***
На следующее утро Гарри просыпается с относительно лёгким похмельем и сильной болью в спине. Где-то посреди ночи он перебрался на кровать, но он всё равно вздрагивает, вставая с кровати — острая боль раздаётся в позвоночнике. Он глотает таблетку Ибупрофена, а затем плетётся в душ. Вода тёплая и освежающая. Обсушившись, он наклеивает на спину медицинский пластырь*. Обернув полотенце вокруг бёдер, он вернулся в комнату. Увидев на барной стойке телефон, воспоминания о прошлой ночи начали приходить стремительным потоком Чёрт, он позвонил ему. Сердце начинает бешено колотиться. Он включает телефон. Ни одного пропущенного. Лишь сообщения от Эда и Джейд. Его наполняет смесь облегчения и отчаяния. Качая головой, он открывает телефон обратно на барную стойку и пытается одеться. Следующее шоу лишь послезавтра, но он знает, что через пару часов у него вылет. Через несколько минут после того, как он оделся, ему приходит сообщение, конечно же, от Пола, который спрашивает, проснулся ли он уже. Он быстро печатает ответ, надевая ботинки. Вскоре приходит Пол, чтобы забрать его. Они идут вниз по коридору и, когда дверь неожиданно открывается, Гарри инстинктивно поворачивает голову назад. Его встречает заспанный и растрёпанный Луи. Сердце бьётся в горле и он останавливается. Луи смотрит на него словно олень, освещённый светом фар, застыв на одном месте и уставившись на Гарри. — Пол, подождёшь минутку? — говорит Гарри, не сводя взгляда с Луи. — Конечно, — отвечает, определённо, ничего не понимающий Пол. Неуверенными движения Гарри сокращает дистанцию между ними и останавливается прямо перед Луи. Он замечает фиолетовые круги под глазами. Они оба молчат. — Луи, — начал Гарри. — Мне нужно время, — перебивает его Луи. Он больше не смотрит на Гарри; его пальцы дёргают край футболки. — Мне нужно побыть одному. Гарри медленно впитывает его слова и, словно в оцепенении, кивает. — Да, конечно. Глаза Луи на секунду вспыхивают: голубые встречаются с зелёными, и он отворачивается. Гарри смотрит ему вслед.***
Лас-Вегас. Город мерцает огнями, а в воздухе витает аромат снисходительности и забытых запретов. Здесь есть что-то, от чего Луи чувствует себя другим человеком, словно реальность осталась за пределами неоновых вывесок и блестящих стеклянных зданий. Может, только может, именно из-за этого Луи решил остаться с Гарри. Он быстро пожалел об этом решении. Он и раньше видел как выступает Гарри, но он никогда не видел, чтобы он выступал вот так. У Гарри низкий и хриплый голос, ниже, чем Луи помнит его, и даже самая глупая и невинная строчка звучит намного сексуальнее, чем она вообще может быть. К тому же, его сценический образ абсолютно, смехотворно, отупляющим образом отвратителен. Он хватается за промежность, стонет в микрофон, трахает воздух; он заряжает атмосферу, его присутствие подавляющее и больше, чем жизнь. Это завораживает. Это, несомненно, невероятно горячо. Луи ощущает жар в ту же секунду, когда оказывается возле сцены. Он опустошает бутылку воды, пытаясь не смотреть на широкую спину Гарри, чьи плечи обтягивает чёрно-белая, прозрачная и очень отвлекающая внимание рубашка. Гарри подпрыгивает к краю сцены, где стоит Луи. Его волосы разлетаются в разные стороны, глаза вспыхивают в свете огней, голова запрокидывается назад, короткие кудри у шеи переливаются золотом и серебром, а его промежность находится на уровне глаз Луи, и Луи почти ломает бутылку воды, сжатую в его кулаке. Он хочет уйти, хочет убежать в туалет и умыться или засунуть голову в унитаз, но его тело решительно стоит на месте и он не может отвести взгляда от этой силы природы — Гарри на сцене. Гарри уже не смотрит на него. Джинсы обтягивали его ягодицы, которые стали значительно больше и объёмнее, чем Луи помнит. Но что Луи действительно помнит, так это как его руки обхватывали его задницу, а пальцы впивались в нежную плоть; то, как Гарри смеялся ему в рот и говорил «У тебя такие маленькие ручки»; то, как он кусал губу Гарри в ответ и говорил «Ты же знаешь, что говорят о маленьких ручках». И это заставляет его вернуться в реальность. Он находит в себе силы пошевелиться и уйти за кулисы — он останавливается возле двери, через которую персонал вносит и выносит вещи. Слегка дрожащими руками он зажигает сигарету, удерживает дым в себе до тех пор, пока горло не начинает жечь, а затем выдыхает. Голос Гарри отчётливо слышно за кулисами. Он разговаривает с толпой и почти каждое его слово растворяется в её криках. Луи интересно, со сколькими ещё был Гарри с тех пор как они расстались. Перед сколькими он устаивал шоу, сколько из них знают, как страдальчески он выглядит и как трясутся его колени перед выходом на сцену. Луи качает головой и делает ещё одну затяжку. Это так жалко, не так ли? Скрываться за кулисами, изнемогая от желания и ревности к парню, который разбил его сердце, к парню, которого он избегает как чумы на протяжении всей недели. Мне нужно время — он мог сказать это Гарри, но он не станет врать себе: он знает, что это было лишь оправдание. Он просто боится. Гарри осталось спеть ещё одну песню и тогда концерт окончен. Луи тушит сигарету и возвращается к Найлу и Лиаму, наблюдая, как зал темнеет и становится безжизненным без присутствия Гарри. — Всё хорошо? — спрашивает Лиам, когда крики толпы стихли. — Нормально, — пожимает плечами Луи. — Точно? — спрашивает Лиам, внимательно смотря на него. — Да. — Хорошо, что ты остался. Луи не отвечает. Парни упаковали все свои вещи, когда Гарри, со светящимися глазами и румяными щеками, нагрянул к ним как ураган, крича: «Сегодня я плачу за все напитки! Это Вегас, детка!». Его кудри запутались и прилипли к мокрым вискам, рубашка была наполовину расстёгнута и оголяла грудь, и он настолько ослепителен, что Луи невыносимо хочется его. Ему действительно нужны эти бесплатные напитки.