Судьба выбрала вас

      Алые капельки тонкими струйками расползались по стеклянной поверхности, постепенно складываясь в замысловатые разводы… А за прозрачной стеной мерк до боли знакомый силуэт любимого мужчины.       Кэтти резко распахнула глаза, будто что-то тяжелое ударило по голове, заставляя вырваться из навязчивого кошмара, который возвращался к ней снова и снова.       — Это всего лишь сон, — тихонечко выдохнула девушка в пустоту, тяжело сглатывая, пытаясь смочить пересохшее горло, — Это всего лишь мои страхи, — убеждала себя Кэтти, легонечко надавливая раскрытыми ладонями на выпуклый животик, хотя малыш вроде бы, наконец-то, успокоился…       Весь оставшийся вечер после трапезы с Виктором и их новой порции откровенных разговоров и признаний, ребенок буянил так, как никогда раньше. Он не давал присесть ни на минутку, вынуждая маму мерить шагами комнаты небольшого дома. Казалось, ребенок очень нервничает и пытается подобным, единственным доступным ему способом, достучаться до её сознания. Пытается о чем-то рассказать…предупредить.       — Милый, что же тебя беспокоит? — шептала Кэтти, болезненно жмурясь от нового сильного пинка.       Но, разумеется, она не получала никакого ответа, кроме новой порции резких сальто в районе живота. А внутри все сильнее разгоралось ноющее, неприятное чувство, заставляющее сердце затравленно стучать в предчувствии неминуемой беды. Кэтти не хотела думать о том, что она видела во сне уже которую ночь подряд. Кровь. Боль. Смерть.       Смерть любимого человека.       Да, эта навязчивая мысль давно превратилась для Кэтти в один из самых мучительных кошмаров. Неспроста же Снейп сделал для любимой тот самый подарок. Но одно дело подсознательно опасаться трагедии, ведь Магический мир погряз в ожесточенной Войне, а другое…видеть собственными глазами. Пусть и только в своих снах. Все равно жутко. Жутко до липкой, скручивающей все внутренности в тугой узел дрожи.       Виктор ходил за Кэтти по пятам, не спуская глаз с болезненно жмурящейся девушки, но не произносил ни звука. А что он может сделать в подобной ситуации? Боль без магии он снимать не умеет, маггловские таблетки Кэтти и сама бы догадалась принять, если бы от них был толк, да и вроде девушка не кричит о том, что готова рожать… Так что, приходилось быть немым, но очень внимательным и настороженным зрителем. Все, что Виктор себе позволял — это молча приносить девушке стаканы воды или кружки теплого чая, на что получал взгляд, полный благодарности с примесью страдания. Да что же так беспокоит этого юного волшебника внутри Кэтти?       Крам никогда не был силен в Прорицании, так что его интуиция помалкивала.       «Обычный вечер. В обычном маггловском городке. В обычном маленьком, ничем не примечательном домике. В компании обычной маглы и ее необычного ребенка», — именно так убеждал себя Виктор, протягивая очередную порцию жидкости замученной, совершенно не обычной магле…       Да…странный был вечер.       Кэтти приподнялась в кровати на локтях, вглядываясь в кромешную темноту — на дворе глухая ночь, а камин уже почти догорел. Во рту было невыносимо сухо. Впрочем, как и всегда после пережитых во сне ужасов.       — Это уже начинает входить в привычку, — вымученно улыбнувшись, непонятно к кому обращаясь, прошептала девушка в звенящую тишину погруженного в сон дома.       Хрупкая кисть в привычном жесте метнулась к прикроватному столику, пытаясь нащупать узкую, холодную полоску фарфоровой ручки, но тонкие пальцы нашли лишь пустоту. Можно, конечно, и так попробовать уснуть, но организм мучительно требовал хотя бы глотка воды. Откинув в сторону одеяло, опираясь ладонями о край кровати, Кэтти выскользнула из теплого, уютного плена. Поежившись, обхватив себя узкими ладошками за плечи, девушка на носочках выскользнула из комнаты, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не потревожить сон второго обитателя этого дома. Остывший за ночь пол неприятно холодил обнаженные стопы, вынуждая ускорить шаг до заветной цели.       Сжимая в руке чашку с теплым какао, Кэтти тихонечко вернулась в свою спальню, с затаенным удовлетворением подмечая, что Виктор так и не проснулся. Пусть выспится. Ему нужны силы, ведь до заветного дня осталось семьдесят два часа. Кэтти застыла около кровати, вздрагивая, будто сама только сейчас поняла, что скоро произойдет. Скоро она покинет стены этого гостеприимного дома, ставшего по-настоящему родным. Скоро…совсем скоро она окажется рядом с Северусом.       Горячая жидкость приятно обволакивала пересушенную слизистую рта и теплым потоком спускалась ниже. Кэтти окинула задумчивым взглядом помещение, запоминая каждую деталь комнаты, ставшей немым зрителем самого отвратительного периода ее жизни. Тонкие ладони крепче обхватили теплый фаянс, и Кэтти болезненно зажмурилась, пытаясь подавить внезапно подступившие к глазам слезы — а даже если ее кошмару суждено сбыться, то…теперь она знает, как этому помешать. Северус должен жить. Должен.       — Ай! — пискнула Кэтти, двумя руками хватаясь за живот, по которому секундой ранее прошлась болезненная судорога.       Чашка выскользнула из ладоней и с громким стуком упала на пол. Десятки мелких осколков бирюзового фаянса разлетелись в радиусе нескольких метров, забираясь под кровать и маленький столик. А шоколадные капли вкусного напитка, оросив босые ноги рвано хватающей ртом воздух девушки, расползались липкой лужицей по полу.       Вспышка яркого света от внезапно загоревшейся люстры ослепила.       — Кэтти, все в порядке? — ставший уже привычным голос раздался в нескольких метрах от согнувшейся пополам девушки.       — Все… — шумный выдох и глубокий вдох, сопровождающийся нелепым булькающим звуком, — все хорошо, — тонкие пальчики до побелевших костяшек вцепились в деревянную грань прикроватного столика, пытаясь словить необходимое равновесие — жалкая попытка принять подобие вертикального положения.       Виктор не стал дожидаться конца этого спектакля и в два шага оказался рядом с Кэтти, мысленно радуясь, что так и не смог уснуть, несмотря на стрелки часов, неумолимо приближающиеся к раннему утру. Сильная рука обвила дрожащую спину где-то на уровне крыльев хрупких лопаток и помогла несопротивляющейся девушке принять лежачее положение.       — Так легче? — взволнованно поинтересовался Крам, мысленно прикидывая, имеет ли он право уже сейчас трансгрессировать с Кэтти в Мунго или, все же…       — Спасибо, — сдавленно шепнула девушка, заставляя Виктора внимательнее заглянуть в миловидное личико: казалось, вся кровь отлила от запавших щек, полные губы болезненно скривились, старательно пытаясь принять подобие благодарной улыбки, глаза лихорадочно блестели, а ладони, по-прежнему судорожно перебирающие тонкий хлопок пижамы на уровне живота, были самым честным ответом на его вопрос.       Нихрена ей не легче.       Широкие ладони обхватили обнаженные ножки в районе коленок, вызывая у Кэтти новый писк, но Виктор не обратил на этот протест никакого внимания. Он подтолкнул стройные ноги вверх, вынуждая занять полусогнутое положение.       — Я где-то слышал, что так терпимее, в общем, — буркнул парень, тотчас отступая на шаг от дрожащей девушки.       Испугал. Сколько бы времени не прошло, какое бы потепление в их отношениях не наступило, его прикосновения все равно вселяют этому невинному созданию животный ужас.       Но сейчас не время заниматься самобичеванием.       — Кэтти, давай я перенесу тебя в Мунго, — проговорил Крам, пристально глядя в напряженное лицо.       — Нет, — отрицательно качнула головой девушка.       «Вот упрямая!» — мысленно вспылил Виктор, но вслух произнес:       — Но ты сегодня целый день корчишься от боли! — на мгновение показалось, будто девушка еще сильнее вжалась спиной в простыни. Хотя…возможно, это все же разыгралось его богатое воображение, — Может, это уже схватки, и ты вот-вот начнешь рожать! — не унимался Крам, наконец-то позволяя себе высказать пугающее весь вечер предположение,  — Давай покажемся специалисту! — еще одна попытка воззвать к ее разуму.       — Я…я не рожаю, — жутко краснея, проговорила Кэтти, выпуская из цепкой хватки хлопковую ткань.       И, правда, полегчало…       — Точно? — Виктор понимал, что этот вопрос звучит как-то по-дурацки в сложившейся ситуации, но он не мог его не задать. Сказывались беспокойство и напряжение.       Прикрыв глаза, Кэтти прислушалась к своим ощущениям, пытаясь сопоставить прочитанную теорию с реальностью: нет…это точно еще не схватки. Это ее малыш. Он все еще беспокойно крутился в утробе матери, но, хотя бы, эти движения больше не приносили значимого дискомфорта.       — Точно, — взмах пушистых ресниц — и Краму показалось, будто он окунулся с головой в бездонные, изумрудные омуты, в которых неожиданно вспыхнул озорной огонек. Пухлые, нежные губы сами собой сложились в приятную усмешку, — Тем более в больницу нужно обращаться только, если схватки становятся регулярными и с частотой…       — Смотрю, тебе уже лучше, — Крам перебил едва сдерживающую хохот Кэтти, — И, пожалуйста, избавь меня от таких подробностей, — фыркнул Виктор, окончательно разряжая сложившуюся ситуацию.       Парень позволил себе присесть на край кровати, а Кэтти подвинулась к стене, освобождая для него пространство.       «И все-таки…это абсурдно», — предательски пульсировало где-то на подкорке, но девушка подавила назойливый внутренний голосок.       Все в прошлом. Этот Виктор совсем не такой. И точка.       — Ладно, — Крам слегка склонил голову на бок и пристально посмотрел на задумавшуюся девушку напротив, — зачем ты вообще выходила на кухню?       — Захотела пить, — Кэтти пожала плечами, стараясь таким образом заверить, что не видит в своих действиях ничего особенного. Она же не кричала сегодня? — А ты чего не спишь? — девушка решила ненавязчиво перевести тему в более мирное русло.       — Попробуй уснуть под твой топот, — хмыкнул Крам и, подхватив одеяло, укрыл заледеневшие источники упомянутого шума до самых бедер. Виктор тоже пытался отшутиться и увильнуть от неприятной темы. Не говорить же девушке, что его всю ночь сжирает изнутри тянущее, высасывающее чувство надвигающейся трагедии.       — Ой, ну кто бы говорил!  — фыркнула Кэтти, легонько ударяя маленьким кулачком в мускулистое плечо, — И все-таки…       — Все-все, — Виктор слишком быстро подскочил на ноги — потревоженные мышцы голени отозвались неприятным покалыванием, но он не обратил на это никакого внимания, — Несмотря на то, что до рассвета осталось всего несколько часов, думаю, нам стоит попытаться ухватить за хвост какое-нибудь приятное сновидение.       По юному лицу скользнула тень ужаса, но Кэтти тут же выдавила из себя улыбку.       — Я вначале приберу…       Крам удивленно посмотрел на следы недавнего погрома, будто только сейчас их и обнаружил.       — Ой, да лежи ты уже, женщина! — он подтянул одеяло практически до самого подбородка Кэтти, — Я сам все приберу! — в черных глазах так и полыхали лукавые бесенята, — А то еще вздумаешь неожиданно сходить за очень поздним бутербродом и поранишься о какой-нибудь осколок, или поскользнешься на этой внушительной луже…       — Я не ем по ночам, не надо! — с притворной обидой проговорила Кэтти, мысленно сотрясаясь от смеха: и, все-таки, Виктор бывает очень забавным. И таким…заботливым.       Взмах широкой ладони — и кофейные капли с шипением испарились с холодного пола.       — Виктор, ты… — Кэтти с восхищением смотрела на смутившегося парня.       — Да, я уже несколько дней, как пытаюсь невербально освоить некоторые простенькие заклинания, — небрежно произнес Крам, хотя внутри все так и пело от головокружительного чувства недавнего успеха. Его еще одна маленькая победа.       — Кажется, я зря так быстро попрощалась со своей любимой чашкой, — прищурившись, проговорила Кэтти.       — Ну… я пока еще не опробовал «Репаро», — смущенно проговорил Крам, опускаясь на колени перед кроватью.       Крепкие ладони шарили по полу, собирая в общую кучу мельчайшие осколки.       — Там… несколько частей залетело под стол, — тихонько проговорила Кэтти, гипнотизируя взглядом широкую спину.       Мужская ладонь юркнула под стол, выуживая внушительный кусок фаянса.       — Спасибо… — в который раз за этот вечер начала Кэтти.       — Еще рано, — хмыкнул Виктор, — еще один кусок закатился к самой стене.       Крам всем телом подался вперед, царапнув ногтями плинтус, и соприкоснулся пальцами с холодным куском разбившейся чашки, нерешительно выглядывающим из-за внушительной, деревянной ножки, и с чем-то еще… Подцепив неожиданную находку, по-прежнему стоя на коленях, Виктор выпрямился:       — Смотри, что я… — слова сами собой застряли в горле, когда Крам осознал, что именно он держит в руке.       На исчерченной ладони лежала узкая серебряная лента. На кончиках пальцев осталась пыль, но на украшении не было ни одной инородной частички — волшебное украшение будто отталкивало от себя грязь, способную его осквернить. И все бы хорошо, вот только изящный браслет пестрил от алых камешков. Пять алых изумрудов.       Виктор нахмурился, в памяти тут же вспыхнули слова, произнесенные Кэтти месяц назад: «Если камни становятся алыми, значит, ему грозит опасность».       Значит, сейчас над Снейпом нависла какая-та угроза. Значит, не зря сегодня вечером они втроем, пусть и вдали от волшебного мира, начали потихонечку сходить с ума. Малыш, Кэтти…и он сам. Каждый из них чувствовал, что сегодня что-то произойдет.       Что-то…       И это что-то яркими всполохами режет глаз.       — Что у тебя там? — заинтересованный голос позади заставил опомниться — он здесь не один.       Очень хотелось броситься к Кэтти со словами: «Смотри! Так вот где все это время притаилась пропажа! И как же мы ее не нашли?! Какой же я слепой идиот!» Но…какое-то странное, морозящее чувство, ледяной пеленой окутывающее сердце, не позволили этого сделать.       Если он покажет Кэтти это украшение, она начнет нервничать, она… ей нельзя его видеть сегодня. Снейп — взрослый мужчина, вся его жизнь — это хождение по лезвию. А она…она хрупкий, нежный цветок, которому и так пришлось пережить слишком многое. И очень не хотелось волновать Кэтти прямо сейчас. Ведь, зная ее упрямство и самоотверженность… Виктор понимал, что эта история не закончится ничем хорошим ни для самой девушки, ни для ее ребенка в утробе.       И Крам решительно сжал в ладони браслет, скрывая его от посторонних глаз. Он как можно более непринужденно поднялся с колен, отряхнул брюки и только после этого развернулся к девушке.       — Виктор… — что ты там нашел? — Кэтти взволнованно приподнялась на локотках, чувствуя, как вся комната наэлектризовалась от повисшего, гробового молчания.       Эту женщину невозможно провести.       — Ничего, — выдавил из себя Виктор, стараясь придать своему лицу самое честное выражение.       — Что у тебя зажато в руке? — изумрудные глаза пристально смотрели на стиснутый кулак.       Сглотнув тяжелый комок, вставший поперек горла, Крам выдавил:       — Это последний осколок, — в зеленых глазах читалось недоверие, — Спокойной ночи, — и Виктор быстро направился к выходу, позабыв прихватить оставшиеся осколки злосчастной чашки.       — Стой, — ее голос был тих, но…отчего-то Крам не смог не послушаться.       Мягкие шаги в такт гулким ударам собственного сердца заставили еще сильнее напрячься. Он не спешил развернуться и встретиться лицом к лицу с девушкой, которая безошибочно чувствовала ложь. Но…это же вынужденная мера. Для ее блага. Для ее спокойствия. Ей нельзя волноваться. Нельзя. Со Снейпом все будет в порядке! Он взрослый, здоровый мужчина! Он великий волшебник! Он…самостоятельно справится с нависшей бедой.       — Покажи, — мягкий, едва уловимый шепот вызвал табун мурашек по спине — минута до его разоблачения.       — Кэтти, не нужно, — выдохнул парень, гипнотизируя взглядом трещинки на двери.       — Почему ты не хочешь показать, что у тебя в руке? — теплые пальчики накрыли его кулак, пытаясь ненавязчивой лаской расслабить стиснутые пальцы, но Виктор, будто опомнившись, отдернул руку.       — Нет, — холодность в его голосе заставила на мгновение испугаться, но… Кэтти уже и так поняла, что именно он нашел под столом. Осталось только убедиться в своей невероятной догадке.       — Виктор, покажи, — он упрямо мотнул головой, скрещивая на груди руки, полностью лишая девушку возможности выудить заветный предмет, — Я знаю, что ты нашел браслет, — Кэтти подошла совсем близко. Изумрудные глаза пытались перехватить взгляд черных колодцев, но Крам упрямо избегал ее: боялся увидеть мольбу в нефритовых омутах, — Я не понимаю, почему ты пытаешься утаить его от меня, — разочарованно проговорила девушка, устало отстраняясь от Виктора, — Я… — в голове вспыхнула внезапная догадка странного поведения Крама, — даже если Северус найдет меня благодаря своему подарку, а не из-за того, что ты собственноручно доставишь меня к нему, я все равно буду тебе благодарна за все то, что ты уже сделал, за все твои попытки, за…       — Да не в этом дело! — как она могла подумать, что он так смалодушничал?!       — А что тогда? — вызов в ее тихом голосе заставил вздрогнуть, — Чего ты добиваешься этой утайкой?       «Я же всего лишь хотел защитить тебя от лишних забот и волнений», — эта мысль отчаянно билась в его голове, отдаваясь саднящей болезненностью в сердце.       Внезапно стало все равно.       «По крайней мере, я попытался…» — последнее, о чем подумал Крам.       — Дай мне руку, — тихо проговорил Виктор.       Кэтти слегка передернула плечами и посмотрела на парня, пытаясь отыскать подвох, но тот оставался невозмутимым. Подавив охватившую ее нерешительность, девушка протянула руку ладошкой вверх. Виктор перехватил тонкое запястье свободной рукой и, помедлив долю секунды, вложил в узкую ладонь свою находку.       — Он принадлежит тебе, — выдохнул Крам, выпуская из легкого захвата дрожащую кисть.       Металл холодил девичью кожу. А Кэтти понимала, что ее губы растягиваются в улыбке: нашлась пропажа. Его подарок у нее. Значит, все страхи были беспочвенны. Северус жив.       Кэтти посмотрела вниз — и чуть не задохнулась от накатившего ужаса.       — Нет! — только и смогла пискнуть девушка, зажимая ладошкой приоткрывшийся в крике отчаяния рот.       «Надеюсь, я никогда не увижу алых изумрудов»…       Надежда была… и осталась напрасной, ведь теперь в глазах рябило от невыносимо яркого цвета.       — Нет. Нет. Нет… — приглушенный ладонью голос разносился по комнате.       Ему угрожает опасность. Где-то там… Ему плохо. Она нужна ему. Нужна. Нужна!       Ведь теперь она знает, как может помочь…       Ребенок обеспокоенно зашевелился, напоминая о своем присутствии.       — Виктор, — чуть не плача, прошептала Кэтти, поднимая на парня огромные глаза, полные решимости, — перенеси меня к нему сегодня, — секундная пауза и шумный вдох, — Сейчас. Прямо сейчас, — малыш внутри, как по команде, затих. Неужели именно этого решения он и добивался весь вечер?       — Подожди… — в глубине души Крам чего-то подобного и ожидал, но все равно попытался отговорить девушку от необдуманного поступка, — мы же договаривались через три дня. Завтра приедет Оливия. Ты же хотела с ней объясниться! Давай…       Договорить ему было не суждено.       — Ай! — согнувшись пополам, простонала Кэтти — повышенная активность младенца губительно сказывалась на его хрупкой маме. Но именно этот толчок окончательно избавил девушку от сомнений в правильности своего решения.       Сильные руки обняли за плечи, помогая удержать равновесие.       — Я знаю, что мне… нам нужно сегодня, — выдохнула Кэтти, с трудом выпрямляясь. — Ты же видишь, — она пыталась перехватить его взгляд, но Крам не отводил прищуренных глаз от округлого живота,  — Пожалуйста, — судорожный выдох — и Кэтти накрыла узкой ладошкой его щеку, ненавязчивым движением заставляя парня все-таки посмотреть ей в глаза, — помоги мне, Виктор, — отголосок внутренней борьбы на дне черных омутов, — Пожалуйста. Перенеси меня к Северусу, — вторая рука метнулась вверх — и злосчастный браслет вновь оказался в поле их зрения. Ты же видишь, Северус в беде… — на грани слышимости закончила свою мольбу девушка.       — Вижу, — сквозь зубы проговорил Виктор. Его взгляд скользнул по серебристым звеньям и вновь вернулся к взволнованному девичьему личику, — и именно поэтому не хотел тебя подвергать опасности, — выдавил свое признание Крам.       — Пожалуйста, сделай то, о чем я тебя прошу, — уткнувшись носом в крепкое плечо, прошептала Кэтти.       — И у меня нет никаких шансов тебя разубедить? — Виктор крепче сжал хрупкие плечи, ненавязчиво отстраняя от себя притихшую девушку.       — Абсолютно никаких, — она ответила, пристально глядя ему в глаза.       «Что ж… наверное, я это предвидел уже в тот момент, когда вытащил из-под стола этот маячок беды. Отступать некуда. Разве что…»       Решение, как можно попробовать подстраховаться во всей этой ситуации пришло неожиданно, но очень вовремя.       — Хорошо, я сделаю то, о чем ты просишь, — огонек благодарности в изумрудных глазах заставил поторопиться, — только вначале я трансгрессирую один, — удивленный взгляд из-под пушистых ресниц, — На разведку, — пояснил парень. — Мало ли, что сейчас происходит в Хогвартсе.       Эта мысль не давала покоя не только ему в этой комнате. Но именно Крам позволил себе ее озвучить.       — Давай сразу, — а вдруг она опоздает? Эта мысль заставила отбросить последние крупинки гордости. — Виктор, пожалуйста…       — Нет, — стальные нотки в голове Виктора немного пугали, но Кэтти уже давно научилась подавлять это чувство, — Я быстро, — этими словами парень окончательно поставил точку в их бесполезном споре, — А ты пока собирайся, — он кивком головы указал на шкаф в противоположном углу комнаты, — Тебе все равно нужно время, чтобы переодеться.       Недоуменный взгляд заставил улыбнуться и пояснить:       — На улице зима, а ты в одной пижаме, — румянец на нежных щечках отчего-то еще сильнее подстегнул к продолжению монолога, — Я понимаю, ты хочешь поскорее встретиться с Северусом, но, все-таки, утеплись.       И Виктор бодрым шагом направился к двери.       — Виктор, только, пожалуйста… быстрее, — мольбы в звонком голосе заставила вздрогнуть и замереть.       Он не будет обманывать. И сделает то, о чем она его так слезно просит. Он доставит ее к Северусу, чего бы ему этого не стоило. Решительный выдох — Крам, выскользнув за дверь и метнувшись в коридор за курткой, вышел в давящую темноту январской ночи.       Тихий хлопок и резкий порыв ветра ознаменовали, что перемещение состоялось.       

***

      Кэтти осталась одна. Почти одна. Ребенок внутри тихонько барахтался, больше не пытаясь доставить своей маме неприятных ощущений.       Решение принято.       Кэтти шумно выдохнула, пытаясь заглушить беспокойство: она все еще сжимала в ладони браслет, а, значит, Северус жив. И это самое главное.       Тонкие пальчики проворно справились с застежкой, возвращая украшение на его законное место.       Алые капли, бьющие фонтаном из разорванных тканей и сосудов…       Этот образ сам собой вспыхнул перед глазами, заставляя девушку поежиться и вздрогнуть всем телом.       — Виктор, пожалуйста, скорее… — пробормотала Кэтти, прекрасно понимая, что ее уже никто не услышит, — Скорее, прошу тебя, скорее… — как заведенная шептала девушка, быстро скидывая ночную сорочку. Взамен она натянула на себя облегающие утепленные джинсы и свитер с высоким горлом, чуть ли не до треска нитей натянувшийся на животе. Волосы Кэтти заплела в тугую косу, перекидывая ее через правое плечо. Помедлив, девушка вышла в коридор и, надев удобные, теплые сапожки, набросила на плечи свое зимнее пальто. Завершающей в этих приготовлениях стала маленькая трехмерная сумочка, в которой уже давно было припасено все необходимое. Теперь она полностью готова к перемещению.       Но Виктора все еще не было.       Чтобы хоть как-то отвлечься, девушка начала смахивать невидимые пылинки с окружающих предметов, тем более, завтра приедет настоящая хозяйка дома… Оливия.       Оливия!       Она же так и не сможет попрощаться с этой доброй женщиной! Не сможет все объясниться…       Закусив губу, Кэтти лихорадочно размышляла, как же поступить — решение пришло мгновенно. На клетчатом листке бумаги Кэтти аккуратным почерком поведала небольшую, давно заготовленную и вполне правдоподобную историю. Многое пришлось утаить и переделать, но, в целом, суть осталась прежней: отец ее ребенка — замечательный человек и лишь искусные козни недоброжелателей и завистников заставили ее обвинить его во лжи. В конце своего повествования, Кэтти, скрепя сердце, пообещала, что обязательно приедет к Оливии, как только у нее появится возможность.       Если Судьба простит ей написанную на бумаге ложь… и даст разрешение на эту встречу.       Кэтти оставила письмо на кухонном столе, подсунув уголок пергамента под плетеную корзинку с фруктами.       Развернувшись, девушка направилась в гостиную, но на полпути остановилась. Есть еще один человек, с которым ей не удастся попрощаться. Оговоренный срок подходил к концу, и Райли в телефонных разговорах все чаще намекал, что очень ждет их встречу.       Вернувшись за стол, Кэтти написала небольшую записку для Райли, в которой просила прощение за своей скоропалительный отъезд, но… так сложились обстоятельства. Кэтти долго смотрела на короткое послание, мучительно размышляя, имеет ли она право давать ему надежду на встречу, но все же решилась написать эту избитую фразу: «Мы обязательно встретимся…»       Девушка запечатала послание в конверт и положила его под письмо для хозяйки дома, в которое добавила еще несколько абзацев с просьбой передать конверт юноше по имени Райли, когда он приедет. А ведь он точно приедет…       Кэтти решительно отложила ручку и поднялась из-за стола. Может, она и поступила некрасиво по отношению к людям, которые с такой добротой к ней отнеслись в наисложнейший период ее жизни, которые не дали сойти с ума или наложить на себя руки, но…она должна была так сделать. Уйти, не попрощавшись.       Гостиная встретила мерным ходом секундной стрелки. Казалось, уже прошла целая вечность, хотя, судя по циферблату, Крам отсутствовал не больше получаса.       Все хорошо. Нет ничего удивительного, что Виктор все еще отсутствует. Ведь трансгрессировать можно только в Хогсмид, а оттуда нужно добраться до замка, разведать ситуацию. Потом пока он доберется обратно…       Все хорошо.       Все хорошо.       С Северусом все хорошо. И с Виктором все хорошо.       Все хорошо.       Но неконтролируемое беспокойство сжигало изнутри, не давая спокойно сидеть на месте.       Взгляд метнулся к издевающимся стрелкам настенных часов — как же тянется время!       — Виктор, пожалуйста, поспеши, — не в силах больше сдерживать все в себе, простонала девушка, обхватывая ладонями виски, — если с Северусом уже случилась беда, то… я должна ему помочь. Должна, — чуть не плача шептала девушка в полумрак.       Браслет холодил и немного оттягивал запястье, даря надежду на то, что с ее любимым мужчиной по-прежнему ничего плохого не произошло.       Жив.       Хлопок трансгрессии в нескольких метрах от нее ознаменовал, что Виктор, все-таки, вернулся.       Кэтти развернулась к материализовавшемуся парню и…с накатившим ужасом посмотрела на застывшего волшебника. Лицо Крама было невыносимо бледным, глаза ослепляли своим лихорадочным блеском, губы были сжаты в недовольной гримасе. Он молчал, невидящим взором вглядываясь куда-то в стену за девушкой.       — Виктор, — позвала Кэтти, пытаясь привлечь его внимание, — я готова. Я…       По-прежнему не глядя на Кэтти, Крам медленно проговорил тоном, не терпящим никаких возражений:       — Ты никуда сегодня не пойдешь.