So far from who I was

– Ох и погода все же… Солнце чертово. Давно уже так не жарило. Джонсон сказал, что видел тут стаю диких псов, – весело прогремело с водительского сиденья. – Если не пожрали, можем их потом поискать. – Черт с ними, – отозвался мой монстр, глубже погружаясь в размышления. Машина ехала быстро, потому что все мы спешили вернуться обратно еще до темноты. Холодок игриво пробирался в чуть пыльный салон, ветер путал мои непослушные кудрявые волосы, а Ниган тихо напевал себе под нос старую детскую песенку. Звуки смешивались в едином котле, и мое сердце забывало назначенный ранее ритм, путалось и сбивалось, отдавая тупой болью в груди. Стекла в грузовичке всегда были опущены до самого конца, может, даже убраны вовсе, оставалось только одно – лобовое. Ниган держал руку высунутой наружу, ловил сопротивляющийся ветер и разжимал затекшие пальцы, предвкушая особенно яркую забаву. Мысли его плавали высоко в облаках, там, куда и устремлен был взгляд темных, холодных глаз. Ехали мы быстро, неслись, прорезая тишину пустых дорог, прогнившего леса и брошенных в страхе за свои жизни домов. Мои руки покоились на моих же коленях, пальцы нервно впивались в кожу. Я пристально смотрела за тем, как ходячие по ту сторону машины поворачивают головы нам вслед, как они двигают полусгнившими руками, тянут их, как в холодных мертвых глазах, покрытых мутной пеленой забвения, зреет голодный огонек. Дядя Рик никогда не разрешал нам с Карлом открывать окна украденных с улиц машин, советовал держаться от стекол как можно дальше, чтобы всегда можно было убежать от опасности. Но сейчас я бежать уже не могла – Ниган сидел слишком близко, и двигаться я сумела бы только к его коленкам. – Боже, ну и вонь стоит на этой трассе, – пожаловался водитель, на секунду убирая руки с руля и поправляя сбившуюся челку. – Глаза слезятся. – А чего ты хотел? – спросил Ниган, позволяя себе жутковато-довольную ухмылку. – Тут, Ло, когда-то была огромная скотобойня, голов на семьсот, не меньше. Вон, видишь, стоят еще целые загоны под скот, – рассказал он, указывая на развалившийся деревянный заборчик, едва доходящий мне до пупка. – Дааааа, была когда-то, – протянул водитель, вновь приглаживая свои сальные волосы к блестящему лбу. – А за ним – отсюда не видно – стоит сама бойня. Здоровенная железная машина для убийств! Мы хотели туда заглянуть еще очень давно, думали, может, коровки какие выжили, да только… – замолчал он, вспоминая что-то неприятное, заставляющее плечи мужчины слегка вздрогнуть от напряжения. – Запах этот… И ходячие вьются вокруг, как мухи. Говорят, что гниение всегда пахнет сладковато, но я помнила аромат сладости совсем другим. Как пахнет свежий мед, теплая карамель, как пахнет мое любимое ванильное мороженное… Все в прошлом. Теперь смрад разложения витал вокруг, и мухи слетались на его зов отовсюду. Их черные-точечки тела врезались в лобовое стекло и размазывались по его гладкой поверхности, дворники не работали, водитель всегда сам стирал разводы в конце пути. Ниган шевельнулся позади меня, но я не повернула шеи, чтобы посмотреть, чем он занят. Сидела, как статуя, плотно вросшая в кресло, прилипшая к теплому кожаному сиденью… Ждущая чего-то страшного. Карл же ехал в другой машине, в конвое прямо за нами. Интересно, говорили ли там о скотобойне, вони и мухах, о солнце и стае собак? Если нет, то ему повезло, и воображение занимали другие картины. Впрочем, могли ли они быть радостными в столь волнующую минуту? За поворотом шел новый поворот, асфальт уже давно потрескался под колесами, и я невольно подумала о том, что от той цивилизации, что я помню, скоро не останется и следа. Я давно перестала верить мечтам об изобретении всесильного лекарства от страшного вируса, и уже продумывала истории о прошлом мире, которые буду рассказывать своим возможным детям. – Близко, – шепнул Ниган сквозь зубы, наклоняясь к моему отчего-то горящему уху. – Нервничаешь, Ло? – Нет, сэр, – солгала я, потирая затекшую от долгого пребывания в одном и том же положении ладонь. – Я по всем очень-очень скучала. Последний свой комментарий я произнесла слишком тихо, но Ниган все равно услышал его, сопроводив одобрительным смешком. Я понимала, что фальши и жеманства ему хватало и в других женах, мой же образ предполагал безоговорочную невинность, граничащую с глупостью, болезненно вызванную преданность, как у избиваемой хозяином собаки. Разодетая в пестрые тряпки куколка – вот оно. Роль эту я принимала покорно, лишь бы боли не было. В награду за честность, монстр погладил меня по дрожащей ноге. Его ладонь опустилась на мое бедро, пальцы ласково прошлись по внутренней его стороне, а после больно сжали, ногтями впиваясь в чувствительную плоть. Я заерзала. Кричать от испуга было нельзя, от боли – тем более, это ее лишь приумножит. Оставалось только терпеливо ждать, когда пальцы его разожмутся по собственной воле. – Нетерпится, – прошептал водитель, наклоняясь вперед. Хорошо знакомые мне ворота заскрипели, колонну автомобилей пустили внутрь без лишних расспросов. Ниган же их не любил, а злить его – всегда чревато. Это знала не только я, но большая часть собравшихся за этими стенами людей, все вокруг прятались за раболепием и деланным благоговением, за страхом, полученном в рассказах о самой первой нашей с ним встрече. – Пора. Выходим, моя леди, – подал мне руку Ниган, покидающий салон первым. Я могла открыть свою дверь и выбраться без его помощи, но позволить себе подобную дерзость – значит нарваться на неприятности, а их мне сейчас уже хватало. Монстр улыбнулся, демонстрируя ровный ряд зубов всем интересующимся свидетелям. Мою ладонь он сжал в своей слишком крепко, пальцы вдруг заболели от напора, и к горлу подкатила тошнота. – Ох. Время здесь словно бы останавливается, верно? – спросил Ниган у самого себя. – Впрочем, вся эта поэзия и романтика… Как в болоте из розовых соплей. Где там Рик? – На вылазке, – приветливо ответил тот смазливый сынишка нашей бывшей управляющей. – Он вернется позднее… Приветствую. – Как неучтиво с его стороны было меня не предупредить, – отозвался монстр, игнорируя слово «привет». – Мы вас не ждали так рано, – тут же поправил себя отвечающий, чьего имени я так и не могла вспомнить. – Что же, тогда и моя вина в этом есть, признаю. Мы не за данью, – отвечал Ниган нехотя, но бегло и не грубо. – Повидаться, как добрые соседи, готовые жить с вами в мире и гармонии. Даже привезли с собой кое-что ценное. Для Рика. Я повернула голову в сторону Карла, он стоял по правую руку от одного из подчиненных Нигана. Стоял, потупив взор к земле, даже после того, как его потрясли за шиворот за словами «для Рика». Хорошо, что монстр разрешил кузену вновь нацепить на себя ту самую «маску», скрывающую черную пустоту глазницы, его изуродованное веко, съехавшую плоть. Карла толкнули вперед, Ниган улыбнулся, стоило кузену споткнуться о лежащий на дороге камень, а я дернулась навстречу, словно собираясь ему помочь. Гленн на секунду поднял голову в моем сознании. Разжал губы в немом зове. Мэгги? Я не смогла двинуться вперед не от страха, нет. Это жесткая ладонь мужчины сжалась сильнее, не пустив, больнее сдавив мои бледные пальцы, указывая мне, где стоит сейчас остаться. – Тише, – прохрипел он над ухом. – Не дергайся ты так. Привыкни уже заботиться в первую очередь о себе, милая. – Шэрри? – тонко позвала меня Розита, остановившаяся неподалеку от закрывающихся теперь ворот. – Господи, как ты, Шэрри… – шепнула она, ужаснувшись не то моему состоянию, не то обращению со мной. Утром я видела себя в зеркале, и почти не заметила изменений. Только, может, все потому, что большая часть жен Нигана выглядят одинаково? Бледные тени – синяки под глазами, испуганный вид, жеманные улыбки. Не знаю, похожа ли я на... Я не ответила Розите, только стыдливо отвела взгляд, надеясь, что она-то понимает, как я не хочу держать Дьявола за руку. – Быть может, я могу подождать его в его доме, мм? – спросил Ниган, наклонившись к подошедшему Карлу так, словно ничего не произошло. – В конце концов, мы же не чужие друг другу люди, почти что родственнички. Кузен неуверенно кивнул сначала ему, а после – мне, точно ожидая одобрения или отказа. А я промолчала, закрывая глаза, прогоняя во тьму голоса мертвецов, кричащих в моей голове. Нет, Гленн, не надо сейчас. Монстр дернул меня за руку, решив, что ждать дольше не намерен, и чинным военным шагом торопился вслед за отпущенным из-под конвоя Карлом. Краем глаза я видела, как банда Нигана разбредается по территории, занимая свои скудные умы чем-либо хоть сколь им интересным. – Так… Ваши комнаты находились совсем рядом, верно? – спросил Ниган, и голос его мне не понравился. – Да, рядом, сэр, – подтвердила я, не видя и крупицы смысла лгать. – И что, детишки, придумали свои тайные перестукивания, кидали друг другу записочки? – все спрашивал он, пока мы не дошли. Я чувствовала, как хватка его руки усиливается, точно я вот-вот попытаюсь сбежать или уже начиню дергаться. Только жест этот был лишним, я не показала и намека на возможное неповиновение. Платье стягивало мои ноги, и шажки были мелкими, осторожными и неудобными, руки покоились вдоль тела безвольно, взгляд выражал один только страх, перерастающий в колкий ужас от предстоящего. – Нет, сэр, – ответила я так холодно, как только могла. – А ты что расскажешь, малой? – спросил Ниган уже не меня. – Ничего, – буркнул Карл, но тут же решил развернуть свой ответ. – Мы не перестукивались и не кидали никаких записок. Девчонки таким не занимаются, – преувеличенно по-детски заметил он. – Выходили утром из комнат, здоровались и шли заниматься своими делами. Голос брата был холодным и твердым, слегка раздраженным. Можно было поверить этим словам, и монстр пожелал им довериться. Ниган только улыбнулся самому себе, повернул лицо в мою сторону, чтобы обозначить звериную улыбку, а после шел уже молча. Дом нашей маленькой, нашей скромной, разодранной ходячими мертвецами семьи находился близко, и долгой прогулки не вышло, пришлось разжать ладонь и выпустить жесткие пальцы. – Я вас оставлю ненадолго, – произнес мой монстр и сделал шаг в сторону. – Кажется, там со мной желают поговорить. Не скучай тут, милая, я совсем скоро. Монстр развернулся, резво зашагав в сторону того смазливого оратора. Как же его зовут? Спенсер? Тернер? Как бы ни старалась, а я все не могла вспомнить. Прошло не так много времени, меня не было совсем недолго, а, казалось, что целую вечность. Смотря за перешептывающейся толпой, я медленно осознавала: я почти никого из них не знаю, не помню, и даже не желаю узнавать. Из памяти пропадали малозначимые детали, я забывала все, что не помогало мне продлевать свою жизнь. Солдаты Нигана обходили дома, кто-то отобрал у проходящего мимо поселенца его энергетический батончик, и я отвернулась. Злость покалывала на кончиках пальцев, кулаки сжимались сами собой. Как собаки, как две враждебно настроенные стаи, готовые бороться за последнюю кроху хлеба... Люди должны были сплотиться, как биологический вид, но сделали ли они это в полной мере? Так, чтобы спастись, чтобы выжить в столь враждебной среде, чтобы избежать мертвецов, жертв? Нет. И даже не вполовину, не попытавшись. – Шэрри, я… – Нет, не говори ничего, Карл, – шепнула я, не поворачивая головы. – Пока мы не зайдем в дом, ладно? Монстр уже не обернулся, и я поняла, что он всецело поглощен новым знакомством и еще долго не отвлечется от бильярдного стола, к которому идет. Карл тихо зашуршал на пороге, я медленно повернулась и проследовала прямо за ним. В дом. В мой добрый, мой светлый старый дом, всегда приветливый и учтивый. Мне было тепло в его объятьях, невыносимо тепло, так, что уходить обратно не хотелось. Беды на секунду забылись, и голоса мертвецов стихли в моем воспаленном разуме, оставляя за собой божественную тишину раздумий. – Как он с тобой обращается? – спросил Карл, разглядев на мне несколько следов великой «любви». – Шэрри, не молчи, я ведь шел туда за тобой. – Я знаю, – ответила я тонким, дрожащим от жалости шепотом. – Не нужно было, Карл, это так… Так глупо. Кузен глубоко вздохнул, на секунду отворачиваясь. Я видела, как его губы шевельнулись, повторяя мое слишком уж резкое «глупо», как он опечаленно выдохнул часть своей тоски, только не могла забрать слов назад. Карл молчал, молчала и я, запели только половицы под моими ногами. – Я так скучала, Карл, – шепнула я, бросаясь кузену на шею. – Там так… Там ужасно. Там никого больше нет. Никого, я совсем одна. Я не помню, как это случилось, что подтолкнуло, помню только, как мои дрожащие пальцы замком сцепились на затылке кузена, как я крепче прижалась к нему грудью, лицом. Слез не было, только слова, и они лились из меня стройным потоком сбитых в кучу мыслей. Я кусала губы, пытаясь замолчать, только они все вырывались наружу, исходя изнутри, дождем выливаясь на землю. – Шэрри, я тоже скучал по тебе, – отвечал Карл, закрывая глаз. – Очень сильно. Я даже убрался в твоей комнате, чтобы привести тебя в нее и… Шэрри, мы ведь с тобой еще можем сбежать. – И он убьет кого-то из злости. Мы не можем так рискнуть, Карл, если на счету чужие жизни. – А ты можешь приносить себя в жертву? – спросил меня кузен, разжимая объятья. – Может, ты сама этого Хочешь, Шэр? «Может, ты этого хочешь?», – эхом отдалось в моей голове, выбивая из легких весь оставшийся в них воздух. Руки снова сжались в кулаки, костяшки пальцев побелели и губы непроизвольно задрожали. От Карла я отскочила так, словно кожа его вмиг раскалилась сильнее, чем самая горячая сталь. Голова пошла кругом: от злости, от боли, от горечи, не осталось больше ничего. Что, если Карл видит меня яснее и лучше? Что, если я хочу быть пренесена в жертву, возложена на алтарь Дьявола, отдавая близким свой долг? Я сжала зубы сильнее, чем это было комфортно, отошла на пару легких шагов. Голоса вновь тронули мой слух, но никто больше не мог уловить их, их не было, не было в нашей реальности. Мама тихо шепнула мне на ухо: «Останься со мной, милая, останься, останься моей маленькой…» – Как ты… – зашептала я, только не успела закончить вопрос. Джудит начала плакать.