Всё в канализации было хорошо, пока не появился Пул.

Леонардо готов был превратиться в лужицу со страху и утечь под кровать от столь внезапного заявления Донни о сюрпризе. Что ещё?! Множество вариантов событий зароились в голове, но никакая из этих мыслей не претендовала на истину. — Боже мой, Лео, — Гений удивился его испугу и направил луч света фонаря на него. Конечно, хотелось произвести впечатление, но, видимо, перестарался. — Всё хорошо, я просто… Донни не договорила, так как раздался хруст и глухой писк из небольшой чёрной спортивной сумки, которую она принесла с собой и теперь положила на кровать к брату. — Началось! — произнесла гостья, ещё больше изумляя Леонардо, который на чувствах резким движением руки включил ночник. Донка бросила свой фонарь и расстегнула молнию, показывая трещащее яйцо, из которого хотел выйти его жилец. Лео, безусловно, ждал ещё прибавления в семье, но явно не сегодня вечером. Уж больно быстро! — Лео, это наши! — вдруг воскликнула Донни, вынимая яйцо из сумки и вручая его папочке. — Наши?! — Лео смутила как сама формулировка, так и множественное число данной фразы. Но пояснения Дона не понадобились, проклюнулось две головы и две пары ручек — близнецы. Только вот один из сыновей был не с зелёной, а с белой кожей. Он то и схватил Леонардо за руку и, высовывая мордочку, глядел на отца красными глазками, в то время как второй беглец уже пытался куда-то там уползти, но Донни перехватила шустрика. Леонардо обомлел при виде белого чуда. — Ух ты! — таки слетело с его губ, освобождая малыша от скорлупы и рассматривая того. Близнецы были несколько меньше рождённой девочки, видимо, не вмещались в один домик и появились на свет раньше. Леонардо удивлялся, радовался и волновался одновременно. Так странно оказаться родителем сразу двух черепашат! Но с другой стороны было и очень стыдно перед Рафаэлем. Как он отнесётся к тому, что у бывшего соперника аж двойня? Как бы вновь не поругаться, когда вот-вот худо-бедно помирились. Сердце защемило, но постарался не подать вида. — Донни, малыш родился альбиносом от того, что мы близкие родственники, да? — предположил Лео, ведь именно разного рода болезней он и боялся в семье. Гений, тем временем, пытался удержать второго мальчика, который вовсю пыхтел, чего-то там лопотал сам с собою и стремился изучать новый мир. — Ай, он царапается! — Донка приподняла непоседу за бока, после обратила свой взор на Леонардо. — Да, все верно, из-за того, что дети нам приходятся сыновьями и племянниками разом, получился один альбиносик. Но они все равно классные вышли! Не так ли? Леонардо крайне смутился, ведь недавно всё содеянное казалось страшной семейной трагедией! Из-за этого он даже чуть руки на себя не наложил. А сейчас Донни сидит такая радостная и говорит, какие детки забавные получились. И губы растягивает в своей знаменитой щербатой улыбке. Даже не возразишь ничего. Не верилось в столь счастливый конец их приключений. — Да… — с трудом выдохнул Леонардо, еле сдержавший слезу, но уронил взгляд на вдруг ожившего в руках черепашонка. — Скажи правду: ты счастлива? Или только делаешь вид? Скажи как есть, — Лео вдруг пожелал заглянуть в душу Донни. Но боялся, что там могут прятаться отчаяние и тихие слёзы, о которых Гению будет неловко говорить. Донка растерялась. Скорее даже не сам вопрос застал врасплох, а беспокойство брата. Такая опека о душевном самочувствии смущала. Но в голову пришла лишь старая шутка: — В минуты семейной катастрофы я временно отказалась от оценочного восприятия мира, поэтому мои дела никак, — пояснила Донни, понимая, что вновь несёт несуразную чушь от неловкости. Обычно на такие выходки Леонардо либо бьет себя по лицу ладонью, либо строго отмалчивается. Но сейчас его вдруг пробило на смех. Немного нервный, но все же… — То есть: ты взрастила здоровый пофигизм? — уточнил он, успокаиваясь. — Совершенно верно! — Однако! — Лео всегда удивлялся хладнокровию Гения. И осмелился приобнять мать своих детей за плечи. — Спасибо, — поблагодарил за возможность быть отцом. Но дверь вдруг с шумом открылась. — Я все вижу! — на пороге стоял ревнивый, нет, не Раф, а Микеланджело, указывая на них пальцем. — Эй! — Лео и Донни покраснели. — Тебе показалось! Ещё не хватало, чтобы младший снова их подозревал в чем-то. — Нет, не показалось! Я вижу новых детей! — продолжил Майки и оказался рядом с малышами, теперь уже с любопытством и умилением в глазах рассматривая новых членов семьи. — Племя-я-яшки-черепашки! Леонардо и Донателла выдохнули как виноватые, после младшему дали подержать родившихся малышей. Леонардо, конечно, мог и наехать на Микки, мол, это моя комната, чего ворвался? Но не стал нарываться на ответный вопросик: а что вы тут закрылись вдвоём? Тогда бы они точно поругались. Серьезно и надолго. Но когда посмотрел на беззаботно счастливого Микеланджело, то решил, что не стоит так накручивать себя. *** Микки побежал показывать мальчиков Рафаэлю. Тот преспокойно спал у себя в комнате вместе с Соней, пока не ворвался громогласный Майки. — Раф! Раф! Там такое! Короче — вот! — младший протянул букет из черепашат прямо в рожу брату. — Ах, ни хрена себе! — Раф сначала готов был рассердиться на вторженца, но появление черепашат обрадовало. — Близнецы?! Соня проснулась от такого нашествия, недовольно пропыхтела чего-то, но тут же зафиксировала взгляд на таких же малышах, как и она сама. — Дочь, смотри! Твои братья! — Рафаэль взял мальчиков у Майки и усадил на кровать рядом с Соней, которая мигом села, в изумлении рассматривая новых членов семьи. Братья, в свою очередь, изучали сестру. Соня взяла за локоть белого черепашонка, явно удивляясь его окрасу, но второй братец, что светло-зелёный, тоже не сидел смирно, взял да укусил Соню за ножку. Девочка закричала от неожиданности и дала брату кулаком по башке, отчего теперь заплакал и он. Белый черепашонок отполз подальше от них. — Ого, дикая-дикость, — Рафаэль сгрёб всех малышей и прижал к себе. — Будете ругаться — придушу! Черепашата завозились в таких крепких объятьях, выцарапывались, а Рафаэль рассмеялся. Знал, что ссоры между детьми неизбежны, и придётся это как-то регулировать. — Прикольно сопротивляются, — умилился домашний садист, обращаясь к Микки. — Ага, они сильные! — поддержал его Микеланджело, вытягивая за ручки белую черепашку. — Здорово! Можно снова имена придумывать, хе-хе. А то в прошлый раз выбрали вариант Учителя. А мне так хотелось Милашку. — Это только тебе хотелось, — Рафаэль все ещё был противник таких слащавых имён. — Лео видел деток? Тут в комнату вошёл упомянутый братец, а за ним следом Донни и Сплинтер. Лео рассказал о новорожденных отцу, кроме того, он и так проснулся от хорового пения и младших, и старших. — О, вроде было два яйца, — Сплинтер не ожидал увидеть трёх малышей. — У аиста была акция «два в одном», — отшутился Гений. — И теперь у нас армия! — обрадовался Рафаэль, приподнимая деток над головой. — Что ж, поздравляю, теперь мы — полноценный ниндзя-клан с девочками и мальчиками, — Спринтер взял новую необычную черепашку у Майки, рассматривал. На вид здоров, хоть и альбинос. — А тебя надо беречь от солнечного света, — сказал дедушка, потрогав указательным пальцем белый нос новорожденного. Тот смешно скосил глаза к переносице, но после с интересом смотрел на усы и бороду Сплинтера. Учитель вовремя поднял голову, знал, как умело черепашата проверяют его усы на прочность. Пока все знакомились с новорожденными, Гений задумался над словами Сплинтера о клане. Раньше, особенно в юности, хотелось стать великим ученым, а реальность такова, что становишься основоположником новой разумной расы черепашек! Донни и ранее задумывалась об этом, но теперь, когда уже имеешь целых три малыша, груз ответственности с новой силой лёг на плечи. И эту самую ношу неплохо бы разделить с кем-нибудь. Тем более, что времени было достаточно на «переболеть» душой и телом, теперь пора хватать быка за рога. Ранее Донни закрывала бы лицо от ужаса, что её потенциальный муж — это Рафаэль. Но это отрицание шаг за шагом растворялось, и, более того, прививался интерес к такому союзу. И сколько бы Донни не сходила с ума по Эйприл, теперь трезво понимала: к Рафаэлю тянуло. Как-то иначе. Получались разные роли бытия: с Эйприл быть защитником, а вот с Рафом, наоборот, быть под его опекой и спокойно заниматься остальными делами. Тут и надежное плечо, и атомный взрыв в одном лице. Правда, Рафаэля сейчас так приструнили, что теперь и дышать рядом боится, хоть и делает вид, что всё хорошо. Вот и сейчас скромно опускает взгляд, стоило Гению подолгу задержать на нём глаза. А ведь были и поцелуи на рассвете, а не только насилие под препаратами. Нужно поговорить. *** Сколько бы Рафаэля не обвиняли в этической бестолковости, так или иначе интуиция завопила, требуя немедленно расставить все точки над «i». Пока не поздно! Вдруг на горизонте появится очередной соперник, будь он неладен, или же Донни возьмёт и передумает. Решит, что гениям не нужна вторая половинка и его чета — лаборатория. Нет-нет! Тогда Раф с досады сожжет невещественного врага под флагом: «Ну я же лучше!» Ревность пришлось откинуть, и подумать о том, как и где поговорить с Гением, чтобы никто не мешал. Кто бы подсказал чего дельного? Лео? Рафаэль почесал затылок. Плохая идея, после рождения мальчиков Леонардо в каком-то тихом ужасе. — Пойти утешить его, что ли? — Рафаэль улыбнулся самому себе. Некоторое смущение лидера его даже забавляло. *** Кухня представляла собой поле боя. Микеланджело кругом расставил посуду и ингредиенты для еды. Раньше бы он занимался выпечкой пиццы или пирога, но наличие детей в семье заставило его пересмотреть их меню с фастфуда на что-то более полезное. — Одним салатом сыт не будешь, — проворчал юный кулинар, таки настругав овощей в миску и заправив его оливковым маслом. И принялся крутить фарш из говядины. Лео тоже был на кухне, присматривал за расползающейся по всей территории малышнёй. Хотя вели они себя прилично: Соня, как самая старшая, приносила дяде Майки нужные ингредиенты, но не забывая при этом пробовать их. Альберт, или просто Ал, — тот самый белый черепашонок, отличался более созерцательным мировосприятием, его интересовал сам процесс создания. Собственно в данный момент его интересовало устройство мясорубки, но Лео его оттаскивал от сего прибора, настойчиво повторяя, как это опасно и можно остаться без пальцев. Имя дал ему Микеланджело, таки он добился своего. «Благородный блеск» — вот значение этого имени, и не только из-за цвета кожи мальчика, но и с настроем на будущее, что он блеснёт каким-нибудь талантом. Третий малыш был с Донни, иначе бы он тут перевернул всё кверху ногами. Назвал его Лео — Бернардо, из-за его упрямой решимости. Само имя означает «смелый как медведь», и, наблюдая за ним, все убедились, что в семье появился очередной танк. Его выносливость и упорство — бальзам на душу. В частности сам Леонардо был безумно рад, что ребёнок совершенно здоров, несмотря на родителей-родственников. Рафаэль подкрался к кухне, но случайно услышал разговор братьев, отчего затаился у двери. Лео вздохнул очередной раз, на что Микки уже не выдержал и возгласил: — Бро! Ну что с тобой? Чего грустишь? Скажи! Микеланджело настаивал и даже серьезно глянул на лидера, стукнув ладонями по столу. Леонардо аж растерялся от столь прямого вопроса. — Неужели и ты любишь Донни, как Раф, просто скрываешь? — предположил Майки, да сам испугался такого поворота. А вдруг? Помял зубами нижнюю губу в ожидании ответа. — Нет-нет, что ты! — замотал головой лидер, но после успокоился и подпер рукой подбородок. — Этот вопрос уже в прошлом. Теперь мне словно… — Лео приложил руку к груди. — Тесно, что ли. Раф любит Донни, а у неё два малыша от меня, понимаешь? Я изо всех сил стараюсь не мелькать между ними, но уже так наследил, что и не отмыться. Лео отвёл взгляд. Руки сжались в кулаки на коленях. — Мне стыдно перед ними. Я думал, что поступал правильно, пытался контролировать происходящее, а оказалось, что всё шло своим естественным чередом, а я вставлял палки в колеса. Из-за меня и моей политики Донни скрывала свою суть и тайком вынашивала малышей; из-за меня Рафаэль лишился глаза. И, казалось бы, вроде всё обошлось и они могут быть наконец-то вместе, но как укор рождаются дети… от меня! Понимаешь? От меня! Леонардо всплеснул руками от досады, а в глазах застыли слёзы. — Это несправедливо по отношению к ним. Это катастрофа! Но почему-то никто этого словно бы не понимает. Почему? Неужели им всё равно? Тут Лео замер, так как услышал шорох за спиной у двери. Микки со своей стороны увидел зашедшего к ним Рафаэля. Ой! Теперь и ему неловко. Леонардо по выражению лица Микеланджело понял, что там тот, кто не должен был слышать эту речь. Резко обернулся. — Прости, я специально, — извинился Рафаэль за подслушку. — Забудь немедленно! — Леонардо готов был сквозь землю провалиться, вскочил из-за стола. Рафаэль инстинктивно расставил руки, упираясь ладонями в проём в случае побега брата, но тот вроде бы не порывался. — Спонтанная амнезия — это не ко мне, — проговорил Раф и осмелился подойти. Посмотрел на деток, что играли на столе с едой, и взял на руки Альберта. — Смотри, какой удивительный малыш! Если бы мы не наломали дров тогда, то не узнали о таком чуде, разве не так? Неужели ты хочешь жить в том потенциально возможном мире, где их нет? — Раф обернулся к Лео, протягивая белого черепашонка. Леонардо лишь вздохнул. Нет, конечно, он бы не хотел вернуть детей в небытие. — Хоть сейчас ты и Донни мыслите одинаково, но я не об этом. Правда, уже неважно. Это мои личные тревоги, не обращай внимания, — попросил Лео, принимая Альби из рук в руки. — Эм, не хотелось бы мне усиливать ваши лучи тревоги, но все же скажу, — в их разговор вмешался Микеланджело. — Помните, Донни говорила когда-то про амбистому и прочих нам подобных видов, что достаточно даже одной связи, чтобы потом самка на протяжении нескольких лет приносила потомство? Этакое самооплодотворение. Как думаете, Донни это тоже касается? Следующее яйцо может быть от любого из вас по той же воле случая. — Что?! — хором воскликнули горе-отцы. А Леонардо, должно быть, побелел, как и его сын. Он даже не знал чему больше удивляться: такому положению вещей или же тому, что это каким-то чудом вышло из уст Микеланджело. Леонардо упал пятой точкой на пол, но ребёнка держал крепко. Рафаэль же не так сильно перепугался, скорее изумился и заволновался. — И… и к-как часто будут появляться яйца? — поинтересовался он у Майки, но тот пожал плечами. — Спроси у Дона, — ответил младший и продолжил крутить фарш. — До-о-онни-и-и! — Рафаэль решил не откладывать этот момент, о котором они как-то случайно позабыли ранее. — Ты что! Об этом просто так не спрашивают! — Лео покраснел со стыда. Всё, отныне каждое яйцо будет вгонять лидера в нервный мандраж. Но Донка появилась и выслушала Рафа с Микки о столь интимных подробностях ее новых свойств. Чем сильно вгоняли в краску Леонардо совершенным отсутствием какой-либо этики. — Мы — новый вид, поэтому частоту появления яиц можно узнать только позже. Второе яйцо появилось не совсем естественно, всему виной гормоны, поэтому, надеюсь, что не так часто, — Гений предположил свою версию, после внимательно и даже серьезно посмотрел на Рафаэля, слегка смущая того. — Правда, можно поменять соотношение семени в пользу одного из отцов, чтобы увеличить шанс рождения от конкретного папочки. Рафаэль вспыхнул красным от столь жирного намёка со стороны Донни. — Да, только этот самый папочка пока ещё не сделал никаких предложений, хе-хе, — теперь и Микеланджело нарочито конфузил Рафа. — Да и не говори, — поддержал тему Гений. — Сделаю! Я всё сделаю! Только для этого нужна особая атмосфера! — Рафаэль сердился от нелепости положения, чем веселил окружающих провокаторов. Даже Леонардо заулыбался. — Да ты у нас романтик, однако, — продолжал шутить Майки. — Сейчас я кое-кого прокручу в мясорубке, — пригрозил Рафаэль и смело зашагал к младшему братишке. Тот завопил и побежал прочь, умело огибая все мыслимые и немыслимые препятствия на своём пути. Грозный преследователь шёл следом, по крайней мере, у Рафа был повод скрыться с глаз долой, пока его не засмущались до смерти. Леонардо же усадил Альберта рядом с Соней на стол. Девочка сразу предложила брату выбрать что-нибудь из нарезки салата. А черепаший лидер вдруг вновь посуровел лицом. Ой-ёй! — Донни… — Мне притвориться мертвой? — перебила его та. Леонардо на миг удивился и недоуменно посмотрел на Гения. — Нет, что ты, — Лео уже не нашёлся что сказать, да и мысль потерял. Донни бы продолжила шутливую беседу в том же духе, мол, не надо притворяться мертвой? Тогда по-настоящему, что ли, умереть?! Но, глядя на серьезность брата, не стала доставать его. Лишь улыбнулась слегка виновато. Прости-прости, продолжай. — Эх, мне бы твоё легкомыслие, — вдруг улыбнулся и Лео, но тут же вернул свой прежний серьёзный вид. — Мне же крайне стыдно. Вот вырастут дети и спросят: как так получилось, что у них два отца? А теперь выяснилось, что могут появиться ещё… Леонардо закрыл лицо рукой. Этот мир явно приближал его к инфаркту. — Я понимаю твои тревоги о будущем, несомненно, все получилось греховно, да и правда будет всплывать, но и жизнь не идеальна сама по себе. Думаю, дети-то как раз к этому отнесутся гораздо проще, чем мы, — Донателла уже не знала, как ещё успокоить его тревожную душеньку. — Думаешь? — Лео вдруг удивился и посмотрел на Донни. — А вдруг среди детей будет такой же совестный дурак, как я? Он это сказал так искренне, что Донка просто не могла не рассмеяться. — Тогда мы его сделаем новым лидером, — продолжала смеяться она, аж до слез. — Не смешно, — вдруг насупился Леонардо, то тут же и сам улыбнулся. Счастливая Донни радовала сердце. В такие минуты Леонардо хотел сказать: «Я люблю тебя, Донни», но побоялся, что его не так поймут. — Смейся так почаще, — лишь об одном попросил Лео, и его глаза отобразили внутреннее тепло. *** Поздно вечером Рафаэль не находил себе места. Ходил туда-сюда по комнате. На деле ему хотелось уже ворваться в комнату Дона или же в лабораторию, в зависимости от пребывания самого Гения там или тут, и сказать прямо: «Хватит мучений! Выходи за меня замуж!» И закрыть на этом тему раз и навсегда. Но внутри этой самой грубой черепашки по имени Рафаэль жила одна очень чувственная сущность. Она то и грозила ему пальчиком и не позволяла творить красоту только одним лишь топором. — Соня, мне нужен план! — Раф остановился напротив дочери. Она сидела у него на кровати и играла с Амби. Девочки давно подружились, и черепашка даже не мучила амбистому. Соня была очень аккуратна и нежна в обращении с ней. Чего не скажешь о Бернардо, который сразу чуть не придушил зверушку просто взяв её в руки. Соня растерянно посмотрела на отца, не понимая своей задачи в его просьбе. Рафаэль лишь рассмеялся от её застенчивости и погладил своего детеныша по голове. — Эх, хорошо быть малышом, — вздохнул Раф и присел рядом. Соня сразу же полезла к нему на колени. — Совсем ручная черепашка~ Папочка даже пропел от умиления и полной взаимности. — Но время идёт, Соня. Твоя мама уже не раз мне намекала, что пара бы уже перестать тянуть кота за хвост, — Рафаэль обнял дочку и продолжал говорить. — А то она возьмёт и накажет меня: сама сделает мне предложение, и надо мной все будут смеяться до конца дней моих. И передавать это будут внукам. Не-не! Я не должен этого допустить! Данное мысли и сподвигли его на подвиги. Поднялся с Соней на руках и поспешил в комнату Микеланджело. А у Микки творился локальный Апокалипсис перед сном: он с двумя племянниками разносили комнату в подвижных играх. — Побудь пока тут! — сказал Рафаэль, минуя все препятствия и усаживая дочку на кровать дяди. — Принцесса! — обрадовался Майки, а его глаза загорелись огнём. Готов заиграть до смерти! — Папа! — Соня аж заговорила, протягивая руки к Рафаэлю, желая пребывать в его относительной тишине. — Ух ты! — хором удивились Раф с Микки. Рафаэль рассмеялся, вновь взял её на руки. Так радостно сделалось, он бы уже побежал поднимать весь дом и хвастаться, что Соня его первым позвала, но у него было одно тоже очень важное дело. Да и Микки свидетель, потом расскажут. — Прости, милая, но сегодня ты с дядей, — Рафаэль извинился перед Соней и передал брату, далее обратился уже к нему. — Она уже устала, так что не заставляй ее играть против воли, а то придётся утешать. — А ты куда? — Микеланджело мигом понял, что ему не просто так отдают сокровище. А сам краем глаза наблюдал, как Бернардо запихивает своего более слабого собрата Альберта в коробку. И садится сверху. Победа! — А я… я… — Рафаэль почесал себе щеку, после схватил младшего за плечи и заговорщически заговорил. — Хочу сделать предложение Донни. Майки аж Чупа-Чупс изо рта выронил. И мечтательно заговорил: — Так и вижу: ты и она на берегу океана на фоне восходящего солнца! — Принято! — вдруг воскликнул Рафаэль, который голову сломал, не зная, где ему это сделать. Даже стукнул Майки по панцирю от чувств. — Ай! — младший прищурил один глаз, но заулыбался. Раф все-то хотел поддержки и совета. — Странно, что ты не к Лео пошёл, — в голосе Микеланджело даже проскользнули ревнивые нотки. — А то иногда мне казалось, что ты изменяешь Донни с ним. Ну, или подумывал изменять. — Чего?!! — степень злости Рафаэля была эквивалентна его смущению. Если бы не Соня на руках, уже давно бы зарядил в лоб по самое не хочу. — Чего-чего? Повторяю: такое чувство, что даже Донни смирилась с вашими отношениями и забила на вас обоих, — Микки уже давно не был так откровенно серьёзен в своих высказываниях, но вдруг улыбнулся и подмигнул. — Но не поздно всё исправить! — Не было ничего!!! — Рафаэль схватился за своё лицо, мигом вспоминая всё, что таки было. Только сейчас полноценно осознал всю опасность. — Да неужели? Даже не мечтал? Не поверю, — Микеланджело зевнул, уже ничему не удивляясь в их странной семье. — О чём ты мелишь?! — ругался Рафаэль, а у самого перед глазами промелькнули его китайские фантазии с Лео-императором. Со стыда сел на корточки и закрыл лицо руками — А? — Майки удивился, что его не убивают. Тоже присел рядом, делая вид, что он спустился за своим упавшим чупа-чупсом. Соню отпустил к другим мелким членам семьи. — Спаси своего братика, — проговорил он ей в напутствие, и та побежала. — Это другое, — вдруг заговорил Рафаэль, не показывая лица. — Ты не прав. Это. Другое! — Хорошо, другое, так другое, — Микеланджело собирался запихнуть конфету обратно к себе в рот, как вдруг Раф ударил его по руке, заставив вновь её потерять. — Эй! — возмутился Микки, но его поймали и обняли. Оба уже сидели на полу. — Раф, ты и вправду сегодня странный и… ох, ёжки-матрёшки! — младший увидел слёзы на лице Рафаэля и они коснулись его чувствительного сердца, напугали. — Я очень часто бью тебя, потому что ты стреляешь словами, как из пулемёта, ровно с таким же уроном, понимаешь? — Рафаэль вдруг бесстрашно приоткрыл дверь в своё израненное сердце. В нем ещё только заживали множественные раны, а ему добавляют ещё и ещё. — Смотри, Микки, смотри, но я могу ещё продолжить войну, если ты хочешь. Сказал и угрожающе заулыбался глазами. Вот он, вечный дух воина! Его лучше не злить, даже если это весело. — Прости, — Микеланджело смело обнял его и улыбнулся. — Если тебя вдруг все отвергнут, я могу каждый день говорить, что люблю тебя. Если тебя это утешит. Теперь Микки зарядил свой пулемёт розовыми сердечками. — Хорошо, я не против, — Рафаэль вдруг поцеловал младшенького в висок и, отпустив, встал на ноги. — Ва-а-ай~! — Микки аж затанцевал на радостях. — Рафаэль «расцундэрился», это такая редкость. — Расцун… что? — Дэрэ-дэрэ~, Дэрэ-дэрэ~. — Я отказываюсь тебя понимать, — Раф поспешил к выходу, у него есть более важное дело, чем расшифровывать новое словесное изобретение Микеланджело. — Желаю удачи, Ромео! — Хватит уже! — Раф реально верил, что это не он над Микки всё время издевается, а как раз в точности да наоборот. *** Гений сидел в лаборатории до глубокой ночи. При этом не занимался чем-то важным с точки зрения науки. Были бытовые занятия: починить что-то или доделать то, что отложил давным-давно на потом. Тот же Панцеробус нуждался в серьезном ремонте. Именно из-за него пришлось раздать всех детей нянькам, лишь бы починить главную боевую машину их отряда. Работа помогала думать не только о том деле, что в руках, но и о жизни. Пока закручиваешь гайки, сам внутренне размышляешь о разном. О детях, о братьях. Донни уже забыла, когда думала о себе любимой. Все только о благополучии ближнего. Но эти мысли радовали. Когда большая часть работы осталась позади, Донателла решила сделать перерыв. Стояла у раковины и умывалась специальным средством от мазута. — Попался! — прозвучал бодрый голос Рафаэля. Донни не успела даже вытереться, как Раф уже поймал её и тащил за собой. — Эй! — естественно она удивилась и возмутилась, но уже оказалась на мотоцикле. — Держись! Прокатимся! — распорядился похититель и дал по газам. Донке ничего не оставалось, как сдаться в плен. Невольно вспомнилось предыдущее похищение, когда Раф увёз ее в национальный парк на холмы. Куда на этот раз? — Только не убегай, хорошо? — уже поспокойнее попросил Рафаэль, зная, что ниндзя без труда может спрыгнуть с мотоцикла и убежать куда глаза глядят. Гений крепко обнял его со спины. И вот уже они пролетели туннель и выехали в город. Таяющая ночь поражала своей ясностью и теплотой. Дорога же была относительно пустой. Если дальнобойщик и увидит двух черепах на мотоцикле, то решит, что пора остановиться на отдых. Гений только сейчас почувствовал усталость, все-таки скорость его успокаивала и расслабляла. Прижался к плечу похитителя. Этому долгожданному плечу! Сколько нужно было пережить, чтобы теперь не бояться открытой ласки? Сердце Рафаэля отозвалось сильными ударами на близость. Но парень продолжал ехать молча. Но Донни вдруг захватил дух озорства! Ей вдруг захотелось прижаться губами к крепкому плечу и шее Рафа. А почему бы и нет? В конце-то концов, для чего её ещё похитили, как не для романтики? Взяла да пригубила шею, резко выдыхая в таковую. Рафаэль никак не ожидал чего-то подобного от Донателло. — Донни! — нет Раф не ругался, но так сильно голова закружилась, что перестал видеть свой путь и выехал на встречку. — Раф! — Гению пришлось оторваться от своих деяний и протянуть руку к рулю. Свернули на обочину прямо перед фурой. Когда опасность миновала, Рафаэль с некоторым ужасом посмотрел на Донни. Та начала хохотать. — Прости-прости! Я не знал, что ты начнёшь терять сознание от одного поцелуя, — Донка извинялась, как могла, но продолжала смеяться. — Дурак! Мы чуть детей сиротами не оставили! — все же Раф есть Раф, взорвался, но тут же стыдливо отвёл глазки. Гений вдруг резко утихомирился. Вдруг стало… приятно! Нет, не от того, что на него наорали. Донни уже давно стал сестрицей для всех. Даже Микки уже обращается к ней соответственно половой принадлежности. И только Раф, только он зовёт его! Того Донни, которого любит. Мальчика, которым тот себя осознавал все свои шестнадцать лет. Донни обрадовался, но и загрустил одновременно. Вроде уже хочешь всецело трансформироваться в полноценную маму, а теперь ещё и в жену, но тот самый Донателло на самом деле никуда и не уходил. И Рафаэль его отчётливо видел. И любил. Это так сильно тронуло сердце Гения, что больно сделалось. Раф же, заметив горечь в его глазах, испугался. Решил, что это полный провал переговоров. Готов был тоже заплакать, если потребуется. — Называй меня так иногда, — вдруг попросил Донателло. — Дураком?! — опешил Раф, глядя на этого чудака через плечо. — Да, Раф, хоть дураком, — вздохнул… нет, вздохнула Донка, не стала ничего объяснять. Обняла его вновь, и они поехали дальше. Рафаэль подуспокоился, ничего страшного ведь не произошло. Трепетал от близости, не верилось, что всё это происходило по-настоящему. Он знал, что Донни не откажет ему в предложении. Бояться нечего. И трепать нервы Гений зазря не будет, они уже и так изрядно потрепаны. — Я люблю тебя, — слова сами сбежали с губ раньше, чем это планировал. По левую сторону дороги уже плескался океан, озаряемый предрассветным огнём горизонта. Раф уже много раз говорил об этом. И каждый раз это было так серьёзно, что они стрелой проникали в душу Донни. Только ранее они ранили и пугали. Сейчас же согревали и радовали, когда будущее стало более-менее ясным. Будущее с ним, с Рафаэлем. Донателла сильнее стиснула его в руках, прижимаясь лицом к плечу. Мотоцикл свернул к морю, преодолел полосу зелёного парка и остановился у кромки песка. Перед ними побережье. Рядом росли два больших дерева, к которым были привязаны самодельные широкие качели. Они здесь были давно. Качели для влюблённых парочек и просто романтиков, что пришли полюбоваться океаном. — Я тут кое-что припрятал, подожди, — Рафаэль слез с мотоцикла и отправился к тайнику, что находился в небольшой ямке под травяным ковром в парке. Донни, тем временем, пересела на качели, схватившись одной рукой за толстые канаты. Видимо, они когда-то служили на корабле, но теперь они держатся не за якоря и мачты, а за деревья. Небо загоралось сильнее, отчего маленькие звездочки казались исчезающими искорками. — Донни, — Рафаэль вернулся с небольшим рюкзачком в руке. Гений вопросительно посмотрел на брата, потом и на находку. — Если бы я все ещё был в человеческом образе, то непременно бы круто оделся для этого дела. Но мы снова черепашки, да и волшебный Дэдпул исчез, — начал Раф, после достал из сумки небольшую красную коробочку и встал перед Донни на колени. Протянул подарок. Донателла даже испугалась такой серьёзной романтики от самого грубого из братьев. Даже хотела сказать, мол, не надо, не мучай себя ради меня! Но не сказала этого. Заглянула в его зелёные глаза и поняла, что он такой сам по себе. — Можно подумать, что там кольца, — отшутилась она, чтобы сгладить неловкость, после смело открыла крышечку, а там… кольцо! — Твою дивизию! На Донни смотрело колечко. Из золота. Обручальное. Правда, самодельное, но очень хорошего качества. — Отказ не принимается, — заулыбался и Рафаэль, но раскраснелся и, поднявшись, заключил Донку в объятия. — Его я больше не переживу. Крепко сжимал. — Подожди, дай колечко надену, — Донни даже не издевалась, такой и была. Дали подарок, а рассмотреть не дают! — Вредина, — Рафаэль слегка разобиделся. Он к ней с чувствами, а она подожди. Но тут же усмехнулся: у них ещё будет время. Много времени. Потому отстранился, сам взял кольцо и надел его на Донни. На «мизинец», если его можно таковым назвать, в виду их анатомической особенности. Угадал с размером. Все-таки у Рафа глаз алмаз, хоть теперь и один остался. Гений заглянул ему в лицо. Рафаэль словно бы все мировые войны прошёл, такой строгий, но с теплым взглядом. Донни коснулась его щеки, как бы стирая слезы прошлого. — Не грусти, я люблю тебя. Только не грусти, — слова сами вырвались из сердца Гения. — Я рядом. Ты рядом. Мы вместе. Рафаэль кивнул. И слова о любви от вечно рационально Дона — наисладчайший бальзам на душу! Не удержал порыва и с трепетом впился губами в долгожданные губы Гения. Жадно и неистово! И обнял. Всё. Не отдаст никому. Его — не трогать! Донни удивилась, но не испугалась. Просто внезапное цунами чувств обрушилось на её осторожное и спокойное сердце. Этот огонь сначала показался нестерпимо жгучим, отчего задрожала, как осиновый листочек. Потеряла чувство реальности и мир буквально перевернулся: Раф так сильно напирал, что Донателла позабыла, что позади качелей нет спинки. Свалились оба и ухнули, после рассмеялись от очередной нелепости ситуации. Рафаэль сверху лежал на возлюбленной и не торопился слезать. Слегка приподнялся на локтях и улыбался, глядя в глаза. — Попался, хе-хе. Рафаэль окончательно запутался в женских и мужских родах слов. Говорил так, как привык. — Да неужели? — Донка не сдавалась, отпружинила и теперь Рафаэля повалила на панцирь, игриво восседая на братце. Победно заулыбалась. Раф малость прифигел от такой прыти. — Вот так, да? — уже оттолкнулся, чтобы вновь наброситься на Гения, но тот, естественно, предвидел такой исход, потому рассмеялся и отскочил прочь. Спрятался за качели. Рафаэль только рад поиграть в догонялки, тем более с Донни. Из-за всего происшедшего они так боялись хоть как-то взаимодействовать друг с другом, что перестали играть. Теперь хотелось наверстать упущенное. — Не уйдёшь! — Раф поблажек не давал, всегда играл по-настоящему. Донни это знала, потому убегала со страхом, иначе сплющат же. Но сердце радовалось. — Мы же рассвет пропустим, — Рафаэль вдруг вспомнил о романтике. — Правда? — Донни отвлёкся на горизонт. Солнышко показалось на треть, озаряя мир красками. — Попался! Рафаэль вновь повалил её наземь. Слонопотам! Всё, победа. Лучше сдаться. — Хорошо-хорошо! И что ты будешь делать со мной? — Донни — вечный пленник, с ним может тягаться только Микки. — О, у меня есть кое-какое незаконное предложение, — оживился Рафаэль и хитро заулыбался. Хулиганство? Донателла была заинтригована. — Сейчас покажу, — затейник отстал от сестрицы и принёс рюкзак, приоткрыл его. — Доставай! — О, что же это? — Донка залезла рукой и нащупала что-то твёрдое. — Таинственный фаллический предмет? Пошутила в лучших традициях Дэдпула. — Да нет же! — Рафаэль вспыхнул алым. Вот-вот! А Лео всё время его ругает за нетактичность и неосторожные слова. А стоит Донни брякнуть чего-нибудь эдакого, так просто покачает головой. На их счастье блюстителя порядка с ними не было, можно говорить и делать всё, что бунтарская душа пожелает. Донателла вытянула подарочек. Им оказалась бутылка вина. — Ого! Где ты это раздобыл? — сестрица обрадовалась. Даже если Рафаэль украл её, Донка скажет, что молодец, хороший мальчик. — У Кейси дома. Ты же знаешь, его отец выпивает, поэтому там целый ассортимент, — ответил добытчик и заиграл глазками. — Ну, так что? Отпразднуем? А то ты даже не представляешь, как я сильно ревновал, когда ты с Кейси ходил на свидание в ресторан! — припомнил Рафаэль и надулся как мышь на крупу. Донни лишь рассмеялась, вспомнив то спонтанное свидание, причем никто из них об этом не подозревал. Просто решили поесть, а получилось так, как получилось. Зато было, что вспомнить. — Хорошо-хорошо, теперь в нашем распоряжении целая бутылка, — Донателла ждала, когда Раф её откроет. Тот освободил горлышко от этикетки и… Ой, там же пробка. — Так-так, кажется, я кое-чего не учёл, — Рафаэль только при виде пробки вспомнил о штопоре. — Нож сомелье решил сегодня остаться дома? — Нож что? — Так называют штопор, — Гений осмотрелся и нашёл на земле крепкую деревянную щепку. — Попробуй протолкнуть пробку в бутылку. — С тобой точно не пропадёшь, — Рафаэль всегда удивлялся ловкой находчивости Донни. Надавил щепкой на пробку и просунул ту в бутылку. Эврика! Да-да, все гениальное просто. После достал из рюкзака коробочку с бокалами. Он напихал туда побольше скомканных газет, чтобы стекло не побилось. — Вроде цело, — Рафаэль осмотрел бокалы, передал один Донни. — Погоди, это не всё! Донателла с интересом наблюдала за всеми приготовлениями. Рафаэль умничка! О многом позаботился, а то, что тот не учёл, позаботится она. Вот и поляна в виде небольшой ткани. Это большой платок, который где-то ещё Микки раздобыл и наряжался в него, изображая восточную деву. Теперь он служил им скатертью, на которой уже появилась закуска: немного нарезанного сыра, в фольге кусочки буженины, что Микки приготовил, и веточка винограда. — О, выглядит вкусно! — у Гения аппетит разыгрался, так сказать, с утра пораньше. Вот теперь Рафаэль разлил вино по бокалам. — Что ж, давай теперь выпьем за то, чтобы у нас было столько счастья, сколько мы пережили несчастий! — поднял тост жених. — И умножим его в несколько раз! — поддержала его Донни. — Да, точно, уже умножились, — Раф невольно вспомнил растущую малолетнюю армию и удовлетворенно улыбнулся. Вдруг потянулся, чтобы пригубить поцелуй. — Спасибо за деток, Донни. После стекло брякнуло, а вино выпивалось. Донателла раскраснелась то ли от алкоголя, то ли от его слов благодарности. — Пожалуйста, ещё наделаем, — ответила она как бы между прочим, чем крайне взбудоражила Рафаэля. Тот чуть вином не подавился. Да-да, наделают, чтобы у Леонардо не было страхов из-за внезапного появления его малышей благодаря дикой случайности от предыдущей связи. Хотя Донни может всего-навсего не определять кто истинный отец лабораторно. Пусть все последующие детки числятся за Рафаэлем. Это не совсем честно, но раз вызвался быть отцом большого семейства, пусть не жалуется. Да и Лео не будет психовать понапрасну. А что делать, раз оно так получилось? — Кстати о детях… — начала Донателла. — Они все у Микки, — Рафаэль как-то мигом ответил на её вопрос. Гений вдруг смутился. Как же тяжело разрываться между бытом и научными идеями. — Я непутевая мать, наверное, и дети любят вас больше меня, — Донни даже расстроилась. — Вовсе нет! — Раф растерялся, отставил пустой бокал и обнял невесту за плечи. — Зато ты делаешь много мужской работы. Мы ведь не можем успевать везде, поэтому не попрекай себя за это, — поцеловал ее в щеку, сжимая теснее. — Просто делай то, что считаешь нужным. Всего не объять, Донни. Донателла вздохнула и опустошила бокал. Она видела так много возможностей, но, к сожалению, также наблюдала, как многие из них исчезали навсегда. Это было печально. Наверное, эти самые возможные события воскресают в других параллельных мирах. — Спасибо, что иногда понимаешь, — Донка усмехнулась и тоже поцеловала его. Только в закрытые губы, вызывая пожар на лице Рафаэля. — А ты иногда стучи по мне гаечным ключом, чтобы я понимал чаще, чем иногда, — вдруг попросил Раф, тепло улыбаясь в ответ, чем рассмешил Донни. — Теперь я даже не знаю: ты садист или мазохист? — Гений рассмеялся. Донка расслабилась и говорила все, что на ум приходило, уже без страха, что ей за это прилетит, как это было ранее. Все они, — и Раф, и Донни, и Лео с Микки, — взрастили в себе глубочайшее терпение друг к другу. Более того, даже не гнев тайно бурлил в душе в случае чего, а спокойное снисхождение. Ну, сделал кто-то что-то не то или сказал. Не убивать же. Все четверо повзрослели. Хотя, как сказать? Донни и Рафаэль вернулись только к обеду и подшофе, естественно. Под собственный веселый смех они упали на пол прямо в гостиной. — О, вам хорошо, я погляжу, — в холле как раз находился Мастер. Проказники притихли, как зайцы перед волком, но Раф, как старший, осмелился заговорить. — Я прошу руки Вашей дочери! — громогласно и бодро заявил Рафаэль, резко сел и пал ниц в учтивом поклоне. — Сначала протрезвейте, потом поговорим, — Сплинтер подошёл и угрожающе потыкал голову сына тростью. — А то вдруг решение окажется необдуманным. — Не-не! Мы сначала всё обдумали, а потом отметили, — не согласилась Донни, выпрямляясь и виновато улыбаясь. — Хорошо, я вас услышал, — Мастер не сердился. Их решение было закономерным событием, но все же неожиданным. — Папа! — в холле появилась Соня и радостно побежала к родителям. — Ого! Уже говорит?! — дочку перехватила Донни. В душе невольно приревновала, но Донка понимала, что Рафаэль справедливо заслужил эту любовь Сони. Донателла даже подозревала, что он теперь дочку любит больше кого-либо. — Да! Я с Соней очень долго разговаривал от третьего лица, — рассмеялся Рафаэль, хотел было по привычке забрать дочь к себе, но вовремя опомнился и не стал отнимать её у Донни. — Сначала мне казалось, что это у меня так слабоумие развивается, но ничего, привык. — Да-да, у меня тоже: когда говорю по-человечески заумно, дети меня не понимают! От слова совсем. А когда перехожу на их уровень, сразу такие понятливые, — поддержала беседу Донателла. — Наконец-то, — вдруг сказал Сплинтер и, улыбнувшись, ушёл, так и не пояснив свою мысль. *** Новость о браке быстро распространилась не только по дому, но и за его пределами. Раф и Донни не желали пышного торжества, но остальные особо активные друзья и родные (особенно Микеланджело), организовали праздник такого масштаба, что даже пришло письмо с поздравлениями от Дэдпула из другой параллельной вселённой. — Только без фаты, я же черепашка! — Донни требовала соблюдения своих черепашьих прав. — Тогда с цветами! — настаивал Майки, украшая сестру-невесту. Внутри младшего что-то радовалось и плакало одновременно, но присущая ему непосредственность позволила смириться с тем, что пора взрослеть и смело смотреть правде в глаза. Невольно поймал взгляд Донни. — Ты в курсе, что твой жених — Рафаэль? — Микеланджело задал очередной нелепый вопрос, но с таким серьёзным лицом, словно это не он странный, а окружающие. Донателла замерла на миг, но лишь хмыкнула, понимая его беспокойство. — Да, Микки, в курсе я, в курсе, — ответила та, убеждая его в своём здравомыслии. Как же отреагировал Леонардо? Лишь вздохнул: «Вот и всё». Он уже давно смирился с этим. Но, глядя на счастливую пару, успокаивался. Ведь это не иллюзия и не игра? Рафаэль удивлял своей небывалой нежностью по отношению к Донни, не только словами и действиями, но и взглядом. Пожалуй, без всех этих страданий он бы так не изменился. Значит, такова была воля свыше. — Ну что, жених, ты готов встретить невесту? — поинтересовался Кейси у Рафа. Он был свидетелем со стороны жениха. Они думали обойтись и без таких формальностей, но ребята захотели по-настоящему. Подружка со стороны невесты, естественно, была Эйприл. Она уже плакала, хотя не считала себя сентиментальной. — Ах, почему я реву? — удивлялась Рыжая, вытираясь букетом невесты. — Потому что Донни — твоя самая любимая черепашка, да? — предположила Карай, спасая букетик, передав его Донке. О’Нил и Донни робко заулыбались. — Да, ты даже не представляешь насколько, — неловко рассмеялась Эйприл, потирая затылок. — Поверь, уже наслышана, — Карай любила смущать, но вовсе не со зла. — Мне пора! — Донателла поспешила вперёд, пока и её не превратили в помидорку. Но чуть не налетела на своего суженого. Рафаэль замер от её внезапного появления, да так близко. Взял свою невесту за руку и уже ничего не запомнил, кроме ее лика. Что делал или говорил — всё как в тумане. Только «Да!» и губы Донни на своих губах под оглушительный свист и радостные выкрики родных и гостей. И несмотря на то, что на праздничный стол первыми напали дети, погрузившись в салаты и торт, всё прошло без вторжения космических пришельцев и мутантов. Хотя, подождите! — А вы что тут делаете?! — Леонардо заметил за столом Бибопа и Рокстеди, которые под шумок вдруг оказались среди гостей. — Не ругайся, мы с подарками! — вдруг возмутился Бибоп, размахивая коробочками, запакованные в блестящую пленку и красные ленты. — И это не бомбы! — Да пусть будут, они уже нам не враги, — Донни улыбнулась непрошеным гостям, ведь Бибоп наверняка ради неё припёрся. — Милая! — обрадовался тот, но тут же собрался, прокашлялся-прохрюкал, после поздравил и пожелал больше никогда не плакать. Только от счастья. Он помнил её грустные глаза тогда в плену на корабле, когда стала известна её половая принадлежность. Тогда Бибоп и осознал, что дальнейшая вражда с этими ребятами не радует, а ранит его сердце. — Кажется, я тебя знаю, — рядом был замечен и Бакстер Стокман. Он увидел на столе свою потерянную амбистому, которая тоже пировала. — Даже не думай! Она моя подруга и психотерапевт! — Рафаэль поймал ученого за плечи, несмотря на то, что крайне не любил насекомоподобных мутантов. Да-да, Бакстер уже давно вернулся в свой образ мухи. Бывших негодяев таки решили не прогонять, ведь Шреддера — главной причиной их вражды — больше нет, и ребята сами по себе. И пришли по своей воле, непонятно от кого разведав о празднике. Но, если по-секрету, то об этом Бибопу поведала Карай. Почему? Да интуиция подсказала, что можно, тем более, он сам нарисовался на горизонте в поисках работы и поинтересовался делами Донни. Донателла поначалу приглядывала за Бакстером, так как тот все порывался в её лабораторию, но в итоге выяснилось, что он не диверсию устраивать пришёл, а за обменом знаний. Ну и подарочек у него был вполне научный: некий прибор, работу которого осмыслила только Донни. — Один вопрос: это не уничтожит наш дом-город-Вселенную? — опасливо поинтересовался Леонардо, потеряв смысл их беседы на языке науки. На что оба гения покачали головами, уверяя его в глупой подозрительности, а сами вновь зашептались на своём научном, похихикивавший над простыми смертными. — Донни! Никакого оружия массового поражения в нашем доме! — на всякий случай пригрозил Лео, вызывая хохот окружающих. — Хорошо, я его спрячу, — улыбнулась та, убирая подарок в глубины своей лаборатории. — Хорошо прячь! А то я вижу, — Майки напомнил о себе и своей безудержной любознательности. — А я вижу тебя! — Рокстеди поймал Микки за бока и увлёк за собой расхохотавшегося паренька. Сплинтер преспокойно сидел на полу в позе лотоса, наблюдая за мирным и веселым беспорядком, но всё было в границах допустимого. Он пил сакэ в честь такого важного праздника в их семье. Но тут к нему подсел Рокстеди, который устало выдохнул. Микеланджело кого угодно утомит своей энергичностью, даже такого громилу-носорога. — Я слышал, что Карай принимает вас в клан, — разговор начал Мастер. Об этом ещё даже черепашки не знали, так как Карай этим поделилась только со Сплинтером на днях. — Да, всё так, — подтвердил Рок. — Мутантам невозможно жить открыто в мире людей, приходится либо все время прятаться, либо создавать свои группы, которые нас принимают такими, какие мы есть, — тут Рокстеди встрепенулся, изумленно глядя на Мастера так, словно впервые увидел его. — И кому я это говорю, человеку со звериной внешностью? — Я рад, — Сплинтер вдруг улыбнулся собеседнику. — Общая беда объединила нас. И тут Учитель указал Рокстеди на сакэ: приглашал взрослого к серьезному питью. Гость схитрил взгляд и достал из сумки стеклянную бутылку с прозрачной жидкостью. — В России ни одна свадьба без водки не проходит, — бывший военный поставил бутылку рядом с небольшим белым сосудом с сакэ. В глазах Мастера отразилось что-то вроде страха. — Выглядит как вызов, — усмехнулся-таки Учитель. — Хорошо, принимаю. — Хо-хо! Не пытайтесь перепить русского! — А в России есть носороги? Рокстеди на миг призадумался, но продолжил: — Однажды Дэдпул сказал странную вещь: в его мире тоже есть мутант-носорог и, говорят, что он тоже русский. Теперь я точно у верен, что у американцев какая-то альтернативная география даже в параллельных мирах. — Значит, для всех миров существует определенный нерушимый стандарт. — Да, и в нём у американцев явный баг с картографией? Или это такой очень тонкий, но, одновременно и жирный намёк, что Россия — это третий мир, как и Африка? — Только люди в России произошли не от обезьян, а носорогов? — отшутился Сплинтер, откручивая крышечку от волшебной бутылочки. — Ещё немного и мир произойдёт от черепашек, — рассмеялся Рокстеди, подставляя рюмочки, которые он тоже вытащил из сумки. Он хорошо подготовился к торжеству! — Боюсь, это теперь не шутка, — Сплинтер, конечно же, беспокоился о будущем их клана. Чокнулся рюмками и выпил жгучий напиток. — И стены этого дома придётся либо сильно расширить, либо найти другое убежище. — Пожалуйста, только закусывай! — Рокстеди же учил хозяина дома пить правильно, пока у того стены не поплыли перед глазами. *** А как же брачная ночь? Она прошла как у всех молодожёнов: свалились без сил в кровать и мгновенно заснули с мыслью: «Наконец-то!» К ним в комнату проникли дети и обступили, чтобы тоже притулиться где-нибудь сбоку и заснуть. И наутро Рафаэль, когда потянулся, почувствовал на плече у шеи малыша. — Кто тут? — папочка сначала нащупал маленькие лапки, потом панцирь. То был Бернардо. Это он организовал поход сюда, так как Соня потеряла папу и расплакалась. Пришлось спасать сестру! Заодно и Альберта прихватили, хотя он и не хотел идти. Он изучал новые предметы в подарочных коробочках, да и вообще, строил домик из упаковок. В нём бы и уснул, если не Берни и Соня, что потащили его за руки. Леонардо, когда посмотрел на часы (под землей часто теряешь счёт времени), вспомнил про детей и кинулся их искать, но обнаружил приоткрытую дверь в комнату Рафаэля. А оттуда только топот детских ножек. Всё, можно не преследовать их, они сами определились с ночлегом. Рафаэль перевернулся набок и обнял Донни. Та лежала с цветами, что сорвала с себя и раскидала во всей кровати. Раф прижал её к себе крепче. Не верил, что проснулся так, что заслужил это счастье, которое ещё недавно казалось недостижимым. Донателла почувствовала силу его рук и невольно заулыбалась, душа наполнялась нежностью. Донни чуть обернулась и поцеловала мужа в подбородок. Но на неё тут же наползли детишки! — Ай! — рассмеялась она, так как они царапались и щипались. — Доброе утро, милая, — Рафаэль же не отпускал жену и продолжал ласкаться. — Нам надо придумать детскую комнатку или большую-пребольшую кровать, — Донка осознавала тесноту, кроме того, дети будут расти. — Да? Тогда у меня есть идея: выселяем Лео в твою комнату. Пусть соседствует с Микки, а из его комнаты сделаем детскую, — предложил Рафаэль. От чего Донателла изумленно вылупилась на коварные планы мужа. — Оккупировать комнату Лео? Без боя? Нет, давай лучше с того, кто слабее: комната Микеланджело самая дальняя от лаборатории. Её и возьмём в качестве детской, а самого Майки в твою. А мы — в мою. Она самая большая, между прочим! Вырежем дверь в смежной стенке в детскую, чтобы не выходить в коридор и наблюдать чем эти мелкие хулиганы занимаются, — Гений подкорректировал его план. Рафаэль представил всё это. А что неплохо! — Точно! А Микки по старой памяти будет заходить в свою бывшую комнату, засиживаясь нянькой, — согласился Раф и в его глазах заиграли чертики. — И с Лео не надо будет ругаться! — Более того, — тут Донни заговорила заговорщически, — подговорим его помочь поговорить с Микки. — Какое коварство! — обрадовался Раф. Оба рассмеялись в своих намерениях переустройства дома. Микеланджело отнёсся с пониманием к их идее. — Эм-м… только там потребуется капитальный ремонт, — младший напомнил о том, что он за хрюшка. — Ничего, нас много, позовём Кейси, — кто о ком, а Раф все о своём ненаглядном товарище. — Не надо! — Лео и Донни хотели отдохнуть от него. — Почему? Он рукастый парень! — Рафаэль искренне недоумевал их протесту. — А ещё и горластый! — напомнил Леонардо, который ещё от вчерашнего праздника не отдохнул, а тут уже ремонт затеяли, садисты. И это он ещё первоначального плана не знает. — Мы все горластые, — передразнил его Раф, подмигивая своим единственным глазом. Лидер лишь вздохнул и больше не возражал. — Детки! У вас будет своя комната! — Майки обратился к малышне и сгрёб их в объятия. — Но я иногда буду ночевать с вами! Дети не совсем поняли, чего там замыслили их сумасшедшие взрослые черепашки, но, когда работа закипела, они с радостью лезли во все дырки, путаясь под ногами, просыпая или разливая всё, что попадалось им на пути. А упасть попой в клей или краску — просто обязательный ритуал любого ремонта. Хотя и взрослые были ничем не хуже детей: Микеланджело пару раз вступал ногой в краску; Донни просто поскальзывались на мокром полу и влетала в кого-нибудь или во что-нибудь, например, в стремянку, на которой работал Рафаэль. Раф, в свою очередь, часто работал перфоратором, чтобы выдолбить дверь между комнатами. А стена, как назло, толстая и крепкая, что даже с черепашьей силой это было непросто и очень долго. Иногда его сменял Кейси, продолжая греметь изо дня в день. После таких работ домашних ещё неделю мучили фантомные дрели. Но наступил день, когда распаковали и собрали новую мебель, и можно было заселять детей. *** Вот за такими большими и малыми хлопотами оба родителя забывали о себе. Но когда все тихие и шумные погрузились в сон, Раф и Донни ещё бодрствовали. Гений окончательно перенёс часть лабораторного материала в лабораторию, чтобы не стеснять этим Рафаэля. Все же спальня должна оставаться местом отдыха. — Дай помогу! — Раф выхватил часть коробок из рук жены и понёс в «научный храм». Донателла уже давно не обращала внимания на столь резкую помощь. Рафаэль всегда такой. Это его природная грубость, которая не подразумевает зла. Вернувшись в комнату, Рафаэль выдохнул и сел на кровать. Одну общую на двоих. — Ну, чем займёмся? — сказал без всякой задней мысли, упираясь руками в постель и уставившись в потолок. — Или спать? — А у тебя есть силы ещё на что-то? — вдруг поинтересовалась Донни, слегка нависнув над ним. Рафаэль так и не трогал её по вполне объективным причинам: где им было найти место и силы? Ремонт выжимал все соки, собственно, как и многолюдность обитателей дома. А теперь, когда голоса смолкли и, главное, появилась отдельная комната, которая закрывается на засовы (как-никак, теперь две двери: в коридор и детскую комнату). Рафаэль непонимающе уставился на соблазнительницу, но, когда её колено коснулось его, тогда смысл слов тут же стал ясен. Который мигом взорвал мозг на кусочки. Из усталого взгляд Рафа мигом стал осмысленным. — Я опять говорю невпопад? — Гений смутился и отвёл взгляд, почувствовал себя глупо. — Погоди! — Рафаэль резко приподнялся и, поймав своё сокровище за плечи, повалил на кровать боком. — Сейчас инфаркт переживу и… Признался Рафаэль и улыбнулся, но после вновь стал серьёзен и бережно коснулся слегка горячей щеки жены. — Страшных воспоминаний не будет? — спросил прямо. Пожалуй, именно это и было главным страхом самого Рафаэля. Навредить ещё раз — непростительно. Донка заволновалась, но не из-за картин прошлого. От приятной близости и заботы. Коснулась ладонью его пластрона, его сердца. — Нет, не будет, — Донателла сказала твёрдо и прикрыла веки, в ее памяти всплывал только добрый Рафаэль. — Я ни о чем не жалею. Раф заключил Донни в объятия. Как можно ближе, чтобы их сердца стучали в унисон… Было тихо и громко одновременно. Дыхание и поцелуи казались оглушительными, но Донни позаботилась о шумоизоляции. Так что никто не посмеет их подслушивать! Рафаэль, подстёгнутый страстью, пытался обуздать лишь своё нетерпение, ведь обещал быть нежным. Но он научился чуткости — то был самый сложный и тяжелый урок, но теперь он боец. — Рафи… — зашептал гений, уже под ним и крепко сжимая его бедра ногами. Рафаэль в ответ лишь простонал от сласти соития. Задрожали оба. — Мой… моя… — Раф, все ещё путаясь в местоимениях, обрушился на жену с поцелуями. Донни, в свою очередь, залипла на столь пылкого на эмоции Рафаэля. Конечно, можно было бы сказануть, мол, Раф, ты так горяч, но не та ситуация. Осталось только обнять своё Солнышко и отдаваться его жару. Для первого обоюдного раза они не предавались долгому слиянию, эксперименты потом, у них много времени. Да и чувственность не позволит продержаться на уровне бывалых супругов. — Донни! Ах, сладкая… — Рафаэль задыхался от пьянейшего экстаза, изливаясь в возлюбленную. Донателла, как бы не считала себя внешне хладнокровной, на самом деле трепетала, пряча лицо на широком плече мужа. Ей хорошо от его пьянейшего потока эмоций. Такой живой… Гений прильнул губами к шее Рафаэля: — Твои стоны слаще… — иногда Донка говорила поистине брутальные вещи, от которых краснели самые грубые парни их команды. Вот и сейчас превратила Рафа в красную черепашку. Но ему понравилось. Расплылся в улыбке. — Моя, — Рафаэль же нарадоваться не мог, смакуя полноту отношений и близости. *** Днём по их довольным лицам братья догадались о происшедшем. Но все прилично молчали о догадке, пока Майки все же не брякнул за столом, обращаясь к Леонардо: — Теперь, бро, можешь не волноваться: все остальные детки точно будут от Рафа! За что получил сразу два подзатыльника. — Ай, за что?! — недоумевал болтун, но пришлось спешно покинуть помещение, а то суровые, но таки смущенные лица, угрожающе нависли над ним. Зато Донни продолжала мирно кушать, делая вид, что задумалась о своём, а насилие над Микеланджело — дело привычное. Тут пропиликал сотовый Донни. СМС. — О, есть новости, — Донка отвлекла парней от ссор. — Эйприл сделала УЗИ. Ждём мальчика в наш детский сад. — Ого! — удивился Леонардо. Из проема заинтересованно выглянул и Микки. Рафаэль подпер щеку рукой. — Наш круг становится всё шире и шире, — задумался о далёком будущем. — Надо будет деток иногда вывозить на природу, например, на дачу Эйприл, где нас никто не увидит, — размечталась и мать семейства. Но будущее они могли только представить.