So far from who I was

Говорят, что на опасность каждый из нас реагирует по-своему, что вариаций отклика слишком много, как и людей на планете. Только я верила в это слабо, крайне-крайне слабо. Когда все началось, когда мертвые потянули живых за собою, реакция у всех была одной. Люди бежали, кричали и проталкивались сквозь толпу, люди бежали к выходу и умирали в дороге, а после смерти убивали других людей. И только сейчас, сейчас, когда опасность стала столь острой, когда его карие глаза скользили по моей фигуре, я поняла… Что убежать не могу, реакция поменялась. Мышцы сковало льдом, кровь застыла в жилах и свернулась, забивая сосуды. Боль эмоциональная стала отчего-то физической, у меня не нашлось сил для дыхания. Ниган стоял теперь у фургона, загруженного под завязку нашим добром, а я оставалась подле сконфуженного дяди Рика и напряженного Карла, все еще сжимавшего мою дрожащую ладонь. – Слышал, малой? – повторил Ниган громко, чтобы смысл его слов дошел до всех нас. – Ты обманул меня, твой папаша обманул меня, а это – серьезный проступок, за который следует отвечать по всей строгости закона. Но отвечать перед кем, каким законом? Я кусала губу, думая о том, каковы в этом новом мире критерии «проступков». Демон нам не объяснил, а сделать вывод самим – в сложившихся обстоятельствах крайне сложно. Забить двух человек – это хорошо, и это справедливость, но солгать ему о чем-то незначительном – грязное дело. Одно с другим складывалось крайне плохо, и пазл в моей голове все разваливался и разваливался. – Я не отрубил тебе руку только из жалости, но жалость – тоже порок, малец. Ты ведь ее не оценил, так что… Закончим начатое, Рик, время тикает. Тик-тик, – двигал он пальцем то в одну сторону, то в другую. – Топор. Та женщина, вычислившая недостачу, протянула Нигану топор. Старый, с потрепанным древком и затупленным в работе лезвием. Кровожадный демон сжал пальцы, кожаная перчатка его жалобно скрипнула под напором. Он холодно улыбнулся, и я отступила на шаг, встретившись с карими глазами взглядом. Вот. Почему он попросил проводить его до выхода, вот, зачем. Веселья ради, посмотреть на мою реакцию. Карл отступил вместе со мной, это я потянула его назад. – Ниган, прошу тебя, он – только мальчишка… – унижался дядя, пытаясь выиграть для сына не искалеченную еще конечность. – Рик, ты ведь тоже меня обманул, знаешь? – спросил он, закидывая топор на плечо. – Сказал, что твоя девчонка на вылазке, а она – дома. Нехорошо вышло. Можем отрубить вам по руке на пару, м? Я вздрогнула, вздрогнула под тяжестью слов. Губы сцепились меж собой, жутко хотелось плакать. Не помню, как я сдержалась, но слез в тот проклятый момент не было, только чуть погодя. Карл двинулся вперед, обреченно зажмурившись. Выглядел он спокойным и решительным, но я-то знала, как дрожит его нутро при одной только мысли о последствиях этого самого шага. Солнце приветливо светило над головой, ветер тормошил кроны деревьев, выхватывая сухие листья, а трава гнулась навстречу Спасителям. И мир казался прежним, светлым и радостным, если бы не тысячи ходячих мертвецов, населявших его по всей окружности. Все мы здесь мертвые, кто-то больше, а кто-то меньше, все обречены на один итог. И Карл, уже лишенный одного глаза, знал, что отсутствие руки еще сильнее приблизит его к могиле. Да только что теперь делать? – Все нормально, – шепнул он, едва разлепив сухие губы. – Пусти, Шер, я пойду. – Нет, – ответила я громко, так, что и Рик меня услышал, и Ниган. – У меня в комнате, под кроватью… Там коробка, а в ней – пистолет. Незарегистрированный, Карл, возьми его себе, не оставляй там, – шептала я, глупая девчонка, в порыве жертвенности. Слова мои прозвучали как прощание. Кузен заметно вздрогнул, разжимая затекшие от натуги пальцы. Я подалась вперед, а Карл остался на месте, смотреть мне в след и молча сжимать свои эмоциональные губы. Им владел страх, страх за чужую жизнь, жгущий сильнее любой другой его разновидности. Я закрыла глаза, проходя вперед, минуя застывшего в ожидании дядю, наших людей, точно виновато опустивших взгляды к земле. – Это я, сэр, – пробормотала я севшим от ужаса голосом, не смотря ему в глаза, не видя, не слушая. – Ты – что? – спросил он, кривя губы в порочной ухмылке. – Подробнее, милая, давай-ка подробнее, я мыслей не читаю. – Это я… Я их обманула, сэр, они не виноваты. Дядя Рик и… Договорить не получилось, потому что я, наконец, решила поднять взгляд. Его темные глаза всегда пугали, карие радужки полнились сумасшедшим блеском веселья, зрачки отливали лихорадочным сиянием злости. Но тогда, в минуту отчаянной жертвенности, я впервые разглядела в них жестокость. Необъятную, дикую жестокость, готовую прожевать меня и бросить под ноги, перемолов все кости в пыль. Этот взгляд мне не нравился, не нравился он всем вокруг, только отвернуться сил не было. Гленн в моей голове позвал Мэгги еще раз, а я вздрогнула, поджимая губы. – Так это ты, Лотти? – спросил он полушепотом, подходя ко мне ближе, ближе и ближе. – Ты предала мое доверие, да? Сердце ухнуло вниз, эхо пульса пронеслось в пустой голове. Я закусила измученную губу со страху, успела закрыть глаза только на секунду, но, открыв их, увидела перед собой его широкую грудь. Мужчина был много выше меня, пришлось высоко задрать голову, чтобы вежливо смотреть ему в глаза и не отводить их. Я вздрогнула, когда его чуть теплая широкая ладонь опустилась мне на плечо. – Это даже хуже, милая, – прошептал он, наклонившись к моему уху. – Много-много хуже, ведь твоя честность мне та-а-а-ак нравилась, – протянул он, убирая за ухо прядь моих непослушных волос. – Я просто испугалась, попросила дядю соврать, – оправдывалась я, мелко вздрагивая, шепча и комкая слова. – Прошу вас, сэр, не наказывайте за это Карла. Слез не было ни на щеках, ни у краешка покрасневших век. Я, кажется, и хотела тогда заплакать для полноты картины, только не находила сил. Губы слиплись, стоило закрыть рот, пальцы мужчины требовательно сжали мое плечо. Я не видела, но чувствовала его хищную улыбку, слышала, как уголки его красиво очерченных губ неровно тянутся вверх. Как же страшно, как страшно от близости… – Испугалась? – усмехнулся демон шепотом. – Я не удивлен, даже не расстроен. Но кто-то должен ответить за этот инцидент, Лотти, – продолжал он, мягко притягивая меня за затылок, наблюдая за реакцией Рика, готового вот-вот ринуться на помощь, сбросить оцепенение жертвы перед голодным хищником. – Кого тогда мне наказать, если не этих двоих? – Меня, – дрожа всем телом, ответила я. – Это я виновата… Демон подтянул меня ближе, обнимая уже за талию, его пальцы прожигали одежду, грели краснеющую кожу. Пульс забился в висках, я чувствовала медный запах крови, исходящий от его кожаной куртки. Мужчина прижал меня к себе, а я, дрожа, инстинктивно и необдуманно… Обняла его в ответ. Только потому, что так положено, что так происходит в моменты, когда люди стоят друг к другу вот так близко. Я услышала тихий всхлип, это Рик возмутился за моей спиной, но мужчина, ставший на секунду мягким и теплым, моей выходке не огорчился. Ниган бросил топор на землю, когда дядя шагнул к нам, яростно сжимая кулаки. Демон бережно погладил меня по волосам, а после отпустил, оставив на лбу след своих мокрых и горячих губ. – Она уходит со мной, Рик, – ответил Ниган на незаданный дядей вопрос. – Не волнуйся за племянницу, я хорошо о ней позабочусь, она дала свое согласие. Когда мужчина отпустил меня, я тут же дернулась назад. Рассудок помутился, страх забрал последние капли моей выдержки, оставив после себя пустоту. Чужие лица окружили меня со всех сторон… Карл сжимал губы, и это означало гнев. Рик переводил взгляд с меня на Нигана, Дэрил, которого я заметила только сейчас, хмуро глядел на бордовое пятно на разогретом пыльном асфальте, а Мишон только переминалась с ноги на ногу, понимая, отчего я так поступила. – Что ты намерен… – Ты думаешь, что я… Фу, ну как некрасиво. У меня есть правило, Рик, – точно уверяя его, уговаривая, говорил Ниган. – Не насиловать. Твоя девочка согласна поехать со мной, ее навыки нам пригодятся, только и всего. – Какие навыки, Ниган? Шерри – только напуганная девчонка, обуза, она и пистолет-то держит с трудом, посмотри, – возмутился дядя, явно преуменьшая мои способности к самообороне. – Ничего? Ха, да она же… Лотти, чем ты тут вообще занималась? Помимо сбора всякого розового хлама? – Я занималась садом, – полушепотом ответила я. – Я умею вязать, – продолжала тихо и нехотя, точно набивая себе цену. – Немного… Ходила на вылазки, проскальзывала там, где мужчины не… – Годится, – проговорил мужчина, оборвав меня. – То, что я искал, Рик, видишь… Топорик оставь себе, он же не стреляет, так что можно. Да и обиду я тебе забуду, так и быть, пусть малой радуется обеим ладошкам, в такое время это крайне полезно. Его тяжелая рука хлопнула меня по спине, из горла вылетел жалобный писк, принятый одобрительным смешком. Ниган еще что-то сказал дяде в назидание, Карла рядом уже не было, он решил не прощаться со мною. Я обреченно смотрела на ждущие погрузки грузовики, комкая краешек розового топа и оттягивая его от взмокшей кожи. Сердце билось в привычном ритме, а страх чуть отступил, точно все пошло так, как должно бы. – Не хочешь собрать вещи, а? – спросил Ниган, возвращаясь с Люсиль на плече. – Или тебе нужно помочь дотащить что-то до машин? – Не нужно, – брякнула я грубовато, уворачиваясь от его ладони. Нет, улыбок больше не было. Я успела отойти, опасаясь демонического гнева, юркнула к дороге, ведущей к старому дому. Мозоли на пятках заныли, заныло и что-то под кожей. Рик оставался на месте, как позже оказалось, не слишком-то долго, наши люди провожали меня печальными взглядами. Вверх по шуршащим ковролином ступенькам, изгоняя из головы мысли о потерявшем жизнь Гленне, о Мэгги, что в агонии и жажде покинула нас всех. Я сжимала кулаки, думая о том, как правильно, должно быть, поступила, пожертвовав собою. Только долго радоваться мне не придется, теперь-то, после стольких дней, я это знаю. Но тогда… Розовые рюшки и задорные блестки для век мало чем отличались от моих представлений о предстоящей жизни. Разве она, жизнь, не полна всякого доброго? – Зачем ты это сделала? – спрашивал Карл, ждущий меня в моей же спальне. – Шер, он же ненормальный, он может убить тебя за малейший проступок, Шер, понимаешь? – Да, – отвечала я, хватая картонную коробку с игрушками и высыпая их на пол. – Понимаю, но лишний раз слышать об этом не хочу. В коробку прыгали вещи. Толстовки и джинсы, розовая юбка, белая… Одежды у меня было много, белья – чуть меньше, но я и тогда понимала, что оно-то понадобится мне куда сильнее. Только понимание это остановилось на эстетическом наслаждении, о физическом аспекте в те дни я и не думала, почти ничего не знала. Карл молча смотрел за тем, как я выбираю оттенок лака, как завязываю шкатулку с украшениями, чтобы те не рассыпались по коробке, как аккуратно складываю свои любимые носки с единорогами и котятами на дно, под одежду. – Ты сошла с ума, да? – спросил кузен болезненно тихо. – Совсем уже свихнулась, поехала? Ты хоть понимаешь, куда идешь, Шер? Что мешает ему… – Он все равно ее заберет, Карл, – ответила за меня Энид, вынырнувшая из-за двери. – Как бы ты ни хотела остаться… Я знаю, Карл, я была там, за забором одна, долгое время, и знаю, какими бывают мужчины, когда чувствуют свою власть. Я-то – нет, не была и ничего не знала. Тут удача оставалась на моей стороне. Когда вирус, если это и вирус, начал распространяться по штату, я гостила у дяди, удачно бежала из города вместе с мертвой теперь теткой, Карлом и... И тем «другом», что странно дружил с чужой семьей. Я никогда не оставалась одна, всегда под чьим-то теплым крылом, а теперь придется расправить собственные… Руки? От голоса Энид меня бросило в дрожь, Карл хмуро глядел вперед, а я остановилась, вглядываясь в коробку с вещами. Взять бы с собой смелость Энид, заменив моею обреченностью. – Тебя бы просто убили, и Рика, и, наверное, даже Джудит, – говорила она холодно, со знанием дела. – Такие люди не мешкают с расправами и уж совсем не жалеют других. А после, когда Шерри осталась бы одна, у нее попросту не осталось бы выбора. Большой розовой кролик все еще лежал мордой к подушке. Я схватила его за ухо, с непринужденным видом стягивая к себе. Точно он мне и не нужен, а это так, для проформы, просто чтобы был рядом со мной. Карл и Энид не судили меня ни словом, ни взглядом, к странностям великовозрастного ребенка они привыкли уже давно. Я протянула Карлу припрятанный пистолет, и кузен осторожно взял его, прижав к груди. Мы молчали, молчали сначала втроем, смотря за тем, как ветки дерева царапают мое окно. Сердце царапало ребра, пальцы царапали ладонь. Я холодно улыбнулась Карлу, заметив, что глаз его покраснел. Тер, да? Или просто готов всплакнуть обо мне? Не знаю, но было в этом наблюдении что-то до дрожи трогательное. После мы замолчали вчетвером, потому что на пороге показался дядя Рик, держащий руки за спиной замком. – Ты не обязана, – прохрипел он, прекрасно понимая, что выбор у меня не велик. – Если не в этот раз, так в другой, – ответила я полушепотом, стараясь беззаботно улыбаться. – Он говорит, что не обидит меня. – И ты веришь? – спросил Рик также тихо. Но в ответ я только поджала губы, ставя коробку с вещами на кровать. Я обняла его, обняла его дрожащими руками, комкая мокрую рубашку под белыми пальцами. Рик молча обнял меня в ответ, гладя по волосам, прижимая к себе, успокаивая. Дядя у меня был один, дядя любил и меня и моего отца, которого, наверное, уже и в живых-то нет… Он знал, что мне пора идти, и я – знала. Слезы, помню, все же окропили его плечо. – Возьми пистолет, Шерри, – пробубнил дядя, когда Карл вручил ему мой дар. – Спрячь в зайца или куда еще… Возьми, – повторил он, лично спрятав его на дне картонной коробки. – Вот так. – Там будет Дэрил, – шепнула я скорее для себя, чем кому-то еще. – Он защитит меня, если что, он же хороший парень. – Да, – Рик мне не поверил. – Защитит, если что… Но ему самому понадобилась эта ложь, чтобы по телу прошлась хотя бы капля, хотя бы капля спокойствия. Карл и Энид меня не обнимали. Первому мешала обида, второй же не хватало сентиментальности, мне же – третьей, отчаянно не хватало их поддержки. Я вышла, входная дверь хлопнула, розовые кроссовки натерли пятки даже сквозь белую ткань носков. Каждый шаг отдавался притупленной болью, которую теперь приходилось терпеть с беззаботной улыбкой на лице. Наверное, следовало переодеться, да хоть надеть трусы, только мысли мои не были тогда обращены в сторону внешнего вида. Снаружи – ободряющее спокойствие, а внутри – дикий ужас, страх, болезнью ползущий по телу. Губы мои были растянуты в неестественном, несвойственном мне оскале, а пальцы сжаты до белизны. Нет, я не переодевалась, попросту не хотела… Помню, что собиралась запрыгнуть в фургон следом за необычайно молчаливым Дэрилом, но широкая ладонь в скрипучей кожаной перчатке легла мне на талию, остановив. – Нет, ты сядешь ко мне на коленки, Лолита, – проговорил Ниган. – Живее, живее, твой дядюшка уже весь извелся, а это и мне действует на нервы.