***
Трель телефонного звонка вырвала из сладостной безмятежности. Сонно моргнув, Кэтти непонимающе посмотрела по сторонам. И когда она успела уснуть? Ведь присела в кресло лишь на секундочку. Настойчивый звук телефона помог сосредоточиться. Опираясь обеими ладонями о подлокотник кресла, закусив губу, девушка подалась всем телом вперед, готовясь к новой порции боли… Но… ничего не было. Лишь небольшой дискомфорт от слегка онемевших мышц из-за не самого удобного положения во время сна. — Кэтти! — девушка чуть не разрыдалась от счастья, услышав по ту сторону родной голос. Такой звонкий, такой насыщенный, глубокий… Райли. — Извини, вчера поздно приехал — не решился позвонить. Побоялся тебя разбудить, — он говорил так живо, так спокойно, будто и не было того неловкого прощания. Кэтти чувствовала, как с каждым произнесенным словом, с каждой брошенной фразой… она все шире улыбается. На душе стало вдруг… тепло. Он на самом деле ее простил. — Кэтти… у тебя точно все хорошо? — он вдруг стал серьезен. — Да, — заверила девушка: вдруг захотелось поделиться своей радостью, — я вчера была у врача… — Что случилось? — голос на том конце телефонного проводу стал напряженным. — Тебе же нужно было к врачу только через неделю! — кажется, Райли запаниковал. — Райли, послушай… все хорошо. Мне перенесли прием, — оборвала его девушка. — Аааа…. — в бархатном голосе явно проскользнуло облегчение. — И… как? — Я… я наконец-то знаю, кто у меня будет, — с улыбкой проговорила Кэтти. — Не томи, — бодро произнес Райли. — Мальчик… Они долго болтали, смеялись, периодически девушка слышала, как мимо ее собеседника пробегала со звонким смехом детвора. — Племянники резвятся, — хмыкал Райли. И они продолжали разговор с прерванного места. Кэтти стало по-настоящему радостно. И плевать, что Рождество — это непосредственное напоминание о Северусе. Плевать, что год назад все было по-другому. Плевать, что она проведет сегодняшний вечер в компании Пожирателя. Как будто год назад было не так… Из горла непроизвольно вырвался приглушенный полустон-полувсхлип. — Ты что… плачешь? — Райли тут же насторожился. — Нет-нет, — попыталась успокоить его девушка. — Кэтти, не обманывай, — проговорил парень. — Я не… — Хочешь, я приеду, чтобы тебе не было скучно и грустно сегодня? — Райли как всегда был готов пожертвовать всем. — Ты все равно не успеешь, — попыталась отшутиться Кэтти, мысленно ругая себя за несдержанность: теперь он будет переживать за нее вместо того, чтобы веселиться со всей своей семьей. Да что же она за бестолочь такая! — Мне до тебя ехать семь часов, — что-то в его голосе давало понять: только скажи — и я сорвусь с места… приеду… только скажи… — Райли, все хорошо. Я… я же не одна здесь… Виктор… — голос предательски дрогнул на этом имени, — … составит мне компанию. Все здорово, правда. На том конце провода повисло молчание. А Кэтти боялась даже вздохнуть… — Пообещай, что… у тебя сегодня будет праздник, — вдруг проговорил Райли. — Пожалуйста… — Обещаю, — шепнула Кэтти… Девушка долго вслушивалась в размеренные телефонные гудки после того, как они тепло попрощались… От охватившей во время разговора легкости остались одни саднящие ошметки. Шумно выдохнув, Кэтти повесила трубку, обрывая монотонные переливы. «Пообещала — выполняй…» — шепнул внутренний голос…***
«У меня будет сегодня праздник», — в последний раз повторила про себя Кэтти и решительно нажала на ручку двери, выходя из своей комнаты. На секунду девушка замерла посреди коридора и обернулась в сторону приоткрытой двери, ведущей в спальню ее сожителя… Царящая там кромешная тишина несколько насторожила, но Кэтти тут же непокорно тряхнула копной пушистых волос — он еще не мог уйти. А, значит, волноваться пока не стоит. Улица встретила потоком морозного воздуха. Повыше подняв воротник пальто, Кэтти, аккуратно ступая по замерзшим ступенькам, сделала первый шаг вниз. Первый, второй, а на третьем равновесие ее предало. С беззвучным криком, неловко взмахнув рукой, пытающейся вцепиться в ускользающие из-под пальцев перила, Кэтти полетела вниз… но… сильная рука резко вцепилась в плотную ткань пальто где-то между лопаток и рванула на себя, не давая упасть. — Осторожнее, — глухой голос за спиной заставил поежиться и втянуть голову в плечи. Несмотря ни на что… этот баритон запускал по телу неприятные, ледяные мурашки. А по-прежнему удерживающая рука внушала животный страх, заставляющий кровь отбивать сумасшедший ритм в висках. Хотя чего ей так бояться. Он же помог. Очень сильно помог. Да, может, это произошло случайно, и Крам просто поддался рефлексу, но… он сделал это. Спас… Кто знает, чем могло обернуться для нее и малыша это падение. — Спасибо, — придавлено выдохнула Кэтти, с накатившим облегчением ощущая, как разомкнулась мужская ладонь. Отпуская… Ни к чему не принуждая… — Будьте осторожнее… — Виктор замялся, но все же закончил фразу, — … Кэтти. Вздрогнув, девушка посмотрела из-за плеча на внимательно разглядывающего ее парня. Взгляды пересеклись: в его глазах — так и не высказанная мольба о прощении за совершенное когда-то злодеяние, а в ее — молчаливая борьба с пониманием, что… она… Готова простить. *** Огромный город встретил блеском разноцветных огней, громким рокотом работающих моторов, взрывами пробных фейерверков, переливами разнотонального смеха и тысячами незнакомых, но улыбающихся лиц. Все здесь сегодня дышало праздником. И дело не только в дивной атмосфере, созданной безупречной иллюминацией. Дело в них… в окружающих людях. В каждой, казалось бы, незначительной мелочи, создающей общий, неповторимый ансамбль настоящей, почти осязаемой сказки. На каждой площади, на всех улочках раскинулись рождественские ярмарки. Деревья и бесчисленные столбы были окутаны сверкающими гирляндами. Смеющиеся Санты и веселящиеся трудяги-эльфы приветливо махали из-за поблескивающих стекол многочисленных витрин — Кэтти долго стояла около одной, особенно понравившейся, изображающей обычный зимний вечер на обычной улочке самого обычного города. За прозрачным стеклом раскинулся небольшой домик, окна которого поблескивали уютными желтыми огоньками. Резная черепица была припорошена искусственным снегом. С крыши свисали хрустальные сосульки. Вдоль извитых дорожек росли маленькие елочки, отдающие серебром. Сквозь миниатюрные стекла можно было рассмотреть каждую деталь искусственно созданного уюта: шифоновые тюли, драпированные мягкими, пышными складками, пушистая елка, украшенная десятками разноцветных шаров. Под нижними ветками рождественской красавицы аккуратными стопочками были сложены разномастные подарки. Праздничный стол, за которым собралось все семейство, находился здесь же. Входная дверь была приоткрыта, а на пороге стояла девушка, тепло улыбающаяся замершему на нижней ступеньке парню… Казалось, что неживой манекен вот-вот сделает шаг вперед, и эти двое воссоединятся… Настолько качественно и реалистично была прописана и продумана каждая деталь в этой удивительно правдоподобной конструкции. — Чудесная композиция, — задумчивость и восхищение в голосе за спиной помогли оторваться от созерцания простой, но отчего-то завораживающей сцены. Кэтти обернулась. Чуть поодаль от нее застыл пожилой мужчина, спокойно опирающийся на трость. Склонив голову на бок, он с интересом рассматривал понравившуюся девушке витрину. — Идеальная сцена, — собственный голос прозвучал словно со стороны, — Эти персонажи будто встретились после долгой разлуки… — Кэтти сама не поняла, зачем произнесла это вслух. — Вы действительно так думаете? — мужчина перевел свой взгляд на заговорившую девушку. И Кэтти вдруг стало как-то… неуютно… — Я… — Знаете… — странный человек загадочно улыбнулся, а потом, с промелькнувшими в глазах грустью и немым осуждением, посмотрел на перебитую им же собеседницу, — никогда не поздно вернуться к тому, кто тебе по-настоящему дорог. Сердце пропустило удар. Он… он же произнес это абстрактно? Он же ни на что не намекал? Он же не знает о ней и… — Счастливого Рождества! — неожиданный собеседник весело подмигнул и, отвернувшись от обомлевшей девушки, зашагал прочь, быстро смешиваясь с толпой. — И… вам, — запоздало ответила на поздравление Кэтти. Взгляд еще раз метнулся к красивому дому, старательно обделяя вниманием полное надежды и немого раскаяния действо на заснеженном крыльце, и зацепился за главный символ Рождества… Елка… Малыш внутри шевельнулся, словно поддерживая вспыхнувшее в голове и сердце желание… Пухлые губы сами собой сложились в милую, немного нерешительную улыбку. И все-таки празднику быть…***
Когда Кэтти повернула ключ во входной двери, на дворе уже темнело. Серые сумерки все глубже затягивали в свои объятия, придавая каждому предмету некую загадочность и… тонкий, едва уловимый, зловещий привкус. «Все будет хорошо», — успокоила себя девушка. Сняв верхнюю одежду и теплые сапожки, Кэтти, шурша упаковками с покупками, зашла в гостиную. Виктора, как она и ожидала, в помещении не было, хотя дрова в камине громко потрескивали в каменном жерле, подтверждая, что здесь совсем недавно был второй житель этого дома. Распаковав первый небольшой сверток, Кэтти достала из яркой, шелестящей бумаги маленькую, но очень красивую елочку. Поставив рождественскую красавицу на низенький кофейный столик, девушка с трепетом расправила каждую веточку, придавая пушистым лапкам еще больший объем. Острые иголки немножко царапали нежную кожу, но дурманящий хвойный аромат, растекающийся по комнате, стоил этого дискомфорта. Кэтти отступила на шаг и с удовлетворением осмотрела плоды своего труда — можно украшать. Она обвила вокруг тонкого ствола нить крохотный фонариков, приятно осветивших этот маленький уголок создаваемого праздника… Поставив на пол небольшую коробку с разнообразными по форме и цвету игрушками, Кэтти, аккуратно опустилась на теплый ковер рядом с елкой. Тонкие пальчики бережно брали хрупкие фигурки и развешивали их на колючие веточки. Кэтти сама не заметила, как начала напевать себе под нос какой-то незамысловатый новогодний мотивчик. Они всегда так делали с родителями. В их небольшой, но дружно семье, нарядить елку — это целый ритуал. На секунду изящные руки замерли — перед глазами калейдоскопом пронеслись картинки того теплого, беззаботного времени… «Когда-нибудь все вернется на круги своя», — лишь жалкая попытка вернуть секундой назад утраченную беззаботность, ведь она прекрасно понимала, что уже никогда ничего не может быть как раньше. Кэтти сразу поняла, что в комнате появился второй человек. Его взгляд прожигал затылок, а дыхание казалось невыносимо шумным. Комната будто наэлектризовалась — девушке казалось, что она слышит треск миллиарда невидимых искорок… По спине пробежал табун отвратительных мурашек, а сердце неприятно кольнуло ужасом пережитого. «Успокойся. Успокойся!» — твердила про себя девушка, прекрасно понимая, что ей придется рано или поздно заметить молчаливого парня. Кэтти тихонечко выдохнула и, наконец-то, развернулась к Виктору лицом. Крам услышал, как она приехала, но почему-то не решался выйти из своей комнаты. Парень не хотел признаваться даже самому себе — весь вечер, пока Кэтти отсутствовала, он боялся, что… она не вернется. Да, она имеет на это полное право. Вот только… им пора поговорить. Его оживающая душа требовала, слезно умоляла этого контакта. Пока не поздно. Именно поэтому он пошел на звук тихого, мелодичного голоса. Заглянув в комнату, он даже опешил от неожиданности — почему-то открывшаяся картина показалась такой… искренней, трогательной и до невозможного душещипательной. Беременная девушка стояла на коленях около невысокого столика, на котором возвышалась небольшая елка. Темные волосы аккуратными прядками ложились на плечи и спину, слегка подпрыгивая в такт ее движениям — Кэтти склонялась к коробке с украшениями, выискивала приглянувшееся, а затем, склонив голову на бок, некоторое время выбирала почетное место для очередной разноцветной игрушки. Это… возвращало в детство — в те времена, когда он еще маленьким мальчишкой только-только выдавал первые магические всплески. Мама всегда незаметно улыбалась, когда он, забавно насупив маленькие бровки и оттопырив нижнюю губу, пытался заставить игрушку взлететь. Но ничего не получалось. Вслед за неудачей приходило разочарование, за разочарованием — опасение, что он родился не таким, каким хотели бы его видеть родители… А еще… он помнил свой дикий, окрыляющий восторг, когда пятилетним мальчишкой смог наконец-то осмысленно поднять в воздух один из стеклянных шаров. Мама тогда от души улыбалась и, крепко прижав к груди, поцеловала в макушку, а отец с гордостью на лице потрепал по взъерошенным волосам — наивысшая похвала. Как же это было давно… Кэтти не смогла проигнорировать задумчивость, восхищение и… огонек желания в темных глазах. Ему тоже хотелось праздника. Рождество — сказочный день, который преображает всех… — Присоединяйтесь, — шепнула Кэтти, пододвигая коробку с игрушками в сторону двери, пытаясь этим жестом дать понять, что совершенно не против такого времяпрепровождения в его компании. Хотя на минутку внутри все как будто заморозили… Но она не дала старому, леденящему страху и отвращению выплеснуться наружу. Это уже не имеет никакого смысла. Виктор вздрогнул, выныривая из сладостных детских воспоминаний, встречаясь с добрыми, внимательными глазами… Он нерешительно шагнул вперед и… замер: имеет ли он право принять это приглашение? Или все же уйти в свою комнату, чтобы даже на глаза не показываться этому Ангелу во плоти. Но подбадривающие, зовущие искры на дне изумрудных глаз все решили за него… — Составьте мне компанию, — тихо проговорила девушка и… улыбнулась. Хотя улыбка и не получилась такой яркой как обычно, она искренне пыталась сгладить ею все неловкости. Виктор аккуратно, плавно, будто боясь напугать одним неверным движением, опустился на ковер. Кэтти опустила голову и незаметно скосила глаза в сторону Крама… их разделяло всего несколько сантиметров. Волна паники вновь прошлась по телу, заставляя отодвинуться и увеличить расстояние… Крам ничего не сказал. Его рука замерла в миллиметре от золотистой тесьмы, привязанной к серебряному кролику в коробке — кажется, он поспешил, приняв предложение… Она никогда не сможет его простить. Никогда не сможет находиться так близко, не опасаясь его последующих действий… Наверное, нужно сейчас же уйти и прекратить эти дурацкие, никому не нужные попытки делать вид, что ничего особенного не происходит! Наверное… — Думаю, он будет отлично смотреться вот здесь, — звонкий голосок вернул в небольшую, пропитанную неловкостью гостиную. Изумрудные глаза были полны доброжелательности, а черные — угрызений совести; изящный пальчик указывал на пустующее место на одной из пушистых лапок, а сильные мужские пальцы с трепетом перехватили золотистую ленточку, утягивая вслед за ней игрушку. Затаив дыхание, Крам зацепил золотистую тесьму за подходящую веточку… Они сидели в тишине, разбавляемой треском пламени в каменном жерле, шелестом еловых веточек, хрустальным звоном соприкасающихся друг с другом игрушек и учащающимся дыханием, когда их пальцы на мгновение случайно соприкасались… Кэтти бросало в жар от этих нечаянных касаний. А Виктор ловил себя на осознании, что… его щеки покрывает румянец, стоит ощутить мягкость ее теплых пальцев. Хорошо, что игра бликов от разноцветных фонариков надежно скрывала его реакцию. Но вот последняя игрушка на своем месте, а Кэтти, опершись двумя ладошками о стол, поднялась на ноги. Крам смотрел не нее снизу вверх… взгляд открыто прошелся по внушительному животу… — Через сколько Вам рожать? — ни один мускул не дрогнул на молодом лице. Лишь едва уловимая морщинка залегла между густыми бровями. Кэтти понимала, что краснеет, хотя… это же довольно естественный вопрос. Конечно, не для бездушного Пожирателя, но… кажется, и у Виктора осталось какое-то подобие пресловутой души. — Через полтора месяца, — проговорила девушка, пряча глаза. Тонкие пальчики с заботой поправили игрушку на елке. «Полтора месяца…» — Виктор пытался прикинуть в уме даты, сроки… В принципе у него в запасе еще прилично времени, чтобы все успеть. Через неделю он начнет тренироваться трансгрессировать без палочки: вначале в выделенной ему комнате, затем в доме… и с каждым днем будет увеличивать расстояние. Он все исправит. Главное, удостовериться, что задуманное не напрасно. — А кто… кто отец? — вопрос сам слетел с языка. Крам мысленно сжался, хотя внешне остался абсолютно бесстрастен. Кэтти показалось, будто ее чем-то стукнули по затылку — настолько девушку огорошил бестактный вопрос. Встретившись с проницательным взглядом, Кэтти постаралась беззаботно улыбнуться, но вышло очень жалко… Опустив глаза, она неловко заправила волнистую прядку за ушко и негромко произнесла: — Пойду — приготовлю ужин, — помедлив, она все-таки добавила, — спасибо за компанию. — Это ребенок того магла? — ляпнул наобум Виктор. — Я… я познакомилась с Райли в день Вашего спасения, — проговорила девушка, с каким-то немым изумлением и осуждением всматриваясь в лицо напротив. — Это ребенок Северуса? Кэтти показалось, что она забыла, как дышать — сердце предательски сжалось при звучании любимого имени. Такое родное, такое болезненно приятное сочетание звуков… Грудь сдавило из-за нехватки кислорода, и девушка, шумно вобрав в себя поток воздуха, повторила, быстро, не оглядываясь, направляясь к двери: — Я… я пойду — приготовлю ужин, — Кэтти понимала, что выглядит глупо, и что ее бегство дает красноречивый ответ на поставленный вопрос, но… сейчас ей было все равно… только бы убраться подальше от этого пытливого, все понимающего взгляда, от этой задумчивости в темных глазах напротив. Виктор, поджав губы, долго смотрел в одну точку перед собой. Он и не сомневался в ответе на свой вопрос еще с самой первой минуты, когда осознал, что спасшая его магла носит под сердцем ребенка… Зачем тогда спросил? Просто намного проще проговорить какую-то ересь, заставляющую другого чувствовать себя неловко, чем… сразу попросить прощения за совершенный проступок. Что ж… первую попытку попросить прощения Кэтти отказалась выслушать, вторую — упустил он. Может, третья окажется более удачной?***
Незамысловатый ужин уже стоял на празднично сервированном столе, множество свечей было хаотично расставлено по комнате, разноцветные переливы от наряженной хвойной красавицы освещали помещение, создавая подобие волшебной атмосферы, а Кэтти отрешенно стояла около стола, так и не решаясь выйти из комнаты, чтобы позвать Виктора к столу. Она боялась…. Безумно боялась… но не непосредственного присутствия Крама наедине с собой… Она боялась, что парень захочет продолжить разговор с того момента, на котором он оборвался. Не думать о Северусе она не могла — сколько не пыталась загнать образы любимого подальше в свое подсознание — все без толку. Но говорить о нем, слышать звуки любимого имени… обсуждать его с посторонним человеком… Невыносимо. Взгляд зацепился за часы… Не так уж много осталось до официального праздника. Наверное, все-таки нужно пригласить Виктора… — Очень вкусно пахнет, — негромкий, обволакивающий голос за спиной заставил вздрогнуть, несмотря на то, что девушка сама минуту назад думала о его обладателе. Плотнее прикусив изнутри щеку, Кэтти медленно развернулась на только-только растворившийся в тишине комнаты звук. — Присаживайтесь, — она попыталась улыбнуться, но губы как назло отказались сложиться даже в подобие улыбки. Они ужинали молча. Кэтти кусок в горло не лез, но она старалась заставить себя поесть, понимая, что апатия не снимает с нее ответственности за жизнь и здоровье малыша. Виктор тоже сегодня не был настроен на ужин — внутри все изнывало от желания наконец-то сделать то, что он так и не сумел до сих пор. Он видел, как по нежному лицу то и дело проходит болезненная, всеми силами подавляемая тень. И сейчас парень не сомневался — будь Кэтти одна, она точно дала бы волю слезам. Хватит уже слез этого невинного создания! Пора… Виктор, нагнувшись вперед, протянул руку… и накрыл своей широкой ладонью хрупкую кисть, покоящуюся на столе… — Кэтти… Девушка дернулась и тут же попыталась вырваться, подстегиваемая навалившимся страхом: что он от нее хочет? К чему это прикосновение? Что… Крам крепче сжал ладонь, не давая ей разорвать контакт, заставляя девушку, наконец-то, поднять на него глаза… Он хотел сказать это, пристально глядя в бездонные омуты. Чтобы Кэтти поняла… он искренен. — Кэтти, простите меня… — девушка, вздрогнула, но Крам тут же продолжил: скорее, пока она опять не сбежала от его объяснений! — Простите меня за ту ночь. Кэтти вжала голову в плечи — Господи, это какой-то бред! Он… он просит прощения?! — Я понимаю, что виноват перед Вами. Я понимаю, что… такое не забывается. Я понимаю, что такое невозможно простить, — Виктор полностью забыл, что хотел сказать — тщательно подготовленная речь рассыпалась на отдельные звуки, никак не желая связываться в нормальные слова и предложения. — Но, пожалуйста, поверьте… я очень сожалею о том, что совершил. Я бы отдал все, чтобы вернуться назад и… не делать всего этого с Вами. Я… — Виктор шумно выдохнул, — Пожалуйста, хотя бы попробуйте меня простить… Кэтти, не отрываясь, смотрела в черные глаза. Она пыталась найти огонек притворства и тщательно продуманной игры, но видела… раскаяние. Крам не шутил. Она видела, с каким покаянием он всматривается ей в глаза, с какой надеждой ищет хоть малейший намек на то, что у него есть шанс быть прощенным… Точно так же, как она смотрела в темно-синие, потухшие глаза несколько дней назад… Зажмурившись, Кэтти тихонечко, сдавленно выдохнула: — Я простила Вас в ту ночь, когда спасла Вашу жизнь, — горячие пальцы неконтролируемо сильно вцепились в ее руку. Кажется, Виктор не ожидал от нее такого… — Кэтти, вы… удивительная женщина, — медленно проговорил Виктор, — Вы… Кэтти отрицательно мотнула головой, пытаясь таким образом объяснить парню, что она не хочет слушать это… Это лишнее… — Я не знаю, как вы нашли в себе силы не оставить меня умирать… — Крам не хотел останавливаться: он скажет, он все скажет. — Я приготовила для вас подарок, — вдруг выпалила Кэтти. Парень умолк, с недоумением глядя на девушку напротив. Может, показалось… — Я сейчас, — проговорила Кэтти, пальцами второй руки пытаясь отцепить от себя все еще прикасающуюся к ней ладонь. Мужские пальцы разомкнулись, выпуская из своей стальной хватки. Кэтти тут же поднялась на ноги, практически выбегая из комнаты. Виктор смотрел ей вслед, с тоской понимая, что… это была всего лишь попытка избавиться от его навязчивого присутствия. А на секунду ему на самом деле показалось, что она его простила… Звук приближающихся шагов и шелест бумаги заставил подскочить с места. Опираясь на трость, он сделал шаг навстречу. Кэтти вернулась с внушительным свертком в руках. Смутившись, девушка протянула его Краму: — Это Вам… Не веря своим глазам, Виктор бережно развернул упаковку… — Она должна быть вам впору, — тихонько проговорила девушка. — Я подумала, что она вам пригодится, ведь совсем скоро Вам… нужно будет возвращаться к своим… — фраза оборвалась на полуслове. Смутившись, Кэтти тихонечко села обратно за стол, исподтишка наблюдая за реакцией Крама. Опешивший парень сжимал в своих ладонях теплую мужскую куртку. Он не ожидал такой заботы. Она удивительная женщина… — Кэтти… спасибо, — Виктор вложил в одно это слово всю ту бурю эмоций, что сейчас закручивала его душу в воронку. Отложив подарок, он медленно вернулся на свое место: — Я… у меня… тоже кое-что есть для Вас. Теперь была очередь Кэтти во все глаза уставиться на своего собеседника. А Крам вдруг запустил руку в нагрудной карман и извлек оттуда что-то… Он секунду помедлил, а потом вложил этот загадочный предмет в расслабленную девичью ладонь. Кэтти непроизвольно сжала пальцы, ощущая под кожей теплое, шершавое дерево. Взгляд девушки скользнул вниз… Минута на осознание — и ее всю затрясло. В руках Кэтти сжимала деревянную, неприметную фигурку. Три персонажа: женщина, мужчина и младенец у них на руках. Вот только… черты женщины были до безумия похожи на ее собственные, а вот мужчина… Кэтти закусила губу: до боли знакомые, пусть и несколько искаженные черты любимого лица безошибочно проглядывались в этой миниатюре. — Я не могу это взять, — медленно проговорила Кэтти — внутри все саднило и горело от очередного напоминания о Северусе. Ну, зачем Виктор над ней издевается? К чему весь этот цирк? — Вам… — Крам замялся: он так надеялся увидеть огонек радости в изумрудных глазах… Столько дней потратил на эту кропотливую работу. С помощью волшебной палочки он сделал бы подобную фигурку за секунду. А вот так… по-человечески… по-магловски… — … не понравилось, — он не спрашивал. Утверждал. — Нет-нет, — мотнула головой девушка — Виктор завороженной наблюдал за тем, как рассыпались по плечам иссиня-черные локоны… В этом действии было что-то такое интимное… Крам моргнул, прогоняя нахлынувший не самый приличный образ. — Вы сделали все очень красиво — признаться, я давно не видела таких качественных работ, но… — Кэтти пыталась подобрать слова: как объяснить, что работа была настолько идеально выполнена, что… у нее даже нет сомнений, кто выструган третьим человеком… — Почему вы отвергаете Его? — Кэтти вздрогнула от фразы Виктора. Упрямый блеск в темных глазах напротив и по-особому подчеркнутое, выделенное слово безошибочно давали понять: речь сейчас шла не о подарке. В комнате повисла тишина, а Виктор вдруг протянул руку вперед, накрывая широкой ладонью девичью кисть. Кэтти дернулась назад, вырывая ладонь. Крам тут же убрал руки, переплетая пальцы между собой, стискивая до боли костяшки. — Почему вы не вернетесь к Северусу? — вся кровь отхлынула от юного лица. Руки затряслись, и девушка вцепилась в край расстеленной на столе скатерти. — Я принесу десерт… — нужно срочно найти причину для побега… — Нет, подождите, — Виктор говорил совершенно спокойно и уверенно. Сегодня он во всем разберется. — Вы же его любите… — Замолчите! — пискнула девушка. — Кто Вы такой, чтобы говорить со мной о моих чувствах?! — Кэтти нарочно пыталась задеть парня, только чтобы закончился этот неприятный разговор. — … более того: скоро у Вас будет ребенок от него, — казалось, Виктору было плевать на все ее намеки закончить эту пытку. — Кто вам сказал, что это его ребенок? — сквозь стиснутые зубы выдавила девушка. Внутри зарождалась паника, а взгляд непроизвольно метался к двери. — Просчитал, — просто ответил Крам. — Я не зря спросил вас про срок… «Идиотка, — огненными буквами прижгло в мозгу. — Кретинка». Теперь Крам точно все расскажет Северусу. И тот явится сюда отобрать очередную невинную жизнь. «Я успею убраться отсюда далеко-далеко… Крам понятия не имеет, в какую именно страну, не говоря уже про город, я собираюсь. Как только он уйдет, я сразу же поеду в аэропорт. Сразу…» — мысли испуганными птичками роились в ее голове. — И я не понимаю, почему вы не можете его простить, — как ни в чем не бывало, продолжил парень. — Ведь Снейп ничего вам не сделал, в отличие от меня… А меня вы сумели простить… И даже спасли жизнь, выходили, с ложечки выкормили, научили заново ходить… — парень распалялся, заставляя Кэтти сжаться… такой запал поднимал в душе новую волну страха. — А ведь я… — Давайте не будем об этом говорить, — умоляюще пискнула девушка. — Прошу Вас… Вы ничего не знаете… Горло сжали слезы фантомной боли, заставляя оборвать недосказанную фразу. Сколько бы ни прошло времени, ей все равно будет невыносимо от одного только воспоминания… — Я знаю, что произошло, — медленно проговорил Виктор. — Я был там той ночью, — шепотом добавил парень, замечая, как девушка напротив вся скукожилась от одного лишь напоминания. Кэтти вдруг задрожала от нахлынувшего, необъяснимого холода. Той ночью… Вторая по счету ночь, переломившая ее жизнь… Услужливая память тут же подсунула образы огромной библиотеки, полную бездушных палачей и плачущих, умоляющих о пощаде жертв. Стоны, вопли, зловещий, издевающийся хохот… Хотелось зажать уши ладонями! Только чтобы не слышать этих тошнотворных звуков! Мужские лица за это время несколько расплылись в ее подсознании…зато одно из них стало особенно ярким. Она помнила каждое секундное изменение, промелькнувшее на любимом лице… Жестокость, грубость, отвращение, решимость… удовольствие… Все! Хватит! Хватит! — Я… я не видела вас там, — вымученно проговорила девушка, чтобы только не было гнетущего, зловещего молчания. Только чтобы отступили тошнотворные, садистские картины… — Вы и не могли меня там видеть, — проговорил Виктор, тяжело сглатывая ставший поперек горла ком. Вот он — вечер искренности. Пристально глядя в изумрудные глаза напротив, он продолжил: — ведь… именно я той ночью играл роль Северуса Снейпа. Громкий бой курант ознаменовал наступление Рождества…