Судьба выбрала вас

      Кэтти проснулась от грохота в соседней комнате.       Еще не до конца отойдя ото сна, ей показалось, будто это Оливия что-то уронила, но уже через секунду спасительная пелена небытия спала с отдохнувшей девушки, и события прошлой сумасшедшей ночи выстроились в последовательную цепочку и превратились в цельную, завершенную картину…       Кэтти, похолодев от страха, поняла, что Виктор пришел в себя.       Больше всего на свете хотелось забиться под одеяло, спрятаться, притвориться, что ее здесь нет… Но… она сама в это ввязалась. Сама. Ее никто не заставлял. Значит, пришла пора встретиться со своим страхом лицом к лицу.       Пора…       Кэтти откинула одеяло и, быстро приведя себя в порядок, выскользнула из комнаты… и замерла перед неплотно закрытой дверью. Было жутко. Как же хотелось сбежать из этого дома, из этого городка, вообще из этой страны. Ведь куда бы девушка не отправилась, эти чудовища все равно ее находят. Настигают. Пусть даже и не специально. Злой рок.       Прислушавшись, Кэтти даже сквозь биение своего выпрыгивающего из груди сердца, различила тяжелое, прерывистое дыхание и тихие, сдавленные хрипы за стеной.       Резкий выдох — и Кэтти нажала на ручку двери, оказываясь лицом к лицу с человеком, ставшим когда-то ее страшным кошмаром.       Виктор, перевернувшись на бок, пытался дотянуться до графина с водой, дразняще стоящем на прикроватной тумбочке. Эти действия явно не увенчивались успехом: Крам своими неловкими движениями только сбросил все с тумбочки и разбил чашку, а до заветного сосуда так и не дотянулся. Сейчас этот парень выглядел таким беспомощным, таким несчастным, уязвленным, что отзывчивое сердце Кэтти предательски сжалось… Девушка сама испугалась нахлынувшего чувства жалости и сострадания…       — Сэр, вам нельзя сейчас двигаться, — окликнула она Крама.       Тот вздрогнул и, грузно откинувшись спиной на подушку, во все глаза уставился на незнакомку. Но такую ли незнакомку? Лицо было смутно знакомым. Вроде бы. Виктор мучительно пытался понять, кто это. Образы плыли перед глазами от удушающей боли во всем теле, а горло пылало от мучительной, сводящей с ума жажды. Парень попытался разлепить пересохшие губы, чтобы попросить воды, но из горла вырвался какой-то несчастный хрип…       Затуманенным взглядом Крам видел, как миниатюрная фигурка приблизилась… и, помедлив секунду, показавшуюся вечностью, склонилась над ним. Придерживая голову тонкими, изящными пальцами, девушка помогла напиться парню живительной, необычайно вкусной водой. Виктор устало прикрыл глаза: он был слишком слаб после вчерашнего происшествия и все свои силы истратил на глотки воды. Хотя сейчас парню показалось, что он только что родился заново… Он вновь раскрыл глаза, пытаясь отыскать уплывающим взглядом хрупкий силуэт своей спасительницы.       Кэтти отошла на несколько минут, но вернулась со шприцом в руках. На фоне общей боли Виктор даже не почувствовал укола. Через несколько мучительно долгих минут боль начала утихать, выпуская из плена безумия разум. Стало легче дышать, а с глаз наконец-то спала пелена.       Первое, что Крам хорошо рассмотрел — это склоненное над ним удивительно красивое лицо девушки с такими заботливыми и взволнованными глазами, что Виктор невольно сравнил этого земного ангела со своей матерью.       Но лицо… Это лицо… В нем было что-то такое знакомое… Что-то…Оно не давало покоя, а измученное тело не позволяло полноценно включиться в работу памяти…       Кэтти видела недоумение и мучительную, задумчивую гримасу на ненавистном лице. Не узнал… Пока что… Стараясь сохранять хладнокровие, хотя внутри все орало от ужаса, Кэтти быстро заправила капельницу и подсоединила ее парню. Неприязнь неприязнью, а вылечить его нужно было полноценно.       А Виктор неотрывно следил за каждым плавным движением тонких, изящных пальцев, понимая, что… память наконец-то решила услужливо подбросить ему парочку нужных образов, помогающих разобраться в сводящей с ума неизвестности. Да это же та девушка, которую он встретил после игры… Теперь он знал ее… Знал, кто она такая Да! Точно! В этом не может быть никаких сомнений! Это же профессор Уайт! Кэтти Уайт! Люциус как-то рассказывал ему в пьяном угаре, что новоиспеченный, произведший фурор в Хогвартсе юный профессор — это и есть та самая магла, с которой они тогда позабавились в Лондоне. И даже показал свои воспоминания.Мерлин, как давно это было.       Скользнув взглядом по застывшей рядом с кроватью фигурке, парень уперся взглядом в округлый, внушительный живот. Наверное, стоило сразу отвести глаза, но почему-то эта картина шокировала. Из задворков памяти выплыли образы юного, аппетитного тела, сменившиеся осознанием содеянного. Плоский животик… по которому то и дело проходили спазмы боли. Округлые бедра, на которых проступали синюшние отметины от его сильных, не терпящих никакого сопротивления пальцев и ладоней. Разводы крови на внутренней поверхности бедер. Красивая, упругая грудь, мелко подрагивающая от боли. Разрывающий барабанные перепонки отчаянный крик окончательно сломленной женщины…       Мерлин… Что они сделали… Что сделал он…       Если бы парень знал, что точно такие же мысли роились в памяти девушки напротив. Хоть она и пыталась их подавить всеми силами…       — Как вы себя чувствуете? — Кэтти внимательно наблюдала за его каждым движением, неосознанно отойдя от кровати в сторону двери на несколько шагов. Мало ли…       Конечно, в таком состоянии Виктор не представляет особой угрозы, и чуть что она успеет убежать даже в таком положении, в котором она сейчас находилась, но с этими волшебниками все равно нужно держать ухо востро. Всегда нужно быть начеку. Всегда.       — Зачем? — прохрипел Виктор: голос постепенно возвращался. — Зачем вы меня спасли?       Этот вопрос сам собой сорвался с его языка. Перед глазами все еще стояло алое зарево в отблесках которого скрючевшееся на полу девичье тельце подрагивало от душащих слез…Почему ему тогда эта картина казалась забавной? Почему?       Но не только этот вопрос молотком стучал по темечку, принося новую порцию дискомфорта. Почему она спасла его? Почему она спасла своего несостоявшегося убийцу? Ведь девушка не могла его не узнать. Уж слишком яркий след остался в ее памяти. Такое не забывается. Никогда.       — Не нужно было? — спокойно, с нотками сарказма в голосе поинтересовалась Кэтти.       Виктор не знал, что ответить. Она должна была жаждать его смерти! Должна была мечтать о его ответных мучениях! Но…вместо этого девушка его спасла… И как ей это удалось?       Виктор смутно помнил предыдущий вечер… образы расползались, не желая собираться в логичную сцену: отчаяние, холод, заботливые руки, адская боль и чувство передвижения, а потом… небытие…       — Вы ведь меня узнали, — прошептал парень: говорить громко было больно. Но он жаждал разобраться в этой противоречивой ситуации.       — Кто же не знает великого Виктора Крама, — с горечью ответила девушка и отвернулась, направляясь к шкафчику с медикаментами. Понимала, что если сейчас же не отвлечется, то или заорет в голос от страха или разрыдается от отчаяния. Это какой-то бред! Это какой-то идиотизм! Это… этой ситуации нет никакого объяснения!       Кэтти набрала в шприц новую дозу обезболивающего, пытаясь совладать с подступившими эмоциями и заставила себя вернуться к притихшему парню. Вколов лекарство, девушка отошла к шкафчику с инструментарием, обернулась к внимательно наблюдающему за ней парню и спокойно проговорила, стараясь придать своему голосу уверенные, стальные нотки:       — Мне нужно сделать перевязку, — ловкие руки достали упаковки бинтов. — Раны тяжелые, и мне не хотелось бы, чтобы они нагноились.       Виктор промолчал, не зная, что на это можно ответить.       Кэтти методично разматывала бинты, осматривала и обрабатывала раны: вчера они ей казались безнадежными, а сегодня уже имели довольно приличный вид. У Виктора была поразительная скорость регенерации.       Все движения были точными и умелыми… И только один Господь знал, чего девушке стоила эта невозмутимость. Чего стоили ни разу не дрогнувшие руки…       — Я не об этом, — Крам решил все выяснить до конца.       Кэтти не собиралась облегчать ему задачу и, не поднимая глаз, молча обрабатывала очередной шов под порхающими пальчиками.       — Я знаю, что Вы Кэтти Уайт. Без вести пропавший профессор Хогвартса. И… та самая магла, которую мы… с которой мы… — почему-то парень не решался продолжить фразу, - развлекались… — Виктор мучительно закончил свою мысль.       — Значит, знакомиться и представляться не придется, — спокойно заметила Кэтти.       В душе все орало от страха. Узнал. Хотя чего она ждала? О чем надеялась? Что Люциус не решится рассказать о ней своему другу? Это было слишком наивно… Хотя внешне девушка оставалась невозмутимой… разве что руки все-таки иногда теряли свою твердость… на долю секунды.       Она не должна показать свою слабость этому человеку. Нет. Ни в коем случае. Она сейчас хозяйка ситуации. Она.       Твердя себе эти постулаты, Кэтти продолжала возиться с ранами.       — Спасибо, — внезапно наступившую тишину прорезал хриплый голос Крама.       Кэтти с нескрываемым удивлением уставилась на парня.       «Может, мне показалось? Ну, не мог он этого сказать! Такое чудовище не знает подобных слов, не знает благодарности… Не знает…»       Ее мысли оборвало теплое касание мужских пальцев. Виктор перехватил одной ладонью ее руку. Кэтти даже пискнуть не успела, как ощутила мягкое касание его губ к тыльной стороне своей ладони и вновь услышала этот хриплый голос:       — Спасибо вам, Кэтти…       Девушка дернула рукой, стремясь прервать этот контакт: он прикасается к ней! Он… он! Но Виктор сам выпустил ее ладонь из своих расслабившихся пальцев. Парень опять был без сознания. Но ровное, глубокое дыхание говорило о том, что чувствует он себя хорошо, и его жизни ничего не угрожает. Больше Кэтти никто не отвлекал, поэтому она быстро закончила начатую работу.       Когда Виктор вновь пришел в себя, Кэтти была рядом. Она опять помогла ему напиться воды, а затем опорожниться, чем заставила парня покраснеть до кончиков волос. Виктор даже пытался возразить, но Кэтти непреклонно заметила:       — Чего я там не видела?       Крыть такой аргумент было не чем. Перед глазами опять промелькнули отвратительные, тошнотворные картины той судьбоносной ночи.       Кэтти провела у его постели весь день. И лишь оказавшись в одиночестве, девушка дала волю душащим все это время слезам: слезам боли, отчаяния, отвращения, смешанного с непониманием. Сейчас тот отвратительный садист совершенно не увязывался с образом этого милого, благодарного за спасение юноши.       Ребенок внутри нерешительно повернулся, как будто успокаивая свою плачущую маму.        — Все хорошо, малыш, — Кэтти с нежностью гладила живот. — Мама сейчас успокоится и больше не будет огорчать тебя, родной. Я больше не буду плакать. Честно…