Любовь, надежда, страх и вера — Вот что слагает человека. И в этом суть его и смысл. ©. Роберт Браунинг, Парацельс
Друзья покинули кабинет, оставив Беллу с Виртом наедине. Эльф вытащил из кармана плаща цепочку с почерневшим кулоном. — Нужно выяснить, откуда у сторожа взялось это, — сказала Белла, отстраняясь от мерзкого предмета. — Я возьму его и пойду в архив. — Я никуда тебя одну не пущу! — строго ответил Вирт, но тут же смягчил тон и добавил. — К тому же, кто пустит тебя в архив? — Зачем мне кто-то, чтоб впускать меня? — девушка ехидно улыбнулась и достала из кармана связку ключей. — Откуда… — эльф опешил. — Один из моих неисчисляемых талантов — воровать так, что хрен кто заметит. — Ужас, не выражайся так, тебя это не красит. Белла уселась на край учительского стола и притянула Вирта к себе за воротник белой рубашки. — Помнешь мне воротник… — якобы расстроенно проговорил эльф, но тут же умолк, так как его губы коснулись приоткрытых губ девушки. Ее тонкие холодные пальцы зарылись в его непослушные черные волосы. Вторая рука поползла к пуговкам на рубашке, расстегивая их. Но Вирт быстро сообразил, на что намекает Белла, и убрал ее руку, но целовать не перестал. Уж слишком сладки были ее уста… — Кажется, у тебя сейчас урок, — улыбаясь, напомнила девушка. Эльф кивнул и поправил ее волосы, русые и такие же непослушные, как и у него. — Я все-таки спущусь в архив. Судя по твоим рассказам, тот сторож меня боится. — Осторожнее, прошу тебя, — прошептал Вирт, вкладывая в ее холодную руку украшение. Девушка кивнула и спрыгнула со стола, одергивая свитер. — А ты еще ни разу не сказала ему, что любишь его… — ехидно прошипел голос в ее голове. И правда… Белла никогда не говорила Вирту, что любит его. — Что стоишь? — от размышлений ее отвлек голос эльфа. — Я… — девушка покраснела и выпалила. — Люблю тебя! — Ого, — Вирт улыбнулся и посмотрел на краснеющую Беллу. — Ты никогда не говорила мне этого раньше. — Да… — согласилась девушка. — Теперь буду говорить чаще. — Теперь? — Теперь, когда я уверена, что это взаимно.***
В помещении архива было темно и сыро. Белла уже не раз спотыкалась о стопки документов, тумбочки и все такое. Ее тяжелые мужские ботинки с металлическими пряжками гулко ступали по полу. — Здесь кто-нибудь есть? — тихо прошептала девушка, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь. — Здесь всегда кто-то есть… — прошептал хриплый мужской голос за ее спиной. — То крысы, то мыши, то первокурсники шастают здесь… Белла почувствовала, как в ее груди вновь зашевелилась та самая змейка. Покрепче сжав кулон в руке, она обернулась. — Я знал, что ты прийдешь, — старик зажег фонарь и девушка смогла рассмотреть его. — Могу предположить, что ты пришла вернуть мне то, что принадлежит тебе равно так же, как и мне. Но не надейся, я к нему больше пальцем не притронусь. — Почему это? — Ужасно… Злой предмет… — В каком смысле? — едкая змейка извивалась внутри, мешая говорить. — Ты знаешь, — старик двинулся вглубь архива. — Тебя, вероятно, интересует, откуда же он у меня взялся? — Весьма. — Что ж… Сторож достал из кармана своей старой потрепанной шинели полупрозрачный шар, наполненный густым туманом. — Мнемосфера? — спросила девушка, не сводя глаз со старика. — Вы хотите, чтоб я что-то вспомнила? Сторож кивнул и плавным движением руки подтолкнул шар к Белле. Внезапно туман из Мнемосферы словно окутал ее и она оказалась в обшарпанной комнатке, которую Матильда уже показывала ранее Вирту. Посредине стояла ее мать, разгневанная и заплаканная. Сзади нее стояла малышка в рваной одежде. Длинные русые волосы спутались и свисали безжизненными сосульками. Напротив матери стоял мужчина, ехидно насмехающийся над чем-то. Женщина занесла кулак и что есть силы ударила его, но тот лишь засмеялся пуще прежнего. — Убирайся из моего дома… — прошипела Матильда, указывая ему на дверь. — Убирайся, пока я сама не убрала тебя отсюда… Мужчина сплюнул на пол и ударил женщину по лицу. Та завопила и направила на него перстень с треснувшим камнем. Выкрикнув заклинание, она самодовольно усмехнулась. Мужчина скрючился и упал на пол. Изо рта потекла мерзкая пена, кожа сморщилась, он буквально старел на глазах. — Ты сдохнешь от её руки… — прошептала ведьма, указывая на дочь. Она сорвала с шеи серебряную цепочку с кулоном на ней. Швырнув украшение на грудь старику, она добавила: — Он прийдет за ним… Я знаю… Он прийдет… Она узнает… Она вспомнит… Она убьет тебя. Наверное, она имела в виду то, что рано или поздно за кулоном явится Вирт. Но откуда она это знала? И зачем сторож показал это Белле? Стоп… Если Матильда отдала кулон ее отцу, то… — Так или иначе, — Мнемосфера исчезла в кармане сторожа. — Ты не опасна. Я, в конце концов, твой отец, как ты, надеюсь, поняла. Ты не сможешь причинить мне вред. Я должен был отдать ему этот кулон. Так предначертано… Белла стояла, не в силах пошевелиться. Сторож архива — ее отец? Неужели это тот, на кого она казалась матери такой похожей? Неужели тот, благодаря которому шрамы на ее теле все еще кровоточат? Скользкая змейка в груди превратилась в комок жгучей ярости. Зрачки расширились, занимая всю площадь глаза. По лицу расползлись пульсирующие сосуды. Сторож вжался в стену, видимо, не ожидая такой реакции от дочери. Злобный голос с рассинхроном послышался отовсюду, хоть Белла и не раскрывала рта: — Из-за тебя моя жизнь превратилась в ад! Она хотела уничтожить тебя! Но издевалась надо мной! Шрамы вновь раскрылись, горячая кровь пропитала одежду. Девушка направила испещренную сосудами руку на отца, выкрикивая заклинания, одно за другим. На теле старика появлялись рваные раны, кровоточившие с такой силой, что, казалось, вся кровь из его тела вытечет в течении минуты. — Проживёшь свою жизнь в одиночестве, так же, как и твоя мать… — захлебываясь собственной кровью, хрипел он. — Узнав, что ты сделала со мной… Он ни за что не станет связывать свою жизнь с ведьмой и убийцей… — Замолчи! — велела Белла, продолжая ранить старика. — Ты виноват во всех моих страданиях! Ты разрушил жизнь моей матери! Теперь хочешь разрушить мою? Не выйдет! Я уничтожу тебя! Ты сдохнешь в жутких муках, от тебя останется лишь лужица мозгов и крови… — Стой! — короткий вскрик сзади и молниеносное заклинание ранило вошедшего Вирта в грудь. Белая ткань рубашки мгновенно пропиталась алой жидкостью. — Он прав! — по обожженным щекам стекали горячие черные слезы. — Ты не станешь связывать свою жизнь со мной! Ни за что! Я не позволю! Рано или поздно, я убью тебя! Я причиняю боль тем, кто находится со мною рядом! Я не хочу причинять боль тебе! Уходи! — Не уйду, — категорично отрезал эльф, придерживая рану на груди рукой. — Помнишь, той ночью ты просила меня сказать тебе, что я люблю тебя? Несомненно, сейчас он обращался к существу, ранившему его и почти убившему своего отца. Отец… Язык не поворачивался его называть отцом. Пускай он виноват всего лишь косвенно… Он не заслуживал ни капли уважения и жалости. — Так вот, — Вирт продолжил, чувствуя, как кровь стекает по его торсу. — Я сказал, что никогда в жизни не скажу этого… — Нет, не говори! Не сейчас! — существо закрыло руками уши. Открытые раны кровоточили с еще большей силой, но теперь из них текла вовсе не кровь… Черная вязкая жидкость стекала по белой сухой коже, где-то прослеживались следы мерзкой слизи. — Нет, я скажу! Послушай меня! Внезапно стены архива словно рассыпались, они стояли посреди кладбища, где когда-то «воскресили» его возлюбленную. Вокруг летало вороньё, под ногами сновали крысы… Существо лежало на земле, по щекам текли чёрные восковые струйки. Одежда словно испарилась, открывая обзор на сочащиеся гноем раны. — Я полюбил и тебя тоже… — тихо прошептал эльф, глядя в чёрные глаза. «Белла» взяла его руку в свою, холодную и липкую от черной вязкой жидкости. Внезапно раны, до этого кровоточившие, резко затянулись и по одной… Стали исчезать, не оставляя былых шрамов. Лишь один из них так и остался на своем месте — буква «А», обведенная в неровный круг. — Знаешь, это ведь именно то, что я хотела услышать… — существо закрыло глаза и отпустило руку эльфа, хватая ею умирающего сторожа. — Береги её… Все было так просто… Любая тварь в этом мире нуждается в любви. Даже ведьмина сущность, стремящаяся отомстить отцу за страдания, нуждалась в его любви… Существо со стариком медленно растворилось в воздухе, оставив после себя лишь кучку пепла. Вирт растерянно осмотрелся: вороны разлетелись в разные стороны, вся кладбищенская живность разбежалась, его поглотила темнота.***
Минута, две… Сколько он уже стоит вот так, окруженный кромешной тьмой? Внезапно откуда-то сверху раздался звон, на каменный пол упало что-то металлическое. Темнота потихоньку рассеивалась, он смог различить силуэт девушки, медленно встающей с пола. Позабыв о боли и кровоточащей ране, эльф быстро подбежал к ней, опускаясь на колени. Белла резко встала и закашлялась. К горлу подкатил неприятный комок, горькая чёрная жидкость брызнула на пол. Мучительные спазмы истязали ее, пока на пол не упало что-то тонкое и маленькое, испачканное в горькой желчи. Девушка прокашлялась и сплюнула остаток рвоты на холодный каменный пол. — Это змея… — ошарашенно пробормотал эльф, глядя на извивающееся в луже желчи существо, шипящее на него и плюющееся ядом. Маленькая змейка, что так долго мучила девушку, извиваясь в ее груди. — Исчезни! — Вирт направил на змею руку, произнося заклинание. Животное в последний раз зашипело и исчезло, растворилось в воздухе едким черным дымом.***
— Ты так и не объяснил мне, что произошло! — возмутилась Белла, выходя из архива вслед за Виртом. Память… Словно последний час ножницами вырезали из ее памяти. Но она ощущала, что в ней будто что-то… Изменилось. Мерзкое чувство извивающейся змейки в груди исчезло, голос с рассинхроном больше не звучал в ее голове. — Тебе не хватает фразы «всё закончилось»? — слабо спросил Вирт, вымученно улыбаясь. Белла махнула рукой и поравнялась с эльфом. — Господи, ты ранен! — вскрикнула она, глядя на испачканную кровью рубашку. — Я… Зацепился за стеллаж, — соврал Вирт. Ей вовсе необязательно знать, что натворило существо, все это время сидящее внутри неё. — Вирт, смотри! — воскликнула девушка, разглядывая плечи и грудь, теперь совсем чистые, гладкие, без шрамов и рубцов. Остался лишь один шрам на плече… — Когда-нибудь я тебе все расскажу, — улыбнулся эльф, поглаживая ее по волосам. Белла нахмурилась — ей хотелось знать правду. — Почему не сейчас? — Ты пока не готова. Девушка хмыкнула и остановилась. Вирт повернулся к ней, усаживая на пустой библиотечный стол. Влажные пухлые губы коснулись его губ, осторожно прикусывая их. — Не могу вспомнить, говорила ли я, что люблю тебя? — лукаво улыбнулась Белла, заправляя прядь его черных волос за остроконечные уши. — Кажется, было дело, — с улыбкой ответил эльф. — Ну, ещё разок не помешает, — девушка снова припала к его губам, зарываясь пальцами в его спутанные волосы. Ярко-зеленые глаза светились искренней радостью и любовью. Нежные прикосновения ее рук ласкали шею и плечи эльфа, притягивая его еще ближе. — Кажется, у тебя были уроки, — напомнила Белла. Вот, уже кое-что, да вспомнила! — Верно, я их бессовестно прогулял, — усмехнулся эльф. — И твои друзья уже без пяти минут как в ярости, ибо мы договаривались встретиться в холле. — Так что же мы сидим! — воскликнула девушка, спрыгивая со стола. — Идем скорее! Вирт ухмыльнулся и удивленно посмотрел вслед девушке, скачущей по направлению к двери. Так странно было видеть её такой радостной и такой… Живой.