***
Три дня спустя
— Не знаю знаешь ли ты или нет, но мы уже в другом месте, — Луи гладил Гарри по спине. Когда-то он ударился и потерял сознание. Томлинсон так испугался тогда, но это было лишь самой маленькой щепоткой по сравнению с тем, что произошло на утро. — Я уверен, что ты поправишься. Потому что я с тобой. Я всегда с тобой мыслями. Каждую секунду. Хазза, я люблю тебя так сильно, как никто не может любить и из-за меня ты здесь. Сможешь ли ты меня простить? Ну… Я искуплю свою вину, когда ты поправишься. Я буду делать всё для тебя, — Луи поднялся и поцеловал его лоб. Такой холодный, это действительно пугало. — И сейчас тоже.***
Месяц спустя
Это было худшим временем для Луи. Он приходил в больницу каждый день с одним и тем же вопросом. И каждый раз ему отвечали одно и тоже: «Без изменений». Это и было самым ужасным. Даже ответ «хуже» Луи ценил больше, ведь он бы знал, что ему не стоит цепляться за этот крохотный лучик надежды. Он уже не жил. Он существовал. Изо дня в день одно и тоже. Попытаться отвлечься, не думать о плохом. Может быть напиться и забыть обо всём, может быть выкурить всю упаковку сигарет. Не важно как, ему надо было забыться хотя бы на мгновение. И этот день не был исключением. Сегодня первое февраля. День рождения Гарри. Луи находится в его квартире, стоит на этом самом месте. А здесь всё такое же, как и в тот день. Он тупо смотрит на пятно крови на кухне и это не вызывает никаких эмоций. Может быть потому, что он всегда чувствует только одно. Боль. Нескончаемая боль — всё, что он способен чувствовать. И сегодня он нашёл решение. Парень стоит на коленях, наблюдая за тем, как на пол стекает кровь. Он просто упал, поскользнувшись в ванной. Глупо, но так приятно. Ему нравится это чувство. Ему нравится смотреть на стёртые колени и ему нравится эта острая физическая боль. Потому что он больше не боится её. Луи Томлинсон не боится больше ничего. Он поднимается и смотрит на стекающую воду. Ванна кажется ему расслаблением. Держась за другие предметы, подходит к ней. Парень чувствует жалость к себе. Он такой маленький и беспомощный. Заходит в воду, прямо в одежде. Это не имеет значение. Затем закуривает сигарету, наблюдая за тем, как вода окрашивается в красный и одновременно расстёгивая рубашку. Она принадлежит Гарри. Гарри, сколько же боли приносит это слово. Это почти физическая боль. Чтобы как-то успокоить себя Томлинсон включает музыку на телефоне. Ему необходимо услышать голос Гарри. Звучит «не позволяй мне уйти». Луи любит эту песню, но сейчас она кажется слишком печальной. Не позволяй мне уйти, не позволяй мне уйти… — Я люблю тебя, малыш, — Луи тушит сигарету в воде и бросает её на пол. Затем его пробивает дрожь. Вода слишком холодная, но это не важно. Ничего уже не важно. Его рука тянется к лезвию. Потому что он устал. Устал от этой боли. Какое-то время Луи рассматривает лезвие, не понимая, как предмет оказался в его руке. Затем касается им плоти. Это кажется решением. Просто временным решением. Но это снова боль. К которой он идёт и от которой он убегает. Лезвие проникает всё глубже в вены, выпуская кровь наружу. Ему больно и он не знает, что делать. Крик вырывается из его груди и всё расплывается перед глазами. Луи корчится от боли, хватаясь за края ванной, но всё же тянется к телефону. Девять девять… Девять девять девять… Ему нужна помощь. Ему срочно нужна помощь. — Да… — ни звука больше не срывается с его холодных губ. Он падает, просто падает. Не позволяй мне уйти.