Лишь пара шагов

      Я бы стала бабочкой, будь ты коллекционером… Для того, чтобы умереть от твоей руки.       Я стала бы маркой, вряд ли красивой и дорогой… Но я бы упала тебе под ноги ради секунды в твоих руках.       Я стала бы куклой, манекеном, трупом — всем, что бы ты не коллекционировал.       Это глупо? Да, очень.       Но это правда…       Он ждал у выхода из общежития. Совсем не скрываясь. Я видела удивленные взгляды знакомых, курящих на крыльце. Он не касался меня, просто молча шел. А я не отставала. Хотя, он и не торопился.       Все такой же пугающий и притягательный одновременно. Величественный и неземной. Черный. И холодный. — Куда мы сегодня? — в ушах звенело от тишины, я не различала скрип снега под сапогами, шороха шин по асфальту, голосов прохожих.       Меня окутывала тишина, исходящая от него. Такая нервная и непривычная тишина. — У меня есть работа. Ты поедешь со мной. — Почему без «фокусов»? — я знала, куда ведет дорога, которой мы шли — к станции. — Даю тебе возможность побыть живой еще немного, — и больше не слова.       Да и мне сразу расхотелось говорить. Сегодня я увидела дату на часах. Моя зима подходила к концу. Наша…       Кассирша удивилась и напряглась, когда он протягивал ей деньги и называл станцию. Я видела ее неосознанный страх перед ним. А ему было это безразлично. Он спокойно взял билеты и пошел к переходу. Немногочисленные люди расступались перед ним, старались держаться подальше. Но… не все. И это удивило меня. Несколько человек, казалось, совсем не обратили на него внимания. Они были спокойны. Одна старушка, продававшая соленья в переходе, даже приветливо улыбнулась.       Электричка была полупустой. Логично. Кому в такое время приспичит куда-то ехать? Уже поздно для дороги на работу и еще рано для пути домой. Он сел у окна и наблюдал за бегущим пейзажем. А я рассматривала пассажиров, отмечая их реакцию на моего спутника. Вон там подвыпивший мужчина, спешно забившийся в угол и опустивший взгляд при нашем появлении в вагоне. Женщина, прижавшая ребенка сильнее к груди, будто пряча. Девушка, равнодушно смотрящая в окно, прислонившись к стеклу лбом. Она бросила быстрый взгляд на нас и слегка усмехнулась. А вон тот паренек поспешил уйти в другой вагон. В тамбуре послышался детский смех. Дверь громыхнула. Вбежал мальчишка лет девяти. Он резко остановился и с любопытством посмотрел на моего Проводника. А потом… Сел напротив. — Чего тебе? — холодно спросил мой спутник. — Дядя, а вы кто? — Смерть с косой. Иди к маме, она волнуется, — отмахнулся проводник. — Правда? — подозрительно сщурил глазки малец. — Тебе косу показать? — неожиданно ухмыльнулся проводник. — А можно?! — как-то обрадовался парнишка. — Нет, но можно конфетку, если маме ее отдашь, — «смерть» вытащила из кармана карамельку в фиолетовой обертке.       Черная кожа перчаток коснулась детской ладони. Ребенок улыбнулся и убежал. — Ты глянь, даже «Спасибо» не сказал! — Тебя любят дети? — если реакция окружающих была понятна, то тут я была сбита с толку. — Не любят. В определенном возрасте они интересуются смертью. Кто-то раньше, кто-то позже. Не более того. Обычно, раньше. Ты вон в детстве цыплят почти душила… — Не напоминай. Мне их жалко сейчас… — на какое-то время мы вновь вернулись каждый к своему источнику наблюдений.       Но лишь на время. — А остальные… Их действия отражают их отношение к смерти? — Если поняла, то зачем спрашивать? — Но ты же не смерть… — Нет смерти, как существа, отнимающего жизнь, но есть те, кто провожает души к вечному покою…       Я не знала, куда мы едем. Электричка, метро, автобус, пешком через парк, опять метро… Он что, просто «выгуливает» меня?! Не может же не знать дорогу! Или же «жертва» бегает? В любом случае, я просто шла рядом с молчаливой тенью по пока еще заснеженному городу.       День сменился сумерками. Но фонари пока еще не освещали небольшой парк, сквозь который мы шли к какой-то цели. Неожиданно он сказал всего одну фразу. И таким тихим, уставшим и серьезным голосом…       И мир потускнел. Стал синим, холодным и плавным. А звуки в ушах, будто сквозь толщу воды… Мы оказались в довольно уютной и пустой квартире на кухне в, скорее всего, желтых тонах. Проводник стал тенью. И его чернота щупальцами стелилась по полу комнаты. Тень поплыла куда-то вперед. Я бросила быстрый взгляд на стол, где у экрана открытого ноутбука лежал опрокинутый бокал. Рядом пустая бутыль вина. Я уловила знакомые звуки песни. Одной из своих любимых. Приятный мужской голос закрадывался в душу и вытаскивал все эмоции… Что это? Всхлипы? Они точно не с аудио из ноутбука. Я спешу в другую комнату. Тень уже в ванной. Мой проводник «стоит», склонившись над девушкой. Она всхлипывает еще раз. Но не плачет. Уже не плачет. Похоже, сил больше на это нет. — Оля?.. — я тяну руку к девушке.       Не верю, что вновь вижу ее. Ту, которой верила, которой доверяла, которую считала своей подругой. Которую потеряла… Люди приходят и уходят. Жизнь не стоит на месте. Этому меня «научила» Оля, когда исчезла. Она просто взяла и порвала все связи между нами, когда школа осталась позади. Но… я не держала на нее обиды. Была уверена, что однажды мы встретимся вновь, как старые подруги, все будет, как прежде…       Моя ладонь прошла сквозь девичье плечико. Оля встала, подняв с пола крупный кухонный нож, оперлась ладонями о раковину, устремив обезумевший взгляд в свое отражение в зеркале. — Нет! Оля! Твою мать! Сделай что-нибудь! Дай мне остановить ее! — я переводила взгляд от подруги к тени, все больше обволакивающей девичью фигурку. — Оля, услышь меня, я рядом! — мои ладони проходили сквозь проводника, сквозь девушку. — Я РЯДОМ! — хрупкая рука сжала нож сильнее и вонзила его в шею.       Ты знала, что женщины самураи перерезали горло, а не вспарывали живот?       Тень окончательно поглотила подругу. А я задыхалась. Кровь стекала на кафель. Но мой взгляд не мог сосредоточиться на чем-то одном. Весь мир — сплошное голубое пятно. Все звуки — будто через толщу воды. Я аквариум наизнанку — вода снаружи и пустота внутри.       Тень отпустила мою подругу. Я не обратила внимания на ее упавшее тело. Мой взгляд был прикован к сияющему «призраку», уходящему куда-то в свет из зеркала. — Оля… — я протянула руку, но между нами резко возникла тьма. — Теперь она — моя забота. А ты еще жива. Да и дорога у тебя иная, — голос проводника пронзил тело ледяными иглами.       Тень развернулась и последовала за моей ускользающей в Ничто подругой.       Все стало таким ярким. Таким оглушающим. Колени больно стукнулись о ковер в маленькой комнатке общежития. Мой вой отразили пустые стены. Почему так больно? Почему я не была рядом? Почему я не спасла? Почему ты не позволил мне? Почему?..       Мысли путались, слезы застилали глаза, беззвучный вой раздирал горло, тело сковывала ощутимая душевная боль…       Черные холодные глаза смотрят в душу. Тихий, серьезный и уставший голос… — Знаешь, Ева, мало кто знает, но в аду грешники не варятся в котлах… Мы мучаем их иначе…