Вот это тебя перекосило.
Да, возможно, Ривер и правда слишком похожа на Оливию и поэтому парню не хочется ее извести. Нет. Хочется. Но чуть меньше. А это показатель. Она необычная. Когда на подобное намекает Чоп-Чоп, Еноха коробит и он почти не по своей воле фыркает. Тут каждый странный вообще-то. Но если задуматься... Он видел скольких элементалей, как Эмма, Оливия или Фиона, а сколько невидимок попадалось! Но ни одного чертового метаморфа. Или мрут, как мухи, или действительно редкие, но некромант предпочитает убеждать себя в первом. Ему даже как-то обидно признавать, что он в чем-то не прав и от того, сам себе противореча, О'Коннор находит те оправдания, в которые можно поверить хотя бы с натяжкой. И он пытается уверить себя в том, что мириться с перевертышом ему совсем ни к чему. Но, чёрт возьми, как он устал доказывать самому себе что-то непонятное и эфемерное.***
Решать для себя, что больше не буду даже пытаться найти общий язык с Енохом О'Коннором - более, чем глупо. Потому что не пройдёт и нескольких часов, как я снова буду натягивать улыбку на уста и искать с какой же стороны подъехать к этому диковинному созданию. Но, вашу мать, что за?! Почему я такая? Хочется биться головой о стол. И стены. И пол. А иногда и потолок. Потому что это просто феерия абсурда. Мама, почему я не родилась пылесосом? - Мисс Голгарт, во сколько вы встали? - спрашивает Птица, заглядывающая мне за плечо. - Около семи часов, но я уснула ещё до ужина, так что все в рамках разумного, - спешу я утешить ее, продолжая лезвием поправлять почти законченный парик куклы. Все руки в порезах сплошь, и саднят. - Да, об этом я знаю. Но если вы и дальше продолжите гробить своё здоровье, я буду вынуждена не пустить вас на предстоящую выставку. - Но Мисс Перегрин! - Занимайтесь своей работой в дневное время, а ночь оставьте для сна, - строго произнесла Птица. - И да, сегодня после обеда жду вас и мистера О'Коннора на пустыре. Будут занятия. А сейчас спускайтесь на завтрак. Мистера О'Коннора. Не слишком ли для него важно? Тоже мне. Я оставила в сторону почти законченный парик и, слизнув вновь выступившую капельку крови с большого пальца на левой руке, покинула комнату. Сзади тут же раздались громкие шаги и задорный голос: - Хей, подожди меня. Ну, сегодня уже поживее выглядишь, - он тянет, склоняя голову набок и ровняется со мной. Миллард, оказывается, высокий, если об этом задумываться - на полголовы возвышается надо мной, но такой сухопарый. Черенок от лопаты. - Ты меня преследуешь? - сощурилась я в шутливом подобии подозрения. - Только сейчас догадалась? - рассмеялся он. Хотела бы я видеть твоё лицо, чтобы улыбаться в ответ и смущаться себе. - Разрешите быть вашим чокнутым фанатом, мисс, - Он чуть неуклюже попытался взять меня под руку, но споткнулся. - Вселенная сказала все за меня, - мы трещали и за столом тоже о всяких мелочах и в такие моменты я чувствовала себя свободной от всех забот и дел. Не волновали и части куклы, оставленные у Чоп-Чопа, которые я могла забрать только завтра, ведь он уже большой мальчик и чем знает что делать, когда вынимать запчасти, куда помещать после. Не беспокоило и то, что весь сегодняшний день мне предстояло провести в "темной-тёмной комнате" Еноха, а потом ещё и позориться на занятиях. Сейчас все было как-то проще, без той тёмной проволоки, которой меня окутывало с ног до головы, когда я оказывалась рядом с Енохом. - Дети, я ещё раз напоминаю всем, что сегодня в три будут занятия на пустыре. Приходят все. Клэр, близнецы, Джейкоб и Талия - по желанию, - стоило Алме договорить, как поднялся галдеж - дети будто бы считали своим долгом подолгу и оживлённо обсуждать любые объявления директрисы. - Ты, значит, тоже идёшь? - толкнул меня в плечо Милл. - Если продолжишь бить меня - нет, - улыбнулась я. - Не хочу идти. Боюсь. - Чего? - Не знаю. Просто боюсь. Опозориться, наверное. - Как ты себе это представляешь? Неудачи бывают у всех. Эй, это я тебе, как самый запущенный случай в нашей петле говорю. Не волнуйся, я рядом буду, - позволив себе немного вольности, юноша немного приобнял меня за плечо и кожу шеи обдало рваным дыханием - невидимка смеялся. - Ты меня сейчас не утешил, - усмехнулась я и сделала ещё глоток крепкого чая. - И со стороны мы странно смотримся. - Эм, да, - Миллард мгновенно убрал руку, неестественно выпрямив спину. Для нас обоих это было неловко, но для меня - более свободной, выросшей не в таком пуританском обществе - менее. - Прости. - Ничего. - Тили-тили тесто, жених и невеста! - воскликнула Клэр и показала мне язык. - Будешь дразниться - не позову на свадьбу, - и показала язык в ответ. - И дата уже назначена? - с мерзкой ухмылочкой поинтересовался Енох. - Нет, но... я ведь когда-то выйду за кого-нибудь замуж. И тебя тоже не позову! - последнюю фразу я сказала как-то по-детски, и это вызвало смех у ребят за столом. Эй, стоп, ты же собиралась игнорировать его. Но я все равно здраво понимаю, что не смогу этого делать долго - не та натура. И порой из-за этого хочется вздернуться. На туалетной бумаге. - Уже не цапаетесь? - раздался над ухом знакомый голос. - Это же Енох. Как с ним - и без ссор? Но меньше, Джейк, меньше. - Пытаешься помириться? - Ага. Пытаюсь. Так задолбалась. - Плюнь. - Как у тебя все просто, - фыркнула я. - Я же девчонка, мне нужно заморочиться. - А потом влюбиться и страдать, - поспешил добавить Джейкоб. - Не настолько, - быстро сказала я и отвела взгляд. Это вызвало у меня странные эмоции. Да, нельзя отрицать, что Енох симпатичный. Более чем: смазливое лицо с плавными чертами, тёмные, но маловыразительные, потому что потухшие, глаза, да и слажен юноша был хорошо. Даже очень. Но характер настолько отвратительный, что все внешние достоинства не могли дать поблажку. Влюбиться в морального урода - эта трагедия стара как мир и многим девушкам знакома, вот только я уверена, что на эти грабли не наступлю. Свежи ещё воспоминания о все поступках некроманта заставляющие бледнеть от злости. Пусть и стылой. После трапезы подошла к Талии с вопросом о кружеве, и на это она ответила, что за вылазку в "будущее" она что угодно спрядет. Значит, мне нужно было спросить еще и у Птицы о выставке. Та не сказала ничего, только зыркнула так, что все без слов стало понятно. Теперь все зависело от меня, а точнее - от того, успею ли я доделать куклу. Я стучу. Каждый раз теперь стучу. Спешно, не дожидаясь реакции за дверью, но сам факт - уже многое. Для себя довольно подмечаю, что в прошлый раз оказалась права: на грязном столе лежит несколько кусочков глины и пара коряво вылепленных подобий человека. Почти не читаю - делаю вид только, наблюдая за работой некроманта. В этот раз, когда человечки оживают, они не дерутся, а с удивленным видом озираются по сторонам, друг в друга тычут на пробу руками-колбасками, делают несколько неуклюжих шагов и шатаются, когда наконец поднимаются на ножки. Следить за ними увлекательно и я, улыбаясь, спускаюсь со своего "насеста". - Поздравляю, ты стал отцом, - заявляю я довольное, давая палец одному из гомункулов для опоры. Держась за него, он делает несколько шагов и как-то из головы вылетает, что на расстоянии меньше вытянутой руки от меня сидит Енох. Тот самый Енох, который оскорблял меня, который толкал и цеплял, сейчас молчит. Что ж, пожалуй, методика Птицы действительно действенная в какой-то мере. Я хочу было сказать что-то насчёт своей правоты и непременно колкое, но вовремя себя одергиваю. Внизу слышу звон и дергаюсь на него. Саломея, которая пропадала невесть где несколько дней, сейчас пытается по подолу моего платья взобраться на стол. - Возвращение блудной дочери, - усмехаюсь я, когда беру куклу на руки. Она тут же начинает рваться на стол, так же не обращая никакого внимания на О'Коннора. - Если тебе нужно их ну... развить, то Саломея может помочь, - Спрашиваю я робко, ожидая в ответ грубости или смешка, но парень только машет рукой в небрежном дозволяющем жесте и бросает короткое: - Пускай. На занятия Енох набирает полные руки всякой всячины: одну более удачную куклу, глины и пару банок с сердцами, которые я было порываюсь помочь ему дотащить, но юноша гонит меня больно кольнувшей фразой. Отстань, только мешаешься. Вроде бы и не такое проходили, но сейчас особенно обидно. На полигоне Алма сперва смотрит на Еноха со всей его ношей, потом на меня, а потом снова на парня, задерживаясь на копошащемся в нагрудном кармане рубашки гомункуле, и в глазах ее загорается такой странный огонёк, что хочется нахамить некроманту. Остро так взять и нахамить, чтобы она не смотрела так. Имбрина тут же манит к себе Еноха, а я остаюсь одна, но ненадолго - меня быстро находит Миллард. - Милл, ты бы оделся, - тяну я смущенно, когда Странный снова берет мою руку, чтобы пальцы заставить исчезнуть. - Жизнь слишком коротка для штанов, - и я смеюсь заливисто. - Сколько времени на это ушло? - спрашиваю я, указывая на исчезающие пальцы. Вслед за невидимостью ползет своеобразный холодок и неприятное покалывание. - Пять, что ли, лет, - поведал Миллард задумчиво. - Ну, такими темпами ещё не успеют состариться правнуки твоих ровесников, прежде чем ты научишься делать невидимым человека полностью. - Оптимистичный прогноз, - смеётся он и я вслед. - Мисс Голгарт, подойдите ко мне! - раздается слишком громкий голос Мисс Перегрин и мне приходится покинуть общество Странного. Женщина говорит, что нашла способ заниматься со мной и, раз я так комплексую из-за слишком длинной (2-3 секунды) метаморфозы, сделаем упор на этом. Она указала взглядом на стопку листов перед собой, а потом сказала, что здесь - фото людей, облик который мне предстоит принять. За полторы минуты я должна буду обернуться шестьюдесятью личностями, но мне это вряд ли удастся с первого раза, так что после тренировки я смогу оставить листы себе и заниматься в свободное время. Которого у меня и так нет. Я только полагала, что это может оказаться не таким сложным, как об этом думала Птица, а на деле же все оказалось гораздо хуже. Я чувствовала себя дремучим дубом, глядя вокруг себя на всех этих ребят, добившихся многого в своих странностях, а потом на себя, осилившую тридцать семь личностей с трудом. Позорище. Но, похоже, директриса так не считала, время от времени позволяя себе похвалить меня и рассказывать о казусах своего бытия метаморфом в какой-то степени. Так же она частенько куда-то отлучалась, а я продолжала тренировку, доводя себя до сильного головокружения и полуобморочного состояния. Закончилось все тем, что Мисс Пи сказала мне присесть где-нибудь дожидаться Еноха и не возвращаться больше сегодня к этому занятию, потому что - с ее слов - я стала бледно-зелёного цвета. И шатало ощутимо, ноги подгибались - все, как надо. В общем-то, я весьма активно пыталась упасть в обморок. Весь следующий день, который был моим, мы провели в настоящем для меня и будущем для Еноха, где он что-то гундел, я стала свидетелем товарища, который участвует в торгах за рыжего панка Колли, и отправила детали куклы на первый красочный обжиг. - И давно ты этим занимаешься? - спрашивает Енох, а я глаз не поднимаю, сосредоточено покрывая надглазурной краской коленный сустав куклы. С чего бы ему это интересно стало? Доносятся до подсобного помещения, где мы сидим, голоса покупателей и Чопстера, а я сижу, согнувшись в три погибели на стуле. Тихо играет песня Sia из телефона Чоп-Чопа. - Пожалуй. Лет с шестнадцати, Это семейное. Родители тоже кукол делали, а я просто ничего другого и не умею. Готовлю отвратительно, в операциях с деньгами смыслю мало - видишь, даже кукол своих не сама продаю, а выйти удачно замуж за богатого мужчину... - Тебя никто не возьмёт, - усмехается юноша и отламывает ещё один кусочек шоколадки. - Да. Но ты мог бы сказать, что я не права и вообще девушка видная. - Врать человеку? Ты за кого меня принимаешь? - он театрально ахает и прижимает руки к груди, распахивая глаза, а я смеюсь. Нельзя выделить тот момент, когда мы стали общаться вот так, но сам факт греет душу. Что-то я всё-таки сумела сделать. Но сама все равно немного сторонилась его, потому что возможно даже предположить, что в мозг взбредет этому некроманту. На следующий день, когда я читаю книгу, которую Енох взял тогда у меня и оставил на подоконнике, будто бы намекая, юноша говорит мне читать вслух. Именно говорит, не просит. А мне ничего не остаётся, кроме как повиноваться. Я без труда нахожу ту страницу, на которой остановился парень и с неё продолжаю. Я эту книжку зачитала до дыр и что с начала, что с середины читать - нет разницы. Вечером до конца книги остаётся листов не многим толще мизинца. Тогда имбрина собирает нас всех на улице и ведёт на прогулку вдоль моря по дороге, на которой давным-давно не было машин. Я играю в импровизированные классики с Люсией, активно агитируя на это и остальных, параллельно с этим напевая детскую песенку про падающий Лондонский мост. Позже к нам присоединяется Клэр, Ульрих и Сальма. Не удивившие меня этим люди. С моря дует теплый ветер, пошире распахивая легкий кардиган при каждом новом порыве, а мелкие под моим начальством собирают в букеты все полевые цветы и траву вообще, которая только попадается на пути. Это были обычные неказистые и совсем неяркие цветы, которые могли расти рядом с дорогой, но от букета пахло чем-то таким необычным и родным, что сжималось сердце. Сидя уже на траве во дворе (опустим то, как долго я уговаривала Еноха остаться на улице), я объясняла детям, которые были старше меня, как плести венок. Они с интересом следили за моими действиями, но часто перебивали, потому что то стебелек вылезет или еще что. Я, конечно же, спешила на помощь. Потом начался типичный разговор из разряда тех, что хоть несколько раз, да происходят в петлях. И начинался он так: - Ульрих, а как ты узнал, что ты странный? - Элементарно, - начал он. Гибким длинным пальцам было на удивление сложно плести венки, и из его рук постоянно падают цветы. - Друг потянул за руку; я остался стоять, а рука растянулась на лишний метр. Я тогда смерть, как испугался. И где-то через месяц, когда меня, как больного чумой, мотали по разным больницам, меня нашла мисс Стриж. Я прожил у нее почти двадцать лет, а потом... такая учесть постигла каждого из нас. - Да, - немного опустошенно протянула Сальма. - А у тебя откуда появилась дыра? - спросил юноша, и я мысленно приготовилась к тому, чтобы слушать эту историю в раз эдак десятый. - Я каталась на велосипеде и на кочке меня занесло в овраг. Там торчал огромный толстый кусок не то арматуры, не то трубы - не знаю. Оттуда меня вытащил клоун из цирка, который приехал к нам на время - он чудом оказался рядом. У меня был насквозь проткнут живот и, кажется, задето несколько жизненно важных органов, но я сидела и пила чай с ним вприкуску с печением и даже ничего не проливалось! Он был странным, как и другие в его цирке, оттуда я и попала в Шанхайскую петлю, где четыре, что ли, года назад, появилась Ривер. И вот она нам никогда не рассказывала, как узнала о своей странности! - с укором произносит она, смешно упирая руки в бока. - Тут и рассказывать нечего. Перепугалась жутко, когда лет в двенадцать взяла и, подумав, что птицам, наверное, славно живется, летая куда угодно, обернулась вороной. Это было до жути неприятно и долговато, а еще пугало то, что я абсолютно не знаю, как вернуть свой облик обратно. Но, к счастью, все прошло удачно, а там и Эйб к нам заявился. А Люси? - Я родилась обычной. А годам к пяти во рту что-то начало светиться, словно это были мои органы. Потом глаза. В конце концов к двенадцати годам я стала живым прожектором, а родители просто рвали на себе волосы, не зная, что со мной такое, и сторонились как-то. Ко мне в школу просто в один из дней пришла Госпожа Голубь и объяснила, что со мной такое. Ничего не оставалось, как пойти. Может, мои родители еще и живы, не знаю. Но я скучаю. - Сопливая потому что еще, - фыркнул Енох, о котором все забыли, и я тут же оживилась. - Расскажи, как ты это в себе открыл. - Ничего больше не хочешь? - он устроился поудобнее под деревом на уже остывающей земле и скрестил руки на груди. - Тебе что, жалко? - Отстань, перевертыш, - отмахнулся он, и было понятно, что на этом разговор окончен. - Я знаю только, что Енох родился в семье гробовщиков, которые не знали почему от них в прямом смысле этого слова уходят клиенты, - рассказала Клэр, и я тихо рассмеялась, за что получила неодобрительно-злой взгляд от юноши. Вскоре и я сама, и все окружающие меня ребята сидели в венках, которые Енох назвал похоронными, а душистые круги все выходили и выходили из наших рук. Они же были вручены и проходящим мимо, а потом я решилась на поступок, на который осмелится не всякий самоубийца. Я водрузила один из венков на голову некроманту, на всякий случай при этом отодвигаясь подальше. - Тоже мне, дети цветов, - только выдохнул он и, сняв венок с головы, как фрисби, запустил подальше. Я пожала плечами. - Я ожидала худшего. Чего? - не выдержала, когда несколько пар глаз недоумевающе уставились. - Стоило попытаться. Вскоре во дворе потянуло нешуточным холодом и мы, подгоняемые недовольными возгласами имбрины, были вынуждены вернуться в дом. Там нас ждало горячее какао, способное, кажется, отогреть даже мертвеца. - Гораций, - обратилась я к мальчишке, заметно осунувшемуся за последнее время. - Все в порядке? Почему ты и сегодня снов не показываешь? - Не хочу, - хмуро отозвался он, но тут и ежу было понятно, что что-то не так. - Что случилось? - У меня бессонница. Ничего не снится. - Хорошо, я не стану лезть, если ты скажешь, что солгал и настоящая причина в чем-то другом. Если ты скажешь правду. - Да, Рив, дело правда в другом, но я не хочу говорить об этом, - отрезает он как-то устало и одновременно с этим оглушающе резко. Словно боится лишнего сболтнуть. А я уверена, что дело в том, последнем сне, который он нам показывал и Птице, которая, наверняка, не разрешает Горацию даже разговоры на эту тему заводить. - Ты пахнешь лугом, - довольно тянет Миллард, когда, примостившись рядом, заглядывает мне за плечо, где я пытаюсь сделать набросок того, как должно выглядеть платье куклы. - Даже не пойму почему, - развожу я руки со смехом, и невидимка рядом смеется тоже. - И вообще чего ты меня нюхаешь? - Ну, я же сумасшедший фанат. - Ах да, прости, забыла. Так когда там по сюжету у нас крики "Так не доставайся же ты никому" и нож под ребра? - В скорейшем будущем, потому что уже все в доме заметили, что между тобой и Енохом что-то есть. - Ага, ненависть, - я всеми силами постаралась скрыть уши, которые сейчас горели просто синим пламенем. - Ну ладно, мы просто нейтральны. Я смирилась. - Да я лучше сниму сапоги и буду ходить по потолку, чем соглашусь с тем, что между Ривер и Енохом что-то будет, - воскликнула подошедшая со спины Эмма. - Спасибо, Эм, - мягко улыбнулась я, краем глаза подмечая, что некромант сейчас о чем-то оживленно спорит с Талией. Ну да, они достойны друг друга. Паучиха так же не любит людей, как и сам О`Коннор, такая же темная (во всех смыслах) и закрытая. Им бы вместе самое место. Нет, черт возьми, я не ревную, потому что он даже не нравится мне! Я сняла со своей головы венок, за которым тут же потянулись неубранные в прическу волосы, и водрузила его на голову Милларду прямо поверх его бессменного берета. - Красавец, - улыбнулась я, довольная своей работой. - Ага, высохнет он и все коровы будут твои! - сказал Джейкоб через смех. - Енох сказал бы, что я и так рядом с Миллом ошиваюсь постоянно, - сказала я и прыснула, потому что это была, хоть и не самая приятная, но правда. Радовало, конечно, что за эти дни мы перешли от лютой ненависти и желания убить друг друга к простому нейтралу, и из-за этого некромант позволял себе отпускать в мою сторону не такие обидные, как раньше, шутки, но все равно положение вещей от этого почти не менялось. Но я, как самая настоящая девчонка, к этому относилась донельзя трепетно и подмечала любые изменения даже в случайно скользнувшем жесте, тембре голоса. - Но простым венком меня не заманишь! - У меня есть капуста, - нашелся Джейк. Зараза, знал же, что я ужасно люблю ее. - Это запрещенный прием, парень. - А знаешь для чего капуста нужна? - лукаво протянула Эмма, чуть наклоняясь ко мне. - Нет, блин, не знаю! - всплеснула я руками. - Просто так ем ее в нереальных количествах. И не помогает она, хоть ты тресни. - Ну ты же метаморф - нарасти, чего тебе. - Ага, легко сказать "нарасти". Я может, свою хочу. Настоящую. А искусственную всегда успею. - Неправильная девушка, - вздохнул Миллард, и с ним я была полностью согласна. В корне неправильная. Слушаю не те группы, не влюбляюсь в "тех" парней, веду себя слишком непосредственно. И книги читаю - о, ужас! За то время, пока меня не начало клонить в сон, я успела раз двадцать спросить у невидимки и вообще почти всех, нормальное ли платье, столько же раз его исправить и снова поприставать. В конце концов всеобщими усилиями меня, зевающую без остановки, но упрямо не выпускающую из рук карандаш, выпихнули в спальню. Следующий день был законно моим, и я этим бессовестно пользовалась. А именно: я решилась показать Еноху телевизор, врубив при этом самый опасный канал - новостной. В экран я смотрела не так внимательно, как некромант, - все-таки кукла сама себя не покрасит - но, буквально убиваемая вопросами, была точно в курсе происходящего. Как оказалось, Енох достаточно любопытен и он недовольно тыкал меня локтем, когда я, задумавшись, забывала ответить на очередной вопрос. Но в один момент я даже оторвалась от своего дела, удивленно раскрыв рот. По новостям какая-то девушка в аккуратном костюмчике вещала о том, что какой-то там Дональд Трамп, который еще и президент почему-то, собрался налаживать отношения с Россией. На последнее мне было совершенно все равно, но меня терзал вопрос, что делает этот старикашка в белом доме, да еще и на посте президента? - Чоп-Чоп, что это такое? - воскликнула я в тот же момент недовольно, а позади длинной тенью возник мужчина. - Тоже негодуешь? - усмехнулся он. - Максимально. Я голосовала за Хиллари, откуда он взялся? - Все же логично - набрал самое большое количество голосов по выборам. Везде, кроме Мексики. - Птицы, я переезжаю в мексиканскую петлю, там живут вменяемые люди. Все, конец, ищи себе срочно мужа, потому что скоро ты уже не сможешь ни за кого замуж выйти, - рядом со мной кашлянул Енох. - Ну хочу я никого искать, Ривер, угомони в себе сваху. - Угомони сваху, - передразнила я противным голосом. - Только я о тебе и забочусь. Ты же не молодеешь. - Отстань, - отмахнулся Чонси, и юноша рядом кивнул. - Ладно. Это последний обжиг, все, - я поставила кучку из фольги в печку и включила ее, закрыв крышку. После этого я вынесла мозг мужчине с "самой тонкой и прочной ниткой, мне-для-кружев-надо", а потом и Еноху, пытаясь с ним раздобыть подходящую ткань для платья. Но проблема заключалась в том, что я еще сама не до конца понимала, как оно должно выглядеть. На него я убила целых две бессонных ночи и день, бессчетное количество раз уколовшись, но, благо, не прострочив больше себе ничего, как в прошлый раз. И это такой трепет - держать в руках готовую куклу, взирающую на тебя таким живым лицом, что вот-вот заговорит. Я аккуратно укладываю ее на шелк, надеясь не проболтаться никому раньше времени, потому что хочу, чтобы ее ребята увидели только на выставке, о которой я знаю более, чем мало. Я тру влажные ладони, закрывая ее крышкой и прячу на полку подальше. Из-за двери зовет Миллард, который, скорее всего, догадается, что я спала этой ночью опять несколько жалких часов. Не могу я ему втолковать, что эта жертва - вынужденная и многие кукольники, если не все, ее приносят и с этим ничего не поделать. Такова я. Я в коридоре выдыхаю, чувствуя себя по-странному свободной и даже боюсь представить, что почувствую, когда оковы наказания Мисс Перегрин наконец спадут. Тогда я взлечу без крыльев.Главное, чтобы их никто не обломал раньше.