you've set on me

      Гарри выглядит глупо в этих очках. Они слишком маленькие для его лица, пылко думает Луи, когда подходит к нему. Он останавливается и указывает пальцем на Гарри. — Что происходит, а? Ты думаешь, это смешно? — шипит Луи. — Ты теперь преследуешь меня или что?       Лучи солнца просачиваются через листья дерева, под которым они стоят, и падают золотыми пятнами на лицо Гарри. Луи смотрит на него снизу вверх, ненавидя их разницу в росте. — Я тебя прошу, — насмехается Гарри, складывая руки на груди. Его бицепсы выпирают, рукава рубашки оголяют ещё больше татуировок, которые Луи никогда не видел, и от этого он только сильнее злится. — Спустись на землю. Я понятия не имел, что это твоя группа. Друг порекомендовал вас.       Луи подавляет желание сбить эти глупые очки с его лица. Он сжимает руку в кулак и с презрением говорит: «Конечно. Друг. И ты понятия не имел обо мне. Очень правдоподобно, Гарри, пожалуйста, рассказывай больше».       Он чувствует, как Гарри пристально смотрит на него сквозь очки. — Не хочешь верить — пожалуйста. Но я не знал, — через секунду он добавляет тише, так что Луи приходится наклониться ближе, чтобы расслышать: — Я даже не знал, что ты поёшь.       Луи стиснул зубы. — Ты многого не знаешь обо мне. — Определённо.       Гарри стоит в жёсткой позиции, рот сжат в ровную линию и Луи внезапно чувствует прилив благодарности, что не видит его глаз. — Слушай, — кратко говорит Луи, — я делаю это только ради Лиама и Найла. Я не хочу здесь находиться. Давай проясним это. — Если бы я знал, что это твоя группа, то даже бы не приглашал, — огрызается Гарри. — Ты должен быть благодарен мне за такую возможность.       Луи саркастично фыркает. Он должен быть благодарен? Гарри начинает бесить его всем этим пафосом, эгоистичный мудак. — И кому теперь нужно спуститься с небес на землю, избалованная, привилегированная маленькая поп-звёздочка? — Смотри-ка, как мы заговорили, — выпаливает Гарри, оттягивая цепочку. — Что за херню ты там устроил?       Бинго. Луи знал, что задел больное место, и хотя он ощущал лёгкое чувство вины, он удовлетворён ноткой злости в голосе Гарри. — Что? Не понравилась наша песня? — невинно спрашивает он. — Мудак. — Ты единственный, кто хотел, чтобы моя группа принимала в этом участие. Поэтому твои осуждения в мою сторону не имеют никакого значения, понял?       Гарри раздражённо качает головой. — Плевать, Луи. Уходи.       Луи разворачивается и молча возвращается в фургону, хлопает за собой дверью, от чего Найл и Лиам подпрыгивают. — Воу, чувак, — спрашивает Найл, — ты в порядке? — Полном, — процедил Луи.       Найл и Лиам обмениваются взглядом. — Эй, чувак, у тебя глаз дёргается, — говорит Найл. — Он просто придурок! — вырывается у Луи.       Он встречается с недоуменными взглядами. — Кто? Гарри? — спрашивает Лиам, хмурясь. — Он очень любезно вёл себя. — Он эгоцентричный, эгоистичный и фальшивый как и всё чёртовы знаменитости. — Воу, — говорит Найл. — Я знал, что тебе не нравится его музыка, но я не знал, что ты испытываешь к нему такое отвращение. — Воспринимай проще, Лу. Мы же будем с ним в туре ещё девять месяцев. Я уверен, что как только ты узнаешь его получше, то твоё мнение изменится, — Лиам спокойно улыбается.       Луи стискивает зубы и ничего не говорит. Он не знает, почему не рассказывает им, почему не позволяет уродливой правде вылезти наружу.       Возможно потому, что если он расскажет, ему придётся всё вспомнить.       В конечном итоге, он смотрит в запыленное окно с пятнами от воды, пока Найл и Лиам спорят о том, кто поведёт (Найл проигрывает и, ворча, забирается в кресло водителя).       Его голова словно забита обжигающе яркими звёздами. Он зашёл в студию, полный тревоги, не зная, чего ожидать, но когда он увидел Гарри в рваных джинсах и цветастой рубашке, которая, вероятно, стоит дороже всего гардероба Луи, всё, что он почувствовал — злость и резкое негодование. И теперь их разговор только укрепил эти чувства. Кого Гарри мнит из себя, ведя себя так высокомерно? Он и его абсурдно длинные волосы. Которые, несомненно, идут ему, но кого волнует? Классные волосы не делают человека хорошим, или что-то ещё.       Слава точно вскружила ему голову, злобно думает Луи. Теперь, когда он крупная звезда, он считает себя лучше Луи. И у него хватило смелости делать вид, будто он не знал о том, что Луи придёт. Неужели он думает, что Луи настолько глуп?       Но Луи пришёл. Он согласился на выступление и пришёл. И что Гарри думает по этому поводу? Прости Боже, он думает, что Луи действительно хотел видеть его. И это после трёх лет молчания. — Луи, ты в порядке? — голос Найла прерывает его поток мыслей. — Ты как-то притих, — он поворачивается к Луи, попутно с этим ведя машину. Лиам громко кричит, хватая руль и выравнивая машину. — Нормально, — уклончиво говорит Луи, а затем снова выглядывает в окно, проклиная существование Гарри. Он вздыхает и прижимается щекой к холодному стеклу. Мимо стремительно пролетают здания.       Лиам и Найл, напоминает он себе, смотря на их затылки. Он делает это ради них. Он может справиться с Гарри. Это не проблема. Гарри — ничто.

***

      Гарри не отправляется за йогуртовым мороженым.       Он сидит в своём Рендж Ровере, ест «походную смесь»* и кипит от злости.       Он не верит Луи. Он не верит, насколько же он мудак.       Он кладёт изюм в рот и с яростью жуёт его. Он настолько зол на Луи и его острый язык, что едва не давится от пронзительного звонка. Он стонет, смотря на входящий номер. Саймон. Отлично.       Делая глубокий вдох и прилагая усилия, чтобы говорить вежливо, а не орать, как ему сейчас и хочется делать, он поднимает трубку. — Алло? — Гарри. Как прошла репетиция?       Гарри хочет многое рассказать. Но ничего не говорит. — Отлично. Они очень талантливые, — нескладно отвечает он. — Хорошо, хорошо, — говорит Саймон тоном, который даёт понять, что он слушает вполуха. — Итак, послушай. Эти парни ещё новички. Они понятия не имеют, что означает отправиться в тур с мировой знаменитостью. Мне нужно, чтобы ты пообедал с ними где-то в людном месте. Посади их и скажи, что от них ожидается.       Гарри артачится. Пообедать? С Луи? Вернее, с ними тремя, но Гарри сосредоточен лишь на Луи. — Я... почему?       Саймон раздражённо вздыхает. — Пообедав с ними, ты привлечёшь интерес к себе и туру. Они все внешне привлекательные парни и люди начнут говорить об этом. Они будут с тобой во взаимодействии, они должны уметь держать себя в узде. Нам меньше всего нужно, чтобы они оказались тупыми тусовщиками безо всякой репутации. Это запятнает твой имидж. — Но я..., — сбиваясь, говорит Гарри. — Я не спрашиваю тебя, Гарри, — прерывает его Саймон. — Ты хотел этих парней. Теперь неси за них ответственность.       И он сбрасывает.       Что ж, этот день только что стал хуже.       Гарри вздыхает, потирая переносицу и делая глубокий, успокаивающий вдох. Всё в порядке. Всё в полном порядке. Он пообедает с ними завтра и всё будет хорошо.

***

      Ничего не в порядке.       Они всего десять минут сидят на веранде излюбленного знаменитостями кафе в Западном Голливуде, а Луи уже кричит на папарацци и закатывает скандал. — Я даже не могу съесть блядский бургер без назойливых придурков, которые околачиваются вокруг? — трещит он, не обращая внимания на смертоносный взгляд Гарри, говорящий ему заткнуться прямо сейчас. По крайней мере, Лиам тоже смущён. Гарри нравится Лиам. — Простите, — вставляется Гарри, сконфуженно улыбаясь папарацци и одаривая Луи серьёзным взглядом, когда тот поворачивается, чтобы, без сомнений, накричать и на Гарри. Он невыносим. — У него был плохой день. Простите его ужасно грубое поведение.       Папарацци равнодушно пожимает плечами, просматривая фотографии на камере. — Всё в порядке, парень. Я уже всё сфоткал.       Гарри вздыхает и возвращается к своему салату. По крайне мере, есть шанс, что папарацци выложит фотографии с Луи: он был нанят PR-командой Гарри с очевидной целью. Гарри лишь надеется, что никто из зевак не снимает на телефон. — Какого хрена, Гарри? — спрашивает Луи, когда папарацци уходит. — Об этом я и говорю, — шипит в ответ Гарри. — Ты не можешь так вести себя. Это плохая реклама.       Луи фыркает и берёт в рот картошку фри. — Реклама? Да кого она волнует? — Тебя должна волновать! Особенно, когда ты пытаешься стать более знаменитым. В этой индустрии очень важно, что подумают о тебе люди. — И что? Я должен просто сидеть и позволять папарацци делать всё, что он хочет? Разрешить ему вторгаться в мою личную жизнь?       Гарри поджимает губы в ровную линию. — Нет, ты должен игнорировать его и не вести себя, как мудак. — Одно и тоже.       Гарри чувствует, как голова уже начинает болеть. — Слушай, я знаю, это неправильно. Но ты должен это делать. Может, ты перестанешь ерепениться по каждому поводу и просто будешь слушать меня? — Конечно. Ты ведь всё знаешь. — Нет, потому что я прошёл через всё это. Я знаю, как всё устроено. Имидж — это всё. Мне может это не нравится, но всё так и есть. — Удел слабых, — говорит Луи, скрещивая руки. — Ты не отстаиваешь свои взгляды. Ты просто сидишь, позволяя всему идти своим чередом, позволяя людям наступать на тебя и контролировать. Это просто, блять, удел слабых. — Это не удел слабых, — рычит Гарри. — Это выживание. — Выживание? — насмехается Луи. — Приукрашивай как хочешь, Гарри, но это всё равно удел слабых. — Да что ты знаешь? — сердито выпаливает Гарри. — Ты не знаешь, какого это. Ты не знаешь, какого нам... — Нам? — повторяет Луи, нахмурившись. — Ох, хорошо. Я вижу, какого это. Есть «мы» и «они», верно? Что ж, ты прав, Гарри. Я не знаю, какого это. Мне никогда не подносили ничего на блядском блюдечке с голубой каёмочкой. Я не купаюсь в бассейне с деньгами, не думая о том, как бы наскрести денег на аренду квартиры и еду. Я один из «них». — Это не то, что я... — возмущённо возражает Гарри, потому что как Луи посмел перекрутить его слова и обвинить его, когда он не догадывается, как сильно Гарри не хочет говорить о своём имидже напрямую, когда он хочет иметь больший контроль над вещами, но не может. — Мне похуй, что ты хотел. Ты очень чётко показал свои намерения, — он встаёт, громко задвигает стул и кидает салфетку на стол. — Мы уходим.       Он двинулся прочь, даже не посмотрев в сторону Найла и Лиама.       Лиам неуверенно улыбается Гарри. Его карие глаза широко раскрыты. — Эх, прости. Эм. Нам очень бы хотелось остаться, но у Луи ключи от машины.       Гарри машет ему рукой, разум всё ещё затуманен гневом. — Всё в порядке. Спасибо, что пришли.       Найл хлопает его по плечу. — Ещё увидимся, Гарри.       Они с Лиамом машут, а затем убегают за Луи. Гарри со злостью тыкает ножом в салат. — Я могу принести вам что-нибудь ещё, сэр? — спрашивает официантка.       Гарри молча улыбается ей. — Чек, пожалуйста.

***

      На следующий день СМИ и таблоиды гудят о трёх привлекательных парнях, которые обедали с Гарри. Гарри делает ретвит их фотографии, на которой они сидят вместе (как и предполагалось, неблагоприятных фотографий опубликовано не было), добавляет «Знакомьтесь с моей новой группой для разогрева, Головокружительный Ноябрь. Г.» и выключает телефон на весь оставшийся день.