Completely rotten/Абсолютно испорчена

Он слышал звуки уходящих дилижансов. Этот звук так сильно раздражал его, что было почти невозможно его игнорировать. Именно дилижансы он ненавидел больше всего. Они каждый год увозили все больше и больше выпускников, а поэтому он всегда слышал их наигранные рыдания, выводящие из себя. Но сейчас… Он слышал только один звук помимо колес дилижансов. Стук. Стук падающей на холодный пол кареты капли, которая только что сорвалась с черных пушистых ресниц. Теперь он ненавидел дилижансы еще больше. Они увозили от него то, что было обязано быть рядом с ним. Его теплый нежный комочек счастья, малышку Проказницу, его «испорченного ребенка», его огонь в крови, его ураган в груди… Его Беллу. — Я ненавижу прощаться с тобой, Лапшин, — Мила улыбнулась и обняла Ромку, скрепляя сзади ладони в замок. — Помнишь, ты обещал, что мы будем часто видеться? — Я же от вас никуда не денусь, — в ответ улыбнулся парень, тоже обнимая ее. — А я приеду в июле, — сообщала Белка, облокачиваясь на его плечо. Все-таки, совет подруги сработал — Ромка признался Беляне в своих чувствах, что и послужило мощным толчком для начала их отношений. Белла была искренне рада за друга — хоть он-то должен быть счастлив. Пока друзья прощались, Белла стояла в стороне, чувствуя, как теплое майское солнце Симферополя постепенно холодеет. Словно с ее приездом погода в городе резко поменялась, соответствуя ее настроению. Сильный ветер трепал ее легкое платье, заставляя девушку зябко поежиться от холода. Ее русые волосы были собраны Милой в высокий хвост, чтобы не мешали. Зеленые глаза были уставшими, а ресницы слиплись от слез. Выходит, что он лгал ей. Лгал, чтобы защитить. От смерти, которая была выдумана чертовым Триумвиратом. Как же она его ненавидела… А Владыка Велемир?! Разве он не мог что-то предпринять?! — Белла, — к ней обратилась Мила, которая с немного грустной улыбкой подошла и обняла ее. — Я буду скучать. Пообещай, что вернешься. Я знаю, тебе будет нелегко возвращаться в Троллинбург… — Перестань, — перебила ее девушка, через силу улыбаясь. — Я вернусь. Обещаю. Я не сломаюсь. Все в порядке. Мила потрепала Беллу за плечо и чмокнула на прощанье в щеку: — Скоро увидимся. Белла кивнула и повернулась к Ромке: — Я выйду на улицу, мне что-то нехорошо. — Что с тобой? — парень явно забеспокоился. — Да все нормально, просто тошнит, — отмахнулась Белла. Она не врала, ей действительно было не на шутку дурно. — Подожди меня на лавочке, я прийду через десять минут, — попросил Ромка. Она кивнула и вышла из Транспространственного Посольства. Найдя поблизости скамейку, она присела, подмяв белое платье под себя. Живот и правда свело, наверное, от волнения. У нее в голове не укладывалось, как Владыка мог причинить ей такую боль. Хотя, почему не укладывалось, все вполне логично. Триумвират относился к ней, ведьме, как к животному. Грязной скотине, которой не место рядом с эльфом. Интересно, а что сейчас чувствовал Вирт? Все еще страдает, или его жизнь идет своим чередом? Может, он уже нашел себе другую? Может, уже совсем забыл о ней? А может, наплевал на все свои принципы и стал встречаться с Кристиной? Ох… От этой мысли ей стало еще хуже. Кристина была из тех, кто внушал Белле чувство ярого отвращения, хотя бы потому, что она прожила с Кристиной целый год в одной комнате и знала об этой особе все. Например, то, что она была крайне нечистоплотной, глупой, болтливой шалавой. Тогда почему он выбрал ее? Фу, мерзость. В голову лезли некие кадры происходящего, эдакие фрагменты отвратного соития эльфа и этой… Девушкой. Белла отчетливо представила, как она старательно зализывает своим языком каждый багровый засос, что оставила на его теле. Как омерзительно она вопит каждый раз, когда он толкается все глубже, заставляя ее переходить на крик. Как отвратительно она целует его, пытаясь сымитировать страстный французский поцелуй, который был на самом деле неумелым дешевым проникновением ее языка к нему в рот. Интересно, как это его в тот момент не стошнило? Ведь Белла, к примеру, уже успела зажать рот рукой и взглядом найти урну, над которой тут же склонилась. Вода… Конечно, чем еще ее может тошнить, если она не ест? Вода и желчь. — Белла! — к девушке подбежал взволнованный Лапшин, который убрал волосы от ее лица, дабы они не запачкались. — Черт, на кой-хрен я тебя одну оставил… — Твое присутствие здесь никак не отразилось бы на моем желудке, поверь, — слабо прохрипела Белла, сглатывая кислую аскому. — Что случилось? — Ромка был крайне взвинчен. — Все ведь было хорошо… — Если честно, я сама не знаю, — призналась Белла, вставая со скамейки. — Ты извини, я не хотела, чтобы ты это видел… — Перестань, — отмахнулся парень, беря ее за руку. — Знаешь, меня трезают смутные сомнения… — Если ты снова будешь нести чушь о том, что я могла каким-то нелепым образом… — ей было трудно выговорить слово «забеременеть». Она сама не знала почему, но сейчас это казалось ей чем-то мерзким, отвратительным. — Залететь, — она продолжила предложение, используя более близкий ей не литературный синоним. — То позволю себе напомнить, что сейчас май. А секс последний раз был… — Ладно-ладно, хватит хвастаться своими успехами в половой жизни! — с улыбкой перебил ее Лапшин, приобнимая за плечо. — Билеты на поезд у тебя? — Да, — Белла достала в доказательство два билета, прямо из бюстгальтера. — Вот так заначка, — усмехнулся Ромка. — Ты, небойсь, и деньги там прячешь. — А ты что, имеешь что-то против? До вокзала было совсем недалеко, они быстро дошли и присели в зале ожидания. Поезд «Симферополь — Ялта» должен был приехать через пятнадцать минут. — Спасибо, — вдруг сказала Белла, крепко сжимая руку друга. — Мне кажется, я редко говорю это. Но я правда очень благодарна. И за то, что все это время ты был рядом, и за то, что заботился обо мне, и за то, что разрешаешь мне пожить у тебя… — Прекрати, — улыбнулся Ромка, поглядывая на платформу. — Кажется, он прибыл раньше времени…

***

Он сидел на скамейке, то и дело выпуская изо рта облака сигаретного дыма. Его черные волосы были взъерошены, под глазами залегли черные круги, живот сводило от голода. От сигарет ужасно мутило, кружилась голова, желудок сжимали сильные спазмы, но он не мог ничего из себя вытолкнуть, в нем попросту ничего не было. Его взгляд был полон боли и ненависти — такой когда-то был у Беллы. Пока она не встретила его… Тогда она стала смотреть на все по-другому. В ней словно зажегся огонь нелепого энтузиазма, словно в сердце угнездилось некое нежное теплое чувство, заставляющее ее менять свои взгляды на жизнь. Его руки до сих пор влажнели, когда он прикасался к серебряной цепочке с почерневшим листочком шалфея. Внизу живота снова сладко тянуло, все напрягалось, когда он заходил в ванную и чувствовал ее запах, который хранило полотенце, которым она обернулась в первый день их знакомства. Сердце сладко ныло, когда он ставил на подоконник чашку крепкого кофе, вспоминая, как когда-то на этом самом подоконнике происходило нечто, воспоминания о чем заставляли его против воли слабо застонать. — Виртангель! — он услышал над ухом чей-то взволнованный голос, холодная женская рука легла на его плечо. — Что с вами?! Он закашлялся. Сигаретный дым, видимо, все-таки взял свое, и его вырвало на тротуар. Чертова привычка… А ведь когда-то он пытался бросить, но ничего не вышло. Вирт поднял глаза — на него смотрели взволнованные глаза Альбины Ледович — декана факультета, где он когда-то преподавал антропософию. Она убрала с его мокрого лба волосы и присела рядом. — Альбина? — да, он мог обращаться к ней на «ты» и по имени. — Что с тобой произошло? — в ее обычно ледяном голосе слышались нотки сочувствия и реального интереса к состоянию эльфа. — Да ничего особенного, нервы… — отмахнулся он, все еще чувствуя сильные рвотные позывы. — От чего нервы? У тебя что-то случилось? — Это долгая история, — горько усмехнулся эльф. — Но, знаешь… Пожалуй, я расскажу ее тебе. Но не здесь. Идем. Женщина непонимающе нахмурилась. Вирт встал со скамейки и направился в сторону Площади. — Я надеюсь, ты не против, если я приглашу тебя на чашку чая? — спросил Вирт, поправляя смятую футболку с длинным рукавом. — Вряд ли кто-нибудь будет против выпить с тобой чаю, Виртангель, — улыбнулась Альбина. — Ой, давай без Виртангелей. Меня это выбешивает. Женщина ухмыльнулась и взяла его под руку: — Можно я сегодня почувствую на себе завистливые взгляды ото всех, кто посмотрит в нашу сторону? — Да пожалуйста, — посмеялся Вирт. — Только вряд ли взгляды будут завистливыми. Я выгляжу так, будто меня с креста сняли пять минут назад. — Ты всегда чудесно выглядишь, — перебила его Альбина. — И перестань набиваться на комплимент. Эльф привел женщину ко входу в кафе, где в ноябре сидела и пила чай озябшая больная Белла. Он словно почувствовал это, почувствовал ее запах, от которого сердце защипало, словно его облили щелочью. — Так что там у тебя произошло? — спросила Альбина, присаживаясь на стул. — Сначала я задам тебе вопрос, — Вирт закатал рукава футболки, присаживаясь напротив, — Скажи, ты помнишь… — о небеса, как больно произносить ее имя. — Помнишь Беллу Абрамович? — Беллу? Конечно, помню. Хорошая девочка, только обозленная. А почему ты спрашиваешь? Вирт тяжело вздохнул и принялся пересказывать всю историю с ноября по декабрь, не упуская мельчайших подробностей. Альбина внимательно слушая, умело сочетая в себе искреннее сожаление и желание избить эльфа ногами. — Господи, вот почему она всегда плакала… — прошептала она, роняя голову на руки. — Ты сделал ей слишком больно… Как же ты мог, Нобиль?! Как так?! — Ты же слышала, что я сказал, — Вирт устало вздохнул и потер кулаком красные глаза. — Она не смогла бы… — Стоп-стоп-стоп! — вдруг перебила его женщина. — Выходит, наша Абрамович — чистокровная ведьма? А Мстислав участвовал в ритуале воскрешения? — Ну, верно. — Тогда… Что за… Вирт, тебе семьдесят три года, а ты… О Боже, что же ты наделал… — Что? — эльф нахмурился. — Что я сделал? — Вирт, ты убил ее… Убил. Эти слова словно прошибли его тело током, он побледнел, ладони вспотели. — Вирт, это ведь Триумвират. Они сделают что угодно, придумают любую ересь, лишь бы не запятнать репутацию. Как ты мог не проверить информацию?! До него постепенно начало доходить, о чем говорит Альбина… — Ведьма — это и есть пустая оболочка, правильно. Но то, что он наплел тебе про смерть от того, что ты там типа любишь ее… — Я тебе не «типа», я действительно люблю ее! — Это бред! Бред сивой кобылы! Ведьма — это сосуд, который обязан чем-то наполнится. Твоя любовь наполняла ее, возвращала ей душу… — «Душу возвращают любовью… » — вспомнил он слова Беллы, когда та лежала на его кровати, истекая кровью. — А сейчас… Ты разбил ей сердце. Разбил этот сосуд. Она умирает. Умирает сейчас, Вирт! Ты слышишь?! Эльф молча сидел, выглядел абсолютно спокойным, словно удав. Но вдруг его руки сжались в кулаки, один из них с силой ударил по столу, от чего все посетители кафе подскочили. — Сволочь… — прошипел он. Карие глаза стали абсолютно черными, в них плескались волны дикой ярости, боли, желания разнести здесь все к чертовой матери. — Вирт, я… — Он лгал мне, — прохрипел эльф. — Скотина… — Так, не делай глупостей… — Ублюдок! Мразь! Тварь! Животное… — Вирт, тебе нужно спасать Беллу, — Альбина схватила его руку, готовую врезать кулаком по стене. — Потом разберешься с Мстиславом, найди ее. — Нет уж, сначала я найду его… Я эту тварь в порошок сотру… Я его уничтожу. И он не сможет ничего мне сделать… — Вирт, он может тебя… — Уволить? Арестовать? Убить? Нет, Альбина, нет! Не может! Ведь я, черт возьми, их гордость. Их лучший Защитник, которого непросто будет заменить. Нет, он ничего со мной не сделает. Ничего… Я отправляюсь в Менгир. — Вирт, нет! — воскликнула Альбина. — Вирт, да! Эльф хлопнул входной дверью и на всех парах помчался в сторону башни Менгира, возвышающейся над городом, продумывая в голове все возможные заклятия, которыми он станет истязать Мстислава. Ведь он заслужил… Он заставил страдать его. Он сделал из него безэмоциональное животное, которое на автопилоте каждый день ходило на работу, механически улыбалось в ответ на отвратительный флирт работниц Триумвирата и нехотя бралось за каждое дело, блестяще доводя его до конца. Но не это главное. Он сделал кое-что куда более жуткое… Он заставил страдать не только его. Он заставил страдать Беллу. Его Беллу. И он за нее отомстит… Остомстит.