Слышу Зов твой

Дверь с тихим скрипом отворилась, впустив поток свежего воздуха в гнилостную духоту темницы. Натаниэль отметил, что дождь, не прекращавшийся последнюю неделю, наконец-то стих. На Амарантайн опустилась ночь, темная, опасная, ферелденская. Ну что, чувствуешь себя дома, а, Хоу? По ступеням бесшумно спустилась смерть. Натаниэль встал, подавшись вперед всем телом, почти вжимаясь в прутья решетки. Жаркие факелы озарили темный силуэт, и у смерти появилось лицо. Он думал, что она будет старше, крупнее. Гром-баба в тяжелой броне, с широкими плечами и ручищами как у голема. По крайней мере, такая великанша действительно могла бы победить – подмять под себя Собрание Земель, всю знать. Запугать трусов, уничтожить несговорчивых храбрецов. Убить его отца. Раздавить, как скорлупку. Новоявленная Героиня Ферелдена на Героиню походила мало. Худая, бледная, как будто больная. На бескровном лице, обезображенном рваными шрамами, лихорадочно горели глаза. В руке – длинный резной посох, поблескивающий голубыми камнями. Точно, магичка, он же слышал что-то такое. Но забыл, выбросил из головы, слишком занятый ненавистью и скорбью. Тюремщик, услужливый щенок, вытянулся по струнке, стоило ему увидеть ее. — Командор! Это преступник, о котором вам доложили. Своего имени не назвал, как и цели, с которой явился в Башню. Но это и так понятно. Он вор - успел стащить кое-что, прежде чем его поймали,— придвинувшись к девчонке, тюремщик прошептал ей что-то на ухо. Убийца усмехнулась, шрамы стянулись, искажая усмешку. В отблесках факелов она выглядела почти демоном. — Мне сказали, что потребовалось четверо стражников, чтобы скрутить его. Еще несколько таких воришек, и Башню Бдения точно растащат по кирпичику! — покачала головой. — Сходи за сенешалем, а мы с нашим гостем пока что побеседуем. — Будет исполнено, командор! — щенок, весь раздувшийся от важности, выскочил из темницы, гремя доспехом. Натаниэль проводил его взглядом, прикидывая, сколько ему осталось жить. Час? Два? Впрочем, магичка может убить его на месте, ей хватит подлости на это. — Ну, и что скажешь? — поинтересовалась девчонка, подходя поближе и с любопытством поднимая бровь. Если бы она не была магом, Натаниэль смог бы задушить ее, просунув руки через прутья. Ладно, придется подождать более удачного момента. Если сенешаль будет настаивать на публичной казни, утащить с собой на тот свет «командора» не составит труда. — Мне нечего сказать тебе, тварь, — с отвращением выплюнул он, вглядываясь в ее лицо. Шрамы вновь пришли в движение. Убийца улыбнулась краем рта. — Твое право, но, видишь ли, я не могу позволить безнаказанно растаскивать имущество вверенной мне крепости, даже если ты стащил поношенные портянки, — хмыкнула, легкомысленно покручивая в руке посох. Натаниэлю подумалось, что с такой же поганой улыбочкой на лице она выпивала жизнь из Рендона Хоу и его людей. — Это не твое имущество, и вор из нас двоих – ты! — выпалил он, отчаянно жалея, что при обыске нож из сапога у него отобрали. Как и сапоги, впрочем. — И почему это? — она больше не улыбалась, не играла с посохом. Темные глаза внимательно смотрели на Натаниэля, но в них не было ничего: ни интереса, ни жалости, ни злости. — Потому что это моя крепость, — выдавил он из себя, уже видя, как смертельное заклятие пронзает его тело и он, бездыханный, падает на стылый пол камеры. — Меня зовут Натаниэль Хоу, и после того, как ты убила моего отца, я вступил в права наследования. — Вот как, — протянула «командор», обдумывая что-то. — И пришел ты, стало быть, за кровавой местью? — Именно, — не видел смысла изворачиваться Натаниэль. — И если я скажу, что твой отец был говнюк и предатель, каких поискать, ты, разумеется, возжелаешь моей смерти еще сильнее и даже спляшешь на трупе, буде у тебя такая возможность? — она не усмехалась, но что-то в ее голосе было такое, заставившее Натаниэля практически задохнуться от нахлынувшей злобы. — Заткнись! — крикнул он, впечатываясь телом в прутья. Убийца даже не шелохнулась. Она как будто не слышала его. —Проклятье, — пробормотала она, а затем уже громче, реагируя на топот за спиной, добавила: — Варэл, угадайте, кто у нас тут! Сенешаль, встревоженный как наседка, у которой вытащили все яйца, захлопал глазами, на всякий случай принимая важный вид. — Это – отпрыск Хоу и мой несостоявшийся убийца. Варэл, вы могли осиротеть, — с укоризной добавила девчонка, поворачиваясь к сенешалю. — Хоу?! — вскричал мужчина, мигом теряя весь свой важный вид. — Командор, я прошу прощения за допущенную халатность. Необходимо усилить охрану Башни Бдения, как только мы будем в состоянии это сделать. Что до Хоу, — на долю секунды он запнулся, — он будет казнен до полуночи, не сомневайтесь в этом. Вот и все, Нат. Зато умрешь на Родине, как и мечтал. Если бы только удалось утащить с собой эту гадину… Убийца цокнула языком, отходя на несколько шагов от камеры. — Не вижу необходимости, Варэл, — со вздохом бросила она, как-то разом преображаясь. Усмехающийся демон обратился больной, уставшей девчонкой, на несколько лет младше Натаниэля. — Отдайте ему… за чем он там приходил, тряпки какие-то. И пусть идет на все четыре стороны. — Но командор… — проблеял сенешаль, в ужасе уставившись на магичку. — Пусть уходит, — упрямо повторила она, а Натаниэль подумал, что он все еще может убить ее. Не прямо сейчас, а потом… когда оклемается после нескольких дней заточения, придумает план. Она уже потеряла к нему интерес, равнодушно наблюдая, как тюремщик отпирает дверь, выпуская Натаниэля. Как открывает сундук и достает из него вещи – то, что было на нем, когда он пришел в Башню и то, что он забрал. Старый доспех, хранившийся в Башне Бдения вот уже две сотни лет. Он принадлежал женщине из рода Хоу, и отец всегда с гордостью рассказывал про хасиндский мятеж и обещал, что когда-нибудь этот доспех, шитый на мужчину, хоть и принадлежавший женщине, станет защищать его, Натаниэля, от вражеских стрел и мечей. Поэтому он забрал его. Натянув сапоги и наскоро облачившись в верхнюю одежду, Натаниэль неуверенно пошел к выходу, все еще ожидая удара в спину. Но новая хозяйка его дома застыла статуей, и лишь камни в ее посохе сияли, распираемые от магии. Или это просто игра света, Хоу не знал. Он оглянулся еще раз и быстрым шагом покинул сначала темницу, а затем и Башню Бдения. *** Натаниэль быстро добрался до Амарантайна, хотя на лошади этот путь был бы намного приятнее. В городе его никто не узнал – мальчишка, покинувший эрлинг много лет назад, исчез. Молодой мужчина, пришедший ему на смену, был чужаком. Деньги ему вернули вместе с одеждой, так что Натаниэль смог снять комнату в таверне, заплатить за ванну и хорошую еду. Пару дней он пил не просыхая, вспоминал отца, мать, сестер. Все изменилось. Он слышал чужие разговоры – все эти люди, жившие под защитой Рэндона Хоу много лет, теперь ненавидели его, понося последними словами. Заговор, предательство, козни против короны. Подстрекательство, работорговля, пытки дворян. Тейрн Логэйн Мак-Тир искупил свой грех, вступив в ряды Серых Стражей, он сражался в объятом пламенем Денериме бок о бок с Солоной Амелл – шептались горожане. — Амелл, Амелл, Амелл, — бормотал в пьяном бреду Натаниэль, сидя на полу в своем номере. Он ненавидел ее, но уже не желал смерти. Убийца отца, Героиня Ферелдена. О, Создатель, что делать с этим разлетающимся на осколки миром? Тейрн Логэйн Мак-Тир искупил свой грех… Тейрн Логэйн… Серые Стражи. На третий день он, протрезвевший, потрепанный, но преисполненный решимости, выдвинулся обратно к Башне Бдения. Уверенный, что стража Амелл убьет его из луков, если он попытается проникнуть в крепость, Натаниэль решил разбить лагерь на дороге Хоу. Ждать, к счастью, долго не пришлось. Он провел лишь ночь, ворочаясь на стылой земле, а уже утром, когда не слишком жаркое солнце Ферелдена отогревало его, уставшего и замерзшего, на дороге появились путники. Амелл, разумеется, была не одна. Рядом с ней шли рыжий гном самого разбитного вида и мужчина в одежде мага. Кажется, Хоу уже видел их, когда уходил из Башни. Все трое о чем-то оживленно переговаривались, но разом замолкли, стоило им увидеть вышедшего навстречу Натаниэля. — Вот те на! — воскликнул гном. — Эй, Амелл, это же тот хрен из клетки? — Лоу! — деловито пояснил маг. Он стоял расслабленно, с любопытством рассматривая Натаниэля. Амелл молчала. Хоу сделал несколько шагов вперед, поднимая руки и показывая, что не держит в них оружия. Он специально оставил на месте своей ночевки и колчан, и лук, и мечи, чтобы никого не провоцировать. Если она решит убить его, что ж… Вероятно, так и должно быть. — Послушай, — начал он, — я хотел поговорить с тобой. Амелл все еще молчала, но за посох не схватилась – уже хорошо. — Когда ты отпустила меня… я думал, что знаю, что буду делать дальше. Залижу раны и вернусь, чтобы довершить начатое. Но… я не хочу делать этого. И теперь у меня нет цели. Имя моего рода навсегда вываляно в грязи, мне не отмыть его. Мне некуда идти. Я знаю, что порождения тьмы все еще нападают на людей по всему Ферелдену. Я хочу помочь уничтожить их. Это важнее, чем имя Хоу, это важнее, чем любое имя. Я хочу вступить в ряды Серых Стражей. Он, наконец, замолчал, выдохнув. Несколько секунд молчания, потом еще и еще. Внезапно громкий хохот разрезал тишину. Гном, выронив топор, схватился за живот и, согнувшись пополам, хохотал, не в силах остановиться. Маг посмотрел на него с недоумением, но ничего не сказал. Амелл подождала, пока гном успокоится, а затем подошла к Натаниэлю. — Почему? — тихо спросила она, глядя ему в глаза. Хоу отметил, что ее глаза не были черными, как показалось ему в темнице, а отдавали зеленцой. — Потому у меня больше ничего не осталось, — честно сказал Натаниэль. Амелл покачала головой: — Когда я проходила Посвящение, двое рекрутов погибли. Когда я прибыла в Башню Бдения, женщина-солдат тоже не пережила его. Скверна приживается не в каждом, если она не приживется в тебе, ты умрешь в страшных муках. — Плевать. — Тебя будут мучать кошмары. Они явственнее, чем иллюзии, насылаемые демонами Желания. — Я готов. — Ты проживешь не более чем тридцать лет после Посвящения. Скорее всего, меньше. Потом скверна окончательно выест тебя, Песнь в голове станет невыносимой и ты, уже не человек, почти вурдалак, спустишься на Глубинные Тропы, чтобы умереть, убивая порождений. — Не самая плохая смерть. Амелл хмыкнула: — Завидное рвение, Хоу. Что ж, не смею тебя отговаривать. Гном, все еще тихонько посмеивавшийся в бороду, закашлялся, подавившись собственными смешками. — Топор мне в задницу, Амелл, ты спятила? — заорал он, в мгновение ока преодолевая пространство между собой и девчонкой. Маг поспешил следом. — В общем и целом я согласен с нашим вонючим другом, — осторожно заметил мужчина, — Сол, это глупо. — Да что с тобой такое! — продолжал кипеть гном. — Сначала эльф, потом Мак-Тир, теперь этот! Хватит подбирать всех, кто хочет тебя убить! Думаешь, и с этим друзьями до Зова станешь? Амелл повернулась к своим спутникам и, пожав плечами, ответила: — А почему нет? Сын за отца не в ответе. Вдруг он сможет отмыть свое имя. Натаниэль выдохнул, понимая, что вопрос решен. Будь что будет, умрет ли он сегодня, станет ли Стражем, у него снова появилась цель. И плевать, что всем заправляет в Башне убийца отца. Он возвращается домой, чтобы сделать что-нибудь хорошее для Амарантайна.