Посмертные проклятия - вред и польза

Люциус Малфой впервые за последние три года чувствовал себя если не совсем счастливым, то был близок к этому состоянию. Придя в себя после обряда, мужчина ощущал себя хорошо пожёванной половой тряпкой – за снятие проклятия пришлось заплатить высокую цену. Пожалуй, он бы не удивился, обнаружив потом у себя седину, но нет – спустя пару часов состояние стремительно улучшилось. В тот же день, ближе к вечеру, пришло время убедиться в результате действия древней магии. Малфоя попросили явиться на совещание с грязнокровкой, что как нельзя более точно соответствовало его планам. О, какой была эйфория! Грязнокровка не вызывала никаких непреодолимых желаний, никак не проявилось второе сознание – аристократ владел собой от и до. Не упустил Малфой и шанса развлечься – посмотреть, как Грейнджер подчинится его воле. Какая, казалось бы, мелочь – заставить её надеть то, что он прикажет. Но сколько удовольствия принесла её сломленная гордость! И сейчас, на рауте, Люциус был всё ещё в хорошем настроении. Договор был подписан на более чем выгодных условиях, в баре оказалось виски – приятная мелочь, поскольку на таких вечерах обычно подавали вино и шампанское. А уж появление Грейнджер! Это была победа. Она всё-таки надела то платье. И дело не в том, что оно какое-то особенное, нет, наряд достаточно обыкновенный для такого события, но сам факт… Каково же было удивление мужчины, когда девушка буквально через пятнадцать минут после своего появления подошла к нему. – О, мистер Малфой, рада встрече. Грязнокровка смотрела прямо в глаза и, казалось, бросала вызов. – Ммм… мисс Грейнджер, – лёгкий кивок обозначил его ответ на приветствие. – Рад, что Вы так благоразумны. Карие глаза в ответ на провокацию слегка сощурились, но девушка взяла себя в руки и с интригующей улыбкой кивнула. – Да, но знаете, мне помогли одуматься. Гермиона говорила чуть тише, чем до этого, будто раскрывала Малфою какой-то секрет. Увидев вошедших коллег из Франции, волшебница улыбнулась и, не прощаясь, отошла к новоприбывшим магам. Люциус невольно проводил спину девушки взглядом, немного удивлённый её поведением. Что случилось с Грейнджер? Почему она с ним разговаривала настолько уверенно и свободно? Немного заинтригованный, Малфой полвечера старался приглядывать за Гермионой, не выпуская её из виду надолго. Но не всегда это получалось. Сначала его почти на полчаса занял министр магии, обсуждая какую-то ерунду, затем почти без перерыва к нему подошла Джинни Поттер и попросила подняться на второй этаж – там надо было посмотреть номера для послов. – Миссис Поттер, а Вам не кажется, что я не обязан заниматься этой ерундой? Рыжая девушка нахмурилась от его тона и, заносчиво подняв подбородок, ответила: – Меня не волнует, что Вы там считаете. На мне была организация этого мероприятия. И, поскольку на каждом списке была Ваша подпись, как главного заведующего финансами, Вы должны пойти и расписаться. Воинственно глядя блестящими глазами из-под насупленных бровей, девушка ждала ответа. – Хорошо. Но в следующий раз, миссис Поттер, извольте сами решать возложенные на Вас обязанности! Джинни ещё более решительно зашагала на второй этаж. – Вот не надо сваливать это на меня! Это Вы настаивали, чтобы все деньги шли только под Вашей подписью! Знаете, сколько неудобств мне это принесло?! Каждую мелочь с Вами согласовывать! А теперь, мистер Малфой, извольте заверить все документы, что я Вам покажу, пока гости не остались без напитков! Аристократ показательно искривил губы, выражая своё презрение к таким проблемам. Мелькнула мысль о том, что и правда стоило с самого начала свалить всё скопом на эту неугомонную экс Уизли, чтобы его не трогали. Зайдя после Джинни в кабинет, Люциус сразу прошёл к столу, на котором лежали документы. – Ну и где?.. Возмущённый неподготовленностью девушки (на столе лежали уже подписанные им бумаги), лорд переворошил кипу документов, одновременно ощущая какое-то покалывание в области шеи. Невольно Малфой поднял руку и начал заваливаться на стол. Где-то вдалеке, будто в другой вселенной, раздался взволнованный женский голос: – Ну где ты была так долго?! С трудом справляясь с нарастающим желанием и безумно довольная проделанной работой, Гермиона смотрела на кровать. А там лежал распятый чёрными лентами Малфой. Сейчас уже перегоревшее волнение отступило на задний план, позволяя восхищению и нескромным мыслям выползти из закоулков души. Наблюдая, как Люциус начинает тихонько ворочаться, приходя в себя, Грейнджер вспомнила все свои волнения за прошедшие сутки. И желание удостовериться, что он именно тот, кто её похитил. Для этого она связалась с его секретарём (под предлогом просто поболтать), узнала, что последние несколько дней Малфой появлялся на работе урывками, что было для него немного нехарактерно. Это был плюс к версии Джинни. Затем для выполнения плана пришлось искать место. После некоторых колебаний была выбрана гостиница и снят номер, который пришлось зачаровать звукоизолирующими заклинаниями. Респектабельный отель принадлежал магглу, ведь в магическом мире любой узнал бы Гермиону Грейнджер. Пришлось продумать некоторые отступления, вроде бумаг в кабинете, которые являлись частью легенды Джинни. Потом на вечере она расскажет интересующимся, что мистер Малфой, после того как подписать документы, трансгрессировал куда-то, не удосужившись сообщить деталей. Подготовить комнату к появлению здесь бесчувственного тела лорда Малфоя оказалось не слишком сложно, но достаточно пикантно… Румянец со щек так и не удалось прогнать… И вот, позади весь план, похищение Люциуса Малфоя, даже появление после этого на балу – там надо было присутствовать, чтобы коллеги из Франции не обиделись. Хотя все мысли девушки так и норовили вернуться к пока бесчувственному лорду, обнажённому и крепко привязанному… Гермиона уже успела убедиться, что на ощупь это действительно её похититель, точнее, вероятный похититель, потому что версию с оборотным зельем не стоит пока исключать… Запутавшись, девушка отбросила эти мысли из головы. Уж самой себе признаться можно: даже если это не тот, кто ей нужен, то сама возможность оседлать связанного Люциуса Малфоя… Вены на руках пленника вздулись, выдавая его попытку освободиться, но как же великолепно блондин выглядел в этот момент… Гермиона невольно чуть сжала бедра, ощутив прилив желания. Подождав, пока организм чуточку успокоится, шагнула к роскошной кровати. Пальцами провела по сильной руке, зажмуриваясь от сладких воспоминаний и слушая, как награду, сдавленное шипение, сорвавшееся с губ Люциуса. К удивлению шатенки, Малфой ничего не спрашивал. Было это подтверждением версии Джинни или нет – Гермиона не стала задумываться; она упивалась возможностями. Трогала великолепное тело, как ей хотелось: укусила мощную шею, оставила глубокие царапины на груди, слушая потяжелевшее дыхание мужчины. Немного пугаясь собственной смелости, девушка ласково провела ладошкой до самого паха, где с нажимом погладила твердеющее достоинство. После этого Гермиона, уже увлечённая процессом, все увереннее стала ласкать Люциуса, и достаточно для этого осмелев, провела языком по всей длине окрепшего стержня. Некоторое время шатенка исследовала открывшиеся горизонты, пока не почувствовала, что сама уже давно распалилась. Достаточно, чтобы, взобравшись на мужские бёдра, плавно, без малейшего дискомфорта сесть на твёрдый стержень. Девушка с упоением качнулась вверх-вниз, слушая тихое ругательство, выдавленное Люциусом. Ещё несколько движений – и с губ срывается невольный стон. От звука её голоса и так напряженное тело Малфоя закаменело. Он безошибочно узнал свою коллегу. А затем почувствовал, как проклятие, исчезнувшее, как ему казалось, навсегда, знакомо растеклось по всему организму. Более не сдерживая свой гнев, мужчина резко подкинул бедра вверх, скидывая свою наездницу. Едва девушка оперлась о его грудь, пытаясь встать, как он начал говорить, и каждое его слово заставляло Гермиону вздрагивать от облегчения и напряжения. Ведь, с одной стороны, она очень верно обнаружила своего похитителя, но с другой… Волшебница только в этот момент осознала, что она натворила… – Гермиона Грейнджер, слишком глупая грязнокровка и очень трусливая зайчишка… Неужели ты думала, что, связав меня, ты получишь какую-то власть надо мной? Подтверждая свои слова, Люциус резко задвигался, насаживая распластанную на нём девушку на себя. Каждое движение кричало о том, что привязанный и лежащий снизу Малфой овладевает растерянной шатенкой, а никак не наоборот. Вся комната наполнилась звуками слияния и срывающимися с женских губ стонами. Гермиона не могла сопротивляться уверенным и очень знакомым движениям, с каждой секундой все ближе подходя к краю пропасти, в которой, она знала, было лишь удовольствие. В голове крутились его слова, никак не укладываясь в связные мысли, кроме одной: она не ошиблась…