Completely rotten/Абсолютно испорчена

Белла уснула довольно быстро. Пожелав Ромке спокойной ночи, она завернулась в одеяло и закрыла воспаленные глаза, из которых все еще лились слезы. Очень больно… Даже слишком. Внутри будто сидела коварная когтистая гиена, разрывающая ее сердце на части, кусающая острыми зубами артерии. Девушка не хотела снова впадать в истерику, поэтому постаралась быстро заснуть, что у нее, в принципе, получилось. Сплипшиеся от слез ресницы опустились на нижнее веко, голое тело расслабилось, сердце стало биться в разы медленнее. Прижавшись к другу, она по привычке закинула на него ногу и зарылась носом в его волосы, которые так сладко пахли дождливой свежестью. А вот Ромка долго не мог уснуть. Все ворочался, меняя позы, но в конце концов просто встал с кровати и подошел к плите, ставя на нее чайник с водой. Что же ему все-таки мешало заснуть? То ли сильная головная боль, то ли тяжесть в желудке после сытного ужина, то ли завывающая за окном метель. Или, может, переживания за подругу, которая сейчас мирно спала на кровати, закутанная в одеяло? Закипятив воду, он насыпал чай в заварник и залил кипятком. Это, кстати, был уже третий заварник за вечер, выпитый исключительно им самим. Ромка был настоящим чайным маньяком, душу был готов продать за чашку чая. Особенно черного. Да, черный чай — единственный напиток, который мог успокоить его нервы. Если бы на улице происходило что-то страшное, например, зомби-апокалипсис, а на столе стоял чайник с чаем — он сначала выпил бы его, а потом только начал бы бороться с зомби. И боже упаси потревожить его во время чаепития. Интересно, что сейчас делает Вирт? Может, молча страдает, сжимая в руках платье, в котором Белла впервые вышла к его родителям? А может, решил просто-напросто утопить горе в алкоголе? Но не только этот вопрос волновал Лапшина. Его больше интересовало, как они всё-таки расстались. Эльф не мог сказать ей правду. Скорее всего, сильно обидел, чтоб попытаться выполнить обещание, данное Ромке. Но как именно? Может, сказал что-то обидное? Нет, Белла тут же забыла бы о том, что любит его, и начала с ним спорить, выдумывая самые обидные ругательства. А может… Стоп, откуда Кристина знает, что Белла рассталась с Виртом? И почему она была рядом с его домом? Может, эльф нарочно переспал с ней, чтоб насолить Белле? Или сказал ей, чтоб говорила всем, что переспал. А что, вполне может быть… — Ты чаефил, ты в курсе? — раздался хриплый голос девушки, видимо, проснувшейся от шума закипающей воды. Чаефил? Хм, странное слово. Наверное, это как-то связано с Ромкиной зависимостью от чая. — Да брось, всего-то… Третий чайник за вечер, — отмахнулся парень, ёжась от холода. Сквозняк дул изо всех щелей, по голой коже пробежали мурашки. Белла улыбнулась и встала с постели, подходя ближе к Ромке. — Почему ты не спишь? — довольно сложный вопрос. Ему и самому было неизвестно, какого такого лешего он не спит посреди ночи. — Сам не знаю, — бросил он, разливая крепкий черный чай по чашкам. — Вторую ночь уже не спится. Объедаюсь на ночь глядя, вот оно что! Наверное, поэтому. — Не обманывай, — прошептала Белла, присаживаясь напротив Лапшина. — Тебя что-то мучает. Расскажи мне. Парень вздохнул. Нет, на самом деле, она была абсолютно права, причиной его бессонницы было вовсе не ночное обжорство. Помимо мыслей о расставании Вирта и Беллы его донимал один довольно важный вопрос… — Да, ты права, — согласился он, делая небольшой глоток горячего чая. — Но, знаешь, я не думаю, что тебе это будет интересно. — Можно подумать, тебе год назад было интересно выслушивать мое нытье о том, что профессор Мнемозина поставила мне Тлю, — улыбнулась девушка, убирая со лба парня челку, которая все время ему мешала. — Ну, это немного личное… — замялся Ромка, опуская взгляд. — Ой, по-моему, я все твое «личное» сегодня успела увидеть и даже потрогать, — усмехнулась Белла, вспоминая, что творила буквально несколько часов назад. Лапшин нервно засмеялся, видимо, тоже вспомнив ту неловкую ситуацию. — Ну, давай я буду угадывать, — предложила девушка. — А ты будешь говорить «да» или«нет». — Да ты все равно не угадаешь, — ухмыльнулся Ромка, закидывая ногу на ногу. — Я все же попробую. Итак, это как-то связано с Белкой? Уставшие синие глаза удивленно расширились — как, черт возьми, она угадала?! — Нет, — неуверенно пробормотал он, почесывая затылок. — Врёшь? — Белла мягко улыбнулась и накрыла его руку своей ладонью. Она была очень холодной — прямо как у нее. Наверное, парень очень замерз, сидя у окна с голым торсом. Взгляд ярко-зеленых глаз скользнул по телу Лапшина, отмечая про себя, что тот находился в довольно неплохой физической форме. — Да, — оторвав ее от созерцания своего пресса, усмехнулся парень. — Всегда знала, что она тебе нравится! — всплеснула руками девушка. — Это слишком очевидно. Странно, что она все еще этого не заметила… — Может, и заметила, — хмыкнул Ромка, допивая горячий чай залпом. — Последнее время она меня избегает. Как когда-то Вирта… Парень осекся. Наверное, Белле сейчас было неприятно слышать это имя. Резкая боль тут же вонзилась в ее сердце острыми когтями гиены, но она не подала виду, хотя на глаза навернулись слезы. — Может, я сейчас даю тебе неправильный совет, — сказала Белла напряженным голосом. — Может, скоро тебе будет очень больно. Но ты должен попробовать признаться ей. — Я всю жизнь, сколько знаю ее, грубил ей и всячески обижал, — вздохнул Ромка. — Думаешь, она сможет простить меня? — Я даже не думаю, что она обижается, — со слабой улыбкой ответила девушка. — Слушай, сделай одолжение — будь счастлив. Хотя бы ты. Она встала из-за стола и направилась обратно к кровати. Ромка остался сидеть у окна, рассматривая звезды. — Просто знай, что я вижу, как ты смотришь на нее. Все видят. — Как? — парень изогнул бровь, убирая челку. — Так, как ты сейчас смотришь на звезды. Ромка улыбнулся уголком рта и мысленно согласился с подругой. Беляна, хоть и была полной его противоположностью, она очень привлекала его. У нее не было идеальной внешности, шикарных форм, сногсшибательно поставленной речи или гениального ума. Но в ней было все, что нужно было Лапшину. А может, даже больше.

***

— Как думаешь, на улице очень холодно? — спросила Белка, выглядывая в окно. Мила пожала плечами и ответила: — Без понятия, но юбку надевать не стоит. Белка расстроенно хмыкнула и отложила юбку, которую собиралась надеть. Подруга поправила непослушные рыжие волосы и заколола челку назад. Обернувшись, она скользнула взглядом по все так же несобранной постели Беллы. Она уже давно не видела хозяйку, поэтому очень надеялась встретить ее у Вирта, к которому они как раз собирались. Вообще, отсутствие Беллы ее немного расстраивало. Она привыкла к тому, что девушка всегда развлекала их, поднимала настроение. Она была кем-то вроде Берти, только женского пола. И немного более злая. По пути к дому эльфа девушки заметили, что акации, всегда цветущие и дарующие дивный аромат, совсем усохли. На них не было ни единого листика, ни одного намека на жизнь, цветение. — Странно… — пробормотала Мила, касаясь холодной рукой сухой коры. — Вирт же всегда следил за ними, он обожал эти деревья. — Может, что-то случилось? — предположила Белка, взволнованно округляя глаза. — Ну, знаешь, вроде как магия его слабеет. Мила изогнула бровь и решительно постучала в дверь. Никто не открывал. Она постучала еще раз, при этом добавив: — Вирт, это мы! Послышались тяжелые шаги, болезненное покашливание. Наконец, эльф соизволил открыть дверь. Мила удивленно посмотрела на него: он был каким-то дерганным, нервным, взъерошенным. Обычно веселые огоньки в глазах погасли, теперь в них отражалась только боль. Сильная боль, которую нельзя было ничем облегчить. — Здравствуйте, — тихо поздоровалась Белка. Вирт растерянно кивнул и жестом пригласил их войти. — А где Белла? — спросила Мила, наблюдая, как эльф что-то лихорадочно прячет в шкафчик на кухне. Услышав звон стекла, она сильно удивилась — неужели он прятал алкоголь? Нет, она знала, что он не против по вечерам выпить с друзьями бокал хорошего вина или виски, но что напиться прям до состояния опьянения — нет уж, извольте, такого еще никогда не было. — А Белла… — да, точно, он был пьян. Голос дрожал, глаза были будто стеклянными, все его действия были дерганными, неуклюжими. И, хоть выглядел он по-прежнему чудесно, с его лица исчезла извечная обаятельная улыбка. Теперь эльф выглядел несчастным, покинутым, абсолютно растерянным. — Это чьё? — шепотом спросила Белка, указывая Миле на бюстгальтер на полу, который Вирт так и не удосужился убрать. — Не припомню, чтоб Белла такое носила. И правда. Такая безвкусица. И этот мерзкий цвет был одним из самых нелюбимых ее цветов. — Вирт! — Мила нахмурилась и положила холодную руку на плечо Защитника. — Что произошло? Эльф сел на диван и обессиленно уронил голову на спинку, закрывая глаза. Белка осторожно присела напротив, боясь сделать какое-либо лишнее движение. Мила засуетилась, убрала с пола безвкусную вещь, смятую рубашку, пояс, кинула все это куда-то на кресло и присела рядом с ним. Его руки, обычно теплые, сейчас были холоднее льда, вены на них словно всхпули, как от сильного напряжения. Белка невольно про себя отметила — такие же были у Ромки. Ну, точнее, у Ромки они всегда были такими, ей это очень нравилось. — Я сделал больно тому, кого любил, — прохрипел Вирт, почти не размыкая губ. И вот тогда Мила начала сопоставлять увиденное с услышанным: Беллы нет, Лапшин почему-то наотрез отказывается брать их с собой, чтоб навестить ее… Вирт пьет в одиночестве, в квартире чужой бюстгальтер и его белая рубашка, испачканная в отвратительной розовой помаде. Мила невольно поморщилась — она нашла только одну девушку, которая красила губы в такой ядовитый цвет. — Слушай, это же не то, что я… — То, — слабо ответил эльф, запуская руку в спутанные черные волосы. — Я не хотел… Так нужно было… — Она знает? — Белка наконец подала голос. — Белла знает о Кристине? — Откуда ты знаешь о том, что это была Кристина? — пьяный взгляд будто на секунду прояснится, темные угольки глаз пристально смотрели на девушку. — Нижнее белье, — смущенно ответила она. — Когда она жила с нами, она все время носила его. Я запомнила это из-за этого ядовитого цвета. Вирт тяжело вздохнул и кивнул, отвечая Белке на ее первый вопрос. Да, конечно, Белла знала. И Ромка знал. И, кажется, эти двое сейчас страдали примерно одинаково. — Зачем? — ошарашенно спросила Мила, беря эльфа за руку. — Мила, ты все равно не поймёшь, — отмахнулся он. На самом деле, ему просто не хотелось рассказывать. Ведь, если Миле он доверял, то Белка сто процентов расскажет Белле настоящую причину его предательства. И тогда ее сердце не выдержит. И тогда она захочет вернуться. Ведь у него не получилось сделать достаточно больно, чтоб она смогла его ненавидеть. Его тошнило. Сильно, почти невыносимо. Нет, не от выпитого им спиртного. Его тошнило от воспоминаний о том, что он сделал. Точнее, что, с кем и как. Да, это на самом деле было мерзко. Ее пошлые жеманства, неумелые «французские» поцелуи, отвратительное хихиканье, громкие стоны, запах ванильно-сладких духов. А Белла? Он не мог думать о ней. Не хотел думать о той боли, которую причинил ей, после того, как пообещал ей любить ее, несмотря ни на что. И как это она так легко поверила в то, что ему было всего интересно переспать с ведьмой? Ведь это не поддавалось никакой логике. Белла не глупая, она явно понимала, что это не так. Наверное, ей просто было легче думать, что Вирт сказал ей правду. От размышлений его оторвал резкий рвотный позыв, который скрутил его желудок сильным спазмом. Видимо, настолько мерзкими были воспоминания вперемешку с виски. Едва сдержавшись, чтоб не открыть друзьям свой богатый внутренний мир, Вирт откинулся на спинку дивана, сглатывая кислую аскому. Белка забеспокоилась, увидев, как резко поплохело эльфу. Она, не задумываясь, подошла к столу, где стоял графин с водой, и налила немного в стакан, вручая его страдальцу. Мила с сочувствием смотрела на Вирта, который жадно пил холодную воду, капли которой стекали по шее, приятно охлаждая разгоряченную кожу. — Ну, Ромка остался с Беллой, — тихо начала Мила. — Наверное, по логике, нам стоит остаться с тобой. — Не думал, что когда-нибудь попрошу об этом, — со слабой улыбкой прохрипел эльф, умоляюще глядя на Подзащитную. — Но, да, останьтесь со мной, пожалуйста. Белка улыбнулась. Она стала с дивана и принялась за генеральную уборку дома — да, ей всегда не нравилось, что у Вирта царил беспорядок. Управившись с многолетним слоем пыли, девушка вызвалась помогать Миле с приготовлением ужина для эльфа, который, не замечая суеты вокруг него, уснул, лежа на диване. Белка, не упустив возможности тайком полюбоваться его идеальным телом, заботливо накрыла его покрывалом, которое нашла в ящике комода. — По-моему, мы забыли кинуть луковицу, — цокнула языком девушка, пробуя суп, над которым Мила колдовала больше часа. Та отмахнулась и улыбнулась: — Не забыли, а специально не кинули. У него аллергия. — Да? — удивилась Белка, глядя на спящего эльфа. — Не знала… — Да что ты говоришь?! — наигранно вскинула брови рыжая. — А я думала, ты знаешь о Вирте больше, чем он сам. А сама не в курсе, на что у него аллергия. — Нет у меня никакой аллергии, признайся, что забыла, — сквозь сон пробубнел Вирт. — И соль. Проверь на соль. Ты всегда пересаливаешь. Белка прыснула. Мила покраснела и показала эльфу язык. — Кстати, Мила… — Да? — Соль-то мы тоже забыли…