***
— Я до сих пор не могу поверить, что завтра начинается школа. Джинора посмотрела на заговорившую Пему. Они молчали на протяжении всего своего небольшого рабочего дня, и Джинора была благодарна за начатый диалог — хоть какое-то отрадное отвлечение от ее мыслей в последнее время. — Ага. Ты нервничаешь? — Первые несколько лет — да, — призналась Пема, — но я привыкла к детям. Узнала, как заставить их открыться мне, и, в конце концов, все, что ты можем сделать — заботиться о них и учить лучшему. Кроме того, я поняла, что даже если я смогу изменить жизнь одного ребенка — это уже что-то, — она мягко улыбнулась, кладя книгу на место. — Нима была твоей ученицей в прошлом году? — Да, и в этом году мне дали пятиклассников, так что, вероятно, она вновь попала ко мне, — посмеялась Пема. — Хотя довольно приятно брать уже знакомого ученика, — она убрала прядь волос за ухо. — Ты нервничаешь по поводу завтрашнего дня? * Джинора напряженно улыбнулась и медленно кивнула. — Прошло три год с тех пор, как мне пришлось провожать кого-нибудь из детей в школу… Она вздохнула, вспомнив о том, что Кай тоже захочет провожать детей. Не то, чтобы она могла просто отказать своим детям в том, чтобы отец вел их в школу, но… он не заслужил такой возможности! Это было нечестно. — Мэр Касаи сказал тебе, что ты можешь работать в библиотеке? — спросила Пема. — Да, — ответила Джинора, немного усмехнулась, — на самом деле, он намного добрее ко мне, чем я могла надеяться. Пема неловко улыбнулась. — Да, он… Милый. Не думаю, что особо нравлюсь ему, но, возможно, я просто ошибаюсь из-за занятости и скрытого образа жизни. Он довольно замкнут для мэра. — Ну, о детях он заботиться, — пожала плечами Джинора. — От его дяди я слышала, что на него у Зуко нет времени. Пема пожала плечами, ее улыбка вновь стала искренней, и она вернулась к книгам. Но затем тихо и неуверенно сказала: — Я слышала, что отец детей вернулся. — Кто тебе сказал? — съежилась Джинора. — Это… маленький город, — сказала Пема. — Все сразу становится известно. С тобой все в порядке? Джинора заметила обеспокоенное выражение лица Пемы — почти по-матерински, заметила она — и печально покачала головой. — Честно говоря, я бы хотела, чтобы он просто держался подальше. Не вини меня, мне тяжело думать об этом… — Вовсе нет, — сказала Пема. — У меня никогда не было длительных отношений, поэтому я не могу судить. — В самом деле? — спросила Джинора. Пема казалась всего на несколько лет старше нее, и Джинора была удивлена, что она все еще не замужем. Хотя работала с детьми и любила их, она выглядела как человек, который собирался создать свою собственную семью однажды. — Если честно, весь мой опыт — случайные связи на одну ночь, — смущенно призналась Пема, Джинора чуть заметно ухмыльнулась. — Я понимаю… Имею в виду, что не должна была начинать спать в пятнадцать лет, но… эх. парни иногда бывают такими уродами. — А иногда они прикасаются к тебе, будто ты мешок с картошкой и… — Пема вздрогнула. — Мое лучшее решение, принятое в последнее время — сосредоточиться на своей карьере. — Да, мне тоже было бы неплохо сосредоточиться на этом… после ухода Кая, — вздохнула Джинора, возвращаясь к укладыванию книг. Пема сочувствующе посмотрела на него. — Ты его действительно любила? — Ну, как бы, я родила этому человеку троих детей, — сказала Джинора. — Я имею в виду, что, конечно, не для него. Ну, ты поняла. Я думала… Не знаю, — она покачала головой. Пема посмотрела на ее чуть дольше, чем обычно и, казалось, все поняла. — И так, — сказала она, меняя тему, — вы уже ходили в магазин за школьными принадлежностями?***
Последнее, что Джинора хотела делать — говорить с Каем, и, конечно, именно это она и должна была сделать. Когда она вернулась из библиотеки домой, он уже был там: разговаривал с детьми и смотрел телевизор. Честно говоря, Джинора уже знала, что он пришел по выражению лица Зуко. — Прости. Просто дети… — Все в порядке, Зуко, — сказала она, пытаясь улыбнуться. — Да, я… Знаю, что он здесь. Дети этого хотят. Все хорошо. Зуко в последний раз виновато улыбнулся и ушел пообедать. Джинора вздохнула, идя туда, где Кай и дети сидели на диване. Она прокашлялась, и Кай, казалось, слегка испуганно повернул голову. Он обнял Ниму и близнецов и встал. — Вы куда-то собираетесь? — спросил Рама, смотря на них. Джинора попыталась, но не смогла заставить себя улыбнуться. — Ненадолго, детка. Я вернусь, — она сразу же поймала проницательный взгляд Нимы, — с твоим отцом. Дети наблюдали за из уходом, когда они вышли из дома. Казалось, он просто последовал за ней, и это было неприятно, но чего еще она ожидала? «Он ушел, если бы захотел», — с горечью подумала она. Они шли рядом, пока не достигли парка с озером, где вода уже была достаточно холодной, учитывая время года. Духи, Джинора с трудом сдерживала желание столкнуть его туда. — Я знаю, ты злишься… — Это еще слабо сказано, — нахмурилась Джинора и развернулась к нему лицом. — Пять лет! И ты думаешь, что я просто злюсь?! Кай вздохнул. — Дай мне просто объяснить… — Объяснить что?! Как ты бросил меня и наших детей? — Да! Позволь мне объяснить это! — настаивал он. — Джинора, ну что ты хочешь, чтобы я сделал? — Уходи! — едва не закричала она. — Возвращайся туда, куда ушел! После того, как я звонила ждала тебя, а ты так и не вернулся! Ты мне больше не нужен! И детям тоже, не смотря на то, как они этого хотят! Им лучше без тебя! Он тяжело вздохнул, на его лице отразилась настоящая боль. Он заслуживал даже худшего. — Знаешь, да, возможно, ты права. Может им лучше без меня, но это не тебе решать! Джинора сделала шаг вперед, ее руки дрожали от напряжения, она чуть ли не закричала. Не ей решать? Как он посмел такое сказать?! Какое чертово право он имел решать? Он оставил их давным-давно, и теперь вся боль вернулась. Она должна была вернуть все назад только из-за того, что он вернулся? — Ты думаешь, ты можешь это сделать? Знаешь что, приятель… Ты тоже не имеешь права решать! Ты бросил их! — Я все еще их отец! — крикнул он в ответ. Ее тело дернулось, не задумываясь. Она сжала кулак и ударила его так сильно, что он содрогнулся. Кай отшатнулся назад, чуть не упав. Когда он снова встал, то посмотрел на нее с недоверием, и ей пришлось признать, что она чувствовала то же самое. Она только что… Ударила его? Это было просто отлично, но в то же время… нет. Посмотрев будто мимо него, она почувствовала себя хуже, когда разглядела маленькую стоящую вдалеке фигуру. Джинора вздохнула, потирая лицо и понимая, что Нима наблюдала за тем, как ее мать ударила отца. Кай, должно быть, понял, что она смотрит не на него и обернулся, потирая щеку. В ту же секунду, что он это сделал, Нима бросилась бежать, видимо, домой. Она всегда так гуляла одна? Вздохнув, Джинора посмотрела на Кая менее обиженно, чем раньше, он же смотрел неодобрительно. Они прожигали друг друга взглядом. — Хорошо, я все понял. Ты не хочешь меня слушать, — сказал он, — но ты не можешь бить меня, просто потому, что тебе так хочется, особенно перед детьми! — Я не знала, что она там, — сказала она, хмуро смотря на него. — Нравится тебе это или нет, я все еще их отец. Я — их отец, и я люблю их! И буду здесь, чтобы быть рядом с ними, независимо от того, что ты думаешь об этом. Не хочешь слушать, почему я ушел? Хорошо, но я все равно буду здесь… — О, я так уверена в твоем обещании. — И тебе придется жить с этим, иначе ты сделаешь жизнь детей невозможной. Я даже не знаю, почему они живут с кем-то еще, но мы должны каким-то образом исправить это. Если ты не хочешь видеть их срывы — придется. Не зная, что сказать на это, Джинора лишь нахмурилась. Простить его? Она хотела дать ему понять, что он не имеет право использовать детей для своей выгоды, но… в каком-то смысле он был прав. Последняя истерика Нимы напугала Джинору. Она не хотела, чтобы это повторилось. — Хватит. Я ничего тебе не должна, и мы не можем не признать, что все это — твоя вина. Это жестоко, но это правда. — Я знаю, — сказал он, смягчившись, — Джинора, я знаю, что причинил боль детям и тебе. Прости… Знаю, этого мало, но мне правда очень жаль. Пожалуйста, дай хоть один шанс все исправить. Джинора, просто дай мне все объяснить. Позволь быть рядом и сделать что-нибудь, чтобы ты перестала меня ненавидеть. Джинора напряглась, услышав последнее. Она покачала головой, даже видя огромную просьбу в его глазах и голосе. Нет, она больше ему не верила. Но его глаза… в них было что-то искреннее. Она скрестила руки на груди и посмотрела ему в глаза. — Ты понятия не имеешь, что натворил своим уходом, — серьезно сказала она ему, — но дети нуждаются в нас обоих. Если ты вновь хочешь участвовать в их жизни, я не стану тебя останавливать. Но не смей… Не смей приближаться ко мне! Не ставь себя выше меня, мы должны быть на равных. Если нет, я буду бороться за них из-за всех сил. Я все еще уверена, что ты их не достоин, но попытайся доказать обратное. Он медленно кивнул, и Джинора немного расслабилась. — Хорошо, — выдохнув, сказал он, — спасибо. Это… Я смогу вновь заслужить твое доверие. Она вздохнула. — Ладно. Некоторое время она молчали, воздух вокруг них был почти неподвижен и жутко напряжен. Спустя время Джинора сказала: — Я думаю, сейчас нам лучше вернуться. Кай кивнул, уступая ей лидерство и следуя за ней обратно в дом. Три ярких рюкзака висели на вешалке, и Нима упаковывала в один из них пенал для карандашей. Он нахмурил брови и поймал взгляд Зуко, который уже знал его вопрос. — Завтра первый школьный день, — любезно сказал Зуко. — Я подумал, что они должны подготовить свои рюкзаки заранее, а не ждать до позднего вечера. Конечно, Нима сама собрала рюкзаки близнецов. Кай вскинул брови. — Школа? — тихо спросил он. — Да, школа, — резко сказала Джинора, потеряв бесстрастность. — У близнецов первый день. Кай кивнул, будто раздумывая над чем-то. — Я… Тогда я встану пораньше. Когда они должны быть там? Джинора яростно посмотрела на него с раскрытым ртом. — Что?! Встанешь?! Ты можешь встретиться с ними после школы! Зачем тебе вставать? Кай сразу нахмурился. — Потому что это их первый школьный день. У меня больше не будет такого шанса, я не хочу пропустить это, — сказал он, — я хочу быть там. Джинора сжала губы и тяжело вздохнула. Она хотела накричать на него, сказать, чтобы он не смел там появляться. Почему он захотел прийти? Он их бросил. Черт бы его побрал, он не имел права быть там. — Я могу отвести их в школу сама. — Джинора… — Тебе не нужно идти. Будто по наитию, из другой комнаты вышла Нима, бросившись к Каю. Ее глаза расширились от удивления и, казалось, отчаяния. Было такое чувство, что Джинора опять лишняя. Чувство, которое комом стояло в горле. — Ты идешь с нами в школу? — спросила она, едва не плача. — Это первый день близнецов! Ты должен прийти, папочка! Должен! Кай посмотрел на Джинору, его брови взлетели вверх, словно спрашивая ее. Она обиженно фыркнула и сунула руки в карманы. Она не могла спорить с ним сейчас. — Да, детка, он может пойти, если захочет. Без разницы.***
Школьный двор кишел взволнованными галдящими детьми, скрипом качелей и стучащей о бетон обувью. Джинора смотрела на довольно маленькое одноэтажное здание, занимавшее большую часть участка. Простое, грязно-белое, с пятнами смытой от дождя краски. Деревянные хрустели у нее под ногами, когда Нима привела на маленькую игровую площадку, где старые металлические горки уже приобрели ярко-ржавую окраску. Близнецы стояли по бокам Джиноры, держась за руки и с любопытством осматриваясь по сторонам. Ей пришлось закусить губу, слушая топот маленьких ножек, идущих рядом с ним, смотря на выражение их лица в первый школьный день. Это было просто чудо, что она была здесь, что могла испытать это с ними. Однако она хотела бы изменить одну маленькую деталь. Нима держалась за руку своего отца, рассказывая ему о чем-то, что Джинора не могла расслышать. Кай усмехался и размахивал рукой, идя рядом. Он болтал с ней, улыбаясь во все тридцать два зуба. Смотря на это, Джиноре пришлось прикусить язык. Он всегда все усложнял. Почему он не мог просто пожелать им хорошего дня в школе дома или по телефону? Ему не нужно было идти с ними. Тем не менее, она не собиралась бороться с настойчивостью Нимы, поэтому он смог пойти. Когда они подошли к воротам, Джинора увидела Пему, улыбающуюся и машущую рукой детям. Женщины заметили друг друга и улыбнулись, медленно сближаясь. — Доброе утро, Пема, — сказала Джинора с полуулыбкой. — Нервничаешь? — Да, но важнее, нервничают ли эти трое детишек? — спросила Пема, смотря на Ниму, Раму и Таани. Присев, она улыбнулась и помахала близнецам. — Привет, я мисс Хи. Как вас зовут? Рама вопросительно посмотрел на свою мать, будто спрашивая, почему он должен называть этой даме свое имя. Джинора лишь улыбнулась ему и сжала руку. — Ну, — поощрила она, — скажи свое имя. — Я Рама, — сказал он, пожимая плечами. — Приятно познакомиться, Рама, — сказала Пема, кивнув ему. Она повернулась к Таани, но та лишь уткнулась лицом в ногу своей матери, явно не желая называть Пеме свое имя, и Джинора явно не ожидала от нее этого. — А ты кто, дорогая? Таани лишь слегка покачала головой у ноги матери и потянула ее за руку. — Разве ты не хочешь назвать свое имя, дорогая? — спросила Джинора. Таани только вновь чуть-чуть покачала головой и обняла ногу матери. При этом Кай опустился на колено и осторожно погладил руку Таани. Она не подняла глаза, но немного дернулась, словно давая понять, что слушает. — Эй, ты же знаешь, что твой брат будет в том же классе, что и ты, верно? — спросил он, посмотрев на секунду на Пему, — поэтому не бойся. Мы заберем тебя позже, хорошо? Мы? Джинора боролась с желанием ворчать. Почему он настаивал на том, чтобы они забрали их вместе? Он был здесь, чтобы проводить их, разве этого было недостаточно? Таани, казалось, немного кивнула, и Кай улыбнулся. — Хочешь сейчас пойти с мисс Хи? — спросил он. Таани покачала головой. — А если Рама будет держать тебя за руку? На этот раз Таани убрала свое лицо от ноги матери и посмотрела на улицу, все еще выглядя как сонный и мечтательный ребенок без эмоций на лице. Видимо зная, что делать, Рама отпустил руку матери и подошел, чтобы взять Таани. Она кивнула ему и, наконец, повернулась к Пеме, хоть и продолжала отводить от нее взгляд. Джинора сглотнула. Почему он знал, как утешить Таани, а она нет? Заставить ее говорить? Заставить перестать бояться ходить в школу? Это просто нечестно. Несправедливо. — Я так понимаю, вы их отец? — спросила Пема, притворяясь, что не понимает. Конечно, она никогда его не видела, но, естественно, сразу же поняла, кто он. Кай кивнул, поднимаясь на ноги и с улыбкой протягивая руку: — Да. Кай Фонг. Приятно познакомиться. Пема с улыбкой пожала ему руку. — Взаимно, — сказала она, кивнув. Посмотрев вниз, Пема погладила по голове Ниму, которая, практически, подпрыгивала на носочки от волнения. — А ты, Нима? Готова? Нима энергично кивнула, Джинора решила, что она, вероятно, потеряла дар речи от волнения от встречи учителя и родителей. На мгновение Джинора испугалась, как бы ее дочь не потеряла сознание от волнения. — Хорошо, тогда нам всем пора, — улыбнулась Пема. — Я должна поприветствовать других детей, но я могу отвести их в классы. Джинора кивнула, смотря на своих троих детей и пытаясь хоть на минуту отогнать мысли о Кае, чтобы насладиться моментом. Она присела на корточки и раскрыла руки для объятия каждого, целуя их и обнимая, когда они уходили. — Вы трое — ведите себя хорошо, окей? Не бойтесь и просто находитесь у учителя на виду. Будьте осторожны, добры и приглядывайте друг за другом, хорошо? — сказала она, сдерживая слезы. — Я люблю вас. — Мы тоже тебя любим, — сказала Нима, отвечая на поцелуи своей матери. Она не хотела их отпускать, чувствуя, как много времени они потеряли. Она помнила их дошкольниками, младенцами. Помнила, как учила кататься на трехколесном велосипеде. Но теперь они перешли на новый этап — первые школьные дни. Они были так малы… Прошло столько времени… Кай повернулся и сделал то же самое, что и Джинора — крепко обнял их. Горло Джиноры сжалось, когда она наблюдала за тем, как каждый ее ребенок обнимает своего отца. Нима поцеловала его в щеку, Рама улыбнулся полученному потрепыванию по волосам, а Таани, фактически, уткнулась ему в плечо. «Ты не заслуживаешь этого», — пренебрежительно подумала Джинора, но постаралась это подавить как можно быстрее. Даже если больно, даже если это правда. — Пока! — крикнула Нима родителям на прощание, когда Пема увела их в школу. Они смотрели, как дети уходят за Пемой. Затем вновь наступило неловкое молчание. Было почти смешно то, что раньше этот человек был тем, с кем она могла разговаривать. Человек, с которым она могла сидеть в уютной тишине. Что им удавалось узнавать намного больше, просто молча. Даже в самые тяжелые моменты. И это никогда не было неловким. Конечно, это и его вина тоже. — И так… В «Жасминовом Драконе» поблизости подают вкусный чай, — сказал Кая, потирая затылок. — Я помню, что ты любишь женьшень. Выпьешь со мной чаю? — Ты меня приглашаешь? — спросила Джинора, скрестив руки на груди. — Нет, — сказал Кай, подняв руки в защитном жесте, — ну, я имею в виде, я бы сделал это, если бы все не было… так, — он вздохнул, его плечи дернулись в напряжении. — Я просто хочу поговорить. Правда. Я вернулся не только к детям, но и к тебе тоже. — Нет, — стиснула зубы Джинора. — Джинора, пожалуйста, — взмолился Кай, — слушай, я понимаю, что ты больше ничего не чувствуешь ко мне. Понимаю, что, возможно, больше ни капли не нравлюсь тебе. Но ты можешь дать мне шанс хотя бы поговорить с тобой? Не ради меня, ради детей. Джинора посмотрела на него и поняла, что не может долго задерживать взгляд. Она опустила взгляд на землю. — Хорошо, — кратко сказала она.***
Ее чай был уже почти готов, прежде чем кто-то из них заговорил: — Так… Ты теперь работаешь в библиотеке? — Как… — Джинора удивленно подняла голову. — Нима мне рассказала, — сказал Кай. — Это здорово. Я помню, ты всегда любила библиотеки. — О да, — Джинора отвернулась, пытаясь отогнать воспоминания о том, как они впервые побывали в библиотеке вдвоем. — Ты планируешь остаться в Фэйлбруке? — Теперь, когда мне позволено, да, — сказал Кай, широко улыбаясь, — но я все еще пытаюсь найти, где остановиться. — Ты только что сказал «когда мне позволено»? — спросила Джинора, вскинув бровь. Кай улыбнулся. — Хм. Это сложно объяснить. Но оказывается, что Нима кое-что знает, и мы можем это сложить, — Кай покачал головой. — Прости, это действительно долгая история. Но я правда хочу все объяснить. Почему. я не мог быть рядом. — Я не очень хочу об этом слушать, — кротко сказала Джинора. — Значит, ты остаешься в Фэйлбруке? — Да, — сказал Кай, на этот раз его улыбка стала чуть меньше. — Я пытаюсь найти место для жилья и… это может быть немного неловко, но… Я думаю, что мы снова должны жить вместе. Джинора едва не подавилась чаем. — Что, прости? — Ради детей, — быстро добавил Кай. — Было бы лучше, если бы они жили с обоими родителями, понимаешь? И нам вдвоем было бы легче позволить себе место, чем пытаться жить в отдельных квартирах даже в маленьком городе, плюс, условия опеки — очень строгие, и я подумал… — сказал Кай, — не обязательно, но я подумал, что так было бы лучше дня них. — Нет. Может быть, лучше для тебя, подумала она, попивая чай. — Джинора… — Нет, я не хочу снова жить с тобой. Мне и чай с тобой пить тяжело, как, черт возьми, я должна жить с тобой после всего этого? — плюнула она. — Как мне жить с этим? — А что насчет детей? — спросил он, нахмурившись. Джинора продолжала пить чай, демонстративно игнорируя его. — Мой ответ — нет. — Джинора, не подумай, что… — Не хочу тебя расстраивать, но нет! Ответ — нет! — Ты можешь позволить себе собственное жилье? Я имею в виду, Зуко хорош, но разве не странно, что дети живут с кем-то еще? — вздохнул он. Джинора поджала губы. Будто это не его вина. — Я говорю нет. Теперь я должна пойти на работу в библиотеку. На этом все? Кай разочарованно вздохнул, его взгляд уперся в стол. — Да. Я буду рядом, если… тебе что-нибудь понадобиться, — строго сказал он, не смотря на все попытки выглядеть дружелюбно. — Ничего, но спасибо, — проворчала Джинора, оставляя плачу за свою половину счета. Она вышла, не попрощавшись и даже не смотря на него. И это было странно. После пяти лет размышлений о том, почему он оставил ее, она могла просто спокойно уйти.