Перерождения

      Он бежал, и шарф воздушной змейкой следовал за ним. Из-за тяжелого частого дыхания в воздухе появлялись облачка пара и тут же рассеивались, будто бы и не существовало их секунду назад, однако бежавшему мальчику было и не до них. Для него существовала только дорожка, что служила своего рода ориентиром; он не знал, куда она его приведет, ведь не искал определенной цели, только понимал, что нужно бежать.       Картина перед ним не была четкой: слезы текущие по щекам мешали видимости, но он не убавлял шагу. Слышал оглушающий звук бьющегося сердца и это словно подгоняло его, говорило: «Хочешь жить — беги». И он выполнял, хотел чувствовать, что вена на его запястье бьется, что он ещё может что-то сделать. А страх бесформенной тенью следовал за ним, своим холодным и влажным языком касался стоп и ладоней и скалил острые зубы. Обещал ночь кошмаров, которую невозможно забыть. Юи этого не хотел, как и не желал слушать ссоры родителей.       Когда острая боль раздалась в боку, мальчик остановился, проскользил подошвами ботинок по тонкой корке льда и едва не завалился в сугроб, только накренился в его сторону. Судорожное дыхание никак не выравнивалось, начинали слышаться всхлипы. Юи подавил в себе новую волну ни на что не годных рыданий и, утерев глаза, осмотрелся. Его окружало множество деревьев, чьи ветви не было видно за белоснежными одеяниями, а редкие кустарники скрывались в кучах сугробов полностью скрытые снегом; лишь дорожка была очищена, пусть и скользкая, недалеко виднелась лавочка. Он добежал до самого парка, который в зимний вечер казался настоящим лабиринтом — Юи и понятия не имел, в какой из сторон находится выход.       От злости он пнул небольшое деревце, и с тонких ветвей ему на голову посыпался снег. Недовольно бурча и шмыгая носом, ему пришлось отряхивать свою шапку. Паника пока не начинала закрадываться в его сердце, ведь голова была забита совсем иными мыслями, но и они постепенно утихали, словно волны после шторма. Тогда и пришло осознание ситуации.       Он не начал судорожно оглядываться, пытаться найти людей или выход — просто прошел к скамейке и смахнул с неё, пока ещё тонкий слой снега, и присел, болтая ногами в воздухе. Мороз неласково касался щек, что ещё недавно были влажными, порывом ветра пробирался под одежду и холодил маленькое тело. Захотелось сильнее зашевелить ногами, чтобы пальцы на них не колели.       Но как бы он не старался отвлечься от всего, наблюдая за редкой птицей и ветвями деревьев, которые колыхал ветер, ему не удавалось. Мысли крутились вокруг того, что ему холодно, а память бураном вторгалась обратно. Показывала картинки, что запомнились ему лучше всего и которые, если бы он мог, давно горели бы ярким пламенем. Но ему оставалось только мечтать о том, что образы в голове можно спалить, а прошлое изменить.       Новый порыв ветра заставил мальчика поёжиться и повыше натянуть воротник свитера. Тогда он не сразу заметил появление кого-то ещё рядом с собой. А когда заметил, то подумал, что ему уже видится, такого человека просто не могло существовать. Ресницы покрывал иней, поэтому глаза в первую очередь и притягивали взгляд, сами они неестественно ярко-голубые светились как кошачьи, а одеяния были легкими, по-летнему тонкими, только плащ с меховым воротником хоть как-то давал знать, что на улице всё же зима.       Парень подошел ближе и склонился над мальчиком, слегка улыбаясь.       — Что ты делаешь здесь в такое время? Холодно ведь.       — Гуляю, не видно, что ли?! — ощетинился Юи, думая, что не этому парню говорит о холоде, вон как сам одет.       — Не видно, — покачал головой тот. — Почему ты не идешь домой, заблудился?       — Тебе какое дело? — Вопросы настораживали, и Юи готовился сползти со скамейки и броситься наутек, много ли таких вот добрых людей позже оказываются преступниками? Не хотелось собой рисковать, хотя оставаться здесь с самого начала, было плохой идеей.       — Ну, ты же ребенок, и мало ли, — заметив возмущенный взгляд, парень тихо усмехнулся. — Не отрицай, так и есть. Ты мог потеряться, убежать из дому или уйти от обижающих тебя людей.       На последней фразе Юи особенно сильно вздрогнул, и это был совсем не холод. Парень перевел на него уже более обеспокоенный взгляд, и голос его звучал не так весело как прежде.       — Что случилось?       — Ничего.       — Тогда что ты здесь делаешь?       — Что хочу, то и делаю; тебе-то что?! — Хотелось, чтобы этот тип поскорее отстал, исчез, растворившись в ночной тьме. Но он не уходил и был необычайно настойчив.       — Я ведь уже сказал, ты ребенок и в такое позднее время находишься на улице, сам, — особенно выделил он последнее слово. — Я хочу просто помочь.       И злая усмешка скользнула по детским губам, захотелось испортить этому человеку всё настроение, сказать всю жестокую правду мира, отвергнув его наивный взгляд на мир. И Юи сделал это. Просто выговорил всё, что было, что случилось с ним. Это не было хорошими вещами, как и не веселыми детскими буднями, в его суждениях вообще уже мало чего детского.       А понимающий, пробирающий до самых костей, взгляд, только больше злил — как он может знать? И когда слова прервались шумным вздохом, парень обнял его: крепко, не отпуская, когда Юи начал брыкаться. Погладил по волосам и прошептал, будто бы в самую душу.       — Тише, я не обижу тебя, лишь позабочусь и не дам больше никому тебя и пальцем тронуть. Хорошо?       И что Юи мог ему ответить? Слезы сдавливали горло, и он мог лишь кулаком ударять чужое плечо, бурча сквозь это всё ругательства. Ему не было больше кому доверять.       — Пойдем, — через время потянул его за собой парень, хватая за руку, когда Юи успокоился.       — Куда? — Протер глаза мальчик.       — К выходу, это именно то, что нам нужно.       Они прошли некоторое расстояние в полной тишине, пока парень не обернулся и не спросил:       — Точно, как тебя зовут?       — Наконец-то, ты догадался, — пробурчал Юи, исподлобья смотря на парня. — Я Юичиро.       — Ну что же, приятно познакомиться, Юи-чан. Я Микаэла, но ты зови меня просто Мика.       Улыбка парня и не давала понять, что всего лишь мгновение назад он был в неловкой ситуации, забыв задать важный вопрос.       Весь его вид настораживал мальчика, поэтому любопытство взяло своё.       — Кто ты?       — Что ты имеешь в виду? — удивленный обернулся Мика.       — Ты странно одет, так кто же ты?       Лукавая улыбка и огоньки в глазах не нравились Юи.       — А как ты думаешь, кто я?       — Чудик, что сбежал от врачей.       Когда парень рассмеялся, Юи подумалось, что он недалек от истины и, правда, нужно бежать, но голос Мики отвлек его от этого.       — Нет, ты не прав. Но не думаю, что если скажу тебе правду, ты мне поверишь, — улыбка как-то незаметно угасала на его губах.       — Попробуй. — Уверенность в нем мешалась с недоверием, что такого можно было сказать, чтобы он ни поверил в это?       Мика замешкался. Виделся выход из парка, что вел на более оживленную улицу. Юи дернул его за руку.       — Скажи.       Очень хотелось знать, что же скажет парень и можно ли в это верить. А молчание Юи ничего не давало, как и не приносило облегчения. За вздохом парня послышалась речь: тихая, но уверенная:       — Я зимний дух, и не думаю, что мы с тобой когда-то ещё увидимся.       Юи не успевает фыркнуть, недоверчиво взглянув на парня, он переступает через ворота и оказывается на тротуаре, его ладонь больше никто не сжимает. Только ветер снова пробирает через слои одежды.       — Эй, Глен! — слышится голос девушки. — Смотри, там ребенок и он один. Может с ним что-то случилось? Пойдем, нужно спросить.       Но Юи не слышит. Он только оглядывается и никого рядом с собой не находит, парня нет. Только голос ещё звучит над ухом: «Они хорошие, они помогут». На снегу рядом с его следами нет следов парня, будто бы его и не существует. Однако Юи уверен: он был.       Пара молодых людей интересуется о том, что с ним произошло, и он честно рассказывает, верит последним словам, пусть и не упоминает помощь парня. Последующее время запоминается ему, как начало новой счастливой жизни.       Они всё же встречаются вновь, и для этого Юи приходится едва не упасть в ледяную реку на шестнадцатом году своей жизни.