The Prison

      Лухан запрокидывает голову назад и прикрывает от наслаждения веки. Он цепляется отросшими ногтями за чужие плечи. С губ срываются приглушённые вздохи-стоны, их громкость то увеличивается до вскрика, то опускается до надрывного шёпота. Лу совершенно наплевать, насколько развратно он стонет сейчас; наплевать, что его может кто-то услышать. Ему до чёртовых мурашек изнутри охуенно сейчас прижиматься голой грудью к Сехуну, самостоятельно насаживаться на его член и чувствовать его рваное обжигающее дыхание на своих ключицах. И ебал он обращать внимание на то, что они, вообще-то, в тюрьме, в чёртовом грязном туалете, куда может зайти любой.       Лухан зажимает между зубами нижнюю губу, скользит подушечками пальцев к шее Се, зарывается пальцами в жёсткие волосы на затылке и слабо тянет за них. Сехун тихо рычит в ответ на этот жест и прикусывает кожу на чужой шее, мстя. Его ладони сильнее сжимают упругие ягодицы; блондин помогает Лу насаживаться на член, пытается засадить ему глубже, но ведь некуда уже. Се пытается быть быстрым, грубоватым, но Лухану всё равно удаётся сбавлять темп каждый раз, возвращая его к умеренному, более чувственному.       Новенький открывает глаза и встречается взглядом с Сехуном, что пристально рассматривает его лицо. Лу заключает лицо парня в собственные ладони, наклоняется к нему ближе и касается его лба своим. Он практически стонет ему в губы, опаляет их своим рваным горячим дыханием. Он улыбается, с каждой секундой всё сильнее теряя рассудок. Их губы в опасной близость друг от друга, но ни один, ни второй не спешат отстраниться.       Сехун прижимает Лухана к себе за талию, голодным взглядом скользит по каждому миллиметру лица, будто пытается насытиться лишь видом. Он тоже улыбается. Ещё никогда он не был так… счастлив в этой чёртовой дыре. Се прикрывает глаза на секунду и, забывшись, тянется губами вперёд, пытаясь урвать для себя первый поцелуй. Свой первый поцелуй с парнем. Но Лухан отстраняется, даже не заметив этого движения от Се, запрокидывает голову, дрожит всем телом, надрачивая собственный член. Он кончает спустя минуту, пачкая горячей спермой свой и сехуновский животы. Его голос срывается на верхней ноте, переходя в приглушённый хрип, а затем он расслабляется, размякает в чужих объятиях, будто тряпичная кукла.       Сехун замирает. Его грудь разрывает на части от возбуждения, но он замирает, до синяков впиваясь в чужую кожу на боках подушечками пальцев. Се нервно сглатывает, наблюдая, как грудь Лухана тяжело подымается и опускается, как его кадык плавно перекатывается под кожей на шее, как язычок скользит по искусанным, припухшим губам. Он бы прижался к этим губам, наплевав на всё, что будет дальше, но… Сехун лишь продолжает смотреть, старательно откидывая эти мысли как можно дальше.       — Я… я должен…? — шепчет Лухан, открывая глаза и смотря прямо на Се. Он шепчет так развратно, так пошло, надрывно, что у Сехуна окончательно съезжает крыша.       — Нет, — хрипло выдаёт парень. — Просто… посиди так, не двигайся.       — Но ты ведь не…       — Неважно. Просто… сделай, как я попросил.       Лухан кивает, но продолжает наблюдать за поведением блондина. Парень нежно касается его кожи, скользит по ней подушечками пальцев вверх, пока не касается груди, затем вниз, по животу, размазывая капельки спермы. Се неожиданно крепко обнимает Лу и рывком встаёт. Он отстраняет от себя брюнета, поворачивается к нему боком и наклоняется, чтобы собрать свою одежду.       Брюнет удивлённо, даже поражённо, смотрит на парня и не может понять, что происходит. Он как на автопилоте надевает штаны и кое-как завязывает их. Сехун рядом с ним делает то же самое, а затем накидывает на голый торс рубашку.       — Се, — тихо произносит Лухан, взяв брюнета за руку, останавливая, не давая ему завязать тонкие ниточки на штанах.       — М? — слышится в ответ, но заключённый избегает чужого взгляда.       — Ты ведь не…       — Неважно, — вновь обрывает его Сехун. — Одевайся.       Лухан неожиданно разворачивает парня к себе лицом и надавливает ему на грудь, заставляя опуститься на крышку туалета. Се не успевает и слова вымолвить, как новенький уже стоит перед ним на коленях, блестящими большими глазами смотря на него.       — Я… просто… — Се будто пытался оправдать себя перед собой же, но у него не находилось слов. Он просто… испугался своих желаний. Он посчитал их неправильными.       — Расслабься, позволь мне закончить, — прошептал Лухан, вновь доставая возбуждённый член Сехуна. — Ты ведь не можешь ходить с этим, да?       Лу пододвигается ближе, устраиваясь между чужих ног, наклоняется и накрывает член губами. Се вздрагивает и тихо стонет, когда его половой орган наполовину оказывается во власти горячего влажного рта. Чужой язык скользит по стволу так уверенно, так охуенно, что Сехуну остаётся только схватиться за волосы, откинуть голову назад и закрыть глаза. Просто стонать, просто наслаждаться первым в своей жизни минетом от парня.       Лухан насаживается губами на чужой член, уверенно помогает себе рукой и еле сдерживает улыбку. Ему никогда не нравилось делать это, но сейчас, когда тело человека, что ему нравится, подрагивает от каждого его движения языком или губами, когда он слышит стоны наслаждения от Сехуна, он… Лу готов забить на собственные принципы и предпочтения, лишь бы доставить удовольствие Се, лишь бы он помнил об этом ещё долго.       Сехун опускает ладонь на голову Лухана, зарывается пальцами ему в волосы и надавливает ему на голову, призывая быть быстрее. Лу подчиняется, позволяя управлять собой — он просто расслабляется и закрывает глаза, разрешая блондину сделать всё самому (как всегда).       «Где он этому научился?» — пронеслось в голове у Се, но эта мысль быстро покинула его, как только головка члена упёрлась в глотку новенького и он закашлялся, пустив по органу вибрацию.       Сехуну захотелось подняться на ноги, поднять Лухана, прижать его к стене и снова отыметь, но неожиданная слабость сковала тело. Его ноги стали ватными, по коже, да и внутри тоже, прошла волна мурашек, а голова сама невольно откинулась назад. Горячая струя выплеснулась прямо в глотку новенького, который, даже не поморщившись, принял её и проглотил.       Тело Сехуна подрагивало, перед глазами всё расплывалось. Он так позорно кончил за такое короткое время, но всё же не придавал этому особого значения. Стоило ему открыть глаза, посмотреть на Лухана, как всё из его головы улетучилось. Лу всё ещё сидел на коленях перед ним, смотрел на него так невинно, но сексуально, а своими длинными, худыми пальцами вытирал покрасневшие припухшие губы.       — Нам… нам лучше уйти отсюда, — запнувшись, произнёс Сехун. Ему хватило огромных трудов подняться на ноги и вновь натянуть на себя штаны. Желание трахнуть парня, сделавшего ему минет, возросло в десятки раз, а поцеловать его — даже в сотни.       Лухан всего лишь кивнул, поднявшись. Он оказался так близко к Сехуну, что почувствовал исходивший от него жар и запах… запах пота и секса, от которого ему вновь вскружило голову.       — Знаешь… — начал Се, спустя каких-то двух минут напряжённого молчания, — пообещаешь мне кое-что? Не такую уж большую вещь, поверь мне. Всего лишь… если тебе есть, что сказать мне, то говори. Не скрывай. Если есть что-то супер-важное, что ты боишься произнести. Лучше скажи мне об этом. Сейчас.       — Сехун, можно… — начал было Лухан, но быстро взял себя в руки и заткнулся. Он собирался попросить об одолжении, о котором не следовало просить. И хорошо, что он пришёл в себя, а то испортил бы всё.       — Да? — Се оторвался от своих пуговиц и посмотрел в глаза новенькому. Он увидел в них нерешительность, испуг, волнение. — Что ты хотел?       — Нет, нет, ничего, — поспешно произнёс Лухан, поднял свою рубашку с майкой с пола и, открыв дверцу, вышел из кабинки.       — Что-то важное? — Се схватил его за запястье, останавливая. — Может, ты всё же продолжишь, раз начал?       — Да нет, ничего такого. Ничего… серьёзного, — промямлил Лу, выпутывая руку из захвата чужих пальцев. — Мне лучше выйти, точнее, уйти, первым.       Новенький поспешил к выходу, на ходу накидывая на голое тело рубашку. Его грудь разрывало от желания вернуться и наконец сделать то, о чём он так давно мечтал. Но он не мог. Он не мог позволить себе сделать это. Не сейчас. Не сейчас, когда всё так хорошо.       — Лухан, — позвал Сехун, но брюнет даже не обернулся.

***

      Новенький сидел на металлической неудобной скамейке, забравшись на неё с ногами. Он прижался спиной к кирпичной стене блока и закрыл глаза. Даже здесь, за решёткой, он одинок.       — Чёртов педик, — раздаётся где-то слева, а затем в его голову прилетает пустая банка из-под кока-колы.       Лу разворачивается, чтобы посмотреть на обидчика, и замечает толпу ребят, своих одноклассников. Он делает пару шагов назад, испуганно смотря на них. Ему бы убежать, да ноги не хотят слушаться, лишь неловко шагают назад, будто это может спасти.       — Тошнит от вас, пидоры, — выкрикивает Сонмин — низкорослый задира с короткими вечно торчащими волосами. Он подкидывает вверх небольшой камешек, а затем ловит его. Он всё наступает.       Лухана медленно окружают со всех сторон. Подростки вокруг него хищно и так пугающе улыбаются, что у Лу внутри всё холодеет от страха. Он дёргается было в одну сторону, но его откидывают обратно, в центр образовывающегося круга.       — Свалил бы ты в Америку, что ли. Там таких утырков, как ты, обожают.       Сонмин размахнулся и швырнул в Лу камень, но парень успел повернуться к обидчику спиной, так что удар пришёлся в левую лопатку. Обида щемила в груди, мешала дышать нормально, но всё же пятнадцатилетний парень нашёл в себе смелость повернуться к однокласснику лицом и встретиться с ним взглядом.       — Чё вылупился?       От первого же профессионального удара Лухан оказывается на коленях, сгибается пополам, хватаясь за живот, куда пришёлся удар.       — Жить надоело?       — Надоело, — шёпотом произносит Лу, но брюнет его всё же услышал.       Один удар с ноги, который приходится в челюсть, окончательно валит бедного парня на грязную землю и отправляет его в нокаут.       Прошло шесть лет с той ситуации, но Лухан отчётливо помнит, как было больно. Как он страдал каждый чёртов день от этого Сонмина, что не отстал даже тогда, когда Лу перевёлся. Да и в универе было не лучше. Если бы не Шиндон, то неизвестно, что бы ждало парня каждый день.       Лухана бесит, что ему самому так сильно хочется рассказать Сехуну всю правду. Он собственноручно хочет загнать себя в могилу из-за глупых чувств к убийце.       «Может… может, он всё же поймёт?»       «Тупой ты, — мысленно ответил на свой же вопрос Лухан и обнял собственные колени. — Таких людей как ты всегда будут ненавидеть. В Корее особенно. Просто смирись».       Неожиданно рядом с ним на скамейку садится Сехун, и Лу переводит на парня полный удивления взгляд.       — Что ты…? — начинает новенький, но Се не даёт ему закончить, перебив:       — Может, ты всё же перестанешь изображать королеву драмы и расскажешь мне всё?       — С-с чего т-ты решил, что мне есть что рассказать? — Но хватило одного сурового взгляда Се, чтобы понять, что он не отстанет. Не сейчас. — Что ты хочешь от меня?       — Правды.       — Я не хочу тебе ничего рассказывать, ясно? — резко взрывается Лухан, повышая голос, и большинство заключённых удивлённо поворачиваются на шум. — Тебя это просто не касается.       Сехун ни с того ни с сего улыбнулся, а затем тихо засмеялся, смотря на брюнета.       — Чего ты ржёшь? — пробурчал Лу, исподлобья наблюдая за парнем.       — Никогда не видел прежде, как ты злишься. Смешно это.       — Да пошёл ты, — бросит новенький, отвернувшись от него. — Больной придурок.       Проходили минуты. Сехун всё продолжал сидеть рядом, так же облокотившись на стену. Лухан чувствовал его присутствие, и ему так хотелось хоть как-нибудь минимально прикоснуться к парню. Но как только это желание усиливалось, Лу крепче обнимал колени, останавливая себя.       — Ты боишься чего-то? — прошептал Се минут пять спустя, когда тишина стала просто невыносимой.       — С чего ты решил? — ответил Лу, не поворачивая головы.       — Тогда что такого в том, чтобы рассказать, что ты сделал? Я открылся тебе.       — Я не просил, — резко перебил новенький, и Се вновь тихо засмеялся.       — Я открылся тебе потому, что хотел этого. Потому что… — блондин замолк на пару секунд, обдумывая свои слова и их правильность, — я пытаюсь быть к тебе ближе. — Лухан резко посмотрел на Сехуна, стоило ему сказать про близость. — Ёб твою мать, стоило один раз решить сделать это, как тут же натыкаюсь на игнор.       — Но…       — Может, я ебанутый, что хочу не просто трахать тебя, а узнать получше. Может, меня всё не отпускают твои слова о том, что ты не убийца. Почему ты просто не можешь рассказать мне об этом? Я ведь не прошу многого.       — Ты просишь, — произносит Лухан, сильнее обнимая колени. Холод медленно обступил его со всех сторон, стоило вспомнить ту ночь, когда всё изменилось. — Просишь вспоминать то, чего я не хочу.       — Вспоминать? Судя по тому, как ты кричишь во сне последние три дня, ты и не забывал.       — Посмотрел бы я на тебя, если бы на твоих руках умирал человек, которого ты любил, — воскликнул Лухан, вновь повернувшись лицом к Сехуну. И Лу за секунду понял, что оплошал, когда лицо блондина исказилось от злобы на какое-то время, пока он не взял себя в руки, не нацепил ледяную маску спокойствия.       — Я убил человека, которого любил, — холодно произносит Се. — Тебе лучше не забывать этого.       — Прости. — Новенький опустил взгляд на собственные пальцы, что сплелись в замок вокруг его коленей.       — Послушай, — Сехун тяжело выдохнул и пододвинулся к парню почти вплотную. Он положил ладонь на руку Лухана и слабо её сжал, — когда ты говоришь… выговариваешься… всё становится намного легче. Чем больше ты рассказываешь незнакомым людям о том плохом, что с тобой произошло, тем быстрее боль уходит. Будто бы с каждым произнесённым словом ты выпускаешь частичку боли из себя. Поверь мне, это помогает.       Лу повернулся лицом к Се, встретился с ним взглядом и, подумав немного, слабо кивнул. Он тяжело вздохнул, прислонился головой к стене, продолжая смотреть на парня, и начал свой рассказ.

ТРИ МЕСЯЦА НАЗАД

      Лухан открывает дверь и неспешно заходит внутрь.       — Шиндон? — громко зовёт он, скидывая на пол рюкзак, а затем вешая на крючок кожаную куртку. — Ты здесь?       В ответ лишь молчание.       — Странно, — пробубнил себе под нос парень, проходя внутрь квартиры, — он уже должен быть здесь. Сам ведь назначил встречу.       Лухан, получив тридцать минут назад сообщение от мужчины, на всех парах, окрылённый любовью, нёсся в квартиру, что они с Шиндоном считали общей. Да, конечно, у мужчины был другой дом, что он делил со своей ревнивой и властной Суён, но чаще всего он пропадал именно на квартире с Луханом, просматривая фильмы, обнимаясь, целуясь, занимаясь любовью. Ему было намного комфортнее в присутствии своего студента, чем женщины, что он когда-то любил.       Брюнет ступает осторожно, на цыпочках, собираясь сделать сюрприз любимому человеку. Парень убеждён, что Шиндон просто заснул на диванчике, как всегда бывало, пока он ждал Лу с учёбы. Лухан хотел разбудить его поцелуем, долгим и чувственным, ведь они не виделись около трёх дней из-за Суён.       Лу доходит до гостиной, совмещённой с небольшой кухней, но на маленьком мягком диванчике никого не находит. Он хмурится, оглядывается по сторонам, пока не замечает, что дверь в спальню, что всегда раскрыта, плотно захлопнута.       — Шиндон-а, — сладко тянет Лухан, улыбаясь и подходя к двери. — Ты решил изменить себе и теперь заснуть на кровати? Не мог просто подождать меня? Я ведь не… — Лухан открывает дверь как раз на последней фразе, и слова повисают в воздухе.       В нос ударяет сильный запах железа. Лу жадно хватает ртом воздух, но чувствует, как задыхается.       — Ши-шинд-дон-а, — заикаясь вышепчивает брюнет.       Мужчина лежит на полу вниз головой, прямо под ним растянулась огромная лужа бордовой, как вино, крови. Одна его рука лежит как-то неестественно, а вторая придавлена телом.       Лухан становится ещё более медлителен. Он будто в замедленной съёмке подходит к Шиндону, опускается рядом с ним на колени и пытается перевернуть лицом наверх. Это удаётся ему лишь со второй попытки, приложив как можно больше усилий. И лучше бы Лухан этого не делал. Громкий вскрик ужаса, а затем и продолжительный стон боли срывается с его губ и повисает в гробовой тишине. Слёзы за секунду начинают застилать глаза так, что всё вокруг становится расплывчатым.       — Шиндон-а, — протянул Лухан, будто в бреду похлопав мужчину по щекам, пытаясь таким образом привести его в чувство. — Шиндон…       Но брюнет не двигается. Он никогда больше не будет. И длинная от уха до уха рваная рана отлично доказывает это.       Лухана начинает всего трясти. Он большими от страха глазами исследует лицо, шею и грудь своего парня. Он касается его дрожащими длинными пальцами, даже глубокого пореза, что лишил его первую любовь жизни. Он всё ещё не может поверить в это.       — Шиндон-а! — Лу срывается на крик, и слёзы как по приказу начинают течь по его щекам. — Шиндон-а…       Лухан покрывает его посеревшее лицо поцелуями, прижимает мужчину к себе так крепко, как только может. Он вдыхает родной запах, уткнувшись носом в макушку его головы, но вместо него чувствует лишь сильный и до тошноты противный, режущий ноздри запах крови.       — Нет. Нет! Это… НЕЕЕЕЕЕТ!!!       Лухан будто укачивает убитого мужчину, сидя на коленях в луже его же крови. Он ощупывает каждый сантиметр его тела, будто пытаясь найти хоть что-то, что докажет ему, что это всего лишь тупой розыгрыш. Ебучий несмешной розыгрыш, ведь у Шиндона никогда не было хорошо с чувством юмора.       Где-то в коридоре от сильного пинка ломается дешёвая дверь и глухо стукается о ближайшую стену. Полицейские, подняв пистолеты, медленно, по одному, заходят в квартиру, что-то громко кричат, но Лухан их даже не слышит. Он всё продолжает смотреть в широко распахнутые пустые поблёкшие глаза любимого человека, всё продолжает прижиматься его остывшее тело к собственной груди, всё продолжает надрывно плакать и хрипеть, пытаясь избавиться от пустоты, разъедающей всё внутри.       — Мне кажется, я… что я до сих пор чувствую кровь на своих руках, — шёпотом произносит Лухан. Он вытягивает вперёд ладони и долгим печальным взглядом всматривается в них, будто и вправду видит что-то на них, помимо пыли. — Словно… она въелась в мою кожу, забралась под мои ногти, стала частью меня.       — Эй, — Се накрывает ладони Лухана своими, — всё нормально, всё хорошо.       Лу в ответ лишь усмехается и закрывает глаза ладонью. Да, он заменил имя Шиндона на Шиён, чтобы больше напоминало женское. Да, он рассказал всё так, будто был влюблён в свою замужнюю преподавательницу. Только вот легче не стало, даже наоборот, чувство вины перед Шиндоном усилилось. Но теперь к этому ещё добавилось и чувство вины перед Сехуном, за ту ложь, что ему пришлось выслушать.       — Ничего не хорошо, Се. Совершенно ничего хорошего. Что бы он… она сказала, если бы узнала, что здесь, в тюрьме, я трахаюсь с парнем, что меня трахают, как… шлюху, обычную, всеми брошенную подстилку?       — Эй, — блондин повысил голос и, грубо схватив Лу за подбородок, резко развернул лицо парня в свою сторону, — тебя никто не трахает как шлюху. Никогда не трахали.       — А как кого? — Лухан смахнул чужие пальцы со своего подбородка. В его глазах стояли непрошеные слёзы, что он сдерживал с того самого момента, как полицейские насильно вытащили его из дома, всего в крови Шиндона. — Как по-другому это назвать, Сехун? — Се замер, растерявшись. Где-то в глубине своей души он знал правильное название, но оно пока было туманным, спрятанным в тени. — Вот видишь, ты не знаешь. Не имеешь никакого понятия, что происходит, и как я себя чувствую каждый раз.       — Я…       — Ты хотел узнать правду — ты узнал. Я не убивал. Я не убийца. Не один из вас. Я… не такой как ты. Поэтому… оставь меня, хорошо? Я устал. Просто оставь меня одного.       Лухан резко поднялся на ноги, пошатнулся, так как от долгого сидения затекли ноги, и быстрым шагом направился через двор в блок. Парень чувствовал на себе десятки пар глаз, удивлённые, заинтересованные, надменные и усмехающиеся, и он спешил как можно быстрее скрыться в здании, подальше ото всех. Откуда-то изнутри надвигалась буря, врыв, шквал отрицательных эмоций, слёзы, крики, то, что он давно хотел сделать, но не мог, просто не получалось.       Сехун устало потёр лицо ладонями, еле сдержавшись, чтобы не ударить кулаком в кирпичную стену за его спиной. Он давно хотел узнать Лухана, понять его, только вот узнав какую-то маленькую часть, он совсем не почувствовал себя счастливым, приближенным к загадочному новенькому. Казалось, будто между ними вновь выросла огромная пропасть, которую невозможно преодолеть.       Се посмотрел на дверь, за которой скрылся Лухан. На секунду в его мыслях пронеслась идея сорваться с места, догнать его и обнять, крепко-крепко, показать, что парень не один, больше не один, но… всё как всегда оказалось засунуто глубоко в задницу, ведь «неправильно это, блять, обнимать парней так, по-пидорски, а я не пидор».       Лухан, сидя в тёмной прачечной, не включая свет, так и не смог выдавить из себя отрицательные эмоции, слёзы. Он задыхался, жадно хватал ртом воздух, хрипел, зажавшись в угол, бился затылком о твёрдую прохладную стену, но не смог, просто не смог.