***
По привычке рассматривая себя в зеркале, Белла провела пальцами по опухшему шраму под ключицей — обведённой в кружочек буквой «А». Прикосновение отдалось сильной болью. Девушка поморщилась и разжала руку, сжимающую кулон. Кулон как кулон… Ничего не необычного. Но что-то такое в нем было… Что одновременно притягивало и отталкивало. Забравшись в горячую ванну, девушка рассмотрела украшение получше. Серебро в некоторых местах слегка потемнело, особенно там, где было тиснение прожилок. Пожав плечами, Белла расстегнула цепочку и надела украшение. — «Зачем оно ему на тумбочке… Сомневаюсь, что Вирт такое носит, — подумала она. — Тогда чьё оно?». Внезапно цепочка, висевшая на шее, словно ожила и плотно сомкнулась вокруг шеи. Девушка попыталась поскорее снять проклятое украшение, но, к своему удивлению, не могла найти замочек. Тем временем, тонкие звенья продолжали сжиматься, начиная душить бедняжку. Охваченная паникой, она попыталась разорвать их, но вязь была слишком крепкой. Кулон, до этого болтающийся где-то в районе грудной клетки, прижался к мокрому телу. Кожу вокруг него словно обожгло огнём, серебро начинало постепенно впитываться, оставляя сильные ожоги. В глазах темнело. Из-за удушающей цепочки Белла не могла вдохнуть. Почувствовав соленый привкус крови во рту, она закрыла глаза, не в силах больше бороться с удушьем. Шрамы на теле вдруг раскрылись и стали кровоточить, будто раны были нанесены только что. Кровь постепенно окрашивала воду в бледно-красный цвет. Перстень на руке засветился иссиня-черным свечением и треснул. Вместо изумруда в кольце появился чёрный мутный камень с глубокой трещиной посередине. Но этого Белла уже не видела… Темные струйки крови вытекали изо рта, глаза были застелены мутной пеленой. Вдруг все тело словно обожгло огнём изнутри, зрачки расширились и как будто заняли всю площадь глаза, даже белок. Мерзкое зрелище… Девушка лежала в воде, окрашенной собственной кровью, словно безвольная кукла. Черные глаза прикрылись веками, испещренными тонкой сеточкой сосудов. Скорее всего, она закрывала их в последний раз…***
— Ромка, ты можешь быстрее? — раздраженно попросил Вирт, поторапливая Лапшина, который вальяжной походкой плёлся за ним. — Да успокоишься ты сегодня или нет? — возмутился тот, прибавляя шагу. — Клянусь, если с твоей Беллой все в порядке, а у меня завтра из-за этой ходьбы будет крепатура — я тебя убью. — Мне подозрительно резко полегчало… С ней явно что-то случилось. — А у вас что, определенный тип симбиоза? Ей плохо — тебе хорошо, и наоборот? — Нет, но это странно. Час назад я готов был добровольно лечь в гроб, а сейчас… — Ну, с этим я согласен, ты выглядишь значительно лучше, — Ромка поравнялся с эльфом и оценивающе осмотрел его. — Красавец. — Сочту за комплимент, — хмыкнул тот, подходя к входной двери дома. Дрожащими руками он вставил ключ в замок и повернул. — Ну, и где она? — нахмурив брови, спросил Ромка. — Надеюсь, еще спит, — тихо произнес Вирт и, не снимая плащ, направился на второй этаж. Лапшин осмотрел комнату. В доме было пыльно, видимо, у эльфа не было времени на уборку. С потолка свисали нити паутины. Ступая по деревянному паркету, парень оставлял за собой грязные следы. Вдруг, вместо шарканья подошвы по покрытию Ромка услышал, как его ботинок словно ступил в лужу. — Ее нет нигде! — взволнованно воскликнул Вирт, спускаясь по лестнице. — Гляди, — Ромка указал на растекшуюся по полу воду, вытекающую из-под двери ванной…***
Ее окружала темнота. Такая густая, непроглядная, тошнотворная. Отовсюду дул ветер, мокрое голое тело сотрясала крупная дрожь. Постепенно темнота рассасывалась и Белла увидела, что стоит посреди темной комнаты, в центре которой стояла… Она сама. Только маленькая, совсем маленькая, какой она себя и не помнит. Над ней стояла одетая в лохмотья женщина, занесшая над ней руку с перстнем. Произнося заклинание раз за разом, на детской коже появлялись глубокие раны, кровоточившие так сильно, что, казалось, из них специально выкачивали кровь насосом. Белла стояла и смотрела, как ее, видимо, мать, вонзает свои гнилые зубы в глубокую рану на ее плече, как с упоением глотает темную кровь, как медленно закрываются глаза девочки, как ее тело падает на холодный каменный пол и с глухим стуком ударяется об него.***
Темнота вокруг Беллы снова начала сгущаться, а затем рассеиваться. Ее окружали полуразрушенные могилы со смазанными фотографиями на надгробиях. Это кладбище не раз встречалось в ее кошмарах… Двое мужчин в черных мантиях впопыхах вытащили из разрытой могилы трухлявый деревянный гроб. Видимо, девочку, лежащую в нем, похоронили совсем недавно. Следов разложения на маленьком тельце не было. Белла обхватила голые плечи руками, пытаясь согреться. Не в силах сдвинуться с места, она наблюдала за тем, как мужчины грубо швыряют ее тело на землю, читают над ним мантру, ей неизвестную. Как ее кожу окропляют темной кровью зарезанного ягненка. Видела, как ее тело дергается в конвульсиях, как изо рта с клокотанием вытекает вязкая черная жижа, как на ее ключице заклятием высекают букву «А», обводя ее в кружочек. Как на ее руку надевают перстень ее матери, который мигом преображается. Белла посмотрела на свою руку, на которой как раз был надет тот самый перстень. С отвращением оглядев его, она снова начала наблюдать за происходящим. — Когда-нибудь. — низким хриплым голосом заговорил один из мужчин. — Когда-нибудь тебе вернут твою душу… Кто-то, несущий в себе великий свет, спасет тебя, с корнем выдернув из твоей грудины тьму… Причинив тебе великую боль, он вернет тебе жизнь… А теперь проснись… — Вернут душу? — тихим шепотом произнесла Белла. Внезапно со всех сторон на нее слетелись кладбищенские вороны, вцепляясь в ее волосы, клюя раскрытые раны. — Проснись…***
— Кажется, очнулась! — голос Ромки донесся до ее ушей словно сквозь пелену. Так холодно… Откашлявшись, девушка сплюнула на мокрый пол мерзкий кровавый сгусток и посмотрела мутными глазами на друга, который без капли смущения держал ее голое тело над полом. — Он знал… — тихо прохрипла Белла. — Он не сказал мне… Он видел и не сказал мне! Мутные зеленые глаза наполнились слезами. Вирт, бледный и измученный, виновато посмотрел на девушку. Она присела, на пол с тихим звоном приземлился почерневший лист серебряного шалфея… — Душа… Вернут душу… Выходит… У меня ее нет. А души нет только у… — Послушай, вдруг это неправда… — предположил эльф, касаясь мокрой руки Беллы. Та отдернула ее и вытерла стекающую слезу. Испачканная в крови, голая, замерзшая… Несчастная и одинокая… Израненная и пустая… Изуродованная оболочка без души. Не отдавая себе отчета в том, что делает, девушка громко всхлипнула и подползла поближе к эльфу. Пачкая его яркий плащ в крови, она прижалась к нему и заплакала. Ее слезы… Холодные. Текут просто так… По инерции. — Теперь ты знаешь, откуда у тебя эти шрамы… — как бы подытожив, сказал Ромка. Вирт посмотрел на него и вздохнул: — Это было так в тему… Ромка виновато глянул на эльфа и встал с пола. Джинсы промокли и противно прилипали к телу. — Отведи ее наверх, — сказал он, сочувственно глядя на девушку. — Я приберу здесь. Вирт благодарно кивнул и взял плачущую Беллу на руки. Та пихнула его окровавленной ладонью в плечо и вскочила на ноги, тут же начиная падать от бессилия. Не обращая внимания на реакцию девушки, эльф снова взял ее на руки, но на этот раз прижал крепче. Уложив ее на кровать, он сел рядом. — Тебе больно? — спросил он, беря ее холодную руку в свою. Белла покачала головой и закрыла воспаленные глаза. — Почему ты не сказал мне? — Я… Я не знаю. Я не хотел верить в это, не хотел верить, что это правда и… — Ты сказал, что когда-нибудь кто-то полюбит во мне то, что я так в себе ненавижу, — игнорируя его оправдания, напомнила Белла. — Ты полюбил? Эльф молчал. Боялся… Так сильно полюбил… Но теперь, увидев, кто Белла есть на самом деле, он боялся… — Нет… — сама ответила на свой вопрос девушка, роняя прозрачные слезы на смятую простынь. — Вернет душу… Душу возвращают любовью. — Это все Шекспировские сказки, — грубо отмахнулся Вирт. — Ты сделал то, что сделать невозможно… Разбил то, что разбито давно. Вирт разжал руку и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Сжав окровавленными ладонями простынь, девушка тихонько заскулила. Собрав последние силы, она тихо произнесла заклинание. На испачканном кровью теле появилась бархатная черная мантия с капюшоном. Взглянув на треснувший камень в перстне, Белла в последний раз окинула взглядом уютную комнату и встала. Камень засветился иссиня-черным свечением и израненное тело медленно растворилось в воздухе.***
Ромка ушел. С неохотой закуривая уже седьмую по счету сигарету, Вирт посмотрел в залитое дождем окно. Едкий дым наполнял легкие, переизбыток табака отзывался легкой тошнотой и головокружением. Зачем он сделал ей так больно? Почему он испугался? — «А люблю ли я ее на самом деле?» — подумал эльф, выдыхая кольца дыма. Встав с дивана, он медленно поднялся наверх. Дверь в спальню была закрыта, за ней не было слышно ни звука. Прикрыв глаза, он повернул ручку и вошел. Кровать, испачканная темными пятнами, была пуста. — Не уберег? — насмешливо спросил хриплый женский голос за его спиной. Эльф обернулся и увидел Матильду, еще более растрепанную, чем в тот раз. — Зачем вы делали это? — обесиленно спросил эльф, запуская руку в волосы. — Ох, мальчик, все до ужаса просто… Со мной поступили так же, как ты только что поступил с ней. Вирт сжал в кулаках пряди волос и медленно осел на пол. Матильда усмехнулась и посмотрела на измученного эльфа, рвущего на себе волосы. — Тебе больно… И страшно. Но теперь ты боишься за нее… Поверь мне, это дорогого стоит. Она чувствует это. Сейчас. — Я думаю… Вы знаете, где ее искать, верно? — с надеждой спросил он, заглядывая в блеклые глаза призрака. — Без понятия, — честно призналась та. — Зато твое сердце точно знает… Ты найдешь ее, если действительно любишь… Возврати ей душу, спаси мою! С этими словами призрак растворился в воздухе. Решительно настроившись найти Беллу, Вирт пулей спустился на первый этаж и, прихватив испачканный кровью плащ, вышел из дома под проливной дождь…