Дилемма его дней

По великой народной примете вскоре после дня рождения Ичиго наступал грандиозный праздник Начала летних каникул. Все школьники с величайшим нетерпением ожидали сего славного события, и были в неистовой радости, когда календарь, наконец, огласил, что наступил двадцатый день жаркого месяца июля. Для Куросаки и Кучики тогда начинался новый период в их отношениях. Они чувствовали себя юными преступниками, когда втихаря прятались в тихих уголках школы, где они обменивались крайне невинными поцелуйчиками и брались за руки, как младшеклассники. Но именно двадцатого июля должен был разрешиться главный вопрос. – Кто-то из нас должен поговорить с Орихиме, – Рукия произнесла это спокойным голосом, но по глазам её было заметно, что эта проблема пугает её. Про Куросаки можно было сказать то же самое. – Видимо, ты говоришь про меня, – ленно отозвался он, бросая быстрый взгляд на проходящих мимо них первоклассниц, громко смеющихся и прыгающих от радости. Это их поведение вызывало в юноше болезненное воспоминание о жизнерадостной Орихиме, сердце которой он считал должным разбить. - О боже, чемудрило, ты неисправим, - гортанным голосом протянула Рукия. Затем она очень робко положила ладонь на плечо Ичиго. Это было наивысшее проявление её поддержки в этом непростом вопросе, с которым подчас приходится встречаться на жизненном пути. – Если ты любишь её, только скажи, и я... – начала было девушка, но Ичиго повернулся к ней и легонько дал ей щелбан. – Давай без паранойи, я всё уже решил, – произнёс он так решительно, что даже для себя он стал героем из популярного фильма в стиле action. - Временами ты становишься типичной девчонкой, мелкая! - Окстись, лохматый! - ударив юношу по колену, воскликнула Рукия. На этой прекрасной ноте они и сговорились, задвинув душевные сомнения в самый дальний из ящиков и предавшись приятному выбросу допаминов - в том неординарном виде, который был им привычен. Он в порыве божественного диспута проводил её до дома, всё ещё пустующего без своих совершеннолетних владельцев; она традиционно пригласила его войти… Сценарий этого их общего времяпрепровождения, как мы думаем, уже известен нашему читателю. Первые недели две Ичиго смутно припоминал о том разговоре, о неразрешённой проблеме с Орихиме. Им руководили только эфирные и не до конца познанные им чувства. Юноша хорошо проводил время с Рукией, наслаждался ярким и неподражаемым летом – но Злодейка-Фортуна опять подкралась к нему с монтировкой в своих загребущих руках. – Куросаки-кун, – услышал он одним прелестным утром в динамике своего сотового, когда некий чёрт дёрнул его спросонья ответить на звонок, – привет. Что делаешь? – Монстров кухонным ножом рублю, – сварливым тоном ответил ей Ичиго. – Что мне ещё делать в полвосьмого утра?! – Не будь таким противным, милый, – проворковала Орихиме. Эти слова вызвали болезненный укол совести в душе юноши. – Может, встретимся сегодня, мы ведь так давно не виделись… – Да, было бы неплохо, – выдавил из себя Куросаки, отчаянно пытаясь собраться с мыслями и не паниковать. – В парке через два часа? – наобум предложил он. В динамике стал слышен радостный писк Орихиме. – Хорошо! – выкрикнула девушка в трубку. Ичиго нажал на кнопку завершения вызова, бросил телефон на пол и спрятал голову под подушку. Этот день обещал быть сложным. Ичиго всегда отличался пунктуальностью, но тогда он рисковал опоздать на встречу – даже не потому, что долго собирался или из-за того, что его сёстры в самый ответственный момент заняли ванную, просто раздумья о том, что же юноша скажет своей подруге – практически бывшей подруге – заставляли его зависать на n-ное количество времени с периодичностью в пять-десять минут. Выходя из дома, Куросаки даже подумал не идти в парк, а остаться дома или закатиться куда-нибудь, прогуляться по окрестностям – только бы не видеться с Орихиме, не говорить ей тех слов, которые он теперь обязан был сказать… Дилеммы юношества – это вам не летучих мышей по шкафам прятать: тут главное решимость! Когда Ичиго неспешным темпом добрался до злополучного парка, Орихиме уже тихо дремала на лавочке, стоящей под спокойной сенью широко раскинувшегося древа. Юноша с минуту не мог решиться прервать её сон, но эта проблема разрешилась сама собой, и девушка открыла свои большие серые глаза. – Куросаки-кун, ты так долго, – заспанным голосом сказала она, потягиваясь. – Прости, – вымолвил Ичиго и присел рядом с Орихиме. Лицо его выражало неистовые внутренние баталии. Девушка внимательно посмотрела в его глаза, открыла было рот, чтобы спросить, всё ли в порядке, но не успела. – Знаешь, – начал он, почёсывая в затылке, – я хотел бы с тобой кое-что обсудить…