В погоне за истиной

      После душа Прэсли снова тщательно оглядела себя в зеркало. Тело было все в синяках, но боль уже не ощущалась — так сильно она была истощена физически и морально. Надев чистые джинсы и майку, она затянула мокрые волосы в тугой пучок на затылке и вышла из ванной. Она прошла по обшарпанному коридору прямиком в гостиную, где ее ждали трое мужчин. Трое незнакомцев, которые несли полнейший бред, хотя он все же немного объяснял все произошедшее с ней. Они назвали ее Исповедницей. Те двое — Сэм и Дин. Тогда в ее доме, среди окровавленной комнаты, за стенкой которой был один труп и один оглушенный ударом по голове. Именно тогда, когда Дин всеми фибрами души хотел ее пристрелить так же безжалостно, как за несколько минут до этого пристрелил Монро. Хотя о нем она и не жалела. Тогда, когда Сэм поверил в ее невиновность и успокаивал, прижав к себе своими огромными ручищами. Тогда они дали ей имя. Исповедница.       Кто это, она так до сих пор не поняла. Но пока она заходилась в рыданиях на руках у Сэма, Дин позвонил какому-то Бобби. Первый их разговор был недолог. Положив трубку, Дин ринулся на кухню, где до сих пор валялся без сознания темноволосый офицер. Но он не успел. Вместо одного, на кухне на тот момент было уже два трупа. Фальшивый полицейский принял какой-то яд, пожелав умереть, чем быть допрошенным и раскрыть свои тайны. Дин вновь набрал этого Бобби и уже намного дольше говорил с ним. Прэсли не слышала этого разговора, зато ясно поняла его итог — они увозят ее. Она даже не стала интересоваться куда. Она позволила Сэму поднять себя на руки и перетащить в машину. Он заботливо уложил ее на заднее сидение Импалы, на которой она совсем недавно возвращалась домой. Эти двое еще какое-то время возились в доме и вокруг машины, а потом они поехали. Поехали к Бобби. Так ей сказали. Она теперь в безопасности. Они ей помогут. Они так сказали.       И вот она в доме этого Бобби — странного старика в грязной бейсболке и с бутылкой пива в руках, который не стесняется в выражениях. Его старый дом, окруженный свалкой сломанных и ржавых машин, был наполнен странными древними книгами и другими непонятными вещами. По дороге к нему, когда она более или менее пришла в себя, Сэм и Дин попытались ей объяснить хоть что-то. Они сказали, что они охотники, которые истребляют всякую нечисть, типа демонов, вампиров, призраков, гуль, тульп, вендиго и тому подобных. Несмотря на все произошедшее ранее, Прэсли с каждым их словом все больше укреплялась в мысли, что парни спятили. Но деваться ей было некуда.       Когда она зашла в гостиную, эти трое чудаков о чем-то переговаривались, но завидев ее тут же умолкли. Ей стало некомфортно под их пристальными взглядами. Более того они раздражали ее. Бобби, который с интересом разглядывал ее, как какую-то диковинку. Дин, подозрительно уставившийся на нее и выражавший до сих пор явное недоверие — будто она ему верила на сто процентов. Но больше всего раздражал щенячий взгляд Сэма, полный сочувствия и жалости. Господи, ну, зачем так смотреть на людей? Это должно быть запрещено законом. — Так может мне кто-нибудь все-таки объяснит, кто я? Или что я? И что вообще происходит? — Прэсли первая нарушила повисшую тишину. — О, да, — Бобби жестом поманил ее к себе и развернул книгу, чтобы она могла все сама увидеть.       На страницах старинного фолианта были непонятные ей гравюры со странными знаками, но на одной была изображена женщина с черными глазами. Вокруг нее стояли люди на коленях, протягивая к ней свои руки. Над гравюрой была надпись. — Verum, — прочитала Прэсли. — Это истина на латыни, — сразу пояснил Сэм. Хоть она и забросила латынь, но парочку слов все же знала. И это входило в их число. — Но это ничего не объясняет? — Прэсли все также не понимала происходящего. — Как я смогла забрать всю жизнь из двоих людей? Почему они потом слушались меня? — Не жизнь, а волю, — поправил Бобби. — Из двоих? — перебил Дин. — Ты еще кого-то лишала собственной воли? — его голос звучал угрожающе. — Остынь, Дин, — осадил его Сэм. — Исповедницы были древнейшим орденом, который нес истину в мир. Им никто не мог соврать. Они разрешали все споры и склоки, предотвращая любые конфликты и даже войны, — продолжил он, обращаясь уже к Прэсли. — Но помимо этого, они обладали могущественной и устрашающей силой — прикосновение их руки высасывало волю из любого, делая этого человека полностью подвластным им. — То есть их рабом, — вставил свои пять копеек Дин. — Значит, я не могу теперь прикасаться к людям? — испугано спросила Прэсли. — Нет, можешь, конечно. Только твое желание включает эту силу, — попытался объяснить Сэм. Он и сам плохо это понимал. — Но я не хотела подчинять себе Монро и тем более Паркера. С Паркером я вообще собиралась всего лишь переспать! — Прэсли все еще не могла понять, как включается эта адская штука в ее руках, и это ее пугало.       После ее слов на лице Дина появилась ядовитая ухмылочка. Ох, как хорошо она знала такие ухмылки. У Паркера была как раз такая же. Это была ухмылка эдакого мачо, дамского угодника, бабника — называйте, как хотите. И Прэсли очень не любила таких парней. Она считала, что толку от них ноль. Только развлечься и все. Именно этим она с Паркером в ту ночь и собиралась заняться. Одноразовое развлечение, которое обернулось таким кошмаром. Мысли о Паркере натолкнули ее на важный вопрос. — Но ведь к этим людям потом возвращается их воля обратно? — с надеждой спросила она. — Да, после смерти Исповедницы, подчинившей их себе, — будничным тоном ответил Бобби, отхлебнув из своей бутылки.       Этого она и боялась. Ей было плевать на Монро. Да и он уже был мертв. Но Паркер… Каким бы негодяем он ни был, он не заслужил такого. И что с ним сейчас? — Мне нужно выпить, — заявила Прэсли, оглядываясь вокруг. — И что-нибудь покрепче. — Есть виски, — предложил Бобби. — В самый раз.       Он тут же вытащил из-под стола початую бутылку и стакан. Плеснув туда немного, он пододвинул его к Прэсли. Она залпом выпила обжигающую жидкость и поставила пустой стакан перед Бобби, давая понять, что нужно еще. Он повторил процедуру. — Так, — вновь заговорила она, опрокинув в себя еще два стакана виски. — С некоторыми вещами мы разобрались. Но что насчет тех двоих, которые убили мою семью и пытались меня отправить на тот свет? — А здесь все не так ясно. Судя по книгам, существовал другой орден, который занимался уничтожением исповедниц и вполне успешно. Но кроме атаме, который парни нашли у них, никаких других знаков принадлежности этих двоих убийц к этому ордену, я не увидел, — ответил Бобби. Он единственный не смотрел на нее ошалевшими глазами. Видимо, эти двое не привыкли видеть девушек, которые так лихо вливают в себя столь горячительный напиток. — Атаме? — Ритуальный кинжал. Только им можно убить Исповедницу, — пояснил старик. — Это значит, что я типа бессмертная? — хмыкнула Прэсли. Виски дал ей в голову, и она немного захмелела. — Именно это и значит, — со всей серьезностью заявил Бобби. — А еще, насколько я могу судить, ты — последняя в своем роде. Уже несколько веков не появлялось ни одной Исповедницы. По крайней мере никто о них не слышал.       Эти слова холодком прошлись по ее коже. Они означали, что она больше не человек. А еще они возложили на нее бремя ответственности. Она сама не знала почему, но теперь что-то необычное, что-то редкое было у нее в руках. А именно — ее жизнь. — А теперь поясни мне, пожалуйста, Бобби, как она могла появиться на свет, если других Исповедниц давно переубивали? — наконец, подал голос Дин. — Я тебе что — Википедия? — старик посмотрел на него, как на идиота. — Не могу я знать все. А с учетом, что таких, как она, больше нет и давно не было, я не могу гарантировать, что найду больше информации. Единственное, что я могу сейчас точно сказать — мы должны беречь эту девчонку, как зеницу ока. Ее сила не просто так проснулась.       На этом разговор не был окончен. Эти трое еще долго препирались, углублялись в различные рассуждения, но Прэсли их уже не слушала. Не все, но некоторые вещи начали вставать на свои места. Вопросов у Прэсли не убавилось, но ответов было взять пока что неоткуда, а слушать пустую болтовню, которая ни к чему не вела, у нее не было желания. Она только сейчас осознала, что нормально не спала несколько суток. Поэтому она попросила, показать ей комнату, где она смогла бы отдохнуть. Сэм незамедлительно вскочил на ноги и повел ее на второй этаж. «И все же его забота раздражает куда больше, чем открытая неприязнь Дина», — подумала Прэсли, проваливаясь в сон.