— Виктор, что все это значит?! — со смесью ужаса и удивления воскликнула Кэтти — от навалившихся эмоций голос отказывался слушаться, срываясь на сдалвенный писк.
Сейчас парень в нескольких шагах от нее казался практически безумным: его глаза сияли странным, недобрым блеском, а взгляд очень отдаленно напоминал осмысленный. И это поднимало в душе неприятное, вязкое, уже несколько месяцев гонимое чувство паники. Что он увидел там такого, что вызвало подобные устрашающие перемены?
Непроизвольно Кэтти отступила на шаг от волшебника, увеличивая дистанцию. И только осознав, что именно она сделала, девушка залилась румянцем — Виктор столько раз за последний месяц доказывал ей, что он нормальный, добрый… человечный, а она вновь усомнилась.
Крам вздрогнул, наконец-то, сбрасывая охватившее его оцепенение, и пристально посмотрел на взволнованную девушку.
— Тебе туда нельзя, — глухо проговорил он.
— Почему?! — удивленно хлопнула ресницами Кэтти.
— Нельзя и все! — прищур холодный черных глаз заставил девушку поежиться.
— Объясни! — воскликнула она.
— Нет, — выплюнул он сквозь сжатые челюсти, — Просто смирись: нельзя.
Скрестив руки на груди, будто стараясь укрыться от ее вопросов, Крам спокойно смотрел на девушку, лихорадочно пытающуюся разобраться в сложившейся ситуации. Возникшие вначале ужас и удивление начали неумолимо растворяться под напором новых эмоций. Внутри Кэтти зарождалось что-то, очень похожее на раздражение и возмущение. Что вообще происходит?! Почему он так странно себя ведет?! Приходит, заявляет, что ей нельзя в Хогвартс, да еще не собирается давать никаких объяснений! Ну, уж нет! Так не пойдет!
Стиснув маленькие кулачки, Кэтти метнулась к Виктору, сокращая расстояние до минимума.
— Твою мать, Крам! — вспылила девушка — тонкие пальчики слегка расслабились, чтобы тут же сжаться с еще большей силой, до кровавых полос врезаясь острыми ноготками в нежную кожу ладоней, — Объясни все сейчас же! Почему мне туда нельзя? — Крам отвел взгляд и поджал губы — отвечать он явно не собирался, — Не забывай, что ты дал мне слово! — теряя остатки терпения, закричала Кэтти. Изящные пальчики вцепились в скользкую ткань мужской куртки в районе груди, — Ты обещал! Ты… — Кэтти осеклась.
Симпатичное лицо волшебника дернулось от болезненного спазма. Это напоминание о невыполненном долге заставило растерять мнимые, искусно созданные спокойствие и непринужденность.
Он опять ее подвел. Но, наверное, следует объяснить ей все. Рассказать.
Почти все.
— Слушай… — шепнул парень.
Виктор прикрыл отяжелевшие веки, но уже через мгновение распахнул глаза, тотчас встречаясь с нефритовой бездной. И он заговорил, погружаясь с головой в те ужасающие картины, которые увидел совсем недавно — в те события, что повергли его в шок. Хотя Крам видел столько мерзостей, пока был ручной собачкой Волан-де-Морта, а сколько сам их совершил…
— Сегодняшняя ночь — ночь решающей битвы, — безжизненно проговорил парень, замечая, как задрожала девушка в миллиметре от него, — От некогда процветающей, величественной школы осталось жалкое, полуразвалившееся подобие.
Широко распахнутые изумрудные глаза заставляли продолжать… в красках повествуя все то, что пришлось лицезреть: беспорядочные сражения, скрежет разрываемой плоти, хруст дробящихся костей, фонтаны крови — рай для таких мразей, как Сивый со всей своей стаей. Но больше не для его. Больше не для Крама.
От взгляда Виктора не ускользнуло, как Кэтти поежилась при упоминании об оборотне, и он с нарастающим, болезненным удовольствием продолжил повествование: может, теперь она поймет, что сегодня ей туда соваться противопоказано?
Бушующие великаны, крушащие каменные стены, разлетающиеся на части ожившие стражники Хогвартса, придавленные ошметками стен невинные люди, трупы не успевших скрыться младшеклассников…
Изумрудные глаза заблестели от слез сожаления и горечи осознания…
— Смерть. Смерть повсюду… — безжизненно произнес Виктор, устало опираясь о стену.
Крам с навалившейся апатией прокручивал в подсознании одну неприятную мысль: еще несколько месяцев назад он бы сам с первобытным энтузиазмом принял участие в этой битве. О, раньше он бы получил несказанное удовольствие от чужой боли и страданий! Он бы постарался угробить как можно больше противников! И плевать, что ими стали бы невинные школьники.
Но это было бы раньше.
А теперь все изменилось.
Кэтти застыла рядом. Тонкие пальчики расслабились, выпуская из своей хватки мужское одеяние, и девушка прижалась пылающим лбом к прохладной ткани. Богатое воображение в красках нарисовало все описанное до мельчайших подробностей, и от этих картин больше всего на свете хотелось скрыться, спрятаться в каком-нибудь укромном местечке, наподобие этого домика, и отрешиться от всех ужасов, прикрываясь мыслью о том, что все происходящее — проблемы магического сообщества. Она магла.
Это не ее Война. Не ее битва. Но…но мысль о том, что где-то там сейчас любимый мужчина может захлебываться в луже собственной крови, заставила вспомнить, что на кое-что она способна —
на то, что может только она. Только у нее есть подобна связь и…возможность подарить любимому человеку жизнь, пусть и ценой своей собственной.
Плевать.
— Перенеси меня туда, — не отрывая лица от холодной ткани, прошептала Кэтти.
Она все для себя решила. И не собиралась отступать.
Виктор, который только-только облегченно выдохнул — вот, вроде бы Кэтти все поняла и теперь не будет настаивать на трансгресии — чуть не подавился слишком резким потоком воздуха, ворвавшимся в его легкие:
— Ты что вообще меня не слушала?!
— пытаясь из последних сил контролировать свои эмоции, воскликнул парень, — Тебе. Туда. Нельзя, — четко, будто разъясняя общеизвестную истину малому ребенку, отчеканил Виктор. — И точка, — выплюнул он.
Сильные пальцы сомкнулись на девичьих плечах, одним уверенным движением пытаясь отстранить девушку от своего обладателя, но Кэтти вдруг вцепилась в ворот черной куртки и, подняв глаза на взбешенного парня, негромко проговорила:
— Ты дал слово… — упрямый блеск в изумрудной бездне заставил Виктора пойти на крайние меры — он должен остановить это безумие.
— Дал слово, говоришь, — фыркнул Крам, резким движением отстраняя от себя девушку. Губы сложились в гаденькую ухмылку, а одна бровь ехидно взметнулась вверх, — кажется, ты забыла, что я Пожиратель! — отголосок ужаса во влажных от сдерживаемых слез глазах заставил сердце замереть, но… Виктор уже не мог остановиться и тут же продолжил, пытаясь придать своему телу как можно более расслабленную позу и наполнить голос колючими нотками, — Злобный, жестокий, не знающий, что значит держать слово. Так что забудь о том, что я тебе там наобещал!
Кэтти сделала шаг назад, с накатившим ужасом вглядываясь в симпатичное лицо, пытаясь отыскать отголосок притворства, но… Крам был, на удивление, великолепным актером. Сложив руки на груди и склонив голову чуть набок, он с омерзительной ухмылкой уставился на вмиг сжавшуюся девушку…
Кэтти развернулась и бросилась в коридор. Быстрее! Быстрее! Как только позволяет ее невыгодное положение! Быстрее!
Нельзя терять ни секунды…
— Куда ты?! — взволнованный с оттенком испуга окрик вдогонку. Таким привычным,
нормальным тоном.
Виктор готов был врезать самому себе — допрыгался, придурок! Но ведь он не этого добивался. Совсем не этого! Он же не хотел пугать девушку! Разве что совсем чуть-чуть, чтобы она оставила эти несвоевременные мысли о перемещении в самое пекло! Но, кажется, он перестарался. Вот идиот!
И Виктор рванул вслед за беглянкой. Крам догнал Кэтти в тот момент, когда узкая кисть рванула металлическую ручку входной двери, вынуждая ту податься вперед и впустить в помещение пронизывающий поток ледяного зимнего воздуха. Парень схватил Кэтти за плечо, дергая назад, впечатывая спиной в свой торс, крепко обхватывая девушку где-то под грудью, не давая вырваться из надежной хватки. Вместе с ней он развернулся и налетел спиной на приоткрытую дверь, заставляя железный язычок замка со скрежетом встать на место, закрывая Кэтти путь к бегству.
— Пусти меня! — завизжала девушка, извиваясь всем телом в его сильных руках.
— Куда ты собралась? — на удивление, этот вопрос Виктор произнес совершенно спокойно.
— Я пойду пешком! — первые слезинки покатились по нежным щекам, но голос оставался тверд, — Выпусти меня! — острые ногти впились к тонкую кожу тыльной стороны кисти, срывая с мужских губ болезненное, недовольное шипение, — Убери от меня свои руки!
И только сейчас Виктор с навалившимся изумлением понял, что Кэтти бежала на улицу, не потому что испугалась его. Не потому что он своими словами разбудил притаившийся ужас в ее сердце. Причина в ином — в ее преданности и желании спасти Снейпа.
— Сдурела?! — взвыл Крам, разжимая ладони, чтобы одним резким движением развернуть девушку к себе лицом. Мужские пальцы почти до хруста сжали женственные плечи, пусть и скрытые теплой тканью, встряхнув, отчаянно пытаясь достучаться до ее затуманенного самоотверженностью разума, — Ты соображаешь, что несешь? — прорычал он ей в лицо, злобно сверкая глазами, а потом вдруг…прижал к себе дрожащее тело и с нахлынувшим, абсурдным в такой ситуации восхищением, прошептал, — Ну и дурочка же ты…
— Но ты же не хочешь меня туда перенести, — уткнувшись носом в мужскую грудь, глухо проговорила Кэтти, ловя себя на мысли, что в этих стальных объятиях ей становится до безумия спокойно.
— Я не могу тебя перенести туда, — Краму казалось, что еще немного — и он сам разрыдается от навалившегося бессилия: ну, как еще Кэтти объяснить, что он не просто так затеял весь этот спектакль?
Ведь есть причина.
— Мне плевать, что там происходит, — упрямо пробубнила девушка, отстраняясь, вынуждая Виктора выпустить ее из своих объятий.
— Ты ничего не вынесла для себя из того, что я рассказал, — разочарованно выдохнул Крам.
— Главное, что я нужна Северусу сейчас… — не глядя на него, проговорила девушка.
— Мне кажется, что я общаюсь с глухой! — взвыл Виктор. Контролировать себя стало невозможно — и парень, сжав аккуратный подбородок своими сильными пальцами, рванул девичье лицо наверх, вынуждая Кэтти встретиться с собой взглядом, — Да что ты там будешь делать? — его терпение окончательно лопнуло, и слова полились грязным, оскорбительным…
правдивым потоком, — Жалкая, пузатая, беззащитная магла! Как ты ему поможешь?!
— Ты знаешь,
как, — пристально глядя в черные омуты, произнесла Кэтти. Зачем отрицать очевидное?
Ну все. Хватит.
— Ты ему уже ничем не поможешь, — со злостью выплюнул Виктор терзающее после возвращения признание.
— Что ты хочешь этим сказать? — изумрудные глаза округлились от шокированного изумления.
— То, что Северус Снейп мертв, — негромко, но четко проговорил Виктор, не отрывая взгляда от нефритовых колодцев, по-прежнему сжимая ладонью аккуратный подбородок, пытаясь понять, какую реакцию вызовут его слова. Понять и предупредить последствия.
Внутри Кэтти будто что-то оборвалось — она столько дней опасалась этого, столько дней мучилась от неизвестности и терзающих душу картинок гибели горячо любимого человека.
И вот теперь Виктор говорит, что Северус мертв. Его больше нет… Он умер… ушел, оставил ее. Он мертв. Мертв…
И вроде бы хотелось заорать от навалившегося осознания, от обжигающей боли, скручивающей все внутренности в тугой узел, от привкуса крови, который внезапно появился во рту, но… среди всего этого хаоса все равно появился крохотный росточек сомнения, с каждым надрывным вздохом, с каждым рваным ударом сердца перерастающий в… бессмертную
надежду.
Нет! Это все неправда! Этого не может быть! Просто Крам всеми силами пытается ее отговорить от необдуманного поступка!
Тот, кто один раз разыграл искусный спектакль, с легкостью сможет сделать это вновь.
Кэтти будто очнулась ото сна. Резко дернув головой, девушка избавилась от мужских пальцев на своем лице и, отступив на шаг, с поднявшейся из глубин сердца ненавистью выпалила:
— Нет! Ты врешь! Врешь!
— Кэтти, успокойся! — пришлось опять повысить голос, чтобы ее перекричать. Точнее, попытаться это сделать.
— Заткнись! Я знаю, что ты врешь! Не хочешь помогать — не нужно! Но не стой у меня на пути! Не смей меня заставлять вновь верить в твою ложь!
Один шаг — и сильные руки вцепились в хрупкие локотки, пытаясь этим резким контактом привести девушку в чувство.
— Отпусти меня! Не смей ко мне прикасаться! Ты лжец! — визжала Кэтти, пытаясь освободиться от стального захвата.
— Нет… — начал Виктор и тут же зашипел от боли — обезумевшая девушка, извернувшись всем телом, с силой вонзила острые зубки в тонкую кожу на сгибе мужской кисти.
Сильные пальцы разжались, и Виктор, потирая второй ладонью боевую отметину, с изумлением посмотрел на Кэтти. Она его укусила.
Как маленький отчаявшийся котенок.
— Я знаю, что ты врешь, — уже намного тише проговорила девушка: в распахнутых полах пальто было видно, как тяжело вздымается девичья грудь под крупной вязкой свитера, — Ты… ты просто не хочешь, чтобы я туда шла, но… я пойду! Пойду! Пойду, слышишь?! — не дожидаясь реакции Виктора, Кэтти метнулась к опешившему парню, толкая его, пытаясь боком втиснуться между крепким мужским телом и захлопнувшейся дверью, только чтобы получить доступ к желанной свободе.
На долю секунды Виктор опешил от такого напора, но быстро пришел в себя. Небольшая потасовка около выхода закончилась тем, что парень, не церемонясь, ухватил девушку за свитер чуть ниже шеи и тряхнул зашиворот, как провинившегося ребенка.
— Успокойся, я сказал! — рыкнул Крам, оттаскивая Кэтти от двери, и одним резким движением отпихнул ее подальше от выхода, — Я давно перестал тебе врать! — злость и раздражение тесно сплетались с обидой в его и без того потревоженном сердце: он же сказал правду! Сегодня он чист перед ней! А Кэтти… кажется, она возненавидит его с двойной силой после этой отвратительной ночи.
Горло девушки сдавливал комок едва удерживаемых слез. Но… у нее есть возможность проверить достоверность информации.
— Я тебе не верю! Он жив! Жив! Смотри! — и девушка рванула вверх рукава пальто и свитера. На мгновение она испугалась: а вдруг браслета уже нет, но… он по-прежнему серебряно-алой удавкой обхватывал хрупкую кисть,
— Жив! — Кэтти, как маленький ребенок, пытающийся доказать умудренному жизненным опытом взрослому свою правоту, потрясла украшением прямо перед носом звереющего Крама. — Северус говорил, что если его не станет, то магия рассеется, и браслет исчезнет. А браслет…
— Да к черту это поганое украшение с его непонятной магией! — заорал в ответ Крам, сжимая ладони в кулаки, только чтобы ненароком, в порыве охвативших чувств, не сделать чего-то непоправимого, — Где гарантия, что наложенное волшебство точно?! Взять хотя бы тебя! — Кэтти хотела что-то возразить, но Виктор не дал, продолжая свой монолог на повышенных тонах, — После смерти Дамблдора, ты тоже должна была превратиться в русоволосую студенточку, но ты по-прежнему такая, какой он тебя сделал! Вот и рассеялась магия, называется! Так что с этим браслетом такая же история!
Ноги Кэтти подкосились, но Виктор, как и много раз за этот месяц, оказался рядом. Кричать вдруг резко перехотелось обоим. Он молча, с особой нежностью и аккуратностью помог Кэтти сесть на небольшой диванчик, а сам опустился на корточки рядом с девушкой, крепко сжимая в ладонях ее дрожащие, холодные руки…
Кэтти хотелось расплакаться от навалившихся, неоспоримых аргументов, но… слез почему-то не было. Хотя трепещущее сердце разъедали отчаяние, страх, безнадежность, ужас. Малыш внутри, который все это время поразительно тихо себя вел, резко толкнул маму, вынуждая девушку встрепенуться.
Не сдавайся.
— Ты видел…ты видел его? — этот вопрос Кэтти задала шепотом, не поднимая глаз от их переплетенных пальцев. В ушах шумело от звука пульсации собственной крови, все тело будто налилось свинцом в ожидании вердикта — больше всего на свете Кэтти боялась услышать утвердительный ответ на свой вопрос.
— Нет, — выдохнул Виктор. — Но я слышал…
***
Знаешь, когда я увидел, что происходит в Хогвартсе, я сразу понял, что не позволю тебе там появиться. Отговорю любым доступным мне способом. Припугну, в конце концов. Я уже собирался трансгрессировать… да, Кэтти, нет больше барьера, поэтому трансгрессия возможна прямо во двор, да что там… хоть в кабинет к самому директору!
Так вот…
Я уже настроился на перемещение, как вдруг в метре от меня раздался характерный треск завершающейся трансгрессии. Не знаю, почему я метнулся за полуразваленную колонну… это произошло на автомате. И тут я услышал отчаянный крик:
— Нет, зачем вы это сделали?! Зачем?! Мы должны были хотя бы попытаться его спасти! Мы должны были ему помочь…
— Гарри, ему уже ничем не поможешь!
Голоса были мужскими, и я тут же потерял к ним интерес, настраиваясь на немедленную трансгрессию. Не знаю, что заставило меня выглянуть из-за колонны. Наверное звук знакомого голоса. Я увидел ее. Гермиону. Знаешь, а она стала такой взрослой, такой решительной, такой красивой, несмотря на разводы запекшейся крови на лице, ладонях и одежде. И лишь потом я осознал, что именно она сказала:
— Гарри, профессор Снейп мертв. После такой раны невозможно выжить. Задеты одни из самых жизненно необходимых сосудов. И это еще мягко сказано. Шея Снейпа превратилась в одно сплошное кровавое месиво. Мы ничем не могли ему помочь, как бы ни старались.
Дальше я не и стал слушать — и сразу же рванул к тебе.
***
Виктор закончил свой рассказ — и комнату окутала тишина, пугающая своей напряженностью и безнадежностью. Парень по-прежнему сидел перед девушкой, лишь слегка изменив позу — здоровое колено опиралось о пол, а травмированная нога так и осталась согнутой. Наверное, где-то на подкорке Крам ожидал судорожных рыданий, причитаний, криков, прекрасно понимая, что в реальности Кэтти переживет навалившееся горе внутри себя, не делясь им с посторонними. Но то, что произошло, стало полной неожиданностью для парня.
Кэтти резко подалась вперед, обвивая руками мужскую шею и прижавшись своей мягкой щекой к его шершавой от пробивающейся щетины, проговорила на грани слышимости:
— Перенеси меня в Хогвартс. Прошу тебя. Перенеси, — молчание. Мужские руки скользнули вдоль линий женского тела, крепко обнимая и теснее прижимая девушку к замершему, вслушивающемуся в каждое слово, парню. — Я знаю, что Северус жив. Знаю, — как заведенная шептала Кэтти. — Даже если нет… Даже если не смогу помочь ему, то хотя бы увижу. Я поверю в то, что он мертв, только тогда, когда увижу, Виктор. Увижу
это собственными глазами.
«А вдруг на самом деле еще есть шанс его спасти, — мелькнула в голове шальная мысль, — А вдруг ему кто-то помог, ведь уже прошла уйма времени с момента ранения. Или, может, Снейп предвидел нечто подобное, и у него в запасах есть какое-то отменное зелье или заклятие?» — парень тряхнул головой, отгоняя от себя непрошенные мысли, пропитанные надеждой на чудесное, абсолютно невозможное спасение.
Кто мог спасти Северуса? Пожиратели на такое не способны. Все, кто мог проявить сострадание и протянуть руку помощи в подобной ситуации либо мертвы, либо задействованы на поле битвы. Так что, нет смысла обманывать себя — кто-то из них двоих должен мыслить здраво. Даже если Снейп каким-то чудом не умер от потери крови, то…его спасти может только Кэтти, благодаря тому небольшому дару, которым ее наделил обряд слияния палочек.
Вроде бы все просто и радужно.
Вот только спасение Северуса означает гибель Кэтти.
Вот когда Краму захотелось вырвать себе язык за болтливость: зачем он ей рассказал о той сноске в фолианте?! Зачем разоткровенничался, придурок?! Безмозглый кретин!
Парень крепче прижал к себе притихшую девушку, а потом еще резче отстранился, обхватывая двумя ладонями нежные щечки, не отрывая взгляда от бездонных изумрудов, будто стараясь запомнить их навсегда. Запомнить ее.
И почему сейчас хочется завыть похлеще раненного дикого зверя?
— Виктор… — притаившиеся в прекрасных глазах слезы совершенно не гармонировали с той решимостью, что плескалась на их дне, — пожалуйста…
Не в силах больше выносить ее умоляющего взгляда, Крам вскочил на ноги, отворачиваясь и отходя на несколько шагов от Кэтти. Замерев посреди комнаты, он неожиданно для самого себя заговорил:
— Ты осознаешь, что смерть выпускала тебя из своих лап уже три раза? Три! — Крам вновь повернулся к девушке лицом, — И все благодаря счастливым случайностям! В первый раз тебя спас вездесущий Дамблдор, во второй — неожиданно проснувшееся благородство Малфоя-младшего, а в третий — своевременный всплеск магии не рожденного волшебника внутри тебя, — Виктор ничего не мог поделать с собой — раздражение и отчаяние вновь заставляли его повысить голос и метаться по комнате, — Тебе везло три раза! — парень потряс у Кэтти перед лицом ладонью, красноречиво обозначая пальцами эти цифры, — Но на четвертый не повезет! Все! Лимит исчерпан!
Последняя попытка убедить ее уберечь себя.
— Мне плевать.
Отравленная игла страха не могла не вонзиться в исстрадавшееся сердечко, но… Кэтти и сама не подозревала, что может быть такой упрямой. Северус должен жить! Должен! У нее было счастливое детство, счастливая юность… А у него… он был лишен всего этого. Так пусть хотя бы теперь, когда все закончится, он узнает, что значит быть счастливым! Он сможет найти для нее достойную замену. Сможет.
— Кэтти, подумай, пока не поздно… — не унимался Виктор.
— Какое тебе дело? Выполни уже то, что ты мне обещал! — напряжение этой ночи не позволяло больше контролировать свои эмоции и срывающиеся с языка фразы, — Я знаю, что Северус жив! Да, ему нужна помощь! Но пока мы тут с тобой беседуем, теряются драгоценные секунды! Перенеси меня туда! Немедленно! — девушка вскочила на ноги и сама сократила разделяющее их с парнем расстояние.
— Я не хочу, чтобы ты умерла, — выдохнул Крам.
— Не надо меня опекать! — тонкие пальчики вцепились в мужские кисти,
— Не надо обо мне заботиться! Не надо! Я уже все решила.
Идиотка. Безмозглая, самоотверженная, преданная, прекрасная, решительная идиотка.
Так безумно, отчаянно и жертвенно любящая своего мужчину.
— Хорошо, — скрипнул зубами Виктор, — Вздумала сегодня сдохнуть?! Отлично! Твое дело! В конце концов, я тебе не муж, не брат и даже
не друг, — на последнем слове голос его предал.
Он так и не смог стать для нее другом. Хотя он об этом мечтал все эти месяцы — с тех самых пор, когда начал наблюдать за их отношениями с Райли. Мечтал… и, кажется, слишком погряз в своих иллюзиях, развалившихся только что на миллион мельчайших осколков.
Наступившую тишину разрывали два надрывных волевых дыхания.
— Я готова, — проговорила Кэтти, которая так и не выпустила из своих ладоней шершавых мужских рук.
Предательский страх опутывал девушку невидимой, крепкой сетью сомнений, но она не передумает. Если Судьбе было угодно сделать ее собственное существование залогом для долгой жизни любимого мужчины, то…так тому и быть. Она. Уже. Не отступит.
Что ж… пора встретиться со своей Судьбой лицом к лицу.
Виктор сбросил со своих запястий тонкие пальчики и обнял притихшую девушку освободившимися руками, даря странное в подобной ситуации ощущение поддержки и одобрения.
— Ты же понимаешь, что, если отдашь свой долг, то…твой ребенок тоже погибнет? — Виктор озвучил еще один терзающий девичье сердце вопрос, настраиваясь на перемещение.
Но Кэтти не ответила, упрямо сглотнув, и лишь теснее прижалась к теплой крепкой груди.
За секунду до перемещения, когда их двоих вот-вот должно было унести в выворачивающую наизнанку воронку, Кэтти на грани слышимости выдохнула:
— Ты успеешь его спасти.
Хлопок трансгрессии — и уютный домик на окраине маленького городка окончательно опустел.
