So far from who I was

Пустых мест было много, достаточно, чтобы распластаться вдоль кресел и сладко вытянуть ножки, но заняться этим мне никто не предложил. Ниган первым запрыгнул в салон, а меня вальяжно подтянул к себе, устраивая меж своих чуть разведенных в стороны ног, спиной прижимая к широкой груди. Его куртка пахла дорогим одеколоном, сам он – дешевым алкоголем, а я – только страхом и смирением. – Тяжелая, а? Чего ты там набрала? – спросил он, выдергивая из моих рук коробку. – Что, ты все еще спишь с плюшевым мишкой? – Это зайка, – севшим голосом заметила я, но тут же опасливо обернулась назад, побоявшись за свой длинный язык. О, лишь бы он не нарыл припрятанный пистолет. – Хах, ну прости, – хмыкнул Ниган, заставляя меня вздрогнуть и отвернуться обратно, к лобовому стеклу. – Да он в любом случае тебе не пригодится, милая, я не терплю конкурентов в постели. – В… В постели? – спросила я полушепотом. Но демон мне уже не ответил. Он улыбнулся, отставив коробку назад, прижал меня ближе и велел водителю трогать. Ниган не возражал, когда я осторожно высунулась в окно, чтобы увидеть в толпе Карла и Рика, но руки мои он сжимал в своих, не давая махать на прощание. За окном мелькали брошенные машины и дома, деревья, пустое шоссе, прорезающее лесную полосу. Помню, что ехали мы долго, и под шум колес в голове рождались странные, а чаще страшные мысли. Постель. Тогда я смутно понимала, о чем именно предупреждал меня Спаситель. «Лолиту» я читала, верно, но не ради садистского удовольствия от грязных строк, по велению моды, велению бунтарского духа моего поколения, только потому, что это – «нельзя». Графических описаний в той книге не было, и многое приходилось додумывать самой, а моя фантазия в ту пору не была расширена в сторону этой границы человеческих удовольствий. Ну клал он ее на плед в лесу голой, ну будил по утрам губами… Поцелуями, да? Что же с того? Дорога менялась, менялись и мысли. Я увидела стайку ходячих, нависших над кем-то разодранным. Неужели кому-то сегодня пришлось попасться, не дождавшись помощи? Ниган болтал с водителем, иногда встряхивая меня за плечи и требуя кивка, но большую часть времени на меня не обращали внимания. Это хорошо, это меня устраивало, и сердце, бешено стучавшее в груди, начало замедлять темп, приближаясь к обычному его состоянию. Деревья мелькали за стеклом, деревья и мертвые люди, влачащие свои гниющие ноги по земле. А мы, в машине, все еще были живыми, и цеплялись за чертову жизнь, как могли. – Все еще без белья? – спросил он полушепотом, а я почти не расслышала, засыпала от сильной тряски. – Я об этом не просил, но инициативу поощряю. Проезжая глубокие ухабы, демон прижимал меня к себе еще теснее. Бедрами я упиралась в его бедра, и это не могло не смущать. Не было ни боли, ни дискомфорта, только в касании этом сквозило что-то неправильное. Когда я жалобно пискнула от неожиданной встряски, мужчина заметно дрогнул. Не сильно, но ощутимо, то ли выдохнув горячий воздух, то ли глубоко вздохнув. – Мы дома, Лотти, – шепнул он, наклоняясь к моему уху. – Я выйду первым, – добавил демон, заставляя меня слезть, отодвинувшись к коробке. – А ты будешь вести себя послушно и тихо, да? Ниган подал мне руку, и я вылезла, не поднимая взгляда к его лицу, не видела самодовольной ухмылки. Но осмотреть собравшихся вокруг… Нет, уж в этом я себе не отказала. Люди. Всюду виднелись люди. Одни плечистые и широкие, другие сухие и низкие, мужчины и женщины, пара детей, чахлеющие старики, мимо меня пронеслась косматая собака с покусанным хвостом. Люди всюду, словно мир уменьшился до размеров этого поселения, словно это – его остаток, а за стенами живых уже не осталось. Давно я не видела столько народу в одном месте, давно. – Опездительно, ну просто опездительно, ребята, – проговорил смуглокожий мужчина, остановившись у груженой фуры. – О, Ниган, и откуда там столько стволов? – Да будто ты и не знаешь, – отозвался демон лениво и нехотя. – Таскают в нору все, что найдут. Забирай, на склад и под ответственность, раздай кому пожелаешь, лишь бы не валялись без дела. Тон его менялся пропорционально сыплющимся на голову вопросам. Ниган уже не был ни самодовольным, ни шутливым. Губы вытянулись прямой линией, глаза приобрели яркий оттенок усиливающейся со временем скуки. Ружья и винтовки уносили в одну сторону, пистолеты и ножи в другую, не смешивая одно с другим. Я отрешенно стояла чуть поодаль от суетной толпы, прижимая к груди коробку со своими вещами. – Эй, там Скрэт привез неплохое пойло, – прокричал один из собравшихся. – Ниган, я оставил его в… – Мне сейчас не до какого-то там пойла, – бросил в ответ Ниган, подступая ко мне. – Голова должна быть трезвой, да? Я не была уверена в том, кому был задан этот вопрос, но утвердительно кивнула, отворачиваясь. Холодок лизнул оголенные вырезом плечи, какая-то мошка врезалась мне в руку. В царившей вокруг суматохе чувствовалась жуткая спешка, люди пытались урвать для себя хоть кусочек чужого добра. Его руки, потные и устрашающе-сильные, потянулись ко мне, намереваясь не то обнять, не то задушить, но окрик остановил демона от задуманного. – Как ее зовут? – спросил щербатый чернокожий патрульный с украденным у нашей коммуны ружьем наперевес. – Представься, милая, – великодушно позволил Ниган, положив руку мне на плечо. – Вежливость нам не чужда. – Шарлотта. Шерри, – ответила я медленно, озираясь по сторонам. – Ага, – хмыкнул мужчина, довольствуясь моим ответом. – Только не зови ее так, звучит уж совсем по-старушечьи. Лотти, Ло, да как лучше у тебя меж зубов вылетает, Бак, так и называй. Лишь бы не Шерри. Не знаю, нашел ли щербатый ту шутку смешной, но рассмеялся он громко и заливисто, словно все мы смотрели веселую телевикторину перед большим экраном. Некоторые из стоящих по разные от нас стороны людей обернулись, настороженно и резко, а я молча сглотнула слюну, скопленную на языке. Демон сжал пальцы на моем плече, я тихо заскулила, когда хватка его стала нестерпимой и болезненной. Нет, не жди, я не буду над этим смеяться. Взглядом я проследила за удаляющимся Дэрилом, а он аккуратно кивнул мне, заметив интерес. В сторону дальних бараков, мимо узких улочек, к краю забора. Не знаю, к чему бы, но тогда я решила запомнить это направление, знать, где держат моего старого друга, чтобы навестить его, как удастся выскользнуть из-под надзора зверя.. – Знаешь, Ло, обычно этим занимаются другие, – говорил он, подталкивая меня вперед, сквозь толпу людей, низко склонивших головы, точно перед милостивым королем. – Но для тебя, так и быть, экскурсоводом стану я. – Я не хочу экскурсию, – прохныкала я, ужаснувшись собственному голосу; жалкому и писклявому. – Я очень хочу спать, сэр. – Ну, что ты, милая, еще заплачь здесь… Прибереги-ка влагу, – добавил он тише, но я все равно расслышала каждое слово. – Отдай мне это дерьмо. Дерьмом он назвал коробку с моими вещами, которую я с огромной радостью отдала ему в руки. Перчатки демона противно хрустнули, я плотно стиснула губы, мне не нравился звук. Мозоли терлись о носки и отдавались болью, каждый сделанный шаг оставлял от себя гадкое напоминание. Дома, окружившие меня, все были большими. Должно быть, до того, как все началось, здесь жили люди, чей доход явно превосходил средний. Кое-какие участки огораживал кованый заборчик, тут и там виднелись низкие кустики, что раньше, несомненно, имели причудливые формы зверей или геометрических фигур. – Ты хочешь есть, Ло? Рик хорошо тебя кормил? – Не хочу, сэр, – ответила я полушепотом, стараясь не отставать от широкого шага Нигана. – Он кормит всех нас хорошо. Кормил. Демон мыкнул, сворачивая за угол, и я двинулась следом. На нас смотрели странно, до мурашек странно, точно любопытство превышало… Страх? Завидев Нигана, люди бегло опускали головы, а когда он высокомерно проходил мимо, головы тут же поднимались, а десятки глаз следили за каждым его шагом. Его и моим, выхватывая обрывки услышанных слов. Дальше шли молча. Ниган пнул камешек на своем пути, осторожно подтолкнул меня вперед, и дверь перед нами услужливо отворили. Демон вошел первым, я – следом, а дом, к которому мы пришли, оказался больше многих других. Стены внутри – серые, с серыми полосками, идущими от высокого потолка к полу, прихожая большая, комнат, наверное, очень много... Кроссовки мне пришлось снять, следуя примеру остальных, ведь дальше лежал белый ковер с крупным ворсом. – Свалите, – бросил Ниган двум подручным, что ждали нас внутри помещения. – Чоп-чоп, живее, мы тут ждем. Он врет, не ждем мы. Я – уж точно не хочу оставаться с ним наедине. Память широким кулаком ударила меня по щеке, последняя наша уединенная беседа ярким образом всплыла в истерзанной голове. Руки мгновенно холодеют, я чувствую карминовую, алую краску на своем лице. Страшно, мне снова становится страшно, и Гленн скребется под костяной коркой черепа, приглашая в свою теперь темноту. А ведь Гленн, он был быстрее, сильнее и лучше, чем я, он выживал, а я – только спасалась, каждый раз чудом опережая смерть. И если демон сломил его, то меня… То меня разотрет в порошок одним лишь своим взглядом. И вот он. Взгляд. Холодный взгляд карих глаз, и в них – ничего, кроме жестокого, садистского интереса. И я дрожала перед ним, этой силой, дрожала, пряча сцепленные в замок руки за спиной. Помощники сбежали быстро, на ходу натягивая ботинки и прыжками выбираясь во двор. Похоже, я не одна здесь умираю от страха перед ним. – Наверх, – командует Ниган громко, и не думая улыбаться или шутить. – Быстро. В голосе мужчины слышалось раздражение, настроение его резко изменилось. Не знаю, виновата здесь я или те ребята, но отвечать в любом случае не им, ведь под рукой осталась только моя тушка. Я поднималась наверх. Быстро, мельтеша ногами, стараясь не задевать высоких ступеней мысками, чтобы не зацепиться и не упасть перед ним. Шаги слышались прямо за мной: широкие и нетерпеливые. Ниган не тянул времени. – Направо, – снова скомандовал он, когда я пыталась пройти прямо по коридору второго этажа. – Осторожнее с порогом, милая. Заботливое предупреждение скрасил зловещий оскал, о котором я могла только догадываться. Спальня, сквозь открытую дверь я вижу двухместную кровать, устланную пастельно-розовым покрывалом. Я вздрогнула, ноги сами собой заледенели, не слушаясь отдаваемых команд. Я обернулась. Должно быть, взгляд мой стал уж совсем жалким, потому что демон почти виновато закусил нижнюю губу. Коробку он сжал, картонные бока ее треснули. С немым выражением злости Ниган прошествовал вперед меня, распахнул дверь спальни до конца, бросив коробку на кровать. А после… После он вышел, вернулся за мной, бурча себе под нос что-то про отмороженность и девичью дурость. Пришлось занести меня внутрь, как мешок. Мужчина опустил меня на пол, ворс ковра чувствовался и сквозь носки. Пальцы я поджала, взгляд – подняла, заставляя себя смотреть вперед, на него, и не отводить взгляда. Ниган молча смотрел на меня, и в его карих глазах я разглядела нечто иное, не злость и не холодность, даже не жажду. Сомнение. Демон не знал как ему поступить, он колебался, и язык его медленно шел по нижней губе, зализывая почти затянувшуюся трещинку. Я молчала, слушая шум собственного сердца, дыхания, шум крови в ушах и голос Гленна. Демон двинулся, поднял руку, пальцем указывая на пол у своих ног. – Опустись на колени. И я опускаюсь. Медленно, но уверенно, и не помышляя о том, чтобы убежать, не выполнив приказа. Слезы не подступают к глазам, но сердце пропускает удар, разгоняясь и больно ударяясь о грудь. Мне больно, мне страшно, и я хочу вернуться домой, я хочу развернуться, выхватить своего зайку из коробки и обнять, но терплю и покорно преклоняю колени. – Да, вот так, – довольно цедит он. – Ты когда-нибудь… Трахалась, Лотти? – спрашивает Ниган, гадко ухмыляясь. – Я… Я не уверена, – прошептала я в ответ, не совсем понимая значение «главного» слова. – Значит: нет, – самодовольно заметил Ниган. – Конечно, я так и думал. Тут либо твердое да, милая, либо ничего… Где ты училась, где жила? – спрашивает он, попутно опуская руку на мой подбородок, вздергивая его, чтобы я уже не отводила взгляда. – В Кентукки, недалеко от дяди Рика, – прошептала я в ответ, не отводя взгляда, мучаясь страхом. – Я жила с мамой, училась в закрытой школе для девочек и… – Закрытая школа для девочек? Все встает на свои места. Я замолчала, понимая, что ему уже не интересно слушать дальше, и Ниган довольно провел пальцем по моей губе. Его кожаные перчатки пахли кровью и железом, демон не собирался стягивать их с рук. Одна из его ладоней гладила мой подбородок, вторая медленно, мучительно медленно подбиралась к его ширинке, ища собачку молнии. Я скосила глаза вниз, следя за его движениями и напрягаясь, смутно догадываясь о следующем шаге. – Мы начнем с малого, – говорил демон спокойно, поглаживая мой подбородок. – Ты же согласилась выплатить долг за дядюшку, верно? Скажи вслух, милая, что ты согласна. Иначе я чувствую себя козлом. – Я согласна, сэр, – ответила я севшим от ужаса голосом. – Умница. Он осторожно наклонился, чтобы поцеловать меня в макушку, а после, наконец, закончил с проклятой молнией. Звук от нее – словно выстрел, я слышу его снова и снова в моей голове, слышу, эхом льющимся из угла в угол. Сквозь дни и месяцы, тот первый наш раз, что даже не стал самым худшим. Меня затошнило, стоило только опустить взгляд, понять, к чему клонится эта встреча, к чему наше уединение. Заметив смущение, демон погладил меня по щеке, осторожно притягивая вперед, все ближе и ближе. – Не бойся, побудь умницей и сейчас, Лотти, это не больно, – прошептал он почти ободряюще, словно детский психолог в моей старой школе. – Мы начнем с малого, потихоньку. Открой ротик, пока я сам его не открыл, хорошо? И я снова поступила так, как он хотел. Губы разжались, челюсти не касались друг друга. Я чувствовала жар на собственных щеках, во всем теле, и жар этот означал смущение. С плотоядным восторгом он смотрел на меня, рукой обхватывая ствол своего члена. Я впервые вижу эту… Эту часть мужского тела, и зрелище не кажется мне притягательным. Наверное, наверное, так и должно быть, неприятно и гадко от одного лишь взгляда, ведь на то он и называет это «расплатой». Головкой Ниган коснулся моей щеки, заставляя меня противно всхлипнуть от неприязни. Тонкий слой смазки заблестел на порозовевшей коже, а демон тихо шикнул от удовольствия. Мне показалось, показалось, что в этот момент орган его стал чуть тверже, желание – горячее и нетерпеливее. Головка коснулась моих губ. Демон не терял времени на ласки. Он тут же захватил мой рот, не давая шанса опомниться, закричать или вырваться. Его руки теперь покоились на моем затылке, мягко притягивая меня вперед, оттаскивая назад за собранные в кулак волосы. Я закрыла глаза, пытаясь отвлечься, сдерживать нескончаемые рвотные позывы, стоило кончику его члена нырнуть слишком глубоко. Слюни текли по губам, щекам и шее, я чувствовала себя грязной, опущенной. Мой жалкий вид, растрепанный, с растянутыми вокруг его члена губами, со слюнями на розовом топе – пробудил в нем садистскую сторону. Я видела, видела, как блеснули радужки его карих глаз, как губы на секунду расплылись в довольной улыбке. Глубокий толчок вперед выбил из меня жалобный всхлип, но не остановил его. Я подалась назад, пытаясь глотнуть воздуха, но просьбу мою никто не услышал, Ниган рывком вернул меня на прежнее место, не позволяя отстраниться. Снова, снова и снова, а я задыхалась, судорожно сжимая ковер под пальцами. Из глаз полились слезы. Он на секунду отпустил меня, выжидая, надеясь, что я сама подхвачу темп и буду унижаться ради его удовольствия, двигаясь медленно или быстро. Нет. Я осталась на месте, и пальцы в кожаных перчатках снова сжали мои кудрявые волосы, притягивая меня вперед, заставляя задыхаться и ронять непроизвольные слезы. Ниган кончил, я почувствовала его на своем языке, в самой глотке, чувствовала, боясь шелохнуться. Мне было горько, противно, до дрожи в зубах хотелось сплюнуть, но он не вытаскивал члена из моего рта. Во взгляде моем оставался только страх, только осознание собственного падения. И ему нравилось, нравилось это до мелкой дрожи в неестественно широких плечах, сдавленного рыка оргазма. – Проглоти, Лотти, – прошептал он, уже и не приказывая, но уговаривая меня поступить так, как он хочет. – Моя хорошая девочка, прости, – продолжал демон, поглаживая меня по взмокшей щеке. – Я немного увлекся, потом ты сама научишься это делать, да? Но я не хочу делать это сама. Демон довольно гладил меня по спутанным волосам, по щекам, по лицу. Он остался доволен, он отпустил меня, помогая встать со стертых колен. Ниган пошарил по карманам своих истертых джинсов, застегнул ширинку и выудил для меня платок с розовой каймой по краям. Я вытерла слезы и слюни, невольно глянув на себя в зеркало. Здесь есть трюмо, и стены – розовые, как в девичьих мечтах… О, я не успела рассмотреть интерьер. – Ах, да, – очухался он, встряхнув голову. – Это – твой дом, Лотти, можешь сказать мне спасибо. Теперь ты – моя жена.. Жен много, и я иногда буду ходить к кому-то другому, ясно? Ревновать не надо, меня хватит на каждую, всем поровну. Но к тебе, разумеется, никто приходить вместо меня не будет, понятно? Я-то ревнивый… – Меня тошнит, – шепнула я, чувствуя слабость. – Да, от волнения, или это какая-то бабская муть с первым оральным сексом, потом потолкую об этом с Доком… О, и об этом, – вспомнил Ниган, осторожно приглаживая собственные волосы, седеющие у висков. – Обычно, милая, я проверяю своих красивых жен у врача, прежде, чем трахнуть их хоть куда. Сам не знаю, почему сегодня не вытерпел, но лучше бы тебе быть чистой. Я не слышала и не слушала его слов, смотрела в зеркало прямо перед собой, считая капельки пота на взмокшем лбу. Лицо – не лицо, оно – маска. В голубых глазах – перламутровый блеск обреченности, я боюсь и боялась своего отражения, и тошнило меня не от бабской мути или орального секса, но от своего лица. Замечая мое невнимание, Ниган мягко развернул меня лицом к себе, рассеяно потрепав по волосам, почти ласково заглянув в глаза. – Ты – славная девочка, мы с тобой хорошо поладим, Ло, – шептал жадный до крови демон мне в макушку. – Завтра продолжим, а сегодня – можешь спать, впереди и день, и ночь, ну не сказка ли? – Меня тошнит… – обреченно повторила я, но не ему, а своему отражению, мертвому Гленну и сбежавшей от нас Мэгги, Рику, Карлу, своей матери, чтобы никто не подумал, будто я довольна новым существованием. – Да, – ответил он за всех, не обращая никакого внимания. – Ты никуда не выйдешь отсюда, Лолли, никуда, пока я сам за тобой не приду, ясно? – спрашивает он, а я инстинктивно киваю. – Молодец. Двери будут открыты. Располагайся, осматривайся, зажигай свет везде, где захочешь. И… – начал он осторожно, отступая к двери и намереваясь покинуть меня, наконец. – Сходи-ка в душ. Вода у нас горячая.