Перерождения

      Он встряхивает баллончик и рисует; краска мягко ложится на стену и закрашивает серую штукатурку.       Он выводит силуэт фигуры и больше всего внимания уделяет глазам — красным, как цветы ликориса, которые влекут его внимание, но пророчат не самое хорошее будущее. Он бы предпочел, чтобы вместо всяких безделушек ему дарили такие цветы, однако, понимая, что это пожелание смерти, не ждал, что такое может случиться. Окружающие его люди хотели ему добра, поэтому подобного от них можно было не ждать.       Юи почти заканчивает рисунок, когда раздаётся крик: возмущенный и направленный на него.       — Черт! — успевает проронить он, прежде чем сорваться с места, подхватив перед этим свою сумку: её бросать здесь нельзя было ни при каких условиях.       Он бежит по тротуару, не решается выскочить на проезжую часть, где машины не останавливались ни на миг, и расталкивает прохожих. Попасться полиции не хочется до зубной боли, поэтому он добавляет скорости. Мужчина от него не отстаёт, выкрикивает призывы остановиться и говорит людям разойтись — Юи усмехается: в этом его преимущество. Он ловкий и совершенно не заботится о комфорте других, поэтому и не обращает внимания на то, кого задевает.       Он замечает знакомое лицо, и когда Ферид неодобрительно качает головой, а в противовес этому на губах его расцветает улыбка, корчит рожицу и показывает язык — здоровается. Юи проносится мимо него. Хотя и понимает, что незамеченным это не останется и уже в ближайшие минуты эта новость дойдет и до Мики — всё же он ненавидит Ферида.       Забегая за угол, обходя незначительные препятствия в переулке, Юи стремится окончательно сбросить полицейского со следа; нужно только быстрее найти дыру в стене из железной проволоки. Несмотря на внешнее спокойствие, сердце парня бьется быстрее привычного, и шум отдаётся в ушах. Скорее бы добраться до дома.       Юи видит своё спасение и почти влетает в сетку, цепляется за неё пальцами и ищет проход — его не обнаруживается. Он шипит ругательства и дергает проволоку на себя, но это не имеет особого эффекта. Бежать больше некуда.       Раздаются шаги, полицейский говорит что-то явно неодобрительное и держит наручники — это конечная, осознает Юи и примирительно приподнимает руки. Наказание ведь смягчается, если не сопротивляться?       Он недовольно подпирает ладонью щеку уже почти полчаса, выслушивая при этом укорительные и наставительные речи полицейских. Они проходят мимо него, хотя первые пять минут он и делал понимающий вид, думая, что может хотя бы так его отпустят быстрее: не прошло; и всё шло по кругу, как и предыдущие разы: долго и нудно. Мика забирает его через десять минут, только закончивший с работой и запыхавшийся от спешки. В нем беспокойства больше, чем в Юи, когда его поймали, поэтому, когда понимание ситуации доходит до него, его взгляд — чистый осязаемый лед — обращается к Юи, и это самое опасное, что может угрожать парню.       До дома они добираются в тишине. Только музыка играет, неизвестная им обоим, но очень напоминающая джазовую, это они понимают из-за того, что длительное время обращались с девушкой, своим семпаем, что в своё время помогала им с учебой, и до безумия любила джаз. Юи знает, что извиняться бесполезно, он делал это и в предыдущие разы, но продолжал своё дело.       Мика волнуется — это ему ясно как день, но что он может поделать с этим порывом, что как пожар вспыхивает в его душе и ведет его явно не в ту сторону? Ему хочется это делать: назло всем, идя против всех и показывая как ему всё равно на их мнение. На их, но не Мики.       Юи страшно, что такими темпами Микаэла его скоро бросит, не выдержав постоянных выходок. Однако не может прекратить. Разрисовывает стены день изо дня и бывает в полиции чаще, чем в гостях у друзей.       Мика продолжает молчать.       Ключи приземляются на столешницу с громких лязгом — Юи пытается не делать лишних движений. Не хочется привлекать внимания Мики. Злить его ещё больше и забирать силы после работы: ему нужно отдохнуть, а не мотаться за своим парнем ещё и в полицейский участок.       Мика прислоняется к стене, прикрывает лицо ладонями и вздыхает — устал. Стоит так пару минут, а потом манит Юи к себе и проходит в гостиную. Юи следует за ним так бесшумно, как только умеет и садится на диван — Мика обнимает его, притягивает близко-близко к себе и кладет подбородок на плечо Юи.       — Может, ты лучше разрисуешь наш дом? И перестанешь попадать в участок? — тихо начинает он. — Рисуй и внутри и снаружи, всё что хочешь, только не на частных чужих зданиях.       — Прости.       — Юи, — тянет он и кусает его за мочку уха. — Можешь ещё и дом Ферида разрисовать, не думаю, что он напишет на нас заявление в полицию. Только сдерживайся.       — Я попытаюсь.       На следующий день телефон Мики не утихал от гневных сообщений Ферида: краска со стен его дома не отмывалась. Но он не обращал на это внимания, ведь в этот же день Юи прислал ему фотографию разрисованного дома, и это было как раз то, чего Ферид заслуживал.