***
Войдя в номер, который забронировал Владыка, Белла осмотрелась и облегченно выдохнула — хотя бы не придется жить в клоповнике. Комнатка хоть и была маленькой, но оставалась чистой и уютной. Односпальная кровать стояла прямо под окном, справа от нее находился старенький письменный стол. В общих чертах, все было довольно неплохо. За исключением одной маленькой детали — она снова была одна. За время проживания в Думгроте она привыкла к вечерним беседам с Милой и Белкой, к частым боям подушками, к тому, что если ей грустно или одиноко, то она свободно может перелезть через балкон в комнату к Лапшину, ведь их, по сути, разделяла одна стена. — С тобой остаться? — мысли прервал тихий голос друга, который с явным сожалением смотрел на нее. Ярко-зеленые глаза словно поблекли, их застилала прозрачная пелена слез. — Пожалуйста, — хрипло попросила Белла, вытирая горячие капли со щек. Да, несомненно, Ромка был единственным, при ком она не стеснялась плакать. Ей было неудобно показывать свою боль подругам, она всегда сдерживала плач и через силу улыбалась, чтобы никто не заподозрил, что с ней что-то неладно. Как сильно она не любила бы Милу с Белкой, она не могла довериться им полностью. Не умела. А вот в парне она сразу почувствовала человека, которому можно доверить все свои чувства, переживания, с кем можно разделить и печаль, и радость. — Как думаешь, я зря сказала Велемиру о том, что я… В общем, про Вирта, — спросила девушка, присаживаясь на кровать. — Ты ведь не сказала, что вы там занимаетесь не тем, чем надо, — якобы брезгливо скривился парень, снимая с себя куртку. — Ты просто сказала, что у вас хорошие отношения. Так что, все в порядке. Формально, не вырывать друг другу глаза при встрече — тоже неплохие отношения. — Да, но я сказала, что жила у него. — Ну и что? — Ромка поставил чайник на плиту, которая, как оказалось, стояла в углу комнаты. — Жила и жила. Вот если бы ты, допустим, сказала, что вы уже назначили дату свадьбы… — Лапшин, перестань! — Вот тогда, я бы посмотрел на его реакцию, — закончил свою мысль Ромка. — А пока все нормально. — Почему тогда он не разрешил мне пожить у него сейчас? — Слушай, я, конечно, гений, но этого я не знаю. Я не могу залезть к нему в голову. Белла вздохнула и легла на кровать, скидывая тяжелые ботинки на пол. Сейчас ее очень тревожила мысль о том, что Велемир может попрепятствовать их отношениям с эльфом. Это станет для нее концом, она не видела смысла жить дальше. — Ну, не кисни, — Ромка завалился рядом с ней, резко обнимая ее и прижимая к себе. — Все будет хорошо, просто перестань об этом думать. — Я стараюсь, — тяжело вздохнула девушка. — Просто страшно, вдруг… — Вдруг этот наглый Триумвират будет против твоих отношеньечек с Виртиком? — скопировав писклявый голос Белки, спросил парень, за что получил подушкой по животу. — Вообще, да, — ответила Белла. — И не надо так его называть, я тебе не Белка. — Слушай, меня все мучает вопрос, — Лапшин замялся, кусая губы. — И все не знаю, как тебе его задать. — Ртом, вслух, — улыбнулась девушка, прижимаясь к другу в надежде побыстрее согреться. — Чем отличается секс между простым смертным, вроде меня, и эльфом? — прищурился Ромка, глядя Белле прямо в глаза. Та засмеялась и легонько пихнула его кулачком в плечо: — Откуда я знаю, я же с тобой… — Ты не подумай, мне плевать, — увидев реакцию девушки, засмущался парень. — То Белка спрашивает… — Ой, слушай, я ни за что не поверю, что наша Белка вообще знает такое слово, — улыбнулась Белла, поправляя волосы. — Не знаю я, чем отличается. — Я так понимаю, наш Виртангель стал первым, кто сумел тебя совратить, — ухмыльнулся Ромка. — То-то я думаю, чего ты такая злая до этого была… — Лапшин, ты сейчас получишь по своей наглой пошлой морде! — шутливо пригрозила девушка. — Закрыли тему. — Ладно, — разочарованно протянул парень. Чайник на плите закипел, он встал, чтоб заварить ее любимый черный чай. Кажется, Ромка знал о Белле больше, чем она сама. Помнил все до единой мелочи: любимый напиток, любимое блюдо, как звали ее котенка, когда он умер, знал даже, каким шампунем она моет голову. — Ну, все-таки, последний вопросик, — жалобно проскулил он, вручая Белле чашку с чаем. — Боже, ты озабоченный, — посмеялась Белла. — Задавай. — Вы там это… Предохранялись хотя бы? — Ведьма никогда не сможет забеременеть от эльфа, — заверила его девушка. — Это факт. — Раз в год и палка стреляет, — с умным видом изрек Ромка и добавил: — Но, если вдруг что, то я буду крестным, а мальчика вы назовете в мою честь. — Ой, Лапшин, отстань!***
Вирт неспеша шагал по коридору Менгира, направляясь к кабинету Владыки Мстислава. Пожалуй, это было действительно важно, раз он сумел оторваться от дел и позвать его на встречу. — Здравствуйте, Владыка, — эльф вошел в кабинет, здороваясь с мужчиной. Тот поднял суровый взгляд на вошедшего, от чего ему стало не по себе. — Входите, Виртангель, — Мстислав смерил его с ног до головы презрительным взглядом и указал рукой на кресло, стоящее перед его столом. Вирт расстегнул верхнюю пуговицу на плаще и присел. — Не ожидал я от вас подобной опрометчивости, не ожидал… — пробормотал Владыка. — О чем это вы говорите? — эльф нахмурился, не беря в толк, что он имеет в виду. — Я опущу факт колоссальной разницы в возрасте… Вирт резко побледнел — кажется, он понял, о чем хотел поговорить с ним Мстислав. Сердце застучало быстрее, костяшки пальцев побелели. — Но не могу допустить столь отвратительного смешения кровей. Господин Нобиль, вы когда-нибудь интересовались, кем ваша возлюбленная, — Владыка брезгливо поморщился. — Является по своей природе? — Интересовался, — как можно хладнокровнее ответил эльф. — И как? Удалось узнать? — Она обыкновенная волшебница, — мысленно он уже сто раз отругал себя за такую глупость. Ну, конечно, обыкновенная она! — Ах, вот оно что! — воскликнул Мстислав. — И когда же, позвольте спросить, черная магия стала для вас такой обыкновенной вещью, Виртангель?! Вирт нервно сглотнул и сжал кулаки. К чему клонит этот старик? В голове путались мысли, догадки, одна хуже другой. — Позвольте мне слегка ознакомить вас с биографией Беллы Абрамович, господин Нобиль, — Владыка встал со своего кресла и навис над эльфом, приближаясь к нему почти вплотную. — Готов поспорить, вы знаете уже более, чем достаточно. Но, согласитесь, у вас ведь остались вопросы по поводу нее? Так вот я вас просвещу, с вашего позволения, конечно. Я попрошу вас задать вопросы, которые вас интересуют. Только честно. А я отвечу на них. Уверяю, к концу нашей беседы… — Меня ничего не интересует, я знаю все, что мне хочется и нужно знать! — хмурил брови Вирт, нагло глядя в глаза Мстислава. — Не лгите мне! — мужчина повысил голос. — Задайте мне вопрос. Скорее. Мне уж не терпится узнать, что же вас интересует больше всего… — Вам так нужно, чтоб я задал вам вопрос? Хорошо. «Как дела» подойдет? — Не ерничайте, Виртангель! Я делаю это для вашего же блага. Эльф тяжело вздохнул. На самом деле, у него было несколько вопросов, на которые он не знал ответа. Не то, чтоб они его мучали, не давая покоя ни днем, ни ночью, но все же… — Как ее оживили? — спросил он, ожидая увидеть искреннее недоумение на лице Мстислава. Однако тот, напротив, коварно усмехнулся и начал: — Что вам известно о проклятии Бефора? Полагаю, что ничего. Что ж, я расскажу вам. Проклятие Бефора — это весьма своеобразный ритуал. Умершего достают из гроба ровно через месяц после похорон. Над ним читают особые строки — четвертая и шестая строфы библии Мефистофеля. Они возвращают человеку способность видеть, слышать, чувствовать. Однако он все еще не жилец. Позднее труп окрапляют кровью молодого ягненка, чтоб подарить ему жизненные силы и энергию. В довершении на груди воскрешенного высекают символ — букву «А», обведенную в круг. Это знак Азраэля. Он говорит о том, что человек ходит по земным дорогам, но душа его остается у ангела Смерти. Хотите узнать, откуда мне известно, что над ней проводили именно этот ритуал? Слова Владыки словно доносились до ушей эльфа сквозь плотный слой ваты. Он нервно кивнул, жмуря глаза. Выходит, Белла, по сути, мертва… — Я был там, Виртангель. Я помог этой падшей душе обрести земную жизнь вновь, о чем сейчас безумно жалею. А теперь задайте свой главный вопрос, господин Нобиль. Задайте его. Эльф обреченно покачал головой и опустил взгляд. Он не хотел задавать этот вопрос. Ему не хотелось знать ответ на него. — Нет, — нарочито-сладко протянул Владыка. — Она всего лишь бездушная оболочка. Красивое тело, наполненное изнутри пустотой, не более того… Но поймите, Виртангель, я рассказал вам это не для того, чтоб просто слегка освежить вам познания о ведьмах. На этом я не закончу. — Владыка, пожалуйста, не просите меня делать этого, — слабо попросил Вирт, переваривая все услышанное. — Я не оставлю ее. Не брошу. Вы меня не заставите. — Вы убиваете ее, господин Нобиль, — с некой ноткой сочувствия в голосе сообщил Мстислав. — Да, вы не видите этого, и она пока этого не чувствует… Но она — сосуд, наполненный чернотой и мглой. В ней нет места любви и прочим светлым чувствам. Ваши чувства к ней проникают в нее, смешиваясь с темным ее началом, поглощая его. А это ведь, по сути, все, что осталось от ее ничтожной душонки. Вы понимаете, о чем я говорю, господин Нобиль? Эльф ничего не отвечал. Да, понимал. Но не хотел верить. — Господин Нобиль, я не хочу, чтобы вам потом было больно, — снова это лживое лицемерие. — Я лишь хочу, чтоб вы сделали выбор: оставить ведьму, позволить ей жить долго, но в одиночестве, или… Пробыть с ней около двух лет, медленно убивая ее? Если бы он мог — он бы сейчас заплакал. Нет, это было слишком трудно. Он не мог бросить Беллу. Не мог. — Вы свободны, Виртангель, — Мстислав с чувством выполненного долга присел обратно в кресло и указал на дверь. — Лишь вам решать, как поступить дальше.***
Вирт бесшумно шел по заснеженной площади, не ощущая болезненного холода, который пронзал его тело ветром. Снег попадал в глаза, в которых словно погас былой огонек радости, искорка добродушной иронии. Остались только невыносимая боль и растерянность, теснящиеся в его груди, разрывающие на куски его сердце. Он либо убьет ее, либо освободит от медленной смерти. Нет. Освободит. Пускай это будет стоить ему невыносимой жертвы, но он не сможет находиться с ней рядом, зная, что она потихоньку умирает из-за его же любви.***
— Что ты натворил?! — переходя на крик, вопрошал Велемир. — Зачем тебе это нужно?! — Перестань, — отмахнулся Мстислав и гаденько усмехнулся. — Я всего лишь ответил Виртангелю на вопросы, которые его интересовали. — Ты лжец! Ты обманул его! Что за детские сказки про смерть от любви?! Какого черта ты вытворяешь?! — Я всего лишь немного преукрасил действительность, — Владыка язвительно посмеялся. — К тому же, я не виноват, что этот глупый эльф так легко поверил в это. Значит, не так уж и сильно он ее любил… — Он любил ее больше жизни, Мстислав. Потому он ее оставит. Он не сможет, как вы выразились, медленно убивать ее. — Что ж, в любом случае, уже поздно что-либо менять. Идите, Владыка. У меня есть неотложные дела. Поверьте, так будет лучше. Чистота его помыслов не должна сливаться с чернотой ее пустоты.