Импровизация

Корчить из себя прилежного ученика было противно, потому что у Аято это просто не получалось. Рано или поздно чаша терпения переполнялась, он швырял учебники, ударял ладонями о стол и с гордым видом удалялся куда-нибудь. Главное — подальше от изучающего его взгляда и постоянных замечаний. Однако отрицать тот факт, что и в учебниках можно было найти что-то интересное, Киришима не мог. Таскал к себе в комнату книги из библиотеки, пролистывал их просто для того, чтобы найти что-то, привлекающее его внимание. Важным было не то, что заклинания стали интересовать его, а то, какие это были заклинания. Обычно Аято действовал из нужды. Что придёт в голову, то он и выполнял. А тут было такое скопище старых книжек, и все они подавали новые идеи. Ещё они описывали, как можно увеличить собственную силу, как преобразить что-либо, взять под контроль. Очень много информации. Только вот некоторые виды магии почему-то отказывались совмещать. Всё подчинялось правилам, формулам и строкам, эффект выходил куда слабее, чем он мог бы получиться, догадайся маги объединить некоторые знания. Это было странно. Слишком странно, чтобы оставить всё и занять время зубрёжкой элементарных формул, которые так упёрто продолжал подсовывать ему верховный. Хинами в нём души не чаяла, и это казалось Аято каким-то… смешным. К нему всегда относились неприязненно, сравнивали с ответственной Тоукой и упрекали в отсутствии серьёзного подхода к жизни. Он всегда делал всё не так, как того хотели другие. Даже сейчас. Но девчонке, казалось, плевать на это было. Ровным счётом как и на то, что Киришима не был настроен на дружелюбные беседы, хамил и огрызался, пытаясь всячески от неё отгородиться. Но Фуэгучи продолжала надоедать, ходить за ним хвостом, проводить с ним обеденное время и беззаботно о чём-то болтать. Аято подумал однажды, что таким образом она хотела избавить его от перепалок с Канеки, как бы стать его защитой. При ней светлый не отчитывал более требовательно, не сверлил стальным взглядом и не пытался применить силу, чтобы в чём-то убедить. Он подумал тогда, не была ли эта с виду простая наивная девчонка умнее их обоих, но тут же отбросил глупые мысли. Быть такого не могло. — Опять читаешь материал, к которому Учитель велел не приближаться? — весело поинтересовалась она, уже привычно подсаживаясь к Аято во дворе. В одном из его углов столпились другие ученики, всего несколько, но Киришима не обращал на них внимания. Он не старался идти на контакт с остальными. Смысла не было. — Неужели тебе не страшно? Аято фыркнул. — Чего тут бояться? — возразил он и перелистнул страницу, без особого интереса разглядывая её содержимое. — Ты всё равно молчишь. Будь Фуэгучи страшно, она давно разболтала бы всё Канеки. Собственно, Киришима думал, что так оно и будет, но девчонка упорно продолжала молчать, словно ничего не происходило. — На самом деле, — загадочно произнесла Хинами, кладя ладони на колени и с интересом разглядывая небо, — мне и самой любопытно. Но я буду терпеливо ждать, пока Учитель посчитает, что я достаточно сильна для более сложной магии. Всё равно в общей библиотеке ты не найдёшь того, что было бы запрещено ученикам. Иначе бы к ней был весьма ограниченный доступ. Аято мысленно сделал в голове пометку, но постарался не подавать виду. — Почему ты прикрываешь меня? — Ты, — она замялась и рассеянно почесала щёку, слегка нахмурившись, — ведь интересуешься этим. То есть… Не так часто встретишь человека, которого действительно интересует магия, пусть он и немного нарушает правила. Было бы очень жаль — утратить этот интерес. Странная. — И это всё? Хинами заметно напряглась, Аято прищурился и пристально посмотрел на неё, заметив, что девчонка начала старательно избегать его взгляда. Шестерёнки в голове заработали, и Киришима готов был взвыть от абсурдности вывода, которой сделал его рассудок. — Просто мне кажется, что ты хороший человек, — попыталась как-то оправдаться она, всё ещё упрямо глядя в другую сторону. Хинами взволнованно кусала губу. Совершенно не умела врать. — Вот и всё. Вывод очевиден: совершенно не зная его, она умудрилась в него влюбиться. Вполне в духе невинных девушек. Увидела, напридумывала себе всякого, попыталась сблизиться и решила, что знает его достаточно хорошо, чтобы открыть своё сердце. Когда-то в прошлом Тоука рассказывала, что девушек куда больше привлекают «плохие парни», нежели прилежные ботаники. Падкие на влюблённости юные девушки, которые перечитали любовных романов. Фуэгучи не очень походила на человека, легко находящего общий язык с другими. Аято никогда не видел, чтобы она общалась с остальными учениками. У Канеки же больше никого не было. И тут появился он. Иллюзия влюблённости — так будет даже правильней. — Только не говори, что ты в меня втрескалась, — с усмешкой произнёс Киришима, не позволяя голосу дрогнуть. — Тебе же лучше этого не делать. Он правда не хотел пользоваться её добротой. Честное слово, это был ужасный план, и в какой-то степени Аято хотел возненавидеть себя за то, что пришло ему в голову. Но ему же нужно поддерживать образ порядочного ученика, не так ли? — Ты слишком строг к себе, — на удивление уверенно заявила Хинами, и Киришима не смог остаться равнодушным. Пожалуй, иногда были в ней какие-то проблески, заставляющие на мгновение поверить её словам. — Неужели? Аято усмехнулся и, наплевав на то, что его могли заметить, принялся чертить пентаграмму. Он снова чувствовал недостающие ему потоки магии, проходящие через кончики пальцев, отчего те начинало покалывать. Киришима вспомнил то, что почерпнул из книг, и мягкий свет постепенно начал приобретать форму, затем огненной саламандрой прошмыгнул в рукав, выскользнул в области ворота и перепрыгнул на Фуэгучи, спустившись и продолжив только ему ведомый путь в пустующую часть двора. Совершенно простое на вид заклинание, да только попробуй получить разрешение на его использование. Сначала ученики проходили азы: лёгкое изменение погоды, управление стихиями в бытовых ситуациях, быть может, излечение мелких ран. Затем следовала трансформация одного предмета в другой. Однако то, что совершил Аято, уже относилось к созданию жизни. Потому что это подобие саламандры имело собственное сознание, пусть и примитивное. Киришима знал, что при желании и умении можно было их приручить. Или призвать. Это уже относилось к боевой магии, о ней учебники, которые ему удалось откопать, сообщали только вскользь. «Войны нарушают баланс мира», — неизменно твердили в книжках. Аято же предполагал, что всё это было исключительно ради того, чтобы научившиеся ученики не попытались свергнуть верховных против их воли. Теперь же Хинами явно дала ему понять, что у Шестёрки есть и другая библиотека. Осталось только попасть туда незамеченным. — Неужели не расскажешь об этом своему любимому Учителю? Хинами явно не понравилась едкость его голоса, девушка нахмурилась и сжала ладони в кулаки. — Ты ведь не приносишь вреда. На долю секунды в её голосе послышалось сомнение. Пыталась придумать оправдание. — Я нарушаю правила. Тихий вздох. — Некоторые правила созданы, чтобы их нарушать, — Фуэгучи задумчиво убрала прядь волос за ухо и уставилась в пол. — Так обычно талантливые маги и дают о себе знать. — Тогда ты покажешь мне, как попасть в закрытую секцию библиотеки? — Киришима прищурился, вперив в девушку взгляд. Это был абсолютно дурацкий план с успешностью в один процент, но он мог хотя бы попробовать. — Почему ты так хочешь разозлить Учителя? — с тревогой спросила Хинами. Между бровями пролегла складка. Аято с уверенностью мог сказать, что это выражение лица ей не шло. — Бесит меня его равнодушная рожа, — он фыркнул. — Сам виноват. Объяснение пришло крайне неожиданно. Ведь, если подумать, больше всего Аято раздражали не нравоучения и не угрозы. Его раздражало это вечно равнодушное выражение лица, которое не дрогнет, казалось, даже если в один миг наступит конец света. В Киришиме бурлили эмоции, это было видно по его действиям, лицу, глазам. У Канеки же вместо лица — маска. Только глаза иногда становились по-настоящему живыми, и то ненадолго. Это ужасно раздражало и пугало одновременно. Можно ли было сказать, что всё, что Аято старался провернуть, было вовсе не ради постижения новых высот, а ради того, чтобы увидеть что-то другое на лице этого проклятого верховного? Наверняка так и было. Хинами лишь пожала плечами. — У каждого из нас свой выбор и свои принципы. Наступила пауза. Фуэгучи задумчиво пинала носком ботинка камешек, Аято бездумно наблюдал за её действиями. — Тебя могут выгнать за это, — произнесла девушка через некоторое время. — Да и мне может влететь. Тихий смешок. — Не мне говорить, что он всё равно тебя не накажет толком. — Это жестоко с твоей стороны, — прозвучало совсем безобидно. — Ну, — Киришима спрыгнул с бортика фонтана, отряхивая ладони, — я тебя предупреждал. Видимо, любимый Учитель всё-таки уделял слишком мало внимания своей ученице. Хинами, не колеблясь, последовала за Аято, пока они не скрылись в тени коридоров от любопытных глаз. Что именно пробудило в ней бунтарский дух, Киришима сказать не мог, но случаем решил воспользоваться. Пока была такая возможность. Фуэгучи привела его в библиотеку, ту, к которой и у Аято был доступ, и он хотел уже возмутиться, но девушка повела его в самый конец, скрытый от забредших в читальный зал учеников за очередным книжным стеллажом. Легко проделав какие-то манипуляции ладонью и создав сияющую пентаграмму, Хинами толкнула её в стену, пока символы полностью в ней не растворились. Постепенно в полу проявился люк, который девчонка с лёгкостью отворила и поманила за собой. Внизу было темно, хоть глаз выколи, но щелчок пальцами — и перед Фуэгучи поплыл небольшой огонёк, освещающий где-то на метр вперёд. — Уж прости, свет включать нельзя, иначе тебя быстро разоблачат. Они прошли дальше, и в темноте Киришиме удалось разглядеть похожие стеллажи, расположенные вдоль стен. Библиотека была небольшой, казалось, как вообще могло поместиться столько сокрытых знаний в столь маленькое количество книг. — Я покажу, как сюда попасть, но, если ты будешь пользоваться проходом слишком часто, тебя поймают в считанные минуты, как узнают о незаконном проникновении. Аято огляделся, выслушал поучительную лекцию о том, чего делать не стоило, едва не ляпнув, что в такие моменты Хинами ужасно напоминала верховного, узнал, как активировать проход. И открыл для себя совершенно новый мир магии, о котором не говорилось ни в одних учебниках. — Как ты вообще смогла узнать, как сюда попасть? — поражённо поинтересовался он, листая один из древних фолиантов. — Учитель как-то раз попросил меня принести ему отсюда один свиток, — как-то чересчур уклончиво ответила Хинами, заправляя выбившуюся прядь за ухо. Впрочем, раскрывать её ложь Киришима не стал. Делать ему больше нечего. Это как минимум не выгодно. А потом Аято погрузился в чтение, и ему показалось, время для него остановилось. Поток информации словно проходил через него, делая все остальные вещи такими незначительными, что легко было забыться. Это был совершенно другой уровень, это был действительно другой мир, который открывал ему неизведанные просторы для обучения. Неудивительно, что верхушка решила оставить все эти знания себе и выделываться пафосными речами про баланс в мире. У Аято мурашки пошли по коже от осознания, как много они на самом деле могли знать, если прочитали все эти книги. И что могло бы произойти, попади они в открытый доступ. Видя его замешательство, Хинами легко улыбнулась. Киришима скосил на неё взгляд и догадался, что всё это было частью её коварного плана для примирения его и Канеки. Она наверняка думала, что теперь Аято взглянет на верховного под другим углом. Киришима фыркнул. Девчонка явно его недооценивала. Так и прошло несколько дней. Кто-то безвылазно ночами сидел в библиотеке, а кто-то приходил под утро, чтобы первого оттуда вытащить до наступления момента, как все проснутся. За что Аято был крайне благодарен, потому что сам он просто не успевал следить за временем, постоянно проваливаясь куда-то и напрочь забывая о его существовании. Ему открылось то, что действительно стоило узнать и выучить. Что в сравнении с этим были какие-то жалкие попытки изменить направление ветра? Ещё и в теории. Полная чушь. Древние фолианты не требовали произношения длиннющих заклинаний, они все основывались на начертании символов. А уж память у Аято была замечательная. И всё в целом было замечательно. Всё было настолько замечательно, что Киришима почти перестал уделять время ненависти к верховным и даже подумал, что жизнь у него не настолько отвратительная, какой она могла бы казаться. Ему стало плевать на замечания Канеки, на его непробиваемую рожу, на ограничения в магии. Какая вообще разница, когда ему стали доступны такие ценные книги? Ровно до тех пор, пока на выходе из библиотеки они с Хинами едва не влетели в Ризе, широкая и хитрая улыбка которой ясно давала понять: она всё знала. — А что это вы тут забыли в такой ранний час? — протянула верховная, задирая подбородок и касаясь его подушечкой указательного пальца. Аято показалось, что его мгновенно что-то сковало. И это была явно не только цепкая хватка Фуэгучи, что также не ожидала столь неожиданной встречи. — Детки решили нарушить правила? О, не волнуйтесь, — Ризе сделала паузу интриги ради, — я ни в коем случае не скажу нашему любимому боссу, что вы изучаете материалы из запретной секции библиотеки. Затем последовало фальшивое: «Упс!», — и Аято обратил внимание на то, что верховная смотрела куда-то им за спины. Ему захотелось провалиться под землю. Ну конечно, это всё только цирка ради устраиваться и могло. Как же он посмел забыть. — Кажется, ты не оставляешь мне иного выбора, Киришима-кун, — холодно произнёс Канеки, и Аято понял, что никакая Хинами ему не поможет. Всё вернулось на круги своя.