***
Характерный треск в прихожей заставил, затаив дыхание, прислушаться к происходящему за стеной. — Кэтти! — спокойствие в низком голосе позволило с облегчением выдохнуть: все прошло хорошо. Виктор вернулся целым и невредимым. Очередная попытка перемещения в пространстве завершилась победой. А значит… все идет по плану. Через три дня она будет с Северусом. Три дня. Всего лишь три дня. Три денечка. Каких-то жалких семьдесят два часа! И она наконец-то увидит любимого мужчину! Услышит его бархатистый, обволакивающий голос, почувствует жар его надежных объятий. Он же…примет ее назад? — Свежая почта! — бодрым тоном объявил Крам, двигаясь в сторону кухни. Отогнав от себя не нужные сейчас мысли и волнения, Кэтти выбежала навстречу парню, принося с собой аромат яблок и корицы. — И что ты тут такое вкусное печешь? — облизнулся юноша и отдал девушке волшебную газету. Желудок тут же издал голодное, требовательное кряхтение. — Это десерт! — строгим голосом произнесла Кэтти, хотя изумрудные глаза так и искрились от сдерживаемого хохота, — Вначале садись обедать, а потом уже будет сладкое! — она все-таки прыснула от смеха. — Так, ты еще не совсем мама, поэтом нечего быть такой строгой, — хмыкнул Крам и, ухватив с тарелки самый большой кусок пирога, с жадностью откусил от ароматной сдобы. — Давай хоть чай сделаю, — с притворным упреком глядя на парня, проговорила девушка. — Садись за стол, — Крам подтолкнула девушку к стулу, — И так трудишься, как пчелка, хотя кому-то рожать через несколько недель. Я сам сделаю нам чай. Кэтти с благодарностью посмотрела на широкую спину парня, который уже хлопотал около плиты, и плавно опустилась на отодвинутый стул. Подолгу стоять с каждым днем становилось все тяжелее. Девушка развернула газету, погружаясь в последние новости магического мира. — Знаешь, сегодня было уже намного проще, — болтал Крам, — я сразу попал в парк, буквально в метре от условленного места. Не пришлось сорок минут плутать по заснеженным дорожкам, как в прошлый раз. Кэтти… ты меня слушаешь? Но девушка не слушала… Она во все глаза уставилась на движущийся снимок на первой полосе. Три бывших ученика на огромном, белоснежном, озлобленном драконе, удирающие из ограбленного банка. Эти трое никак не сочетались с образом наглых воришек! Так… в чем же дело? Кэтти со смесью удивления, непонимания и запоздалого ужаса рассматривала фотографию. Разрушенный купол самого знаменитого, самого надежного хранилища Магической Британии жалко смотрелся на фоне аккуратных, черепичных крыш невысоких домиков Косого переулка. Ошметки раскрошившегося камня, осколки наипрочнейшего стекла, следы когтей обезумевшей рептилии на бетонной стене. И трое подростков, вцепившихся мертвой хваткой в многочисленные гребни исхудавшего в заточении дракона. Кэтти с тоской всматривалась в полюбившиеся лица: осунувшиеся, измазанные кровью, со следами жутких ожогов… Сердце болезненно сжалось — что с ними происходило все эти месяцы? — Что тебя там так потрясло? — удивился Виктор, заглядывая в газету, — Ах, это! — он сразу же перестал волноваться и сел за стол напротив Кэтти, — Вот Герми отмочила! Не ожидал от нее такого, если честно! — Герми? — Кэтти выловила из всей его речи только это дружеское обращение и, наконец-то, оторвалась от чтения. — Герми, — утвердительно кивнул Крам, а потом легонько хлопнул себя ладонью по лбу, — Ах, точно, ты же не знаешь! Мы… — на мужском лице появилась тень смущения, — мы с ней встречались во время Турнира Трех Волшебников, — темные глаза затянуло дымкой воспоминаний, а тонкие губы неожиданно сложились в невеселую усмешку, — Жаль только, что она всегда любила лишь Уизли… — Хочешь поговорить об этом? — Кэтти отложила в сторону газету и внимательно посмотрела на парня, всем видом показывая, что она готова быть преданным слушателем. — Если честно, рассказывать-то особо и нечего, — признался Виктор, — Там не было ничего плохого. Все чисто и невинно, — горько усмехнулся парень, отводя взгляд от зеленых глаз — его никогда не покинет чувство неловкости и стыда за совершенное. Но Кэтти оставалась спокойной, разве что, сама на секундочку посмотрела мимо парня. — Парочка целомудренных поцелуев, прогулки под луной, множество часов вместе в библиотеке, Рождественский бал и дружеская переписка до тех пор, пока я окончательно не свихнулся от идеологии Пожирателей… Представляешь, как мне стало стыдно из-за того, что я столько месяцев испытывал симпатию к грязнокровке? — последнее слово парень произнес таким тоном, что Кэтти сразу поняла — нечто подобное он высказал Гермионе в одном из писем. И теперь искренне сожалеет о содеянном. В комнате стало очень тихо. Чтобы как-то разбавить эту неожиданную неловкость, Кэтти вновь взяла в руки газету и сосредоточенно нахмурилась, пожирая глазами строчки заинтересовавшей статьи. — Я одного не понимаю — зачем им понадобилось лезть в этот банк? — девушка все же решила озвучить мучающий ее вопрос. Крам моргнул, мысленно вырываясь из обидных строчек, написанных его же рукой на клочке потрепанного пергамента, предназначенные для одной прекрасной кареглазой девушки… — Кто знает… — задумчиво протянул Крам, воскрешая в памяти умный, рассудительный взгляд, запавший в его душу много лет назад, — Герми умная. Просто так, наобум она бы точно не полезла в самое логово врага. Значит, во всей этой операции был какой-то скрытый смысл… — Да, наверное, ты прав, — задумчиво протянула Кэтти, — Ой, чайник закипел! — встрепенулась девушка и, отложив газету, вскочила на ноги. Поясница тут же ответила на это необдуманное движение резкой волной жгучей боли, вынуждая девушку ухватиться ладонью за спинку стула, только чтобы сохранить вертикальное положение. — Сядь, пожалуйста, на место, — Виктор произнес эту фразу подчеркнуто вежливо, хотя в его голосе отчетливо прозвучали зловещие нотки, а в глазах вспыхнула искра недовольства, — Скажи, тебе еще не надоело? Может, все-таки предоставишь Северусу возможность увидеть тебя такой? — мужской взгляд нарочно задержался на ее животе. Кэтти поджала губы и молча села на стул. Почему-то стало невероятно стыдно. Ведь…он прав. — Сейчас будет чай, — негромко произнес Крам, ставя точку в этой неприятной сцене. Кэтти и глазом моргнуть не успела, как перед ней оказался ароматный напиток. — Ты себя хорошо чувствуешь? — внимательные глаза напротив заставили смутиться и смешно закивать головой. — Абсолютно, — выдавила из себя девушка и пригубила чай, получив, наконец, возможность разорвать зрительный контакт. — Ммм… Кэтти, — Крам выглядел смущенным, — я давно хотел спросить… — О чем? — девушка с интересом и легкой опаской посмотрела на замявшегося парня. — Ну… расскажи, а как ты вообще колдовала? Как… как научилась? Люциус говорил, что у него даже не закралось и тени сомнения, что перед ним настоящая волшебница. Вот мне и интересно… — Мы же уже это обсуждали… — протянула девушка, воскрешая в памяти тот вечер признаний. — Ну, ты тогда была не в том состоянии, чтобы подробно удовлетворить мой интерес в этом вопросе, — хмыкнул Крам, но тот час стал серьезным, — Расскажи, пожалуйста. — Если ты настаиваешь… — пожала плечами девушка и заговорила. Кэтти вкратце рассказала об обряде соединения палочек, воскрешая в памяти первое прикосновение Северуса. Его ладонь была обжигающей, но такой… абсурдно надежной. Ведь она его тогда еще совсем не знала, но уже ощутила внутреннюю силу. Наверное, это, и правда, была Судьба. Кэтти рассказывала про их тренировки, вспомнила забавные случаи, когда Снейпу приходилось экстренно устранять последствия ее неудавшихся попыток… — А что ты чувствовала в тот момент, когда колдовала? — черные глаза горели неподдельным интересом, — Как это отражалось на тебе физически? — уточнил свой вопрос парень, — Просто об этом не было ни слова в найденном свитке. — Никак, — честно призналась Кэтти, — А вот Северус говорил, что ощущал что-то сродни покалыванию в тот момент, когда я произносила заклинание. — Это когда ты находилась рядом? — кажется, Виктора и в самом деле интересовал этот вопрос. — Нет, — отрицательно качнула головой Кэтти, — Всегда… в любое время дня и ночи. На любом расстоянии… — Забавно, — задумчиво протянул Крам, — хорошо, что это едва уловимо. — Ну, не всегда…как-то один раз… — и Кэтти, опустив все пикантные подробности, поведала ту непонятную историю, когда Снейп, не выдержав боли, без спросу переступил порог ее комнаты. Они так и не разобрались, что стало причиной нездоровой реакции. Ведь потом ничего подобного не случалось. — Странно… — переносицу прорезала неглубокая морщинка. А Кэтти вдруг продолжила: — Знаешь, мне кажется, что этот обряд нечестный… — Почему? — Крам непонимающе уставился на девушку, пытаясь понять, к чему та ведет. — Потому что… — Кэтти замялась: она часто думала об этом, — Вот смотри, Северус мне отдавал свою магическую силу, он испытывал дискомфорт от каждой попытки, он… — она прервалась, переводя дыхание, и от волнения тут же перескочила на то, что ей не давало покоя, — а я… от меня взамен о ничего не получал. Мне кажется, это несправедливо. — Ну… а ты не знаешь, да? — в голосе Крама прозвучало неподдельное изумление. — Ты о чем? — Кэтти нахмурилась, пытаясь понять, что она упустила. — Ни о чем, извини, — Виктор пригубил чай, пытаясь увести разговор из этого русла. — Нет, продолжай! — Кэтти даже подалась всем телом вперед — она почувствовала, что сейчас услышит нечто очень важное. Но Крам поджал губы. — Виктор, — настойчиво протянула девушка. — Говори. Пожалуйста. «В конце концов, а что тут такого?» — промелькнуло в его голове. — Странно, конечно, что Дамблдор тебе об этом не рассказал, — медленно проговорил Крам, — точнее, вам не рассказал… — Виктор, не томи! Ты заставляешь меня нервничать! А мне, между прочим, нельзя, — улыбнулась Кэтти, хотя лихорадочно блестящие глаза и тяжело вздымающаяся грудь под тонкой тканью домашней рубашки выдавали ее волнение. — В том фолианте была маленькая, едва различимая сноска… — проговорил Крам, — человек, получивший магический дар может отблагодарить согласившегося на это мага… — Как? — Кэтти так разволновалась, что перебила его. — Он может отдать тому свою жизненную силу, — тихо выдохнул Виктор. — Всю. До последней капельки, если сам того пожелает. Это самое главное условие. — То есть… я… то есть… этот человек умрет? Виктор пожал плечами, пытаясь показать этим небрежным жестом, что не видит в этом ничего особенного. Но он не знал ответа на ее вопрос. В древней рукописи ни слова не было сказано про подобные случаи. Кто знает, как это происходит… Кэтти тарабанила пальцами по столешнице, обдумывая полученную информацию… А Крам, глядя на решительный блеск в изумрудных глазах, вдруг ощутил нечто, очень похожее на тягучее чувство катастрофы. Что-то заставило сердце предательски сжаться — зря он рассказал девушке об этом скрытом свойстве…***
Северус ходил из угла в угол директорского кабинета. Он нервничал. Нервничал так, как никогда в жизни. Внутри все напрягалось, плавилось от чувства надвигающейся трагедии. Хотелось бросить все — отказаться от того задания, которое на него повесили, сбежать, не принимать больше никакого участия во всем этом фарсе. Укрыться где-нибудь в тихом месте… Не справившись с накатившимися эмоциями, Северус позволил себе непозволительную роскошь — кулак до саднящих костяшек врезался в каменную стену. Резкая искра боли привела в чувства, заставляя, наконец-то, здраво посмотреть на сложившуюся ситуацию. Нечто подобное он испытывал уже два раза за свою жизнь: один раз — в тот вечер, когда погибла Лили, а второй — когда исчезла Кэтти, и ему пришлось отнять жизнь у Альбуса. И это пугало… Это чувство — предвестник смерти… Северус подошел к окну и посмотрел на темнеющее небо. Кажется, за эти месяцы, он созерцал небосклон во всех его ипостасях чаще, чем за все прожитые годы. Опершись локтем о стекло, Снейп зарылся пальцами в волосы, болезненно стягивая их где-то на затылке. Нет ничего удивительного в том, что ему страшно. Да, страшно! Зачем обманывать себя?! Ведь эта позорная эмоция останется только с ним. Ему страшно от неизвестности — чем закончится все это? Сегодняшний вечер или ночь станут кровавыми в истории Британии. Сегодня будет бойня. Северус был уверен в этом. Не завтра, не послезавтра, не через месяц, а сегодня. Снейп чувствовал это каждой клеточкой напряженного тела, каждой частичкой чудом уцелевшей за эти годы души. Сегодня… и вроде можно радоваться. Сегодня Поттер победит Волан-де-Морта. Ведь по-другому не может быть! Победит! И можно будет жить полноценной жизнью! Вот только…. Почему на сердце что-то так и скребется, заставляя сомневаться, а уготовлено ли ему вообще то самое будущее? Счастливое или не очень… но… Тихий, нерешительный стук в дверь заставил вздрогнуть и прекратить этот акт самобичевания и философствования. Снейп в несколько шагов пересек комнату и сел за директорский стол, принимая строгий, беспристрастный вид. Как всегда. Резкий взмах кисти — и дверь распахнулась. Северус спокойно посмотрел на стоящего по ту сторону директорского кабинета, хотя ему пришлось воспользоваться всеми своими умениями, чтобы не выдать удивления. В дверном проеме застыл никто иной, как Драко Малфой собственной персоной. Северус поджал губы, с подступившей неприязнью глядя на мальчишку. Теперь, зная всю правду — зная, кто поспособствовал творящемуся в его душе безумию, Снейп не испытывал в Драко прежнего сострадания. Это был его выбор. Мальчишка мог отказаться, но в который раз побоялся за свою аристократическую шкуру. — Мистер Малфой, что привело Вас в столь поздний час в директорский кабинет? — на тонких губах промелькнула тень ехидной ухмылки, но Северус тут же стал совершенно беспристрастным. А память тут же подбросила картину аудиенции семидневной давности, после которой Драко и вернулся в школу. Тем вечером Волан-де-Морт был счастлив. Насколько может быть счастливо исчадие ада. Именно тем вечером в его костлявые лапы попало желаемое сокровище — Бузинная палочка. Он долго крутил ее в тонких пальцах под пристальными, немигающими взглядами запуганных слуг. Снейп тогда готов был взвыть от отчаяния… Нашел. Догадался, где искать. Значит, саркофаг Дамблдора разграблен. Именно тем вечером Люциус вновь попал в милость Темного Лорда — оказывается, он сыграл некоторую роль в разгадке Даров Смерти. Точнее… дара. Волан-де-Морту не нужно было воскрешаться из мертвых — он уже это сделал и без помощи какого-то камушка, ему не нужно было скрываться от врагов — он непобедим! Он всемогущ! Особенно теперь, когда сжимает в руках самое мощное оружие, которое когда-либо видел свет. Именно тем вечером Темный Лорд вернул палочку Малфоя ее законному владельцу… И позволил его сыну вернуться в Хогвартс. Теперь он достоин… Малфой поежился под ледяным взглядом антрацитовых глаз — не нужно быть легилиментом, чтобы понять, — Снейп все знает. Знает о непосредственном участии Драко в том идиотском спектакле. Горло сдавило от горького комка раскаяния за совершенный поступок. Как и той ночью, когда Малфой, поддавшись благородному порыву, все же помог несчастной девушке избежать повторного надругательства. Только вот на душе не стало легче после спонтанной спасительной операции. Наоборот, день за днем, Драко истязал себя тягостными размышлениями. Всю жизнь он был вынужден терпеть жестокое обращение отца — тот никогда не церемонился, даже в раннем детстве. Парень вздрогнул, вспоминая темную, непроглядную комнату в подземелье их поместья, ставшую последним пристанищем для духа человеческих страхов. Да, уже в пятилетнем возрасте ему пришлось столкнуться с боггартом после первого неповиновения. А ведь мальчик всего лишь хотел поиграть с отцом, вот и спрятал его волшебную палочку в библиотеке… А как он не сошел с ума после нескольких часов в бесконечном плену детских кошмаров, знает только личный лекарь благородного семейства Малфоев. После того случая Драко никогда не пытался шутить с отцом. И вроде бы наступило затишье… Но вот пришло время уезжать в Хогвартс. Отец дал строгий наказ не опозорить честь чистокровного рода, поэтому Малфою пришлось строить из себя самодовольного сноба и общаться с такими же вышколенными аристократишками. Если бы он позволил себе подружиться с кем-то, не имеющим в родословной только волшебников, — его наказание было бы хуже Первой Магической Войны. Но все равно отец находил к чему придраться — почему какой-то сиротка-Поттер уже попал в команду по квиддичу, а его сыночек не смог этого добиться? Левую щеку до сих пор жгло от той несправедливой оплеухи. Дальше — больше… Казалось, отец получает удовольствие от идиотских сравнений со святым Поттером и его достижениями. Ну, как тут можно было не возненавидеть шрамоголового? Второй курс… После эпичного поражения в первом матче, Драко узнал, какой жгучей бывает плеть в руках старшего Малфоя. До сих пор остался шрам чуть ниже левой лопатки. Как напоминание. Третий курс… Четвертый… Пятый… Шестой… Волан-де-Морт отыгрывался на отце, а тот на сыне… Абсурдный, замкнутый круг. Да, Драко до дрожи во всем теле, до болезненного, тошнотворного спазма, до… безумия боялся родного отца. Но… как же он допустил, чтобы эта детская травма стала причиной предательства? А ведь он предал. Предал женщину, которая отнеслась к нему по-доброму, не хуже родной матери, а, может, даже и чуточку лучше. Которая не выдала рассказанную ей тайну… А крестный? Ведь он предал человека, который сам связал себя нерушимой клятвой, который решился на подлое убийство, только чтобы холеные ручонки крестника не оказались заляпаны кровью. Чтобы юная душа не разорвалась. Да, за эти восемь месяцев Драко много, что понял… — Мистер Малфой, Вы так и будете стоять в дверях или все же объясните, чем я заслужил честь лицезреть Вас здесь? — Драко чуть не заорал от неожиданности. Снейп указал на кресло перед директорским столом небрежным кивком. На негнущихся ногах парень подошел к нужному месту и, помедлив секунду, все же занял предложенное кресло. В кабинете повисла тишина. Лишь два слегка участившихся дыхания выдавали волнение и напряжение участников не клеящейся беседы. — Может, уже скажешь, что тебе нужно, Драко? — Северус терял терпение. Наигранные отчуждение и вежливость раздражали не меньше, чем понуро склоненная белокурая голова парня напротив. Что за нерешительность? «Нет смысла ходить вокруг да около, — билось в голове несчастного подростка, — Или я сделаю это сегодня, или уже не решусь никогда». Шумно сглотнув, Драко разомкнул пересохшие губы: — Крестный… Северус вцепился ладонью в край стола до маленьких, острых, впившихся в кожу деревянных щепок. Щенок… — Я хотел спросить… за что вы тогда пытали отца? — Мерлин, да что за бред он спрашивает?! Ведь совершенно не то хотел сказать! Сердце мужчины пропустило удар, вновь погружая в беспросветную ярость и лишающую рассудка боль… — Я не собираюсь отвечать на этот вопрос, — холодно бросил Снейп, — Если это все, прошу покинуть мой кабинет, — мужская кисть красноречиво указала в сторону выхода. Нужно решиться. Нужно… Драко прикусил щеку изнутри от отчаяния. И лишь почувствовав солоноватый привкус собственной крови, осознал — нужно начать с главного. — Ведь это все из-за профессора Уайт? — собственный голос казался чужим. Откуда в нем столько хриплых ноток? — Точнее… из-за ее исчезновения, — вторая фраза не была вопросом — Драко прекрасно понимал: он верно истолковал брошенную Снейпом в пылу ненависти фразу. Снейпу показалось, что из легких одним ударом выпустили весь воздух. Даже такое упоминание отдавалась в сердце режущей болью. — Вон, — Северус прошипел это слово так, что Малфоя бросило в жар, а внутри все перекрутилось от необъяснимого ужаса. Но нельзя ему поддаваться. Нельзя. Хотя бы раз в жизни не быть трусом! Хотя бы один раз… — Вы ведь так и не нашли ее, не правда ли, крестный? — он будет сегодня настойчивым. Будет. Ладонь сама собой сжалась в кулак — Северус с ужасом понимал, что с трудом сдерживается, чтобы не придушить наглого юнца. — Драко, лучше уйди отсюда, — призвав на помощь всю имеющуюся у него выдержку, медленно проговорил Снейп, — Не испытывай мое терпение. — Крестный… — Драко подался всем телом вперед. — Я сказал… вон! — глубокий голос звенел от сдерживаемой ярости. Малфой вскочил — сработал отточенный до совершенства инстинкт самосохранения. Но уже на полпути к выходу парень остановился. И плевать на то, что спину жжет от взгляда, полного ненависти! Он заслужил это! Как и человек позади заслужил, наконец-то, узнать всю правду… — Я знаю, где она, — на грани слышимости выдохнул Драко и зажмурился от необъяснимого страха. В голове шумело от звука бешено пульсирующей крови. Он сделал это. Сказал. — Что?! — так хотелось поверить, так хотелось ухватиться за эту невидимую надежду, но Северус не позволил себе поддаться слабости, — Если это очередная уловка твоего отца — катись отсюда, — антрацитовые глаза опасно сузились. — Нет. Не уловка, — в сознании неожиданно прояснилось, а на душе стало легко-легко: он наконец-то поступил правильно… Драко развернулся и, не таясь, посмотрел в черные глаза. Он скажет это именно так — не боясь посмотреть в глаза человеку, пожертвовавшему частью своей души ради спасения его пугливой душонки, — Это моя благодарность, за то, что вы не дали мне стать убийцей. Я благодарен вам за это. Ответа не последовало. Снейп молча взирал на распаляющегося юношу. — Я знаю, где Кэтти Уайт, — уверенность в голосе Драко опьяняла. — Откуда? — из горла вырвался хрип, сложившийся в этот вопрос. — Я знаю, — рваный выдох, — потому что лично перенес мисс Уайт туда. Антрацитовые глаза ошарашено распахнулись — впервые за долгие годы Северус и не пытался скрыть свои эмоции. — Так это был ты… — прошептал Снейп, — Ты… — Да. Я, — утвердительный кивок белокурой головы. Серые глаза, не мигая, смотрели в черные… Больше нечего скрывать. Северус первым разорвал этот невербальный диалог. Затуманенный взгляд невидяще блуждал по деревянной столешнице, перекидываясь с разложенных пергаментов и разбросанных перьев на пузырьки с чернилами. Так хотелось поверить. На душе было очень… странно. Казалось бы, вот оно! Сейчас мальчишка скажет, куда ему идти. Где искать ту, которую не смог выследить за восемь месяцев. Так и подмывало залезть к Драко в голову и своими глазами увидеть все, о чем он собирался поведать. Вот только… сердце предательски молило больше никому никогда не верить. Еще одной убийственной иглы жестокого разочарования он не переживет. Если все это окажется фарсом, насмешкой, новой интригой… Если… — Почему я должен поверить тебе на слово? — титаническим усилием воли Северус разорвал порочный круг разъедающих, выворачивающих душу сомнений. — А я и не прошу верить мне просто так, — проговорил Драко. По лицу юноши пробежала тень разочарования. Не поверил. — Крестный, возьмите мое воспоминание, — эта идея давно билась в подсознании, — И я покажу тот городок, где оставил мисс Уайт. Не думаю, что она ушла оттуда. Северус даже рта не успел раскрыть, а Драко уже приложил кончик палочки к своему виску. Зажмурившись, юноша сосредоточенно, беззвучно шептал какие-то слова, всеми силами настраиваясь на нужное, затаенное от всех воспоминание. Снейп с жадностью смотрел, как от тонкой кожи виска, на которой даже выступила бисеринка пота от невероятного напряжения, оторвался едва уловимый белый дымок и переливающейся струйкой повис на кончике волшебной палочки. Драко резко распахнул глаза и громко, четко проговорил: — Заберите его… Нахмурившись, Снейп смотрел на осязаемое воспоминание, все еще не решаясь поверить… — Ну же… — прошептал парень, делая шаг вперед, — … заберите. Оно теперь Ваше. Снейп вздрогнул, вырываясь из пут сомнений. Словно Малфой произнес какой-то закодированный шифр. Северус запустил руку в боковой карман сюртука — там всегда лежали пустые пузырьки. Что поделать… от привычек зельевара так просто не избавишься. Снейп достал маленький флакончик. «Надо же… последний», — на автомате констатировал про себя мужчина. Он сам подошел к застывшему крестнику и протянул тому флакончик. Серебристая нить опустилась в прозрачную пустоту, причудливо закручиваясь вдоль стеклянных стенок своего нового хранилища. Маленькая крышечка и беззвучный шепот тонких губ надежно закупорили бесценный флакон. В комнате опять наступила тишина. Никто не решался нарушить это вздорное единение… Снейп смотрел на залог своего счастливого будущего. Залог того, что ему не придется потратить годы на поиски. Вот оно… как только Драко уйдет, он посмотрит… Посмотрит. Сегодня. Он не в силах теперь терпеть. Теперь… Когда Она досягаема. — Можете не сомневаться — я Вас не обманул, — тихо проговорил Драко, так и не сумев ничего понять по бесстрастному лицу Снейпа. Парень направился к двери, мысленно умоляя оставшегося позади человека ему поверить. Но Малфой так не успел уйти — дверь буквально сорвало с петель, и в комнату вбежал запыхавшийся Амикус. Бешено сверкая глазами, он прохрипел: — Гарри Поттер в Хогсмиде.