как только открылся чемоданчик. Но не от стыда. Это был этикет-поклон. Так и замер, словно чего-то ожидал. И даже как будто не слов, а действий. — Эм, Кейси завел нового щеночка и передал его нам? — растерялся Леонардо, склоняя голову набок. Взял в руки, рассматривая медальон и гравировку поближе. Раф не шевелился, ждал правильного ответа. На медальоне «Раф», с обратной стороны, где указывается адрес или хозяин — «Лео». Леонардо вспыхнул, едва не выронив вещи из рук. В голове все горело пожаром и орали дедпулята, водя хороводы на остатках его разума. Естественно, теперь лидер подумал о злосчастном фанфике и БДСМ-тематике! Аж голова закружилась. Сглотнул. Рад был, что Раф так и замер в позе поклона и не видел его смущения — в полной тишине комнаты лишь раздавалось тяжелое дыхание. «Капец подкрался незаметно, что это еще?!» — Леонардо мысленно орал с загадки, онемев и едва не плача. Но совесть быстро раздала люлей внутренним пошлым обитателям головы, внося здравую мысль в голову несчастного горе-лидера. «Помнишь разговоры про контроль темпераментного Рафаэля? И как он бунтовал, когда ты стал лидером? — вопрошала она голосом железной леди и авторитета. — Ты видишь, что в его намерениях нет пошлых мыслей... Хотя способ он выбрал нетривиальный, — их обоюдный тяжелых вздох в голове. — Я думаю, он хочет сказать тебе, что он в твоей власти. В смысле, признает тебя лидером. Не только команды, но... просит контролировать его, останавливать его, не давать совершать ошибок. Он наверняка скоро станет официальным «слугой» Донни благодаря изысканиям Сплинтера. Но тебе он верит больше. Такая версия творящегося тебя устраивает?» Леонардо молча кивнул сам себе. Идея разумная, а главное — успокаивающая. Вот только выдавить из себя слова или действия не мог, ошарашенный, не до конца уверенный в правильности своей интерпретации. В тишине бряцнул ремешок о медальон, заставив обоих вздрогнуть. — Хм... выпрямись, Рафаэль, — попросил. Разговаривать так удобнее. А долго держать в позе поклона — невежливо. Да и не чувствовал Леонардо за собой такой власти. Рафаэль еле дышал, в надежде, что его поймут правильно и не прогонят в истерике недоразумения. Но, услышав приказ-просьбу, послушно выпрямился. Но ещё не знал, принят ли подарок. Или... тоже мне подарочек?! Голова кружилась. Страшно боялся отказа. Почему? Так ему проще, что ли. Служить тому, кого безгранично любишь — несложно! Теперь он это понимал. Но Рафаэль нуждался в некой клятве, договоре. Этакой точки соглашения. Очень огорчится, если откажут. Ведь отдать волю — даже, пожалуй, и влюблённые не готовы к такой жертве. Это было глубоко ментальное. Можно сказать, потребность! — Думаю, я тебя понял, — вздохнул Леонардо, успокаиваясь сердцем и душой. В глазах Рафаэля застыло напряженное ожидание. Примет, не примет? Его. Как слугу. И ошейник с поводком — как знак этого. Тогда, на кухне, он казался таким взволнованным. «...Хотя, мы с тобой разные. Но, я бы хотел, чтобы ты принял данный подарок...», — говорил Рафаэль. А Леонардо холодел от мысли об иерархии, отрицал её, как факт. Ему претили отношения хозяина и слуги! Он мечтал и жаждал быть равными! Не нести груз ответственности, провального лидерства уже по горло хватило! Лео зажмурился до боли, сжал кулак на колене, отгоняя нахлынувшие грустные чувства. Он не видел в себе былой чести, растоптал её, повязавшись с Донни, а затем прочее, и прочее... Столько ошибок. «Почему жертвовать и брать ответственность всегда должен я?!» — жуть как тосковал по временам, когда сам мог творить, что хотел. И помнил время буквально год назад, когда всё, чего он жаждал — был именно этот момент: полное покорение Рафаэля, как самого строптивого из братьев, полный безоговорочный контроль над его мыслями, действиями и жизнью! Но то было давно. Они оба изменились. Рафаэль смирил гордыню. А Леонардо — пал. А чемодан с новым имуществом тихим упрёком лежал раскрытый перед ними. Где-то тикали часы. Лео думал. Раф молчал. «А еще меня даже злит мысль, что меня обрекают на ответственность! Рафаэль не животное для ошейника, а я никому не пример уже! — мысли бегали по кругу, Лео паниковал и плакал внутри себя. — Хорошо быть безмозглым орудием в руках кого-то, но так ты… никогда не вырастишь, Рафаэль!» Крик души. До боли. Страшный подарок преподнес ему младший темпераментный братец — с кучей намёков и оттенков смысла. И так просто не отказаться — оскорбишь. Лео почувствовал, как по его щекам потекли горячие слёзы. Помотал головой. — Нет, — как гром прозвучал приговор. Жуткая жертва с его стороны, а еще Леонардо угадал, почувствовал сквозь закрытые глаза и горечь слёз — вздох и расстройство Рафаэля. Больно. Обоим. Преданный и отвергнутый в лучших чувствах младший брат. Ну, так ему, Рафу, наверное, казалось. И Леонардо придётся объясниться, чтобы сохранить отношения между ними, потому что такой отказ — когда уже имеются символы — тяжелый удар для того, кто раскрыл ему душу. Леонардо ценил это, но, правда — правда! — сейчас не мог принять такой дар безграничного доверия. — Рафаэль, — успокоившись, начал лидер, — Я тебя очень люблю и ценю как брата и напарника. Но, — он сверкнул в его сторону глазами, — как самостоятельного и разумного напарника. Не передать словами, как я потрясен твоим… доверием. В меня и мои силы. Но в себе я этого больше не ощущаю, и сдерживать или управлять никем не могу и не хочу. Прости. Верю, что для тебя это был сложный выбор, и тебе было бы так проще в какой-то мере. Орудие, исполняющее приказы. Надо очень верить и доверять, чтобы вручить себя своему х… хозяину, — голос Леонардо задрожал от плохо скрываемой ярости. Не на Рафаэля — на глупый мир, что еще допускал такой строй отношений. — Но мы становимся взрослыми. Отцами. И нужна своя голова на плечах. Пойми, ведь и я — не вечен. Меня могут убить на любой вылазке или миссии — что ты будешь делать? Нет, я не могу принять твой Дар, — с уважением сказал Леонардо, медленно поклонившись и касаясь лбом пола, затем вновь выпрямляясь. — Неси за себя ответственность сам. Учись. Ошибайся. И снова бросайся в бой. Прислушивайся ко мне и к остальным людям в твоей жизни, но окончательное решение все же оставляй за собой, — с грустью закончил Леонардо. Затем все же потянулся к чемодану, беря и взвешивая на руке ошейник. Потянул за ремешок, со звяком освобождая его от окольцовывающей формы — теперь это просто еще один ремешок. Положил его перед Рафаэлем. Медальон с их именами — назад в центр коробки, как знак. А перед собой положил короткий поводок. Прищурился, гладя на вопросительное лицо Рафаэля. — Ты волен носить свой символ или не носить — Это. Всегда. Твоя. Собственная. Свободная. Воля! — отчеканил Лео, мягко улыбаясь кончиками губ. — И я буду знать, что он означает. С шипами очень даже пойдет, — подмигнул даже прифигевшему Рафаэлю. — А это, — постучал пальцем по поводку подле себя, беря его в руку, — Мне в назидание. Не держать кого-то на короткой цепи, но… — тут лидер взял и резко сжал и распрямил упругий ремень, издавший в тиши комнаты громкий грозный хлопок, — Бить СЕБЯ по рукам, в случае ошибок. Нахмурился, внутренне соглашаясь в справедливости всего выше сказанного, успокаивая себя. Только на таких условиях Леонардо готов принять их странный контракт. Рафаэль сидел неподвижно, как громом поражённый. Отвергли. Его. Всего! Тело, душу и волю. На пару секунд закрыл глаза, хорошо бы обратиться сейчас в пыль. Тут даже не гнев очнулся, а дикое отчаяние. Как так?! Нет! Возьми! Возьми меня полностью! Неужели не нужен, настолько ничтожен, что и даром не сдался? Но трепет и слезы брата остановил свой поток мыслей разбитого сердца, пожалуй, это станет самым глубоким рубцом на нем, и слушал Лео. Сначала внутренне не соглашался с ним, готов был спорить, переубеждать, но... Но! Во-первых, внутренне он уже смирился с рабством, потому не осмелился перебивать. Во-вторых. Подумал о Лео, а не только о себе. А тот в вечном рабстве некой мифической совести, с которой он в последнее время не особо-то и ладит. И, в виду недавних событий, сильно надломлен. Да, пожалуй, Рафаэль согласится, что не угадал со временем, поторопился. Но просто был повод. Серьёзный повод. Рафаэлю брат показался таким одиноким после того, как с Донни они решили не бракосочетаться. Честно, думал таким образом утешить его и восстановить отношения. Опять не угадал. Как же трудно и неловко. Открыто сердиться — даже и не хочется. Зачем ломать то, что так судорожно строишь, пусть и через пень-колоду. — Это... это твоя воля, да? — правда, все равно понял его по-своему, ведь он так жаждал именно этого. — Тогда надень и скажи, я... я хочу чувствовать твои руки... Все равно подставлял шею. Пленить и тут же освободить. Пожалуй, даже минутное чувство его доброй воли — обрадует. Ведь, по сути, получится, что Лео принял его. Как птичку, поймал в руки и тут же раскрыл ладони. «Что ж мне с этим мазохистом делать-то?!» — внутренне Лео возмущался, еле сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Но как-то проникся чувствами брата, что ли. На каком-то интуитивном уровне понимал, почему тот хочет быть пленен именно так. Это как ритуал. Или инициация. Посвящения из мальчика в мужа. Или сковывания свободы с последующей отдачей этой самой свободы в руки законному обладателю. Такие нехитрые действия, но после них проще жить и легче дышать. Мы выполняем свои маленькие ритуалы ежедневно, но лишь некоторым придаем по-настоящему важное значение. А тут такая организация, подготовка, прогиб... Лео и так отверг брата и не мог оскорбить его еще больше. Глубоко вздохнул, решаясь, и ощущая какое-то странное удовлетворение, покалывание и мурашки вдоль позвоночника. Сложно признаться, но лидера тоже пёрло от таких фантасмагорий на тему подчинения. Он взял ошейник и встал на одно колено рядом с покорным и покоренным Рафаэлем. — Давай... вместе, — тихо сказал он, осторожно беря его руки в свои так, что теперь сам Рафаэль держал ошейник, а сверху его накрывали и контролировали руки Леонардо. (Тем более, одна из них поломанная). Старший выдохнул, осторожно подводя ошейник через шею сзади, чуть задевая пылающие уши Рафа. Внимательно проследил, чтобы тот сам прижимал ошейник к нежной коже шеи. Затем отогнул застежку и просунул кончик, затягивая уже сам. Напряженно смотрел Рафаэлю в глаза: — Видишь, я могу ошибаться, — с этими словами прищурился и затянул ошейник туго, до последней дырочки, так, что руки Рафа, до того просто поддерживающие ошейник сбоку, вцепились в него пальцами, а глаза удивленно расширились. — Поэтому с этих пор ты будешь контролировать его сам. Отпустил концы, накрывая его руки своей, затем быстро и плотно прижал Рафаэля к своей груди. Где-то позади со звоном упал злосчастный ошейник. «Цепь разорвана. Надеюсь», — удовлетворенно подумал он, слыша и чувствуя пульс Рафаэля на шее. Хотя воздействие было недолгим, надеялся, что пятна не останется и его Раф отделается лёгким испугом. — Собственно, точно также это происходит и с внутренним самоконтролем, — тихо на ушко пояснял Леонардо серьёзным вдумчивым голосом. — Я вечно держу себя на цепи и у меня куча охранников с большой властью и умением причинять боль ментальную, что хуже физической, — нахмурился. — Это не лучший способ жизни, и в мире существуют по-настоящему добрые люди, которые добры сами по себе — без вечного самоконтроля и самокопания, им в голову плохие мысли не приходят. Но я не один из них. Держать себя в узде — хороший выход. Я не против помогать тебе в этом. Рафаэль умирал и воскресал в его руках. Не дышал и вновь дышал чаще. Возбуждало и охлаждало. Словно бешеные качели. Из рая в ад. В жизнь и в смерть. Очнулся, когда прижали к груди. И в правду, словно безумный ритуал, а цена — душа. Лео говорил, утверждал, что недостоин, но Раф не согласен. — Другие — это другие. Они либо ниже, либо равны, либо вовсе не интересны, — теперь и Рафаэль отвечал, приходя в себя, и наслаждаясь близостью, единением. Так хорошо быть откровенным. — Просто, когда я говорю, что люблю — это уже не удивляет. И словно бы... не значит, что ли, — прозвучали нотки то ли обиды, то ли огорчения. — А если огонь не греет, то какой в нём смысл? Голос охрип. Прижался плотнее. Да уж, искал способ восприимчивости и вот до чего додумался! — Прости, если многого прошу... Лео... Сглотнул. Ком в горле. Да, нужно идти своими ногами в мир. Посыл понят. Но так не хотелось отпускать. По-детски боялся, что вдруг не будет имеющейся привязанности. Любви. Станет взрослым и охладеет, остынет. Не будет прежних чувств. — «А если огонь не греет, то какой в нём смысл?» — задумчиво повторил эти слова лидер. Улыбнулся. — Красиво. Но огнём и страстью в нашей семье всегда был ты. Я лишь ветер, который этот огонь раздувает, — тихо усмехнулся Леонардо. — Раф, ты прав: мы очень разные, но от этого не перестаем дополнять друг друга. Ты светишь и горишь, я любуюсь этим, я жду и знаю, что ты будешь таким же светом для будущих детей. И примером. Это страшно и непонятно пока, но... мы есть друг у друга. С детства, мы — семья, и этого не отнимешь. Поддерживаем, когда падаем. Толкаем вперед, когда страшно, но нужно идти. И — любим. Просто любовь по-разному выражается. Душа Рафаэля вновь окрылилась. Загорелась. Да! Вместе! Приластился, как щенок, прижимаясь к шее и подбородку, потираясь. Даже волосы сами собой распустились, падая на плечи. После отстранился, так как вдруг почувствовал себя странно. Даже замутило. Уронил взгляд на руки, которыми упёрся в пол, но те вдруг позеленели! Лео тоже поплохело, но схватился за голову, перед глазами поплыло, но, когда зрение пришло в норму, заметил перед с собой Рафаэля в черепашьем обличье. Тот, в свою очередь, изумленно смотрел на Леонардо-черепашку. Одежда не выдержала твёрдости панцирей и с треском разорвалась, обнажая их прежнюю черепашью окраску кожи. Парни замерли с открытым ртом глядя друг на друга. Потом каждый посмотрел на себя. — Р-р-ребята!!! — Рафаэль вскочил на ноги, помчался к двери, открывая ту. Лео слегка поморщился от звуковой волны, сотрясающей всё и вся. В коридоре тут же появились домашние.   *** Донни и Микки были в лаборатории. На столе сидела Соня и грызла морковку. Весёлый дядя щекотал ей пятку, отчего черепашка хмурилась и бросала в него еду, но тут же весело смеялась. Ей явно нравились летающие в воздухе предметы, а ещё интереснее, когда они попадали кому-либо по башке. — Ха! Она точно в Рафа, — отметил Майки, потирая лоб. — Ну, ты первый полез её доставать, — напомнила ему Донателла, набивая новый детский матрас на кроватку, так как предыдущий уже сгрызли и выпотрошили. — Когда щекочешь, она забавно пальчики поджимает, — умилялся Микеланджело. За этой незамысловатой беседой и произошло превращение. Микки от неожиданности аж упал под стол, Донни продолжала сидеть на стуле, изумляя малышку. Соня уронила морковку, глядя на то, как мама превратилась в черепашку-незнакомку. А тут ещё из-за стола показался не дядя, а ещё одна неизвестная черепашка. Глаза ребёнка наполнились слезами от страха, она отпрянула к краю стола, видимо, желая спрыгнуть и убежать от этого ужаса, но Микеланджело вовремя поймал её. — Не бойся! — сказал, а сам с изумлением смотрел то на себя, то на вставшего на ноги гения, который тоже собирался схватить малышку. Соня заплакала в голос. — Тише-тише! Это же мы! Мы тоже черепашки, как и ты! — Донни не знала, как утешить младенца, который вряд ли поймёт все заумные научные объяснения о причинах таких превращений. — Да-да! Мы, хм… О, мы были заколдованы! — зато Микеланджело нашёлся. — Как в сказках, помнишь, я тебе читал? — Хорошо, что не в комиксах, — Донателло вдруг вспомнила, как брат недавно показывал сей графический роман об очередном зомби-апокалипсисе. Соня перестала кричать, но всё равно была напряжена и лила слёзы, всхлипывая и глядя в глаза дяди. — Смотри, милая, теперь мы одинаковые, — Донателла протянула ей ладонь. Девочка посмотрела на руку, затем на свою собственную. — Пока ты кроха, но вырастешь, — Майки поцеловал племяшку во влажную щеку. Соня, успокаиваясь, вытирала глазки, как вдруг раздался громкий папин голос, сотрясающий двери и стены. Тут уже просто замираешь от того, что душа в пятки ушла. — А все ругаются, что я шумный, — проворчал Майки. — Пойдём тогда заткнем его, — улыбнулся гений, открывая дверь. — Микки! Донни! — встретился им Раф. Микеланджело протянул ему Соню, которая сама закрыла папе губы ладошками, слегка сжимая их. — Ни-ни, — попросил младенец не орать так громко, даже головой покачал осуждающе. Рафаэль сначала удивился, ведь за собой не замечаешь грехов, но потом обрадовался дочке: улыбнулся и забрал её. — Смотри, мы с тобой правильного цвета, — Раф акцентировал внимание девочки на одинаковом темно-зелёном тоне кожи. Соня посмотрела на руки папы. И вправду. Пощипала их, чтобы убедиться в реальности таковых. Раф сам удивлялся их однотонности. Странные чувства его одолевали: в руках маленькая копия себя самого, но в то же время это другая личность, имеющаяся свои индивидуальные наборы характеристик. Собственная плоть и кровь лишь материал для создания дома другой души. Более того, тут не только его «плоть и кровь», но и Донни, хотя малышка все же папина копия. Откуда такие жёлтые кошачьи глаза только? Кто знает, ведь их геном полон загадок и возможно не особо стабилен из-за мутагена. Так или иначе, можно радоваться, что малыш именно черепашка, а не чудо-юдо гибрид с иными генами, которые могли его превратить во что-то непохожее ни на что на свете. Как и говорила сама Донни, это значит, что они, разумные черепашки, закрепились как новый вид, и не нужно бояться, что в потомстве родится некто с щупальцами или рогами. — О, и вправду утихомирился, — отметил и Леонардо, который вышел в коридор вслед за эмоционально возбужденным братом. Но как только ему вручили дочь — замолк. — Да, я всю жизнь в мыслях мечтала родить средство, чтобы безопасно устранять его взрывоопасность. И вот, кажется, родилось, — пошутила Донни, глядя на то, как малышка успокаивающе действует на Рафа.   ***   Дэдпул покинул этот мир. Нет-нет, он не склеил ласты, просто понял, что лишний в этом семействе, и ушёл с миром в свой параллельный мир. Пожелал всем счастья, любви и мира, а сам отправился навстречу приключениям. А принял он таковое решение, ещё и потому, что вечно открытый портал запустил ещё одного гостя. Дело обстояло так… — Ой, блин! — гость из параллельного мира впечатался в шкаф, из-за чего уронил его на пол. — Фигасе, дверь в Нарнию! Гость осмотрелся и, почувствовав опасность, прыгнул на стену до того, как зелёная трость чуть не коснулась его. — Ого! Какие тут крысы водятся! — гость заполз на потолок, чтобы его не достали. — Вы случаем не Мастер Сплинтер? — Да это я, — ответил Мастер, больше не угрожая палкой. Интуиция подсказывала, что данный персонаж перед ним случайно сюда забрёл и не собирается нападать. — Вообще-то я пошутил, ну да ладно, — ответил попаданец, но с потолка не спустился. — Где я? Сплинтер посмотрел на портал и на поломанный шкаф на полу. — Уэйд! К тебе гости! — Мастер на то и Мастер, сразу понял, что к чему. — Погодите, Уэйд случаем не… — гость не успел договорить, как рядом со Сплинтером оказался Дэдпул. — Паучо-о-о-ок! — обрадовался Пул и распростер руки. — Ох, ёж… — на самом деле Питер Паркер хотел выругаться. — Нет-нет, я не упаду, не надо меня ловить. Сильнее прижался к потолку. — Ещё один чёрт в красном трико! — на шум пришёл Рафаэль и не особо-то обрадовался новому пришельцу в доме. Даже за саи схватился. — Остынь, друг! — Дэдпул вовремя поймал его за плечо. — Это же тот самый Человек-Паук, о котором я вам говорил. Остальные черепашки тоже вышли на шум. Питер спрыгнул с потолка на пол. — Извините, я угодил прямо в портал, когда в бою провалился в канализацию, — пояснил он своё нахождение тут. — Тобой ломали асфальт? — поинтересовался Уэйд. — Что со мной только не делали? — вздохнул Паук, потирая плечо. — Донни, у меня к тебе есть подопытный! — Пул поймал Питера за плечи и развернул того к Донателло. — О! Ты же та самая черепашка-учёный! — Паркер смотрел только старую версию черепашек, но Донни узнал по фиолетовой повязке. Паук пожал руки прифигевшему гению. — Я тоже фанат науки! — Паркер слегка смутился, вдруг осознав, что болтает всякую ерунду, и, осмотревшись, вдруг заметил на руках рыжей девушки черепашонка. — Ух ты! В этой Вселенной есть детёныш! — склонился к Соне, что с недоверием смотрела на человека в маске. — Вы практикуете клонирование? — Это не твоё дело! — Донни вдруг покраснела, отпихивая незнакомца от Эйприл с малышкой. — Тише-тише! Я не враг! Я хороший парень, людей спасаю, мир, и всё такое, что требует спасения, — растерялся Паркер, слегка жестикулируя. — Блин, ещё один болтун, — отметил Рафаэль, ударив себя по лицу, затем приблизился к пришельцу. — Слушай, мы тебя не звали! Забирай своего родственника в таком же красном, и проваливайте оба уже куда-нибудь! — Мы в разном красном! — хором воскликнули мужчины, указывая друг на друга пальцами. — Может сначала блинчики с чаем, а потом уже проводим гостей? — предложил Микеланджело, отряхивая свой розовый фартучек от муки. — Микки! — теперь уже возмутились остальные черепашки, но младший схватил Паука и Пула под руки и потащил в сторону кухни. — Я открыт для новых дружественных отношений с человеками! — радовался Микеланджело, полностью завладевая вниманием людей и заманивая их на кухню. — О, блинчики! — обрадовался Питер, следуя за веселой черепашкой. — Тогда я «за»! Остальные вздохнули. — Может это мы уже состарились и не готовы к столь открытым дружественным взаимодействиям со всякими пришельцами, что ломятся в наш дом? — проворчал Леонардо. — Думаешь? Может мне правда с Пауком обсудить науку? — Донни вдруг осознала, что не каждый день в их доме появляются ученые лица. Потому и поспешила на кухню. — Ребята, я с вами! — Хм-м, а я просто присмотрю, чтобы всё прилично было, — удалился и Рафаэль. — Подожди, это моя работа! — Лео поторопился за ними. Сплинтер и Эйприл переглянулись. — Майки забыл, что скоро его время следить за Соней, — вдруг улыбнулась О’Нил. Отец обнял девушку за плечи и повёл к себе в додзё. — Ничего, он и так чаще всех её перехватывает, — ответил Мастер. — Давай мы Соню какой-нибудь гимнастикой займём, а то она все время на руках да на руках. — О, это идея! — обрадовалось Эйприл. После чаепития черепашки прощались с гостями. — Ты ведь меня никогда не забудешь, да?! — Уэйд крепко обнял Дона. — Ух, это точно, — Донни хоть и ожидала объятий, но не думала, что они будут такими бодрыми. — И я не забуду! — кто-кто, но в слезах и соплях был только Микеланджело. Запрыгнул на Дэдпула и лез целоваться. — Ай! — Уэйд отпустил Донни, так как нужно было что-то делась с Микки. Но рассмеялся, все же искренность черепашки-подростка смягчало его бывалое сердце. После он посмотрел на самых старших братьев. Те не желали столь тесного контакта, но руку Леонардо подал для рукопожатия. — Спасибо, ты не раз нас выручал, — сказал лидер, и Пул протянул и свою руку. Но перед прыжком таки поймал и строптивого Рафаэля. — Эй! — тот слегка возмутился, но не вырывался. Ведь он больше не увидит этого веселого человека, потому напрягся, но не оттолкнул. — А ты не думай, что плохой, — неожиданный совет от Дэдпула, чем даже смутил того. — Всего хорошего! — пожелал Дэдпул перед прыжком с Пауком в портал. Межпространственные врата закрылись и исчезли.   ***   Поздно вечером Леонардо сидел за книгой у себя в комнате. Только глаза невыносимо слипались, день был насыщенным на события. Пора бы и отдохнуть. Но, как только он задремал, кто-то потянул его за одеяло. Мигом восстали все инстинкты, завопив сигнализацией. — Не бойся, это я, — вдруг включился фонарик, осветив лицо Донателло. Она сидела с краю кровати. Как только Лео не услышал её? Леонардо, несмотря на просьбу, всё равно испугался и мог бы упасть с кровати, но благо там стена. К той и прижался панцирем. — Что… ч-что-то случилось? — чего только он не подумал: от вторжения врагов до очередной проверки на вшивость. — Да, я пришла к тебе… — заговорила гостья, и её лицо отразило лисью улыбку. — …С сюрпризом!