The Prison

      Сехун и Лухан терялись в догадках о том, кто же этот новенький, всю первую половину дня. Его не было на завтраке, и поговаривали, что его привезут лишь к обеду. Лу всего трясло непонятно от чего, на душе было как-то неспокойно, но на немой вопрос в глазах Сехуна, парень лишь качал головой и вымученно улыбался. Тревога не уходила, не оставляла ни на секунду, мешая сосредоточиться на других делах.       Парней заставили в одиночку драить полы в прачечной и туалетах. Видимо, Тэ Сук за что-то рассердился на них или же просто был недоволен тем, что теперь Сехун ошивался рядом с Луханом как… друг (?), а не бил ему морду, как и предполагалось.       — Он ещё не знает, да? — шепнул ему на выходе надзиратель, а затем так низко и хрипло засмеялся, будто залаял, как побитая жизнью дворняга с улицы.       И у Лухана по спине мурашки пробежались от этих слов, от этого смеха. Он знал, что Гризли ждёт не дождётся момента, когда можно будет рассказать всю правду, а затем наблюдать, как жизнь новенького быстро идёт ко дну. Но сейчас надзиратель выжидает, словно пытаясь подобрать идеальный момент, чтобы в одночасье подорвать положение Лухана в блоке и обратить против него не только других заключённых, но, в особенности, и Сехуна.       Из-за затянувшейся уборки парни опоздали в столовую на обед. Се первым зашёл в большую комнату, толкнув дверь, и сразу же налетел на одного из охранников, что всегда стояли по обеим сторонам от двери. Лухан зашёл следом, и до его ушей сразу же донеслись громкий смех, улюлюканье, крики, маты и хлопки.       — Что за?.. — начал было Сехун, протиснувшись между надзирателями и уставившись на образовавшуюся в центре толпу, что закрывала что-то.       — Новенького привезли, — с улыбкой ответил мужчина, покосившись на Лухана, большими от удивления глазами смотревшего на сбившихся в кучу заключённых. — А он с сюрпризом.       Тревога подскочила до отметки «максимум».       Лухан быстро протиснулся между охранников, сильно врезался плечом в Сехуна, но совершенно не заметил этого. Парень нёсся на всех парах к эпицентру, в центре которого творилось непонятно что, какой-то дурдом, переплетённый с криками-подбадриваниями от толпы. Се бросился следом, стараясь не отставать. Он пытался поймать младшего за руку, чтобы притормозить, но Лу так сильно размахивал руками при ходьбе, что у блондина просто не было шансов остановить его.       Толпа послушно расступилась, как только прежний новенький принялся расталкивать заключённых локтями, пытаясь пробиться в центр. Сердце Лухана так болезненно стучало о рёбра, а ладони взмокли от пота. Тревога билась на самой высокой отметке, так и норовя подняться выше. Виски ломило от боли.       Лу неожиданно замер, отчего Сехун врезался в его спину и чуть было не вытолкнул в центр образовавшегося круга.       Чжунхон что-то кричал, но Лухан не разбирал слов. Всё его внимание было приковано к пареньку с оливкового цвета кожей, что на коленях полз за мужчиной. Парень сопротивлялся, вцепившись окровавленными пальцами в чужую руку, но Чжунхон лишь сильнее впивался грубыми толстыми пальцами в волосы, упрямо тащил за собой и тыкал то в одного, то в другого заключённого. Мужчина приметил бледного испуганного Лухана и Сехуна, в очередной раз бесстрастно наблюдающего за происходящим, и толкнул паренька в центр, прямо на обозрение только подошедшим.       — Знакомься, малыш, — громко произнёс Чжунхон, обращаясь к Лу. Он не спеша подходит к своей жертве, вышагивает, словно пантера на охоте, упиваясь, наслаждаясь чужим бессилием. — Это наш новенький.       Мужчина приподнял брюнета за волосы и с силой ударил его в лицо, отчего кровь в очередной раз хлынула из носа, пачкая серый пол.       Лухан тихонько пискнул, и Сехун, сделав шаг вперёд, прикрыл парня собой, встревоженно озираясь вокруг, словно ожидая атаки.       Чжунхон вцепился в волосы новенького и с силой дёрнул вверх, заставляя парня задрать голову повыше и встретиться глазами с Луханом, что замер за чужой спиной.       — Познакомься со своим сомбэ, Чиль Хо, — произнёс мужчина, указав на Лу. — Он был новеньким, пока ты к нам не загремел.       От чужого взгляда брюнет поёжился и вцепился пальцами в предплечье Сехуна, ища защиты. Лицо новенького напоминало кровавое месиво, и видны были лишь глаза, большие, так непохожие на азиатские, далеко посаженные и тёмные, словно ночь. Где-то в глубине этих глаз плескалась боль, страх, мольба о помощи, а ещё то, отчего у Лухана закололо на кончиках пальцев. Гей. Чиль Хо был геем, и Лу знал это. Почувствовал, стоило ему заглянуть в эти глаза. А новенький в свою очередь понял, что не один такой, и его губы тронула слабая кровавая улыбка, как только его взгляд плавно опустился на пальцы Лухана, которыми он вцепился в руку Сехуна. Чиль Хо понял всё сразу об этой паре, и его улыбка стала ещё шире, что не укрылось от Чжунхона.       — Поздоровайся с сонбэ, бестолочь, — сказал мужчина, грубо похлопав парня по голове. — Ну же! Поклонись ему! — Заключённый несильно толкнул новенького в затылок, то у Чиль Хо не осталось сил, его голова и так безвольно болталась, так что брюнет слабо приложился лбом о пол и замер, пытаясь отдышаться.       Лухан кусал губы и сильнее цеплялся пальцами за горячую кожу. Сехун осторожно посматривал на парня за своей спиной, и ему казалось, что он слышит чужое быстрое, просто бешеное, и рваное сердцебиение через подушечки пальцев младшего.       — Может, — продолжал Чжунхон, вновь схватив парня за волосы на затылке и оторвав его лицо от пола, — ты расскажешь своему сонбэ о себе, а? Расскажешь, кто ты такой. Что ты такое.       Алая кровь текла по оливковой коже, и Лухану стало дурно. Запах крови окружил его, пленил, заковал в свои цепи. Лу опустил взгляд на собственные ладони и вновь почувствовал, что они тоже грязны от тёплой вязкой крови, как и в тот вечер. Сехун, почувствовав, как сбилось чужое дыхание, чуть повернулся к парню и уставился на него с немым вопросом в глазах, но брюнет его проигнорировал. Лухан снова столкнулся взглядом с Чиль Хо, чьи пухлые губы зашевелились. Новенький пытался что-то сказать, старался изо всех сил, но тело, каждую чёртову мышцу тела накрыла такая усталость, что губы беззвучно шевелились, а голос так и не прорезался.       — Ну, что же ты, а? Стесняешься? — прорычал Чжунхон и пнул парня по лицу. Чиль Хо перевернулся на бок, закрыв окровавленное лицо руками. Следующий пинок пришёлся в незащищённые рёбра, затем в живот. Потом по рукам, ногам и вновь по лицу.       Лухан дёрнулся вперёд, желая остановить всё это, но сам был остановлен Сехуном, что обнял его за плечи, не давая вмешаться.       — Пусти меня. Он… он убьёт его, — надломленно прошептал брюнет, вздрагивая каждый раз, когда кулак или нога впивалась в беззащитное распластанное по полу тело паренька.       — Это не твоя забота, — сухо бросил Сехун, морщась от звука ударов, от тихих сломленных, болезненных стонов, от улюлюканья, криков, поддержки других заключённых, глазеющих на избиение, словно на представление в цирке.       — Кто, если не я? Я должен его спасти.       Лухан взглядом умолял Сехуна отпустить его, пытался пальцами отцепить чужие пальцы, что плотно, до боли, сжали его плечи. Но Се лишь поджал тонкие губы, кинув последний взгляд на Чиль Хо и Чжунхона, а затем, схватив Лу за запястье, насильно потащил к выходу. Брюнет упирался, постоянно оглядывался, но толпа медленно закрывала от него брошенного и избитого новенького. Последнее, что увидел парень, прежде чем Чиль Хо скрылся за спинами других заключённых, — улыбка. Слабая улыбка окровавленных, искусанных губ и светящиеся тёмные, бездонные глаза. Глаза, которые плотно отпечатались в голове Лухана.

***

      — Я должен! — прокричал брюнет, пытаясь выскользнуть из комнаты надзирателей, куда его привёл Сехун. — Дай мне пройти!       — Ты ему ничего не должен! — повысил голос блондин, толкая Лухана на диванчик и сам опускаясь рядом. Се заключил чужое лицо в собственные ладони, пристально посмотрел в большие, оленьи глаза парня и произнёс: — Забудь о нём. Он уже не жилец.       Губы Лухана задрожали, и парень отвернулся, переводя взгляд на стену. Обида и боль впивались в сердце, рвали его на мелкие кусочки. Собственное бессилие раздражало до такой степени, что Лу хотелось ударить себя, бить до тех пор, пока сам не будет истекать кровью как Чиль Хо.       — Забудь, — прошептал Сехун, ласково проведя большим пальцем по чужой щеке. Он придвинулся ближе и, сам того не замечая, накрыл свободной рукой безвольно лежащую ладонь Лухана. — Отвлекись. Подумай о чём-нибудь другом.       — Не могу, — хриплым, неестественным голос произнёс Лу, сжимая ладони в кулаки. — Почему? За что? Что он, блять, сделал?       — Он… просто отличается. Таких здесь не любят, скорее, даже ненавидят всеми фибрами души.       Слова больно резанули по сердцу, и в уголках глаз собрались непрошеные слёзы.       «А ты? Ты тоже их ненавидишь?» — подумал Лухан, но как всегда вслух не решился этого произнести, а сказал совсем другое:       — Зато сами трахают парней в жопу при каждом удобном случае.       — Это… — Сехун замялся, пытаясь объяснить то, чего сам до конца не понимал, — это просто надобность. Когда ты сидишь здесь больше пяти лет, внутри тебя растёт такой жуткий недотрах, что ты просто плюёшь на всё, лишь бы трахнуть хоть что-нибудь. Когда дрочка уже и не помогает, а лишь усиливает желание. Когда ты уже устал дрочить, что готов зажать в углу самого отвратительного чувака, что ты знаешь, лишь бы он не брыкался и вёл себя молча, пока ты вбиваешь в него, пока ты расслабляешься. Это просто необходимость, которую все ненавидят, но не могут ничего с этим поделать. Или так, или сдыхай от недотраха.       — Трахнуть что-нибудь, — тихо повторил Лухан, насупившись. Он посмотрел Сехуну в глаза, пристально и грозно, мечтая ударить его сейчас в порыве зашкаливающих отрицательных эмоций. — Я — это «что-нибудь»?       Сехун открыл было рот, чтобы опровергнуть это, но подходящих слов у него не нашлось. И он закрыл его, отведя взгляд и даже отодвинувшись чуть дальше от парня.       Что бы он… она сказала, если бы узнала, что здесь, в тюрьме, я трахаюсь с парнем, что меня трахают, как… шлюху, обычную, всеми брошенную подстилку? Как по-другому это назвать, Сехун?       Лухан обнял собственные колени, положил на них подбородок и затих. Он кусал губы, проваливаясь в воспоминания почти четырёхмесячной давности с Шиндоном в главной роли или же в недавние с избиением Чиль Хо. Лу затрясло. Ледяные мурашки сковали голову, и сколько ей не тряси, они не проходили. Брюнет неожиданно подполз к Сехуну и забрался ему на колени. Его пальцы дрожали, как только он принялся расстёгивать пуговицы на чужой рубашке.       — Что ты?.. — тихо и шокированно спросил Се, останавливая парня, но тот лишь отмахнулся, продолжая расстёгивать, пока не закончил, пока взору не открылась татуированная грудь и кубики пресса.       — Я… пытаюсь отвлечься. — Лу посмотрел на Сехуна взглядом побитого щенка, и у блондина невольно сжалось всё внутри. Появилось огромное желание прижать парня к себе, поделиться с ним теплом. Да, только тепла-то Се сам не чувствовал — в его груди уже пять лет бушевала суровая вьюга.       — Отвлечься? — Нервный смешок, когда прохладные пальцы Лухана коснулись его груди, а затем мурашки, не видные глазу, разлились изнутри, и сердце сковало чем-то тугим, тяжёлым, мешающим вздохнуть нормально. Чувства. Ебучие человеческие чувства, что не должен чувствовать убийца. Грудь ломалась от них на части.       — Мне… мне всегда было интересно, что они значат, — прошептал брюнет, медленно стягивая с чужих плеч рубашку, оголяя чёрно-бело-серый «рукав» на правой руке. Татуировка тянется от выпирающей косточки чуть выше запястья до ската плеча, а после перетекает в другую, разместившуюся на груди и, видимо, на спине, на правой лопатке.       — Ничего. Так, просто.       У Сехуна перехватывает дыхание, когда Лухан, сидя на его бёдрах, очерчивает изгибы лепестков распустившейся розы на его предплечье, ведёт вверх по стеблям, покрытым шипами, проводит по грифу гитары, расположенной на локте, расправленным в разные стороны крыльям, языкам пламени, черепу на плече, чьи пустые глазницы закрыты облаком с молнией, а рот приоткрыт, оголяя два ряда ровных больших зубов. Он следит взглядом за спокойным выражением лица Лу и слегка улыбается.       — Даже это?       Лухан переходит на ключицу, скользя подушечками пальцев по языкам пламени, которые обнимают извивающееся чешуйчатое тело большого дракона, по острым когтям на его лапах, по наглой, злобной морде, расположившейся на правой груди.       — Я люблю огонь, — тихо поясняет Сехун, перехватывая взгляд Лу.       — Я уже это понял. — Слабая, но ласковая улыбка, и чужие пальцы чуть сильнее впиваются в диван. — А на шее? — Лухан, даже не заглядывая, ведёт подушечками до седьмого шейного позвонка, выше которого расположена фразочка на китайском.       — Ты ведь знаешь этот язык. Ты ведь китаец, как-никак.       — Я хочу услышать это от тебя, — тихо, хрипло, так, что крышу сносит. Лу наклоняется ближе к уху Сехуна и касается мочки сухими горячими губами. — Желательно на китайском.       Се, прикрыв веки и по-хозяйски положив ладони на чужую талию, еле слышно произносит фразу, вытатуированную у него на шее. И Лухан улыбается, очерчивая языком ушную раковину.       — Никаких сожалений, — шепчет Сехун прямо в лицо Лу, как только он прекращает терзать его ухо и заглядывает блондину прямо в глаза, опаляя своим горячим, сорванным, съехавшим со спокойного ритма дыханием.       Се переносит свои руки на пуговицы чужой рубашки. Одна за другой они расстёгиваются, а затем ткань скользит вниз с хрупких плеч по бледной коже, пока заключённый совсем её не снимает и не закидывает за диванчик.       — Совсем никаких? — Лу прижимается оголённой грудью к тёплой груди Сехуна и, чуть наклонив голову вбок, улыбается ему.       — Совсем, — отвечает Се, а затем накрывает губами выступающую венку на шее, под которой бьётся чужой рваный пульс.       Лухан, сидя в ногах парня и смотря на него снизу вверх, медленно подносит два своих пальца к губам и проталкивает их внутрь, обильно смачивая слюной. Другой рукой он надрачивает член Сехуна, сжимая ствол как можно сильнее и грубее, зная, что парню это очень сильно нравится. Се не закрывает глаза, хоть и до одури хочется это сделать, потеряться с головой в охуенных ощущениях, а продолжает смотреть на брюнета, скользящего языком по каждой фаланге собственных пальцев, а затем вновь полностью заталкивая их в рот.       — И что же ты хочешь сделать? — хрипло спрашивает Сехун, тяжело дыша через нос.       Лухан надавливает большим пальцем на головку, размазывая по ней капельки спермы, а другая его рука скользит вниз, огибает тело по талии и касается заднего прохода. Лу устраивается удобнее и резко вводит один палец чуть ли не до конца. Морщится и сильнее сжимает чужой член, заставляя Сехуна протяжно застонать и вцепиться в сиденье диванчика.       Лухан лишь улыбается, не отвечая на вопрос и добавляя к первому пальцу второй. Он чуть приподнимается и накрывает возбуждённый орган блондина губами, скользит ими вниз, пока член не исчезает в его ротике где-то наполовину.       Сехун всё же закрывает глаза, откидываясь на спинку дивана. Он нервно сглатывает и облизывает тонкие пересохшие губы. Он толкается бёдрами вперёд, задавая темп, но Лухан надавливает ему ладонью на живот, будто приказывая сидеть смирно.       По члену, от головки и до самых яичек, проходит волна вибрации, когда Лу сдавленно стонет, когда его собственные пальцы добрались до простаты и ноготки царапнули по ней. Лухан продолжает насаживаться, растягивать себя, не переставая отсасывать сходящему с ума от наслаждения Сехуну.       Се на секунду открыл глаза и больше их не закрыл, решив, что не должен пропускать такое зрелище. Лухан смотрел на него, так похотливо, так игриво, так возбуждающе. Его губы скользили по стволу сехуновского члена. Его язык пару секунд поиграл с уретрой, прежде чем опуститься вниз до самой мошонки, а затем вновь подняться, чтобы губы накрыли всего лишь головку. Лу втянул щёки, продолжая движения языком по головке. Он будто рисовал что-то, какие-то чёртовы зигзаги, а Сехуну всё сложнее было сдерживать собственные стоны. Лухан помогал себе рукой, надрачивая у основания. Он продолжал растягивать себя, при этом смотря на старшего таким обиженным и грустным взглядом. Лу было мало. Ебучие пальцы не удовлетворяли его. Ему нужна была помощь.       Сехун всё понял за секунду. Взяв парня за шею, Се потянул его на себя, заставил забраться, оседлать свои бёдра и плотно прижаться ягодицами к колом стоящему члену.       — Точно никто не войдёт? — прошептал Лухан, чуть прикусив губу. Он скользил взглядом по лицу Сехуна и боролся с желанием поцеловать его, как и сам блондин, что не мог спокойно смотреть на эти покрасневшие, припухшие губки.       — Айщ, насрать вообще, — сквозь плотно стиснутые губы бросил Се, приподняв Лу. Головка члена коснулась заднего прохода, и парень резко толкнулся вперёд, при этом надавливая на бока Лухана, насаживая его на себя.       Брюнет запрокинул голову назад и громко простонал. Сехун прижал Лу к себе и слабо прикусил чужой острый кадык, отчётливо проглядывающийся под натянувшейся кожей.       Лухан сам начал двигаться, не обращая никакого внимания на боль. Он заставил Се облокотиться на спинку дивана и прогнулся в пояснице. Пара-тройка болезненных толчков, прежде чем член проехался по простате, и брюнет с улыбкой на губах простонал старшему прямо в ухо, едва не оглушив.       Сехун не торопился. В этот раз его движения были мягкими, плавными, но глубокими. Он был медлителен. Его губы невесомо касались чужой кожи на шее, плечах, груди. Его пальцы до синяков стискивали чужие бёдра, помогая двигаться. Его безумный, полный чувств, полный любви взгляд был устремлён прямо в затуманенные глаза Лухана, который это, хоть и заметил, но посчитал лишь плодом своего больного воображения.       Лу прижался лбом ко лбу Сехуна. Он прикрыл веки, рвано и громко постанывая прямо в чужие губы. Они почти соприкасались губами, почти соприкоснулись, но в последний момент брюнет чуть съехал в сторону, даря поцелуй щеке.       «Не смей забываться или ты будешь следующим за Чиль Хо!»       Сехун до дрожи, до лёгкого покалывая в груди хотел поцеловать Лухана. Он чуть не застонал от разочарования, когда губы Лу неловко коснулись его щеки, хотя должны были коснуться совершенно другого места.       «Не будь пидором! Секс — ладно, но поцелуи оставь пидорасам!»       Се неожиданно приподнял Лухана, выходя из него. Он сдвинул его в сторону, сам поднялся на ноги, а затем заставил Лу прижаться животом к спинке дивана. Сехун подошёл вплотную к парню, пристроился к нему сзади, положив свои ладони на его бёдра, а губами завладев мочкой его правого уха.       Лухан прогнулся в пояснице, оттопыривая задницу, позволяя Сехуну вновь войти в него. Брюнет в очередной раз громко простонал чужое имя, запрокидывая голову, когда движения стали более грубыми и быстрыми.       — Сеху-у-у-уна-а-а, — сладко тянул парень, когда Се нежно покусывал кожу на его шее или плечах, продолжая вдалбливать в податливое тело.       Блондин неожиданно накрыл ладонь Лухана, что до побеления костяшек впивалась в жёсткую ткань на спинке дивана, и переплёл свои пальцы с чужими. Второй рукой парень обнял Лу за шею, близко-близко прижимая к собственной груди, при этом двигая бёдрами так быстро, что мышцы на ногах и у одного, и у второго слабо свело. Лухан мог лишь протяжно стонать букву «А», срываясь на верхних нотах, или же тянуть «М», плотно стиснув губы.       Сехун всё целовал, целовал и целовал его. Красные от смущения и поднявшегося давления щёки и уши, покрывшуюся потом шею или спину. Он всё сжимал его пальцы до боли, до тихого хруста. Он улыбался, когда замечал, как прекрасно его изуродованная огромной татуировкой кожа на правой руке гармонирует с аристократической бледностью кожи Лухана. Он улыбался, когда Лу дрожал в его руках и сломлено, хрипло, вместе со стонами просил не останавливаться.       Губы, губы, губы. Сехун не переставал думать о чужих губах. Ещё немного, и он просто сорвётся, просто возьмёт, развернёт парня лицом к себе и поцелует, наплевав на ярлык, что сию же секунду прикрепится к нему. Педик. Ради одного поцелуя Сехун готов был пожертвовать этим.       Лухан громко и так сексуально простонал его имя, пачкая своей спермой спинку дивана, что Се тоже чуть было не кончил. Блондин же, чувствуя, что тоже сейчас достигнет своего пика, ласково коснулся лица Лу, чуть поворачивая голову парня в свою сторону. Он вышел из парня и левой рукой принялся быстро надрачивать собственный член, доводя себя до желанной разрядки. И только горячая сперма выплеснулась на чужую спину, Сехун подался вперёд, надеясь впервые прикоснуться к столь желанным губам…       За спиной раздались громкие и резкие хлопки.       Сехун вздрогнул и поспешно отстранился. Он, как нашкодивший школьник, послушно поднялся на ноги и повернулся лицом к… Ёнмину, чья широкая улыбка и голодный взгляд сразу же испугали Лухана.       — Ой, какие ми-и-и-илые, — протянул надзиратель, покручивая свою любимую дубинку в руках. — Я ничему не помешал? Или же на таком моменте вы ещё вылизываете друг друга, чтобы избавиться от спермы на коже?       Сехун мотнул головой, приходя в себя, метнул в сторону мужчину грозный взгляд, а затем нагнулся, чтобы поднять штаны Лухана с пола. Он протянул их парню и одними лишь глазами приказал одеваться, что брюнет тут же стал выполнять.       — Ну, чего вы, а? Чего так быстро шоу свернули? Эй, новенький, а как же твои слова? — Лу трясло, руки не слушались, когда он застёгивал рубашку. Его лицо пылало ото лба до самого подбородка. Стыд грыз душу изнутри, и Лу боялся посмотреть на Сехуна, одевающегося рядом. — Не останавливайся, — сымитировал Ёнмин стон Лухана, отчего парень резко дёрнулся и поднял глаза на улыбающегося мужчину.       — Завали ебало, — громко произнёс Сехун, посмотрев на надзирателя, который откровенно пялился на брюнета, чуть ли вновь не раздевал его взглядом.       — Не забывайся, мелкий. — Ёнмин замахнулся на него дубинкой, но Се даже не шелохнулся, продолжая прожигать мужчину злым, ледяным взглядом. Он в очередной раз улыбнулся, как только брюнет медленно оказался за спиной Сехуна, словно прячась от пугающего его охранника. — Айгу, какие милости. И часто вы так трахаетесь друг с другом? Почему я раньше вас не застукал. Получше любого порно в инете.       Лухан уткнулся взглядом в затылок Се, прямо в то место, где была вытатуирована фразочка на китайском.       «Никаких сожалений», — прозвучал в голове хриплый и сексуальный голос старшего, и Лу слабо улыбнулся.       — Пойдёмте, голубки, — сказал Ёнмин и указал парням дубинкой на выход.       — Куда? — Сехун бы вцепился в ладонь Лухана, сжал бы её до хруста чужих костей, но он не стал. Мин и так видел сегодня достаточно проявления чувств Се к младшему.       — В твой любимый карцер, куда ещё? — Ёнмин удивлённо приподнял брови, смотря на парня. — А ты думал, что я вас просто так отпущу, погладив по головке? Вы нам диван испоганили. И ваше счастье, что Тэ Сук-хён этого пока не видит. В противном случае вы двое были бы уже мертвы к хуям. А теперь, — мужчина противно и пугающе улыбнулся Лухану, — на выход, кролики.       Сехун всё же обернул свои пальцы вокруг запястья младшего и повёл его за собой, не давая ему возможности оказаться как можно ближе к надзирателю-извращенцу.       — Всё будет хорошо, — сухо и тихо произнёс Се, чуть повернувшись к брюнету, но парень уловил в его голосе волнение. — Веришь мне?       Лухан, плотно сжав губы и долгим взглядом посмотрев Сехуну в глаза, всё же кивнул. Только вот тревога на душе лишь усилилась после этого. Быть может, это всё из-за улыбки Ёнмина, от которой противные, ледяные мурашки бежали по позвоночнику. А может, и нет. Лухан не знал точно, и от этого незнания становилось лишь хуже.