So far from who I was

Холодно, страшно, гулко, я не хотела больше ждать у дверей. Эхо шагов бродило туда-сюда, и я, запертая меж гремящих звуков, стояла, сложив ладони вместе. Интересно, чем были эти стены до случившегося? Пристанищем счастливой семьи, домом, сдерживающим в себе мягкость, обоюдную нежность и заботу друг о друге, домом, что ждал возвращения родных после долгого дня? Или золотой клеткой для тех, кого обрекли терпеть и ждать чего-то светлого, лучшего, теплого? Шик – не залог счастья, я хорошо помню, понимаю даже сейчас, не имея горячего душа и теплой кровати. Я стояла в коридоре тихо, сжимая пальцы в кулаки, кусая губы и думая о том, что никогда не узнаю правды, никто из нас не узнает. Стены – мне не союзники, и внутри них союзников нет. Только я, порушенные моральные принципы и страхи, мешающие выжить, сдаться и отстоять не свою, но честь родных. Странно, но… Думая о своей семье, я первым делом вспоминаю именно Карла. Не мать, не отца, даже не любимого дядю Рика и его мертвую теперь жену. Только кузена, запертого впереди, за высокими входными дверьми, за ужасом перед чудовищем, сидевшим напротив. – Ло, ты готова? – шепнула мне Шэрри, вновь показавшаяся из-за дверей. Она скрылась всего пару минут назад, утонула в запахе собственного отчаяния и густого аромата табака, чтобы узнать у Нигана, удобно ли ему прервать беседу. В глазах несчастной Шарлотты я видела что-то отрешенное, жгучее, точно перец в цветении, что-то, готовое спалить все вокруг, не оставив от себя и пепла. Видела, верно… Только спрашивать не решилась, ее тревоги – не моя забота, не мое дело, здесь так заведено. Без. Каверзных. Вопросов. Ответила я однозначным кивком, пусть даже несколько робким и скованным. Шерри вышла, обронив в мою сторону последний взгляд, я закрыла за собой обе грохочущие в тишине двери. Кивок я закончила опущенным подбородком, а подняла его только в помещении, развернувшись лицом к говорившим. Я, наверное… Наверное, никогда прежде не видела его вот так. С тех пор, как Карл был вынужден закрывать половину лица, он начал запирать свою комнату на замок, чтобы никто случайно не ворвался к нему и не застал в «не лучшем свете». И я знала, даже тогда знала, как важно для него остаться нераскрытым хотя бы передо мной. Нет, не хотя бы, - именно. Без повязки, закрывающей самую страшную часть его изуродованного в попытке избежать смерти лица, Карл выглядел смущенно, его хотелось обнять, погладить по всклоченным волосам и сказать, что все будет хорошо. В глазнице не было ока, оплывшая кожа наваливалась на изогнутое веко, пытаясь закрыть потерянный глаз, затянуть рану. Голубое небо зрачка сошло, оставив только черную бездну пустоты, кузен тут же отвернулся, заметив меня в дверях. Ниган открыл рот, собираясь гавкнуть ему какую-то команду, и я предусмотрительно опередила его. – Сэр, могу я с вами поговорить? Мой голос дрожал, страха в нем было много больше, чем решимости, и это, должно быть, умилило моего жестокого обычно монстра. Губы Нигана изогнулись в покровительственной улыбке. Он вытянул руку, чтобы я подошла ближе, чтобы взяла его ладонь в свою и заставила себя мило улыбнуться в ответ, лишь бы потешить самолюбие ублюдка. Монстр кивнул, бросив на меня льстиво-небрежный, но до странного теплый взгляд. Жаль только, что губы мои предательски дрожали, а ноги отказались слушаться. – Наедине… – добавила я чуть тише, скромно потупив взгляд. – Моя Ло уже заскучала? Что же ты будешь делать без меня по ночам, если и днем ни часа выдержать не можешь? – спросил Ниган мягко, но быстро потерял столь сладкий настрой. – Тебе пора отказаться от детских капризов и понять… – Пожалуйста. Я отважилась перебить его, только крепко сжав кулаки и закрыв глаза. За веками меня все равно ждала тьма, ни его лица, ни лица ошарашенного и чуть напуганного Карла, ничего. Только я, громкие мысли и зловещее молчание во мраке настигающих дум. Только я в темноте, только мое избитое, искалеченное тело, заброшенное в черный лоскут платья, только я. Никого. Здесь уже нет мамы, нет и Гленна, нет ходячих, но… Ведь одиночество только страшнее. – Хорошо, – бросил монстр раздраженно. – Выйди, малец, мы с твоей хорошенькой сестричкой немного пообщаемся. Карл встал не сразу. Он низко наклонил голову, челка закрыла пустую глазницу и царапнула его по щеке. Устав ждать, Ниган двинулся в кресле, и кузен точно вспомнил его команду. Он встал, стряхнув остатки страха, бросил на меня недовольный и обеспокоенный взгляд и поспешил выйти, шаркая длинными ногами по отполированному с особым усердием полу. Не обычной своей пружинящей походкой, но угрюмо, нехотя, неторопясь. Дверь хлопнула за ним, и я мелко вздрогнула, заметив, что Ниган сдвинулся с места, поднялся на ноги. – Нравится мешать мне вести важные разговоры, да? – спросил он не столько злобно, сколько раздраженно и устало. – Простите, сэр… Не нравится. – Хоть так, уже хорошо, – закончил он, сделав широкий шажок вперед, навстречу ко мне. – Надеюсь, Ло, что ты сожалеешь. Иначе мне придется тебя заставить. Монстр злобно улыбнулся, приподняв краешек своих тонких губ, а после наклонился к моему лицу. Одним по-звериному ловким движением, заставившим меня пугливо отшагнуть назад. Нас разделяли миллиметры пустого пространства, несколько движений руки, коротких и хлипких, как его же терпение. Я не двигалась, не поднимала глаз, и монстр положил пальцы мне на подбородок, не желая ждать дольше запланированного. – Чего же ты хочешь, Ло? Голос его в одно мгновение окрасился чем-то теплым, приторно-сладким, обрел приятный терпкий привкус. Мое имя монстр произнес чересчур мягко, словно сюсюкая с маленьким ребенком, а моя неоднозначная смущенная реакция его только позабавила. Удивленное личико показалось ему не то милым, не то смешным, и довольная улыбка шире растянула потрескавшиеся от сухости поцелуев губы. Не знаю, могу я сказать так о себе самой, но… Я ведь не была глупой. Никогда. И дело даже не в том, что моих школьных табелях не было ни одной четверки, не в том, что каждую олимпиаду я посещала с особым рвением, не в том, что кроссворды разгадывала за пару мгновений... Нет. Тогда я поняла, чего от меня ждет чудовище, чего он не может добиться от других своих жен. Ему не нужна «малышка» снаружи, только внутри, с хлопающими ресничками, дутыми губками и милыми тонкими пальчиками, такая, что может сделать его сильнее и больше в собственных глазах. Мои руки тут же взметнулись вверх, в ладонях оказалось его лицо. Шершавая щетина царапнула тыльную сторону, но я не подала виду, даже встретив его удивленный взгляд. Ниган наблюдал за мной молча, молча смотрел, как я глажу его, как выпрашиваю ответную ласку, точно измученный без нее котенок, как влюбленными глазами рассматриваю его неприятные на ощупь губы, как привстаю на мысочках, чтобы оставить на них беглый поцелуй. – Простите меня, сэр, – шепнула я, оторвавшись. – Я плохо… Плохо вела себя с вами, я не должна была так. – Тише, – ответил он мягко, поглаживая меня по кудрявым волосам. – Ты просто испугалась, Ло, первый раз это простительно. «Во второй раз тебе будет гораздо хуже» – не добавил он, но обозначил вполне четко. И я… Если это было его «прощением», то что тогда – наказание? Что ждет за повторное непослушание, что будет, стоит мне в очередной раз попытаться дать отпор? Рука Нигана вновь скользнула по моим волосам вниз, поднялась, вернувшись на место, подушечки его пальцев мягко касались кожи. Нет, сопротивляться не надо, легче играть, делать вид, легче терпеть, как все те женщины в его гареме. Может, я и сама позже поверю своей хорошенькой улыбке. – Ты пришла сюда, чтобы потребовать у меня объятья, Ло? Это могло подождать. – Нет, сэр, простите меня, – ответила я, прижавшись к его груди. – Я хотела спросить, но… Не удержалась. – Не удержалась? – довольно хмыкнул он. Образ напуганной, застенчивой девочки, должно быть, позволял ему чувствовать себя настоящим мужчиной. Самцом, которого боятся все вокруг, человеком, к которому тянутся слабые. Тянутся они за помощью. За лаской или за кнутом, слабым требуется каждое проявление его «зверя». Моя глупая улыбка из поджатых губ заставила его умиленно отвести взгляд. Дал мне пару секунд. – Я хотела спросить про Карла, сэр. Что с ним станет за то… – А ты вообще знаешь, что он натворил? – холоднее спросил монстр, заглядывая мне в глаза. – Знаешь, что твой кузен собирался сделать? В ответ я только мотнула головой. Отвести взгляд сейчас было бы правильно, показало бы ему такой желанный страх, благоговение перед силой, но речь шла о жизни Карла. Я должна была вызнать каждую деталь, определить его настроение, до конца узнать, что монстр намерен совершить. Я должна была, он – должен. Ниган двинулся вперед, двинулся стремительно, совершая шаг за шагом, медленно, медленно, медленно… Монстр приближался, я чувствовала его дыхание на шее, отходила, пятилась. Он молчал. В какой-то момент, слишком долгий и слишком тревожный, я почувствовала, что нога моя уперлась во что-то мягкое и уже не может двигаться дальше. Кресло. Ниган втолкнул меня в него, заставляя сесть. – Твой кузен, Ло, вел себя ужасно. Он убил моих людей, проник в наш лагерь, а знаешь, зачем все это? О, ты догадываешься, я вижу это у тебя в глазах. Искорки разума. Их не часто встретишь, знаешь ли, а особенно в глазах молодых девчонок. Сексистское замечание я благополучно пропустила мимо ушей, сделав вид, будто довольна попасть в категорию «не таких, как эти остальные глупышки». Ниган вновь положил пальцы мне на подбородок, тепло обожгло кожу, и я только в тот миг поняла, что глаза мои давно уже были закрыты. – Посмотри на меня, – велел монстр, ожидая немедленного подчинения. И я посмотрела. Подняла взгляд, чтобы заглянуть в его прожигающие плоть темные очи. Наверное, тело мое непроизвольно дернулось в сторону, ведь монстр довольно мне улыбнулся. Уголок его губ приподнялся, мужчина опустился ниже ко мне, одним резким движением сокращая жалкое расстояние, несколько безопасных сантиметров… Чтобы поцеловать мой взмокший от страха лоб. – Твой брат поступил очень плохо, Ло, – прошептал он мне на ухо. – Он собирался убить меня, милая. – Неправда, – солгала я севшим голосом. – Он не мог так… – Низкого же ты мнения о дорогом кузене. Думаешь, что раз уж он одноглазый, так не сможет спустить курок? Не смог, Ло, потому что его остановили. – Вы же не думаете, что Карл на такое способен? Я знаю его сэр, он – просто мальчик, самый обычный, испуганный, запутавшийся… Вы не сделаете ему ничего плохого? – говорила я так жалостно, как могла. – Прошу вас, сэр, прошу вас… – О чем? Он заговорил после долгой паузы, и я поняла, что молчу. Вот уже долго. Не знаю, может, у меня кончился воздух в легких, может – мысли в голове, но ужасная картина предстала перед глазами. Карл, мой мертвый, мой славный кузен лежал на пропитанной вишнево-красной кровью земле. Ниган нависал над ним также, как сейчас надо мной, Люсиль в его руках истекала чужой кровью. Кровью Карла, моего кузена, кровью того, кто отдал мне свой велосипед в детстве, с кем я проводила каждые каникулы, кровь моего лучшего друга, кровью… Теплой, родной. – Не убивайте его, – пролепетала я униженно, дрожа, искренне волнуясь об этом и только. – Почему? Ниган улыбался, спрашивая точно о пустяке, а я смотрела на него, как на бога, достойного судить: кому жить, кому – нет. Только он не был ни судьей, ни божеством, был лишь монстром, одним из кривоногих дьяволят, покинувших огненные чертоги своего прежнего обиталища. Теперь, когда люди стали монстрами, существами, в каждом из оставшихся в живых рано или поздно начинает говорить дьявол. В ком-то он громче, в ком-то – тише, а в ком-то скован цепями. Только рано или поздно он очнется в каждом из нас. Мой уже распахнул очи, мой уже гремел о решетку пустой миской, сообщая о голоде. – Я сделаю все… Все что хотите, сэр, – промямлила я, сдерживая неподдельные слезы. – Только не убивайте его, он – только мальчишка, только глупый мальчишка. Он не хотел, не знал, что… – Замолчи. На пару минут, Ло, замолчи. И мне пришлось замолчать. Нависший надо мной монстр ухмыльнулся, но оскал его я видела всего несколько долгих секунд. Губы – шершавые, твердые, жесткие, прильнули к моим. Поцелуй не был нежным, не был сладким для меня. Казалось, что это – в наказание за проявленную дерзость, в наказание за то, что посмела открыть рот. Но наказание было в другом, Ниган не видел его. Рука монстра легла на мою коленку, тысячи невидимых игл пронзили холодную плоть. Я вздрогнула, вздрогнула всем телом, но отодвинуться уже не могла. Его руки… Руки были повсюду. Моя грудь, мой живот, щеки, плечи, поглаживания походили на удары, на шлепки, и не было в них и капли заботы, только страсть. Дикая. Жгучая. И тонкое черное платье не мешало Нигану оставлять свои следы на моей коже. – Не хнычь в этот раз, – шепнул он тихо, наклоняясь ниже, ближе, резче. – Только не порть это… – Не… Не? – Ч-ч-ч-ч-ш-ш. Должно быть, мозг мой был так ужасно устроен, нервы подавали ему не те сигналы, не давали нужных команд. В случае опасности я становилась скованной, глупой, не могла связать и двух слов. Хорошо, что в этот раз монстра не злило мое немногословие, только забавляло, Ниган улыбнулся мне снова, опускаясь ниже, «даруя» еще один щедрый и липкий поцелуй. Его руки скользнули под мою задранную юбку, тонкая ткань трусиков уступила место его пальцам, боль пришла быстрее, чем я ее ждала. Я не смогла пискнуть, его губы мешали двигаться моим. Не смогла просить о пощаде, не смогла даже дернуться в этих руках. Только закрыть глаза и ждать, только сжать зубы и зажмуриться так сильно, что за темными веками поплыли яркие световые пятна. – Раз уж ты все равно отвлекла меня, милая, почему бы нам не найти более интересное занятие? На пару минут, не дрожи так, всего пару минут. Только дрожала не я, а кресло, колесиками скользящее по начищенному до блеска полу. Ниган навалился на меня, расстегнув ширинку, а я непроизвольно скользнула в сторону, точно это могло мне помочь. Монстр принял это за кокетливую игру, ему не составило труда сковать мои запястья вместе, стянуть руки над головой и приковать к себе мой напуганный взгляд. Только бы… Не показать… Отвращения. Мерзко, мне всегда было, всегда будет с ним мерзко. Первое движение привычно заставляет выгнуться, всегда дает боль, всегда ударяет по разуму. Я вздрогнула, но заставила себя смолчать, даже после – только плотно стиснутые губы, ни звука, ни шелеста. Монстр кусал мою шею, заставляя хныкать громче, чем я хотела. Он велел терпеть, но это… Это так сложно, это нельзя... Так больно. За темными веками не было мертвого Гленна, не было матери, не было ничего. Только я, сознание, и короткие звуки шлепков. Тело касалось тела, и касалось оно его звуком, болью, теплом, гадливостью принимающего. Я жалась назад, но это лишь ухудшало положение, позволяло Нигану разогнаться, двинуться резче, сделать больнее. Колесики двинулись в последний раз, его сдавленный стон окрасился мерзким скрипом холодного пола. Я вздрогнула, сглотнув скопленную во рту слюну, подалась вперед, и не заметила, совсем этого не заметила. Мои руки искали ласки, утешения, мое тело ждало ответа, и обе ладони легли мужчине на талию. Я обняла его. Крепко, носом уткнувшись в тяжело вздымающуюся грудь, подавшись вперед так осторожно, точно так и должно было случиться. – Я… – проговорил монстр, явно растерявшись. – Ты хотела большего или… Я сделал тебе слишком больно, Ло? – Немного, – поспешила с ответом я, краснея, чувствуя пульсирующую боль меж ног. Там, откуда монстр еще не вышел. – Немного, сэр. Ниган мне уже не ответил, а я – не говорила с ним. Он отодвинулся слишком резко, заставляя меня снова испытать дискомфорт. Монстр сделал два шага, развернулся, вытер рот вспотевшей рукой. Он не знал, что еще должен сделать, что сказать и как реагировать. Он не знал, потому что не мог решить, не был уверен в собственных силах, в правильности содеянного и того, что только должно было свершиться. Я сидела молча, боясь даже поправить сбитое в порыве страсти платье. – Боишься за ненаглядного братца? – спросил Ниган, не поворачиваясь ко мне, не убирая руку не то от своих губ, не то от подбородка. – И что же прикажешь с ним сделать, Ло? Он ворвался на мою территорию, убил моих людей... – Отпустите его, сэр… Разве это… Разве это не покажет другим… Какой вы… – Благородный самаритянин? – хохотнул он, наконец позволяя себе поворот. – Нет, Ло, не покажет. Да и к чему? Я – не милосердный господин, а диктатор в своем прекрасном розовом царстве. Мое смущение нечем было прикрыть. Ни одного аргумента не пришло в голову, нечем ответить, нечего сказать… Я молча кусала губы, глядя то в пол, то в глаза своего безумца, замечая в его черных, как смоль зрачках проблески чего-то теплого. Наверное, наслаждение брало верх над его звериной натурой, оставляя на потом все таящее за костями зло. Оно ждало своего часа в глубинах черной души, дремало, довольно поджимая длинный хвост, закрывая острые когти на лапах. – Я отвезу его домой, в это забытое всеми богами поселение, Ло, но мне кое-что для этого нужно, – проговорил монстр, но ответить мне не дал. – Ты. Надень что-нибудь поудобнее и жди меня у ворот. Пусть это будет Рику большим сюрпризом, правда? Ты же скучала по своему доброму дядюшке? Ниган проговорил это удивительно быстро, обойдя меня, чтобы взять с собою прислоненную к стене Люсиль. Его руки мелко дрожали от предвкушения веселья, я же все не могла понять, что только что произошло. Боль снова кольнула низ живота, кружащая в воздухе мошка села мне на руку, ветка царапнула по окну. Не на чем сосредоточиться, вокруг происходит слишком много. Никто не ждет за дверью, чтобы взять меня за руку и успокоить, никто не скажет, что это только сон, что все хорошо, что плакать не надо, никто, только Нигана, которого можно обнять, которого я… Я хочу обнять. Здесь. Никого. Нет. В моих мыслях, в страхах за гранью сознания. Только опасения, не имеющие почвы, только жалкие детские мечты и наставления матери, жившей неудавшейся жизнью. Я закрыла глаза, втянула в себя больше воздуха, но успокоиться не успела. Пришлось подпрыгнуть от испуга. – Быстрее! – рявкнул Ниган, раздражаясь бездействию. – Я не буду ждать тебя до темноты. Кресло скрипнуло, я поднялась. Нет. Темноты не нужно.