Из сказки

Двенадцать лет назад. Республиканский город       Ее тяжелые сапоги с шумом шагали по тротуару так, что Джинора пожалела о своем скромном выборе тихой и неприметной одежды. Она пыталась выглядеть непринужденно, ее глаза внимательно сканировали автомобили, припаркованные вдоль улицы. Предпочтительнее были те, что имели открытое окно или дверь.       Ее глаза остановились на старом желтом жуке, немного побитым по бокам, но красивым по-своему. Краска выцвела, окна были в остатках жуков и птичьем помете. Конечно, ничего особенного, но это было лишь на руку.       Джинора несколько раз осмотрелась, затем вытащила отвертку из кармана и вставила ее в замочную скважину, методично ощупывая каждую точку давления, прежде чем дверь автомобиля не была разблокирована щелчком. Ее сердце дико билось в груди, когда она дернула ручку и проскользнула внутрь, надеясь, что ее никто не заметил.       Она воткнула отвертку в ключ зажигания и успокоилась, когда мотор заработал. Ее руки дрожали, когда она повернула рычаг и, более неуклюже, чем обычно, нажала на педаль газа и поехала. Но не слишком быстро, последнее, что ей было нужно, внимание полицейских.       В течение первых пяти минут поездка шла гладко. Она смотрела прямо и пыталась урегулировать дыхание. Она не хотела быть воровкой, но ей нужно было как-то жить теперь, когда она смогла избавиться от своей последней приемной семьи. Ей нужно было просто залечь на дно года на два, потом она уже станет слишком взрослой, и государство не сможет отдать ее любому, кто не доволен своими финансами, со словами: «Спасибо, что взял очередного нахлебника в свой отвратительный дом. Не стесняйся и сделай этого ребенка частью вашей помойки, тоже». Не то, чтобы они были такими уж плохими, но никто не стоило того, чтобы остаться. И она старалась не думать о том, что никто из них и не захотел ее оставить. — Что ты делаешь?! — чей-то голос вырвал ее из мыслей, она вскрикнула, повернувшись к источнику.       Мальчик, хотя, даже мужчина, выглядел на год-два старше его, у него были темные грязные волосы, зеленые глубокие глаза, которые только очнулись ото сна. Он сидел на заднем сидении и растирал глаза. Его мешковатая футболка была покрыта грязью, щетина вдоль челюсти говорила о том, что он не мог сбрить ее, как минимум, несколько дней. Тем не менее, она должна была признать, что ужасно он не выглядел; мышцы на его руках вздрагивали при каждом движении, а улыбка была широкой и искренней (даже слишком, учитывая, что он только что проснулся).       Он был в машине, которую она только что угнала! Джинора быстро повернула голову обратно, на дорогу. — Эмм… Веду машину, — Джинора поморщилась, понимая, как дрожит ее голос. Нужно держать себя в руках. — Да, но почему мою? — он спросил это совсем не сердито, даже забавно, Джинора точно могла уловить намек на усмешку. — Я… Ну, обычно я так не делаю, но мне нужно выбраться из этой части города и попасть в другой район, поэтому, если хочешь выйти невредимым… — Ты мне угрожаешь? — сказал он еще более насмешливым тоном. Джинора нахмурился. — Я серьезно, — сказала она. — И что, ударишь меня своей отверткой? — дразнил ее он. Челюсть Джиноры скрипнула он раздражения. — Ты не похожа на девушку, которая может кому-то навредить. — Мне нужно выбраться отсюда, очень нужно. Так что кто знает, что я ради этого сделаю, — пробормотала она, хотя знала, что он прав.       Она никогда не угоняла машин. Воровство еды и прокладок было одним делом: приемные родители, как правило, не были надежным источником предметов первой необходимости, поэтому такие кражи она всегда могла оправдать, независимо от того, нравилось ли ей это. Но опуститься так низко и угнать автомобиль… Почему она вообще решила, что сможет такое провернуть. — Знаешь, могла бы просто попросить о помощи, — сказал он на этот раз более искренне, — ты выглядишь очень напряженной, я мог бы… — Ты ничего обо мне не знаешь! — возразила она. — Хорошо, хорошо, ты права, не знаю. Давай это изменим и начнем с имени. Меня зовут Кай. Кай Фонг.       Джинора развернулась. — Я не скажу тебе своего имени. — Почему нет? Я не сдам тебя, хотя ограбление еще продолжается, — сказал он, — если бы я хотел, чтобы тебя арестовали, я бы уже позвонил, куда следует.       Джинора слишком нервничала, чтобы спорить. Неохотно она ответила: — Джинора Гьяцо. — Красивое имя, — сказал Кай, повеселев и улыбнувшись. — И так, это твой первый угон? — Это первый раз, когда твою машину украли? — съязвила она в ответ. — В любом случае, в чем дело? Ты живешь здесь или просто ждешь, когда угонят? — Могу рассказать тебе все за напитком, — мягко сказал Кай.       Джинора повернулась обратно так быстро, как могла (и могла поклясться, что услышала хруст собственной шеи). — Прости? — Следи за дорогой! — предупредил Кай, но было слишком поздно, она уже пропустила предупреждающий знак. В панике она повернула голову, закусив нижнюю губу. — Я не буду с тобой пить! Тебе хотя бы достаточно лет? Что ты собрался делать? Поддельные документы? Это опасно, незаконно и… — Сказала девушка, угнавшая автомобиль, — ухмыльнулся Кай. — … да, мне нужно добавить еще один пункт в список моих преступлений за сегодня! Больше спасибо, что напомнил!       Звук сирены прервал из разговор, Кай тут же озвучил их общую мысль: «Черт!» — О нет, — застонала Джинора. — Вот почему я говорил следить за дорогой, — вздохнул Кай.       Он перебрался на пассажирское сидение, когда Джинора остановилась, вынула отвертку и заменила их ключом как раз вовремя, в это время полицейский приблизился к окну. — Лицензия и регистрация, — сказал человек грубым голосом, и голос Джиноры дрогнул, когда она открыла рот, чтобы сказать что-то, но вместо этого почувствовала, как рука Кая обнимает ее за плечи. — Мне ужасно жаль, офицер. Это моя машина, и я просто учил свою девушку водить, — солгал Кай, Джинора лишь кивнула, не осмеливаясь вновь открыть рот и все испортить.       Зачем он это делал? Жалость? Она ему понравилась? Или он часто спасал маленьких девочек-воровок от тюрьмы, чтобы потом выпить с ними? — Ей еще много чему нужно научиться, — сказал офицер, Кай усмехнулся. — Это ее первая поезда за городом, но она старается, правда, детка? — он слегка толкнул Джинору, и она согласно кивнула. Ее щеки тут же опалил румянец от такой непосредственной близости.       Он только что помог девушке, которая его ограбила?       Коп долго метал между ними взгляд, после чего вздохнул и сказал: — Я отпускаю вас. В этот раз. — Спасибо, офицер, — сказал Кай.       Коп развернулся и ушел, Джинора улыбнулась. Она вздохнула с облегчением, как только полицейская машина отъехала, и попыталась скрыть разочарование, когда Кай убрал руку с ее плеч.  — Почему ты… — Заводи машину. И на этот раз следи за дорогой, — вздохнув, сказал Кай. — Нам очень повезло. — Да, но… Подожди… Нам?!       Кай немного улыбнулся, Джинора сразу все поняла. — Это не твоя машина, да? — С чего ты взяла? — Я угнала угнанную машину… — она не могла не посмеяться над ситуацией.       Она почувствовала, как ее щеки покраснели, когда Кай ей ухмыльнулся. — И так, что насчет напитков?       На этот раз она действительно не могла найти причин, чтобы отказать. Настоящее время. Фэйлбрук       Тепло и нежность в его глазах были такими, словно и не прошло тех пяти лет. Губы Кая — она знала эти губы лучше, чем кто-либо, и это убивало — взлетели вверх по углам в неверующей улыбке. Он полностью повернулся к ней и сделал шаг вперед. — Джинора…       Она отступила назад. — Вон. — Я знаю, что мне нет прощения, но клянусь, я не хотел… — Пошел. Вон. — Мама? — Рама с любопытством взглянул на нее, когда Таани прижалась с другой стороны. — Почему ты заставляешь его уйти? — Я не… заставляю его, — сквозь зубы процедила Джинора, прежде чем не взяла себя в руки, — он сделает это сам.       Как пять лет назад. — Джинора, пожалуйста, дай мне объяснить, — умолял Кай, пытаясь вызвать жалость, но Джинора не поддалась — она не будет плакать из-за этого жалкого подобия человека. — Здесь нечего объяснять. Пошел. Вон. Сейчас же!       Что-то внутри Джиноры сжалось. Как он посмел вернуться после стольких лет?! После стольких лет чувства, что она сделала что-то не так. После всех лет, когда она не знала, что делать. После того, как он оставил ей столько долгов и потери детей. Их детей. Если не она, тогда как он мог оставить своих детей?! Тысячи мыслей и чувств захлестнули ее с головой, и Джинора не была уверена, что сможет принять их все сразу.       Все, что она понимала, это то, что он ушел. Он оставил ее и детей.       Кай Фонг не мог просто так появиться спустя пять лет после того, как он бросил их. Ей было все равно, почему он вернулся, ведь наконец, спустя столько лет, она привыкла жить без него.       Он не имел права возвращаться, будь он проклят! — Джинора… — Вон!!! — Что происходит? — спросил чей-то пронзительный голос, спускавшийся с лестницы.       Черт! Черт! Черт! Джинора мысленно выругалась (и едва не вслух). Нет, не сейчас!       Кай вздрогнул и в нетерпении обернулся… он знал этот голос. Взгляд, полный страха и рвения, распространился по его лицу, когда он отвернулся от Джиноры и прошел к лестнице. Зевая, Нима спускалась вниз, приглаживая свои каштановые волосы.       Она распахнула глаза — такие же зеленые, как и у ее отца — и посмотрела. Минуту она смотрела на Кая, прежде чем поняла, что он действительно тут. Она остановилась, как вкопанная, широко распахнув глаза и едва не уронив челюсть на пол.       Кай стоял на месте. Джинора услышала, как он вздохнул, его дыхание почти остановилось. Он сделал крошечный шаг вперед — Джинора едва поборола желание схватить его и остановить. Будь он проклят, даже не смотря на то, что был их отцом. Кай нерешительно протянул к Ниме свои ладони. — … папа? — удивленно и озадаченно прошептала Нима, ее руки застыли в кончиках волос.       Кай ухмыльнулся, неохотно, даже со страшом. Джинора мысленно фыркнула: он всегда так делал. — Привет, малышка, — прошептал Кай в ответ.       Момент был напряженным. Джинора вздохнула, когда Нима прижалась к нему так сильно, как только могла — Джинора мысленно надеясь, что ему больно. Тем не менее, Кай обнял ее за спину и нежно положил руку на голову, лицо Нимы зарылось в его куртку. — Ты здесь… Ты здесь, — Джинора слышала, как Нима тяжело дышала от волнения. — Куда ты ушел? Почему? Я так скучала по тебе, папочка! Скучала, скучала, скучала! — Я знаю, милая, я знаю, — прошептал он, слезы хлынули из его глаз.       Он очень быстро утер их и крепко обнял ее. — Это из-за меня? — Джинора готова была поклясться, что Нима тихо прошептала это в его куртку; ее сердце сжалось еще больше.       Кай тут же обнял ее сильнее и поцеловал в макушку, теперь слезы текли из ее глаз не переставая. — Нет, милая, нет. Это не имеет к тебе никакого отношения, — быстро сказал он.       Кай опустился на одно колено, чтобы встретиться с ней лицом к лицу и утереть слезы. — Я больше никогда тебя не покину. Понимаешь?       «Да пошел он!» — мысленно прокляла его Джинора. Конечно, он снова уйдет. Будь проклят за то, что когда-то обещал ей тоже самое.       Нима кивнула, улыбаясь. Он поднялся, и она вновь крепко обняла его. Джинора смотрела на него, пытаясь убить взглядом, даже не смотря на то, что Нима была рада его видеть. Он должен держаться подальше… будь он проклят! — Папа? — прошептал Рама настолько тихо, что Джинора едва услышала.       Черт. Она забыла о близнецах. Это было совсем некстати. — Зуко, ты не мог бы отвести детей наверх? — спросила Джинора, пытаясь контролировать свой дрожащий голос. — Конечно, — сказал Зуко, ведя близнецов наверх, Нима не последовала за ними. — Милая, ты должна пойти с ними. Мне нужно кое о чем поговорить с твоим отцом, — Джинора приложила все усилия, чтобы ее голос остался стойким, Кай же продолжал смотреть на нее своим мягким и теплым взглядом. — Почему ты хочешь, чтобы он опять ушел? — Нима задыхалась, в ее голосе проскакивали панические нотки.       Ее руки вновь обняли Кая, который скривился от боли, но все равно продолжил объятия. — Джинора, я знаю, что я последний человек, которого ты хочешь видеть, но пожалуйста, посмотри на нее и не заставляй меня вновь уходить… — Не смей использовать ее, чтобы выйти из этой ситуации!!! — Джинора едва узнала голос, исходивший из ее горла, глаза Нимы расширились. — Нима, прошу тебя еще раз, пожалуйста, дай нам с твоим отцом минуту поговорить. Ты… сможешь провести с ним немного времени, после нашего разговора. Я обещаю.       Нима неуверенно метала взгляд между родителями. Кай кивнул. — Иди, малыш, — тихо сказал он.       Нима неохотно отпустила его. Еще мгновение она смотрела на него, прежде чем не догнать Зуко и близнецов на лестнице. Теперь, впервые за столько лет, она осталась с Каем наедине. Джинора свирепо нахмурилась. — Как ты посмел?! — спросила она, задыхаясь от ярости, бушующей в венах. — Как ты посмел вернуться?! Ты не имел права возвращаться! — Джинора… — Заткнись! — Просто позволь мне объяснить… — Объяснить что?! Как ты бросил меня? С тремя детьми? С пятилетней девочкой и близнецами, которым даже года не было?! Как ты просто встал и ушел, оставив только прощальную записку? Как Нима вечно спрашивала меня, когда ты вернешься? Как она рисовала сотни рисунков твоего возвращения? Как ты оставил нас, словно мы были ничем?! — хоть Джинора и пыталась, она не смогла удержаться от крика, но он заслужил это за все те годы боли и страданий. — Да, Кай! Объясни мне, почему моя дочь извиняется перед тобой! — Я попытаюсь! — сказал он сквозь зубы. — Джинора, клянусь, я не хотел уходить! Мне пришлось. Я… — О, тебе пришлось! Если бы тебе пришлось, то ты хотя бы посмотрел мне в глаза, когда бросал! — Ты меня даже не выслушаешь? Джинора, пожалуйста. Я все еще люблю тебя… — Пять лет — слишком поздно, — выругалась она. — Я люблю тебя. Люблю детей, — умолял он. — Мне очень жаль. Очень, очень жаль. Пожалуйста, позволь мне все объяснить! Мне… правда жаль.       Она заставляла себя не смотреть ему в глаза слишком долго, потому что раскаяние там точно было. Это не важно. Он не может вернуться и просто извиниться. Он потерял это право давным-давно, и если ему это не нравилось, он мог идти на все четыре стороны, ей уже было плевать. — Мне все равно, — злобно сказала она. — Убирайся отсюда! Уходи! Никогда больше не возвращайся! — Нет!       Джинора шумно вздохнула, когда Нима едва не свалилась с лестницы и, пробежав между родителями, настолько крепко прижалась к отцу, что чуть не упала. Нима обвила руки вокруг талии отца и посмотрела на свою мать. С ужасом в глазах, как это часто было раньше. Она была похожа на испуганного зверька, стоя между родителями. — Нет, не уходи! — плакала она, смотря на отца.       Кай попытался утешить ее, но Нима снова посмотрела на Джинору. Она почувствовала, что ее сердце сжалось, едва встретилась с взглядом дочери. — Ты не можешь уйти! Я не хочу, чтобы уходил! Не прогоняй его!       Джинора подавила рык и потянулась к дочери. — Нима, милая, твой отец… — Я не хочу, чтобы он уходил!!! — Нима кричала так громко, что наверняка ее слышали в каждой комнате в доме и, вероятно, эхом на улице.       Она сжала руки в кулаки и зарыдала в них, ее рот скривился в гримасе. Она рыдала так, как Джинора никогда не видела. Ее крик не успокаивался, она убирали свои кулаки, но затем почти сразу же возвращала обратно к лицу, будто била себя ими. Она топала ногами в истерике.       Кай тут же опустился на колени, крепко ее обнял и поцеловал в висок. — Тшш… Я никуда не собираюсь. Никто не заставит меня уйти. Хорошо? Ты веришь мне, милая? Я останусь с тобой, окей? — Но мама заставляет тебя уйти! — кричала она, плача и скуля. — Я не хочу, чтобы она заставила тебя уйти!       Кай лишь взглянул на Джинору, которая даже не знала, что сказать. Она, конечно, не собиралась кричать на него снова (точно не при Ниме). Джинора тоже встала на колени и погладила дочь по голове. — Малышка, мамочка не заставляет его уходить, — сказала она. — Хорошо? Слышишь меня? Он может остаться, если захочет. — Большего я и не желаю, — сказал Кай.       Нима шмыгнула и отвернулась, когда отвела кулаки от глаз, она продолжала рыдать. — Т-т-ты обещаешь? — спросила она, казалось, обоих родителей. — Я обещаю, — сказал Кай.       Джинора посмотрела на Кая и вновь на Ниму. — Обещаю.       Плечи Нимы с облегчением опустились, прежде чем она еще раз не уткнулась в грудь отца. — Я так сильно по тебе скучала, — прошептала она. — Я тоже скучал по тебе, малышка, — сказал он таким тихим и нежным голосом, что Джинора чуть не забыла, что злиться на него.       Нима медленно отстранилась и широко улыбнулась. — У меня так много рисунков для тебя! Мне не удалось сохранить все, но большая часть все еще у меня. Хочешь посмотреть? — она дернула отца за руку, и оба родители встали, глядя друг на друга. — Он может вновь увидеть близнецов… — безразлично сказала Джинора.       Улыбка Кая дрогнула, но Нима поспешно бросилась вверх по лестнице, призывая родителей следовать за ней. Между ними была неловкая пауза, прежде чем Кай не подошел к ней. Осторожно, почти испуганно. На этот раз она не отступила, а просто посмотрела на него, увидев в глазах нежность. Только когда он поднял руку, чтобы коснуться ее лица, она отвернулась. — Наши дети нуждаются в отце, — сказала она, голосом твердым и безразличным, как сталь, — это ничего не меняет между нами.       Она услышала, как рука Кая опустилась. — Я понимаю. Все, что ты сказала… Я заслужил это. Но все равно хочу, чтобы ты знала, насколько я сожалею и как сильно не хотел уходить. Дай мне немного времени, чтобы объясниться… — Твоя первоочередная задача — наверстать упущенное время с детьми, — сказала она холодным голосом. — С ними у тебя еще есть шанс. Не облажайся на этот раз.       После этих слов она начала подниматься по лестнице, Кай последовал за ней. Она не потрудилась оглянуться назад, когда поднималась.       Она не хотела напоминать себе, что пять лет не изменили его, только украсили. В свои двадцать девять он был… неплох. Стал шире в плечах, руках и груди. С тех пор он отрастил бороду: волосы росли ото рта до подбородка. В прошлом она говорила ему, что он будет выглядеть странно с бородой, но должна была признать, что он смотрелся довольно неплохо. И она точно не хотела, чтобы ей напоминали, какие прекрасные у него глаза. Такие зеленые и теплые, смотрящие на нее с большой любовью. Даже сейчас.       Она не хотела вспоминать об этом, но он все испортил.       Они пошли наверх, в комнату близнецов, где Зуко читал им книгу. Увидев, что они зашли, он любезно улыбнулся и закрыл книгу, тихо покинув комнату. Джинора встала в сторону и жестом сказала Каю представиться, не зная, что она еще может сделать. Она знала, что физически не сможет сказать близнецам, что он их отец.       Рама и Таани сидели на полу, сверля Кая любопытным взглядом. Ну, Рама. Таани смотрела в совершенно другое направление, и, казалось бы, демонстративно не обращает внимания на мужчину перед ней. — Эй… — тихо сказал Кай, садясь перед ними. — Вы знаете, кто я?       Рама кивнул головой. Таани тоже, но все еще не смотрела на него.       Джинора нахмурилась. Улыбка Кая увеличилась. — Знаете? — спросил он их.       «Знают?» — задумалась Джинора. Но как они могли его помнить? Тут она вспомнила все фотографии и видео, что Нима показывала им. Возможно, его фото тоже там были. Несомненно Нима рассказывала о нем. Пема сама говорила ей. — Ты мой папа! — откровенно сказала Рама. — Ну, так Нима сказала. Она показывала много твоих фото и видео. Кстати, где Нима? Она кричала? — Она в порядке, — сказала Джинора, — придет через минуту.       Поднявшись наверх, Джинора заметила, что Нима направляется в ванную. Не смотря на то, что она была очень возбуждена, она только проснулась, и ей нужно было привести себя в порядок. Как по команде, она зашла в комнату и села рядом с братом и сестрой. — Что с тобой? — спросил Рама, нахмурившись. — Почему ты кричала? Ты в порядке? — Да, да, я в порядке, — отмахнулась она. — Смотри, папа вернулся и собирается остаться! Разве это не здорово? — Ты покупал чай? — спросил Рама, подозрительно смотря на отца.       Кай слегка прикусил губу. — Могу опять, — сказал он, — особенно, если вы хотите, чтобы мы выпили его вместе.       Рама кивнул и посмотрел на Ниму. — Я думаю, он ничего, — сказал он ей.       Нима слегка нахмурилась. — Не говори так. — Все в порядке, милая, — сказал Кай, улыбаясь своим детям.       «Для него не так-то просто вспомнить меня. Это займет некоторое время», — подумал он.       Он повернулся к Таани, которая все еще не смотрела на него, и открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но колебался. Джинора не удивилась. Даже ей пришлось подумать, прежде чем сказать что-то Таани, когда они воссоединились. Это напомнило ей, что они все еще должны отвести ее к врачу.       Нима подняла руку и незаметно указала на множество игрушек у кровати. Неуверенно Кай потянулся и взял плюшевого мишку с кровати. Понимая, что он делает, Таани посмотрела на медведя, когда Кай поставил его между ними. — У него есть имя? — шепотом спросил Кай.       Таани кивнула, посмотрев и коснувшись мягкой лапки медведя. — Фан, — сказала она так тихо, что Джинора действительно испугалась.       Это прозвучало словно сон. Таани никогда раньше не говорила. Ну, Джинора точно не могла вспомнить. Когда их разлучили, Таани вообще не умела разговаривать. По крайней мере, Джинора не могла вспомнить обычное время, когда ее дочь говорила. Да она и не говорила с тех пор, как они воссоединились. Она не знала, стоит ей радоваться или ревновать, что Кай задал ей вопрос, и она сразу же ответила. — Я рад познакомиться с Фаном, — сказал Кай, улыбаясь. — Фан рад меня видеть?       Таани стала просто играть с мехом своего плюшевого медведя, но позже, к раздражению Джиноры, кивнула. — Ты останешься здесь с нами? — спросила Нима, глаза Джиноры тут же обратились к Зуко. — Добро пожаловать, если… — начал Зуко, и Джинора была готова возразить, однако Кай покачал головой. — Спасибо, я ценю это, но в настоящее время я снимаю комнату в гостинице поблизости, по крайней мере, пока не решу жилищный вопрос, — он с благодарностью улыбнулся Зуко, прежде чем не повернуться к Джиноре.       Нима дернула его за рукав. — Но ты можешь хотя бы почитать нам сказку? Как раньше… Вслух.       Вспоминая, у Джиноры образовался комок в горле. Она провела так много ночей, просто стоя в дверях комнаты Нимы, с любовью улыбаясь любимому человеку, который так оживленно читал одну из любимых книг своему ребенку. Это были те воспоминания, которые она не хотела отпускать в течение двух месяцев после его ухода.       Почувствовав себя подавленной, Джинора покинула комнату, бормоча, чтобы они весело проводили время. Она не могла находиться в комнате со своей прошлой любовью. К сожалению, она поняла, что ревнует. Завидует, что он так быстро стал любимым родителем, а она не могла — да и не хотела — забывать боль, что он причинил. Было обидно понимать, что они сейчас вместе, а она осталась. Одна. Было больно смотреть на него.       Пресвятые духи, ей было обидно.       Она спустилась вниз, чтобы съесть что-нибудь, что угодно, и нашла свой упавший на ковер чай. Сразу же она направилась за чистящими средствами, чтобы все убрать. Сделать что угодно, лишь бы не слышать эти счастливые голоса. Тем не менее, когда она убиралась, она слышала детский смех. Конечно, Таани не очень-то смеялась, но она слышала голос Нимы и, на самом деле, смех Рамы. Она терла ковер сильно, даже не смотря на то, что пятно исчезло пять минут назад.       Ей не следовало больше ничего делать, но она делала. Ей было плевать! Почти сразу она услышала звук шагов, направленных вниз, и голос Кая. — Я обещаю, что буду здесь утром, малышка. Хорошо? — Ты обещаешь-обещаешь-обещаешь? — спросила Нима.       Джинора заметила, насколько сильно она сжимает его руку, Рама и Таани тоже. — Я обещаю. Вообще-то, вы можешь позвонить мне перед сном. Я дал свой номер Зуко и с удовольствием поговорю с вами перед сном. Я приду утром. Договорились? Звучит неплохо? — Кай посмотрел на своих троих детей. — Если ты обещаешь, — настороженно, но счастливо сказала Нима, Рама и Таани кивнули ей в такт.       Кай улыбнулся, а потом посмотрел туда, где стояла Джинора. Он подошел и потянулся к ней, но Джинора тут же отстранилась от него, будто ее током ударили. Он вздохнул. — Я знаю… Мне столько всего нужно объяснить. Я ожидал, что ты будешь зла на меня и… мне пришлось уйти. Я не хотел. Джинора… — Оставь их при себе, я ничего не хочу слушать, — грубо сказала она, а потом посмотрела на детей, — по крайней мере, не сейчас.       Поджав губы, Кай кивнул и, попрощавшись с детьми, вышел за дверь. Она хотела, чтобы он остался за дверью навсегда. Просто никогда не вернулся, как раньше. На этот раз она примет это.       Не уверенная в том, что ей делать и даже в том, что она может спокойно смотреть на безмерно счастливое лицо Нимы — о духи, помогите ей, это звучало ужасно — Джинора посмотрела на Зуко. — Эмм… Ты не мог бы… — С детьми все будет в порядке. Может, тебе нужно прогуляться?       Джинора тяжело вздохнула и кивнула. Лицо Нимы, видя, как ее мать идет к двери, дрогнуло, она направилась за Джинорой. — Куда ты собралась? — вдруг спросила она.       Джинора повернулась и безуспешно попыталась улыбнуться дочери. — Я немного прогуляюсь, милая, — сказала Джинора, не имея сил даже солгать. — Я скоро вернусь. — Но… — Почему бы тебе не помочь близнецам собрать игрушки и умыться? Хорошо? — Джинора натянула куртку, распахнув дверь. — Уверена, ужин скоро будет готов.       Нима неохотно посмотрела на близнецов, но автоматически послушалась. Ее тело знало и реагировало на близнецов, когда они в чем-то нуждались. Тем не менее, она посмотрела на Джинору, когда взяла близнецов за руки и направилась вверх по лестнице. Все трое наблюдали, как их мать выходила из дома.