you've set on me

      Гарри нужно перестать думать о Луи.       Концерт дал ему возможность забыть обо всём, потеряться в криках и музыке; он живёт ради выступлений, он любит их больше всего на свете. Но когда он сходит со сцены и всё возбуждение испаряется, оставляя его в тревожном духе в отельном номере, всё возвращается на свои места.       Он не понимает Луи. Сначала он делает вид, что они не знают друг друга, а затем выдаёт, что они когда-то были вместе. Он просто.... он всегда был таким, и Гарри знал, что не должен был так быстро наносить ответный удар, но он не мог. Слишком много было между ними.       Он вздыхает и падает на кровать. Достаёт телефон из кармана, испытывая внезапно желание поговорить с кем-то и, поразмыслив, набирает Зейна.       По каким-то чудесным обстоятельствам, Зейн поднимает трубку. — Алло? — на заднем плане тихо играет музыку, голос Зейна медленный и прокуренный. — Привет, Зей. Как дела? — Привет, чувак. Отдыхаю в типи*. А ты? Как проходит первый день твоего тура?       Гарри колеблется. Дело в том, что он никогда не рассказывал Зейну о Луи; когда он впервые встретил Зейна, то это было для него больной темой, но проходили года, и Гарри целенаправленно удалось запереть всё, что напоминало ему о Луи, и проглотить ключ. Обычно он открыт к общению и ничего не скрывает, но он не мог говорить о Луи.       Однако, это было раньше, когда Луи был не более, чем яркое воспоминание. Теперь же он не может скрываться в закоулках памяти Гарри. — Луи, солист из Головокружительный Ноябрь — мой бывший, — сделав глубокий вдох, говорит Гарри.       Сначала на другом конца провода воцарилось молчание, а затем Зейн сказал: «Ты наёбываешь меня». — Если бы. — Чёрт. И как вы?       Гарри фыркает. — Ужасно, Зейн. Мы то и дело, что ссоримся. Не могу поверить, что мне придётся терпеть его до конца тура. Я сойду с ума. Однажды моё имя будет во всех заголовках, потому что я просто проплачу кактус или чего похуже. — Вау. Прости, Хаз, — спустя минуту говорит Зейн.       Гарри хмурится. — За что ты извиняешься? — Я ведь нашёл их тебе. — Это не твоя вина, Зейн. Ты не знал. — Вообще-то, эм, — Зейн прочищает горло, — я знал кое о чём. Вернее, о Луи.       Гарри замирает. — Что? — Это произошло на афтепати в «The Nice Guy». Ты напился до беспамятства. К концу вечера ты начал сентиментальничать, не отходил от меня и сказал что-то типа, если бы у тебя не было всего этого, то, возможно, был бы Луи. Ты ничего больше не сказал, но это было не трудно выяснить.       Гарри ничего не говорит и Зейн продолжает, стремясь заполнить тишину. — Клянусь, я не хотел, чтобы так вышло. Это всего лишь совпадение. Когда я встретил Луи, я не знал, что это тот самый Луи, и я понял, что даже если бы это был он, то, возможно, тебе было бы неплохо воссоединиться с ним, потому что мне казалось, ты скучаешь по нему.       Зейн говорит быстро и больше обычного — он делает так либо когда напиваться, либо когда нервничает, — поэтому Гарри решает сжалиться над ним. Он вздыхает и говорит: «Я не злюсь на тебя, Зейн». — Оу. — Просто... ты мог хотя бы сказать. — Я думал, ты знаешь. Знаешь, что это будет Луи. Ты ведь сказал бы что-то. Но ты ничего не говорил.       Гарри потирает лоб и коротко и сухо смеётся. — Это пиздец, как странно. Как это вообще произошло? Почему я не знал? — Всему есть причина, — спокойно говорит Зейн тоном, которым обычно дают серьёзные советы. Гарри знал, что не нужно было позволять Зейну покупать типи. Потому что всё, чем он там занимается — курит и медитирует. Теперь он стал дзен. Ха. Дзен Зейн. — Я не знаю, что делать, — вздыхает Гарри. — Думаю, Луи тоже не знает. И поэтому мы только орём друг на друга. — Похоже, что у вас какие-то неразрешённые проблемы.       Гарри скучающе смеётся. — Ага. Это всё объясняет.       Затягивается молчание после чего Зейн спрашивает: «Ты любил его?»       Вопрос застаёт Гарри врасплох, предательское сердце замирает, но он со всей искренностью отвечает простым «да».       Зейн мгновение молчит. — Ладно. Я не буду заставлять тебя говорить о том, что произошло. Но, вероятно, вам обоим стоит обсудить это. Может, это совпадение? Знак Вселенной? — Ты под кайфом? Ты говоришь ужасно метафизические вещи. — Всё дело в типи, чувак.       Гарри фыркает и его рот растягивается в искренней улыбке. — Ты идиот. Спасибо, что выслушал. — Без проблем. И мне правда очень жаль, что ты теперь переживаешь из-за этого. — Это не твоя вина. — Люблю тебя. Удачи с Луи. Звони мне. — Спасибо. И я тебя люблю.       Зейн сбрасывает и Гарри снова остаётся наедине с бурлящим океаном мыслей.       Он трясёт головой, желая избавиться от них. У него был долгий день; он заслуживает немного спокойствия от этой бесконечной, запутанной ситуации и от себя самого.       Он вызывает обслуживание номеров и заказывает шампанское. Когда его доставляют, он идёт в ванную комнату и ставит его возле ванны. Он наполняет себе ванну, добавляет туда морскую соль, которую он складывал себе в чемодан, и расслабляется, попивая шампанское. Шелковистый пар и расслабляющий аромат лаванды окутывают его тело.       Он думает о новых городах, которые посетит, о достопримечательностях, которые увидит, о еде, которую попробует. Он думает о толпах, которые будут кричать ему. Он думает о подарках, которые купит своей семье.       Он думает до тех пор, пока у него не заканчиваются мысли и он, вопреки своему желанию, не начинает думать о себе, пьяном и грустном, раздосадованным тем, что он потерял с Луи. Теперь ему не хватает подстрекательных слов Луи и его вспыльчивого присутствия.       Зейн неправильно задал вопрос.       Вопрос не в том, любил ли Гарри когда-то Луи; вопрос в том, переставал ли он когда-то любить его?

***

      Луи прибывает в отель до полуночи; кожа всё ещё липкая от поцелуев мамы и сестёр. Лиам заранее написал ему номер комнаты, поэтому сейчас он стучит в дверь, пока она не открывается. — Я выбираю кровать, — пропевает он, войдя в комнату и кидая рюкзак на пол. За ним следом летит куртка, после чего он поднимает глаза и останавливается.       Найл и Лиам сидят на краю одной их кроватей, скрестив руки на груди и выжидающе смотря на Луи. Они похожи на родителей, чей ребёнок пришёл позднее комендантского часа. — Эм, — произносит Луи. — Парни, что вы делаете? — Нам нужно поговорить, — говорит Лиам. — Садись, — Найл указывает на другую кровать. — Не указывай мне, — и он всё равно садится. — Так, и о чём же мы поговорим? — Нам нужно говорить о Гарри, — говорит Найл. — Нет, не нужно. Отлично поговорили, парни, — Луи встаёт, но Найл и Лиам хватают обе его руки. — Луи, — серьёзно произносит Найл, — нам нужно поговорить. Ты не можешь просто взять и убежать, как ты сделал до этого.       Вздыхая, Луи садится обратно, скрещивает руки и устремляет взгляд в стену. — Я знаю, это тяжело для тебя, — осторожно говорит Лиам, — но мы твои лучшие друзья. Мы хотим помочь тебе. — Ты не можешь продолжать отгораживаться от нас, — сказал Найл. — Да не о чём говорить, — напряжённо говорит Луи. — Повстречались. Расстались. Гарри мудак. Конец.       Лиам хмурится. — Он не плохой парень, Луи. Я знаю, вы двое не ладите, но всё же. Я, конечно, во всём поддержу тебя, но ты должен дать ему шанс. Я думаю, вам стоит поговорить. — Категорично не согласен, — автоматически говорит Луи, сжимаясь от одной только мысли об этом. Он твёрдо решил быть обиженным до конца своих дней, спасибо. Затем до него доходят остальные слова Лиама и он ощетинивается. — Какого хуя, Ли? Ты теперь на его стороне? — Нет! Я только что сказал, что поддержу тебя во всём, — раздражённо говорит Лиам. — Ты даже не знаешь, что произошло, — сердито произносит Луи. — Лишь потому, что ты ничего не рассказываешь! — выкрикивает Лиам. — Ты даже не сказал, что знаешь Гарри, не говоря уже о том, что вы встречались. Ты закрылся ото всех и сказал «не сейчас», а мы должны сидеть здесь и вытягивать всё из тебя. Мы должны вместе проходить через это, Луи. Мы попытались дать тебе больше пространства, но, очевидно, нам нужно обсудить это. Мы хотим помочь тебе. И если ты настолько не доверяешь нам, что не можешь сделать этого, то я больше не знаю, что сказать.       Дерьмо.       Горячее, солёное чувство вины тут же заполняет Луи, потому что Лиам прав. Он настолько погряз в торнадо своих эмоций, в попытке забыть Гарри и подавить своё прошлое, что у него не хватало времени, чтобы остановиться, сделать вдох и отпустить всё. Слишком привыкший к тому, что всё связанное с Гарри разрушало его изнутри, он закрылся от двух людей, которые помогли бы ему перенести трудности.       Он смотрит на Найла: его холодные голубые глаза полны решимости и выжидания.       Луи закусывает нижнюю губу и опускает взгляд, теребя край футболки. Сердце бешено бьётся, воспоминания приливают к голове и ему становится больно от того, как долго он сдерживал всё в себе.       Его руки трясутся, когда он открывает рот и тихо произносит: «Мы с Гарри познакомились, когда он был первокурсником, а я — второкурсником. Мы собрали группу».       И он проливает свет. Он воскрешает в памяти и освобождается от всего, что так усиленно пытался забыть, что так старательно прятал в глубоко в душе. Он останавливается лишь тогда, когда чувствует лёгкость на сердце, а глаза пекут от слёз и боли; ему невероятно больно, но одновременно с этим ему невероятно хорошо. Он рад, что сумел рассказать всё Найлу и Лиаму.       Он судорожно вздыхает, и Найл с Лиамом заключаются его в крепкие объятья. — Спасибо, что рассказал, Луи, — мягко говорит Лиам, обнимая его сильнее. — Я никому не рассказывал об этом, — шепчет Луи. Он чувствует себя уязвимым с витающими по комнате призраками его прошлого, но, в тоже время, он чувствует себя в безопасности с Найлом и Лиамом. — Тебе легче? — спрашивает Найл. — Да. Да, намного.       Какое-то время они молча обнимаются, узы их дружбы почти осязаемы. — Знаешь, я понимаю, почему вы с Гарри постоянно грызётесь. У вас был тяжёлый разрыв. Но орать друг на друга не выход. Вам с этим кудрявым засранцем нужно поговорить, — с нежностью говорит Найл.       Луи качает головой. — Не думаю, что я готов. — Но ты будешь, — говорит Лиам. — Однажды ты будешь готов. Ничего страшного, если это произойдёт не сегодня или завтра, или в следующем месяце. Но тебе придётся покончить с этим.       Луи закусывает губу и кивает. Подсознательно он знает, что Найл и Лиам правы. Им с Гарри нужно поговорить.       Но Луи хочется убежать далеко-далеко только от одной мысли, что ему придётся вытащить своих скелетов из шкафа и вместе с Гарри посмотреть в лицо их общему прошлому. Когда-то это было легко. Когда они жили в одном городе, но были предельно далеко друг от друга , тогда Луи закрыл своё сердце на засов. Когда они снова столкнулись, произошла коллизия, и словно на них обрушился метеор.       Луи хотелось быть звездой, чтобы оказаться в миллионе световых лет от Земли, Гарри и кровоточащих ран.       Но раны излечимы. И сейчас Луи даже кажется, что они превратились в шрамы. — Подумай над этим, Лу, — говорит Найл. Его взгляд тёплый и мягкий в свете гостиничных ламп. Луи сглатывает и фокусируется на настоящем, на людях, которые рядом. — Спасибо, ребята, — нежно говорит он. — И не вздумай такое больше вытворять, — предостерегающе говорит Найл, а затем они с Лиамом снова обнимают его. Они обнимают, пока Найл не пердит и Луи не сталкивает его с кровати. Смеясь, они снимают напряжение этой ночи.