Холодный рассвет

Мелькающие фигуры, искаженные непониманием лица, общая суматоха. Только бы отстегнули руки. Кровь течет по правому боку, одежда становится горячей и липкой, свежую рану хочется зажать рукой. Но руки по-прежнему в железных тисках, сил и без того давно уже нет, мышцы затекают, не могут больше удерживать тело, вес сползает на вывернутые запястья. Невыносимо. Соберись, давай.. Сука, ты же умеешь.. Одним рывком найти резерв, убрать вес, собрать тело.. Он подтягивается резко, беззвучно раскрывая рот, вдыхая всем существом. Держаться, терпеть, сохранить руки, это кончится, скоро кончится, ты же видишь.. - Общий сбор, тревога, собрать оружие, машины к воротам, – это майор, распоряжается, привычная работа. Подполковник возвращается к Вадиму, за подбородок разворачивает к себе, заглядывает в глаза. - Думаете, Вы выиграли, Вадим Рудольфович? Мне хватит и нескольких минут. Ответить не получается. Руки воют уже за гранью. Но выключиться не дано. Не сейчас. Сознание упрямо заставляет переживать все по полной. Щелчок диктофона. - Кто дает Вам распоряжения в Москве? Назовите имя. Отвечать, иначе.. Идти до конца. И нет предела. Вадим смотрит в холодные глаза напротив. Они знакомые. Ледяные, прищуренные. К ране снова прикасается нож. Тело взрывается болью, тот же нож, то же движение, по спирали, но только губы вздрагивают, из горла не вырывается ни звука. Кровь медленно течет по дрожащему телу, глаза смотрят прямо в холодные глаза напротив. Нет. - Последний раз спрашиваю. Отвечайте. - Уходим! Григорий Станиславович, куда его? «Времени нет. Нет. Нет. Дыши. Не забывай». - Отвечать! - Григорий Станиславович, приказ срочный, бросьте. Это без толку, Вы же видите. А у нас время на минуты посчитано. Линия фронта подходит вплотную, мне людей надо выводить. Отправьте Вы эту тварь в центр, как и хотели. - Да, да, Вы правы, майор. А то мне его уже своими руками убить хочется. - Так куда его деть? - Грузите с остальными пленными отдельной машиной. Вы с частью людей перемещаетесь к линии фронта, поддержите наши части, а я с одной машиной младшего состава и с пленными отхожу вглубь территории. - Вас понял. Они Ваши. - Тогда грузимся. Пусть его свои таскают, приведите кого-нибудь. «Дыши. Почему так больно дышать.. Дыши. Сейчас отцепят, наконец-то». Сонных музыкантов толпой выгнали во двор. С того момента, как Вадим утром прошлого дня выскочил из камеры на звук выстрелов, они ничего не знали о нем. А сейчас майор ткнул пальцем в Никиту и Рому, и распорядился, чтобы их проводили в допросную. - Но мы.. - Молчать. Быстрее шевелитесь. Не ожидая ничего хорошего, ребята направились в камеру, сопровождаемые охранником. И едва смогли поверить глазам, узнав в прикованном к стене человеке Вадима. Охранник открыл наручники, и ребята поймали его, не дав соскользнуть на пол. Закинули его руки себе на плечи, потащили в коридор. «Свои. Бережные. Осторожные. Больно. Пусть». Остальные участники группы, ожидавшие возле лестницы, ошарашено уставились на шефа, не в силах сказать ни слова. Вадим поднял голову, но взгляд его был будто направлен сквозь них, голова снова упала, и слипшиеся кудри закрыли лицо. «Пиздец. Дыши. Выключиться. Не помнить. Не получается. Терпи». - Что с ним? - Да пиздец с ним, не знаю. Понесли в машину. Видимо, болевой шок, и он, почему-то, до сих пор в сознании. - Вадим? Эй? - Он не узнает нас, мне кажется. - Давайте в транспорт. «Машина. Голоса. Свои. На пол. Аккуратно. Нет сил. Это не кончится. Едем. Куда нас везут». - Что с ним делать? - Хоть какая-то аптечка есть? - Нет, ничего нет. - Почему он не отключается? Вадик, Вадик, ты слышишь меня? «Слышу. Я тебя слышу, Ра. Но не могу ответить. Совсем не могу». - Вадим, что? Что с тобой? «Не могу. Голос». - Держись, а? - Сможешь? «Кивнуть. Закрыть глаза. На полу лучше. Хоть и трясет». Они едва ли отъехали пару километров, как впереди раздался взрыв. «Что это? Взрыв? Встали». - Что? Что там? - Выгляни. - Наше сопровождение подорвалось. Бегом отсюда. «Идиоты. В кабине еще двое с оружием». - Там еще двое в кабине, всего двое, выходите пока! - Вадик, слышишь? Бежим. - Вадик, давай. Цепляйся. «Черт. Я не пойду. Опять под руки. Не надо». - Давай. Да что же это.. Пока Эндрю с Ра выносили из кузова Вадима, остальные рванули к кабине. Крики, ругань, выстрелы. И вот уже безоружные водитель с напарником, растерявшиеся от такого отчаянного и неожиданного нападения пленных, смотрят вслед музыкантам, убегающим через поле с их автоматами. За полем почти сразу начался лес, они пробирались через нехоженые звериные тропы, сплетенные ветви, завалы и овраги. По двое, меняясь, тащили под руки Вадима, обессиленного, безучастного, безмолвного. Иногда он пытался идти, но сил хватало ненадолго, и он снова повисал на плечах у друзей, лишь изредка поднимая голову и замутненным взглядом будто сканируя окружающую обстановку. Время шло. Сознание не покидало его. Мысли сбивались, путались, усталость накрывала с головой, терпеть дальше казалось невозможным. Хотелось только одного – остаться где-то здесь, в холодных лесах, растворяясь в серой пожухлой листве, в черных влажных стволах деревьев, в шелесте спящей жизни вокруг. Уснуть здесь. Его будто затягивало сюда. А немыслимый путь продолжался. «Оставьте меня здесь. Я так свихнусь. Невыносимо». Через пару часов торопливого перемещения в неясном направлении музыканты внезапно вышли на поляну, на краю которой возник посеревший обветшалый деревянный дом. Никакой дороги к дому не было. Они остановились, напряженно вглядываясь, не мираж ли это. Дверь распахнулась, и на крыльцо вышел дед, в тулупе, кедах и цветной спортивной шапочке, и уверенно направился к ним. - Что, заблудились? Вам сейчас на юг идти надо, все время на юг, вон туда, - дед махнул рукой. - Здравствуйте. Откуда Вы знаете, куда нам? - Так видно же все, из плена сбежали, вижу. Идите к своим, к завтрашнему утру дойдете. - Спасибо. Они уже собрались развернуться в указанном направлении и продолжить путь, но дед внезапно оказался совсем рядом. - Это кто тут у вас? – он подошел к Вадиму, наклонился, заглядывая в лицо, - смотри-ка, еле живой, а держится как-то. Оставляйте здесь друга вашего. - Да нет, мы его донесем. - Да куда ж вы его через лес потащите? Посмотрите на него, у него же крыша уже едет от боли, он умрет у вас за ночь, ему лежать надо. Оставляйте, я позабочусь. Вадим поднял голову, вглядываясь в старика. Перевел взгляд не ребят. Говорить по-прежнему не получалось, и он кивнул им. - Вадик, ты уверен? Снова кивок. - Может, попробуем добраться? Вадим замотал головой, прикрывая глаза. Ну, должны же они понять. Ну, пожалуйста. - А вы справитесь? – обратился Ра к деду, - У нас ни лекарств нет, ничего. - Не бойтесь. Если ему суждено жить – он выживет. Здесь у него хотя бы будет такая возможность. - Тогда пусть кто-то останется с ним, а остальные идут за помощью. - Ну уж нет. У меня еды на вас не хватит. Я пускаю только его. - Но мы не можем его одного оставить. - Если хотите, чтобы у него был шанс выжить – оставите. - Ладно. Куда его отнести? - В дом. Отпустите его. Он должен войти сам. - Да куда, что Вы, сами же видите, что еле живой.. Вадим приподнял голову, попытался самостоятельно встать. Ноги дрожали, но держали. Он медленно пошел к крыльцу, десять шагов, поднялся на две скрипучие ступени, ухватился за дверь и только тогда развернулся к своим. Странное чувство, будто от них его отделяет теперь какая-то невидимая стена, непреодолимая пропасть из этих десяти шагов. - Мы вернемся за тобой, как только найдем помощь и транспорт! Дождись нас! Он кивнул им и махнул рукой, им нельзя было сюда, это сразу стало понятно. Кажется, они и сами это почувствовали, спешно помахали ему и, не теряя больше ни минуты, устремились в лес. Все было правильно. Вадим переступил порог. Дом не был похож на место для жизни. Казалось, что он простоял заброшенным много лет и напоминал музей сломанных вещей. Дырявое ведро возле порога, треснувшее зеркало в прихожей, битая чашка на столе, погнутая кочерга возле печки, рваное одеяло на кровати. Дед вошел за ним следом и указал ему на матрас на полу. - Ложись там. Щелкнул выключателем. Пыльная лампочка под потолком вспыхнула и наполнила помещение тусклым светом. Вадим точно помнил, что никаких электрических столбов возле дома не было, да и быть в этой глуши не могло. Он опустился на матрас, с облегчением вытянулся, выдохнул, прикрыл глаза. И тут же почувствовал на горле сухую твердую руку. - Что, пожертвовал голосом, да? Лишь бы не выглядеть слабым. Упрямый ты. И рисковый, даже слишком. Не открывай глаз, не надо. Голос я тебе верну, вдруг еще пригодится. Тем более, нам надо поговорить. Вдохни. Вадим сделал вдох, дед сильнее сжал горло, воздух внутри будто нагревался под сильными пальцами. - Выдыхай, - Вадим послушался, горло окатило горячей волной, пережатые связки расслабились, дед усмехнулся. - Открывай глаза. Он сидел на полу рядом, насмешливо разглядывая Вадима. - Ну как? - Нормально. Ты кто? - Как тебе больше нравится. Ключник, проводник, страж перехода. У нас с тобой долгий разговор, отдохни пока.