Иди сюда, злая ведьма.

Голос бархатный, обволакивающий. Слушал бы вечно… а уж если этот голос произносит твое имя… Правда, не совсем верно произносит. Ближе к тому, как оно звучит, если принимать образцом международное написание. Но все равно не очень правильно. Георгий останавливается около перегородки, опуская голову и опираясь ладонью на стену. Кафе, больше напоминающее лабиринт, выбирал неугомонный Виктор, неземной любовью обожающий изучать нестандартные заведения в каждом новом городе. И чтобы обязательно – со всеми фирменными блюдами. Георгию было, в целом, все равно и даже немного неплохо – меньше заинтересованных взглядов на начинающие сходить с лица синяки. А шею успешно скрывал коричневый шарф. Отличная деталь имиджа, а не необходимость. - Как Джорджи себя чувствует? Георгий против воли кривится в улыбке. Ему кажется, что голос Кристофа он узнает даже в большом и шумном помещении. И еще как-то очень приятно, что – спрашивает. И еще очень интересно, что ответит Виктор. - Ну а как ты думаешь? Синяки за три дня не проходят. И за неделю они не пройдут. Яков бил качественно. В Россию придется возвращаться с «украшением». В какой-то степени даже неплохо, что нет у него больше девушки – не придется лгать. Георгий прислоняется спиной к стенке, за которой негромко разговаривают Виктор и Кристоф. - Он хоть прикасаться к себе позволяет? Виктор ожидаемо и беспечно фыркает и громко прихлебывает чай. - А что, не должен? - Виктор, ну ты знаешь, как-то после того, что с ним случилось!.. Как будто случилось что-то из ряда вон выходящее. Георгий кривится, прижимая ладонь ко рту. - Вам нехорошо? – осторожно трогает его за рукав официантка. - Все отлично. - Вы так долго тут стоите… вам чем-нибудь помочь? Георгий пропускает, что отвечает Кристофу Виктор. Немного досадно. И надо вернуться, наверное. - Мне интересно, что говорит обо мне мой парень, - произносит Георгий негромко и четко. – Подслушиваю. Вот такой я плохой. Глаза у девушки очень миловидно округляются. Ее хочется сфотографировать. Эти чудесные глаза и пухлые губки, чуть приоткрывшиеся от удивления. Так мило. Ей хочется целовать руки, а приходится грубить. - Ой… - выдыхает девушка. И неожиданно подмигивает. – Я тоже иногда так делаю! Георгий устало улыбается. Прижимается виском к стене. - …потому что нравится он мне! – тем временем тихо, но увлеченно вещает Кристоф за стенкой. - Юра? Да тебе все нравятся. К Юри не лезь, это моё! - К кому-кому не лезть? – подначивает Кристоф. - К Юри не лезть! – дурашливо сердится Виктор. – А с Георгием сам разбирайся! А с ним надо разбираться? Разве?.. - Если разрешит, я бы с удовольствием… - мечтательно урчит швейцарец. Дальше Георгий не слушает, отталкивается от стенки и снова уходит – умыться ледяной водой. Так кажется, что легче. Но все равно невозможно вспомнить ничего из той ночи, после которой он проснулся в чужом номере с Кристофом и Виктором около постели. Марево из фиолетовых и бордовых перьев. И низкий бархатный голос, который его в чем-то убеждал… или уговаривал. И еще, кажется, у Кристофа теплые руки… На невскрытую упаковку Георгий смотрит долго и невидяще. Успокоительное он утром купил, что без рецепта продали – то и взял. Надоело сидеть до рассвета, надоело засыпать днем от усталости – и все равно каждую ночь мучиться от не желающего приходить сна. Были бы кошмары – он бы понял. Но нет. Просто бессонница. И временами накатывающая дрожь. Значит, максимальная разовая доза – две таблетки?.. Георгий надавливает на блистер дважды. Затем еще раз. И еще. Четыре… этого должно хватить, верно? И пусть Кристоф делает, что пожелает. Он вряд ли хуже Якова… он вряд ли будет душить. Из горла вырывается хриплый смешок. Запивать таблетки ледяной водой неприятно, но вполне терпимо. - Привет, Кристоф, - произносит двумя минутами позже Георгий, делая вид, что удивлен неожиданным появлением швейцарца за их с Виктором столиком. - Джорджи! – вопреки ожиданиям Георгия, Кристоф ограничивается тем, что машет рукой. – Не против, я тут с вами посижу? Как ты себя чувствуешь? - Не против, - качает Георгий головой и устраивается на своем месте, спиной к окну. Так меньше взглядов. – Хорошо. Спасибо. Кристоф улыбается, шутит, отбирает у Виктора кусочки с тарелки и пытается непричемно потрепать Георгия по запястью. Обнимает за плечи на выходе из кафе, слегка встряхивает и отпускает, снова продолжая терроризировать Виктора. Словно спрашивает – позволишь? а так с тобой можно? а так?.. Георгия начинает медленно клонить в сон, он пожимает плечами, коротко улыбается и в разговоре не участвует, идет на шаг позади. Наверное, это очень хорошие таблетки. По пути к гостинице Кристоф успевает еще пару раз притянуть его к себе за плечи. Второй раз – почти на десять минут. Впрочем, Георгий к этому времени с удовольствием бы устроился на лавке и закрыл глаза. Посидеть бы так часик, полтора. Чтобы только шум улицы, далекие голоса… можно еще лай собак или чириканье птиц. Это было бы замечательно. Виктор только косится пару раз, но ничего не говорит. В лифте Кристоф обнимает его уже от души, притягивает и почти невесомо прикасается губами к виску. Колко и щекотно. Георгий совсем, совсем не против – и тому, что ведут, и тому, что куртку помогают стащить, и тому, что снова обнимают. Виктор ворчит, что если на него перестанут обращать внимание, то он лучше пойдет к себе. - Иди, иди, - хмыкает Кристоф, устраиваясь на кровати, и усаживая сонного парня к себе поближе. – Джорджи, ты милый. - Вить, за… Извини. - Крис, заткнись, - подсказывает Виктор и хрустит печеньем. – Наша злая ведьма только с девушками нежничает. А мне и слова доброго не… - Заткнись, Вить, - с чувством произносит Георгий, откидывая голову на плечо швейцарца. Так тепло. Так хорошо. Так хочется спать. - Хочешь мандаринку? – предлагает Виктор. Кидает фрукт Кристофу и снова закапывается в пакет с печеньем. Рыжее солнышко непонятным образом оказывается в руках Георгия. - Джорджи? Аня любила гель с ароматом цитрусовых. И мыло. Аня, Анечка… Георгий прижимает мандарин к губам, дышит знакомым запахом и закрывает глаза. - Джорджи? Любишь цитрусовые? - Аня любила. Кристоф в непонимании замолкает. Виктор смахивает с кончика носа овсяные крошки. - Девушка его бросила. Прям перед Гран-при. Вот и страдает. - Вот как, - сочувствует швейцарец, гладит по плечу, не мешает Георгию выцеловывать рыжую кожуру. – Что, хорошая девушка была? Виктор ворчит что-то маловразумительное. - От нее пахло… так же. - Мандаринками? Девушка – Новый год! – радуется Кристоф. – Давай почистим? Георгий разжимает пальцы, швейцарец едва успевает поймать фрукт над простыней. Обнимает за талию, ловко снимает кожуру. По номеру растекается аромат, даже Виктор отрывается от своего ненаглядного пакета. - Нет, а мне?.. – возмущается Никифоров, подбирается поближе, растягивается на животе и умильно заглядывает Кристофу в лицо. – М, вкусненько. - Джорджи, а ты? А Георгию сонно и очень хорошо. И черт бы с ним, с этим мандарином. - Джорджи… - тихо зовет его Кристоф, дразнит, водит по губам долькой. Сок. Сладкий. И еще под подбородок давят, аккуратно так. – А теперь прожуй. Сладко. Ане понравилось бы… наверное. - Хочешь еще? – предлагает Кристоф, пока Виктор сооружает из печенья и мандарина некое подобие гамбургера. Отвечать неохота, Георгий сдержанно зевает и укладывается, вместо подушки используя колени слегка озадаченного Кристофа. - Эм… Виктор… это для него нормально? Никифоров недовольно ворчит, пытается слизать с тыльной стороны ладони сок и одновременно доесть свое чудо кулинарного искусства. - Не особо… вообще ненормально, - выносит он вердикт, попробовав потрясти Георгия за плечо и не добившись внятного результата. – Так. Есть у меня подозрения… Прежде чем Кристоф успевает возразить, Виктор быстро обшаривает карманы чужой куртки и вытаскивает вскрытую упаковку, из которой выпиты четыре таблетки. И чек. - Утром купил, - изучает новоявленный тренер добычу. – Утром купил, а доза – две… Юра гений. Что ж, Крис, не грозит тебе исполнение мечты о двух русских в твоей постели. Придется обойтись несравненным мной… а наша злая ведьма хоть выспится.