Иди сюда, злая ведьма.

Оставаться одному Георгию совсем не хочется. Он легко готов признать, что за последние пару недель слишком привык к шумной компании Кристофа и Виктора (когда только отвыкнуть успел, сиятельная светлость и года в Японии не провела!), что тишина будет давить похуже неумолкаемой болтовни Никифорова. Не участвовать в их взаимных заигрываниях, в которые они оба умудряются вовлечь Кацуки (этого скромного японца… как, каким образом?!.. Георгий отмечает жест, которым Юри притягивает своего неугомонного тренера за галстук, и перестает волноваться), так вот, не участвовать – совсем не значит не получать удовольствия от того, что происходит рядом. Извращенного какого-то удовольствия. Может быть, потому, что образца «как надо» у Георгия совсем нет. - Снова грустишь, Джорджи. Кристоф не спрашивает, просто констатирует факт. И не пытается узнать причину. За все это Георгий очень благодарен, но продолжает отмалчиваться, хотя идет рядом и не отстает, не старается отойти хотя бы на пару шагов в сторону. - Пойдем ко мне, Джорджи. Георгий останавливается так резко, словно налетел в коридоре гостиницы на невидимую стену, ударился и сам не понял, что произошло. - Джорджи?.. - Что… повтори, пожалуйста. - Пойдешь ко мне? Юри с Виктором вряд ли вернулись, - болтает Кристоф. – Да и вообще… хочешь, оставайся на ночь. Как ты их выносишь только… целыми сутками. «Как я только вас всех выношу… всех троих…» - Кристоф. - Ммм? – оборачивается швейцарец и недоуменно рассматривает замершего посреди коридора собеседника. Он уже почти привык, что русский фигурист часто опускает голову, словно за шарфом прячет синяки, превратившие лицо в злобную маску, но к тому, как Георгий передергивает плечами, словно от холода, он привыкать отказывается. Виктор к соотечественнику относится одновременно попустительски и слегка покровительственно – не мудрено, привык за долгие годы, что старше на два года. Наверное, так. «Да что с ним станется?» - отмахивается Виктор на вопрос о самочувствии, а Кристоф старательно не хмурится, но присматривается к тому, как брюнет избегает любой близости, даже случайной. Исключение – Виктор, сам Кристоф, кажется, еще Юри. - Кристоф, я… мне все еще больно, - с усилием проговаривает русский фигурист. И выражение у него при этом… закаменевшее. Кристофу почти страшно становится. - Джорджи, ты что? – слегка встряхивает он за плечи невеселого компаньона. – Да ты что подумал… нет, нет, просто в гости зову. - А что я должен подумать? – кривится Георгий. – Флиртуешь со мной, разрешения на поцелуй спрашиваешь… - Ты не был против, вроде. - Мне все равно. Кристоф прикусывает язык, понимая, что разговор сейчас свернет совсем не туда, куда ему хотелось бы. - Пойдем, Джорджи. Пойдем, - тихо повторяет Крис. Тихо и настойчиво. Неизвестно какими мотивами, но соотечественник Виктора склонен слушаться, если с ним разговаривают негромко и уверенно. Впрочем, заорать Кристоф еще и не пробовал. И пробовать не станет! - Хорошо. «Я похитил злую ведьму, не ищи», - гласит несколькими часами позже СМС, которое приходит Виктору. «Кто кого заколдовал?» - тут же интересуется любопытный Никифоров. «Просто не хочется тормошить его лишний раз». Стрелка на часах ползет к полуночи, Кристоф лениво косится на экран и размышляет, что делать с уснувшим на его коленях гостем. Однозначно, не тормошить, не провожать в номер, который он делит с Виктором (а ведь там, скорее всего, сейчас Юри, и это будет очень неловко, не для Виктора, конечно же). Кристофу, конечно, хочется перенести того, кого уже почти привык называть «злой ведьмой», на кровать, раздеть бы не мешало хоть минимально… А кто знает, как Джордж отреагирует? Разрушать какое-то странное подобие доверительных отношений совсем не хотелось. И на узком диване тоже оставлять не хотелось. Кристоф выключает плазму, несильно ерошит жесткие темные вихры, поднимаясь с дивана и присаживаясь рядом на корточки. - Джорджи. – И еще раз, чуть громче и настойчивее. – Джорджи, проснись на минутку. - М? – вряд ли проснулся, но глаза открыл. - Оставайся у меня до утра. Хорошо? Брюнет сонно кивает, жмурится, хотя освещение в комнате совсем неяркое, а телевизор уже выключен. - Ты же не будешь на диване спать? – мягко интересуется Крис. – Лучше в кровать, верно же? Я не обижу тебя. - Ты уже говорил. - Я так рад, что ты помнишь. «Злая ведьма» и впрямь иногда похожа на брошенную игрушку – с этой своей склонностью соглашаться и покладистым характером. Тем более странно, что к нему так равнодушно и почти жестоко отнесся тренер – логичнее было бы проигнорировать бунтаря Виктора, которому, сколько себя Кристоф помнил, Яков на каждом соревновании пытался «вправить мозги» - по выражению все того же Виктора. - Ну так что, Джорджи? Согласен? – Крис пытается быть в меру настойчивым. Он еще не определился, чем ему так нравится общение с соотечественником Виктора, на которого он раньше и внимания не особо обращал, но нравится определенно. - Делай, как считаешь нужным. Ох, вот же. Ответ, который не намного лучше неинтонированного «мне все равно», но определенно гораздо лучше чем «нет, не трогай меня». Впрочем, то, как спокойно и молча прижимается к его плечу лбом русский, напрочь игнорируя подушку, в сотню раз лучше того, как он метался, захлебываясь в хрипе, в ту ночь, когда Кристоф почти силой увел его из парка. После того, как Джордж уходит утром из чужого номера, Кристоф не видит его почти больше полутора суток. Повод заволноваться, да вот только Виктор присылает слегка смазанную фотографию, на которой «злая ведьма», опираясь о бортик на катке, следит за Юри. В том, что за Юри, Джакометти не сомневается ни капли, потому что ровно три минуты назад инстаграмм Виктор пополнился изображением Кацуки на выходе из прыжка и надписью «люблю, когда он так приземляется». «Отогрел мне ведьмака?» - интересуется Виктор, украшая сообщение ехидным смайликом. Джакометти присматривается к смазанному фото внимательнее. Джордж улыбается, хотя это и не очень заметно из-за костяшек пальцев, прижатых к губам. «Меньше ревности! Спать рядом – не преступление…» - отшучивается Кристоф, потягиваясь и чуть морщась от недовольства мышц. Чем старше, тем сложнее – тем дольше нужна разминка, прежде чем тело послушно растягивается в шпагат. Днем он сталкивается с неразлучной парочкой, перебрасывается с Виктором парой фраз, но – из собственной вредности! – ни словом не упоминает Джорджа. Зато вечером приходит сам. Джордж смотрит на протянутую ему розу с откровенным недоумением. Неверяще протягивает руку – но не берет подарок, а подрагивающими пальцами касается цветка. В глубине комнаты давится смешками Виктор, которого пытается пристыдить Юри, а Кристоф старается улыбаться легко и беспечно. - Это тебе, Джорджи, - второй раз произносит он. Терпеливо. Настойчиво. Так нужно обращаться с этой русской «злой ведьмой», верно же? - Зачем? - Захотелось сделать тебе что-то приятное. Виктор вгрызается зубами в диванную подушку и показывает Кристофу большой палец. Юри шипит свое риторическое «Виктор!..» и заставляет тренера убрать руку, пока Джордж не заметил. - Кристоф… Джакометти улыбается и заставляет растерявшегося парня взять розу. Ярко-желтая, только по самому краю лепестков идет тонкая оранжевая каёмка. Именно ее и продолжают трогать кончики пальцев Джорджа. - Кристоф. - Желтые розы – это признание, уважение и дружба, Джорджи, - мягко поясняет Крис, пока Виктор утирает свою несносную мордаху о рубашку Юри. - Я знаю. - Правда? Чудесно. А я-то уж подумал, что… - Я знаю, что значит одна желтая роза, которую преподносят в качестве подарка. Кристоф щурит один глаз и совсем не собирается отрицать очевидное. - Можно тебя поцеловать, Джорджи? Вопрос словно разбивает сомнамбулическое состояние русского фигуриста. Он резко встряхивает головой, торопливо откладывает цветок на стол, едва не сломав стебель. - Нет, - с коротким кашлем отвечает Георгий и едва не отталкивает швейцарца, торопливо уходя из номера. Разве что дверью не хлопнул. Виктор заходится в беззвучном хохоте, но уже разрешает себе негромко подвывать. - Уел нашу злую ведьму! – стонет Виктор и пытается поаплодировать. Всхлипывает, снова утирает глаза. – Нашу романтичную злую ведьму… - Виктор! Наверное, Крис хотел всего лишь… стыдно же! – пытается унять блондина Юри. Виктора, по мнению Криса, уймет сейчас только бутылка минералки. Из холодильника. За шиворот. - Розочку ведьме подарил… - снова вцепляется Никифоров в подушку зубами. Поблескивает озорным взглядом и все ж интересуется, - а что означает одна желтая роза в качестве подарка-то? - Символ одинокого сердца, - нехотя отвечает Кристоф. Виктор больше не смеется. - Да куда он денется… - ворчит Никифоров, но дает свой мобильный. Кристоф слушает длинные гудки – он пытается дозвониться до так внезапно сбежавшего брюнета раз за разом. Попросить прощения, если тот обиделся. В идеале – лучше бы вернулся. Джакометти качает головой. «Вернись, пожалуйста. Кристоф», - набирает он, посчитав, что краткость – сестра таланта и лучший способ не быть понятым неверно. Виктор запрокидывает голову и чувственно облизывается, пользуясь тем, что Юри постарался сбежать к Фичиту и компании. - Ну что, помирился с ведьмаком? Наедине у Виктора голос становится низким, хриплым. - Кто знает, кто знает, - урчит Кристоф. Этот голос, чтобы Виктор не произносит – приглашение, и Джакометти никогда не отказывается им воспользоваться. От такого любовника не отказываются. Такого, как Виктор – не игнорируют. Особенно когда Виктор так предлагает. Опрокидывается от толчка в плечо, разводит колени, дразня вседозволенностью – и тут же уворачивается от горячих рук Кристофа, смеется. Иногда Виктора надо ловить и немного заставлять. Виктору и это нравится тоже. - У тебя слишком много лишних конечностей, - замечает Крис, успевая прижать руки русского красавца к дивану и не сумев увернуться от несильного, но обидного пинка коленом. - О, разве лишних? - Ммм… - поймать за бедра, приземлиться на диван, поглаживая неуемного Виктора по животу. А если будет смирно лежать – то и ниже. Виктор фыркает, смотрит из-под челки недовольно, но притихает, поминутно облизываясь. Ему очень нравятся неспешные поглаживания, но уже давно хочется большего. А Крис все заигрывает с ведьмаком… Дверь номера щелкает негромко, даже удивительно, что щелчок услышали оба. - Юри что-то забыл? – недовольно бормочет Виктор, но встречается он взглядом не со своим подопечным. И уж точно не смутит вошедшего весьма недвусмысленная картина. – Вау. Что ж ты ему написал-то, а, Крис?.. - Секрет, - отмахивается Джакометти, поднимаясь и подходя почти вплотную. – Джорджи. Спасибо, что вернулся. Тот равнодушно пожимает плечами и продолжает смотреть в упор. Но не зло. Не обиженно. Вообще никак. Выжидающе – вот как. Но от протянутой к нему руки отстраняется. - Это потому, что я сейчас прикасался к Виктору? - Нет. Виктор ворчит что-то вполголоса и тянется к столу, шурша пакетом с печеньем. - Дай ему приласкать себя, чернокнижник двинутый, - бормочет он по-русски самым приятным тоном, шурша пакетом. Просто енот и «печеньки-печеньки, где мои печеньки?» «Считаешь?..» - сомневается Георгий в совете. - Ага-а… - тянет Никифоров, надкусывая угощение. Первый ряд, VIP-места для просмотра шоу. И печенье вместо поп-корна. Георгию почему-то кажется, что это довольное «ага» было ответом на незаданный вопрос. «Ладно», - соглашается он с бывшим соперником, подавшимся строить тренерскую карьеру. - Извини, Кристоф, я не должен был так реагировать, - тщательно, почти стерильно выговаривает Георгий по одному слову. Впрочем, Джакометти это более чем устраивает. - Ты только не сбегай больше, злая ведьма, - шутливо просит он, но глаза до невозможности серьезные. – Лучше на месте заколдуй, но не сбегай, договорились? - Хорошо, - кивает Георгий. У Виктора VIP-места в первом ряду и очень хорошее настроение. И печенье, которое точно понравилось бы Маккачину.