So far from who I was

На свободе время словно тянулось иначе, его не сковывали рамки, обозначенные его визитами, звуком чужого голоса, шумом шагов. На день, на половину дня все вернулось в прежнюю колею, и время текло ровно также, как до заточения. Едва перешагнув порог Хиллтопа, я почувствовала себя по-другому. Что это за забытое чувство тенью мелькнуло надо мной? Безопасность? Покой? Я не вспомню без чужой подсказки. – Я так рада тебя видеть, – говорила Мэгги, обнимая меня с утра. – Я не… Шерри, я так отчаялась, что уже и не думала о том, что… – Что мы встретимся? Я тоже, – отвечала я тихо. Все было верно. Живя в клетке, обозванной Святилищем, самым безопасным убежищем на земле, я прочно уверилась в том, что все двери закрыты, кроме одной – в наскоро сколоченный гроб. В загробную жизнь я не верила – мать не научила – так что встречу с Мэгги мне ждать не приходилось. Разве что с дядей и Карлом, в издевательских целях, чтобы монстр мог меня подразнить. Она улыбалась, улыбалась, не смотря ни на что. Глядя на вдову, я думала о том, что не достойна стоять с нею рядом. Лишившись отца, матери, сестры и любимого, Мэгги не опустила голову, не зарылась в землю живьем. Она стала сильнее, она закалилась в страдании, она ждала ребенка все с тем же нетерпением, желая подарить ему лучшую из жизней. Почему я, не познавшая и части ее боли, не могла также? Потому что слишком слаба. Утром, добравшись до места с рассветом, мы едва переставляли ноги. Нет, это не усталость сразила нас, только страх быть пойманными бесконечными патрулями. Мэгги суетливо ходила вокруг нас, пытаясь выудить подробности побега, пытаясь узнать, не было ли рядом кого-то такого же ей близкого, но мы не могли говорить. Осознав это, Мэгги долго извинялась, а после отправила нас наверх, досыпать. – Ты скажешь Рику? – спросила она у Дэрила, думая, что я не слышу. – Да, я скажу, только позже. Сильно позже и без нее. Сейчас Шерри лучше спрятаться в другом месте. Мы собирались идти в Александрию, но сейчас – это самоубийство. – Ты не боишься, что они устроят там пальбу? – взволнованно шептала Мегги. – Что убьют кого-то в отместку за побег. – Я не мог ее там оставить. Ответ Дэрила меня не удивил. Конечно, он думал о том, что наша пропажа кому-то аукнется, кому-то точно придется ответить, если не нам самим. Возможно, сбеги он один, никакой связи и не было бы, за свои поступки отвечал бы лишь Дэрил. Но сейчас, когда всем вокруг стало известно, что дело в сговоре нашего поселения… Я не желала больше об этом думать. Образ Мэгги, то и дело мелькавшей во дворе, не пробудил в разуме моем голос Гленна. Труп оставался трупом, я видела лишь его распластанное тело на мокрой земле, ошметки когда-то теплой живой плоти. Это ведь хорошо, верно? Мертвецы должны оставаться мертвецами, каким бы ни был мир вокруг нас. – Она к нам слишком добра, – буркнула Шэрри, когда двери за Мэгги закрылись. – Мы принесем им большие проблемы. – Думаешь? – спросила я тихо. – Неужели у Нигана нет других забот? – Знаю, – ответила Шэрри, скидывая тяжелый рюкзак на пол. – Его главная забота – сохранить лицо, остаться авторитетом в чужих глазах, несмотря ни на что. А как сделать это, если ты не можешь контролировать даже собственных женщин? – Меня от него тошнит, – произнесла я, падая на кровать. – Меня тоже, – улыбнулась Шэрри. Переход не был долгим, но страх, испытываемый во время него, превращал наше короткое путешествие в изматывающий поход. Дэрил держался лучше всех: он почти не оборачивался, шагая быстро и уверенно. С него хотелось бы брать пример. Я же не пыталась идти быстрее своих возможностей, все, на что мне хватало сил – двигать ногами, уговаривать себя, что это кончится хорошо, что так нам всем станет лишь лучше. Удивительно, но уговоры работали, страх трусливо прятался, едва завидев воскресшую гордость. Мертвецы держали свои бледные губы сомкнутыми, никто из них не смел подать голоса, и блаженная тишина была мне ответом к действию. Побег то казался мне благом, то бесконечной глупостью, но все же… Только время могло показать, чем он обернется на самом деле. И время шло медленно. Я не знала, где тогда был Дэрил, но мы с беглянкой так и остались на верхнем этаже. Мы с Шэрри уснули в отведенной нам комнатке, едва прикрыв уставшие глаза. Тело поддалось минутной слабости, и сон обернулся несколькими часами отдыха. Лучшего, самого желанного отдыха в этом году. Точно его я и ждала всю жизнь – покоя, тишины, того давно забытого чувства: когда все проблемы остались позади. Но разве могло оно длиться столько, сколько мне было нужно? Нет. Не нужно обладать сверхспособностями, чтобы понять это, ведь достаточно вспомнить законы вселенной. Моя жизнь – страх и страдания, и измениться это не может. Мир ведь перестанет существовать. Сначала я услышала голоса, всполошенные чем-то важным. Десятки, десятки знакомых и не слишком голосов окружили меня, стоило лишь распахнуть очи, реальными их делал лишь дневной свет. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что они – живые и настоящие, как я сама, мне понадобилось осознание произошедшего. После заставлять себя не пришлось, ноги сами просились прочь с кровати. Ниган? Каждый резкий звук напоминал мне о нем, каждый ночной шорох, редкий крик птицы. И верно, в этот раз настороженность, молчаливый страх и ненависть – меня не подвели, это он. Кто еще мог прийти сюда, чтобы стучаться в железные ворота? У них собралась целая толпа, но это только с внутренней стороны. Что творилось там, снаружи, я видеть уже не могла, лишь слышать отголоски чужих слов, в предутренней тишине они слышались четко. – Я вам не верю, и вы понимаете, что это – оправданно, – говорил хорошо знакомый мне помощник Нигана. – Мы должны зайти и посмотреть сами. – Вы будете шариться по нашим амбарам и кладовым? – спросила Мэгги, медленно закипая. – Вы это серьезно? – Я не настроен шутить, милая. Этот голос я узнаю из сотни других, память окрашивала его красным цветом, цветом боли, цветом ярким, как полуденное солнце. Я сжала зубы, чтобы не взвыть от досады, пальцы хрустнули под напором ладоней. Недалеко мне удалось уйти… Шарлотта не проснулась, а мои сны сбежали прочь. Оставалось только смотреть, только слушать, только надеяться на лучшее. – Мы помним договор, – произнесла Мэгги, воинственно шагнув вперед. – И мы выполняем его исправно. Мы отдаем вам долю каждые две недели. – Я знаю, милая, я знаю, иначе вас бы тут уже не было, – отвечал монстр. – Только сейчас исключительный случай. – Исключительный? – спросил она, щурясь. – А что случилось? А она хороша, я и не знала, что из Мэги такая хорошая актриса. Отсюда, с далекого пыльного чердака, я не могла видеть, как натурально ее темные глаза округлились в удивлении. Отсюда я не могла слышать и легкой дрожи в ее голосе, выдававшей нас всех. Монстр встал на машину, чтобы его было видно и мне, даже сквозь занавеску, и всем присутствующим. Ниган подался вперед, в его улыбке сквозило нечто почти человеческое, глаза голодного волка явно выражали злость. Все вокруг нервно переминались с ноги на ногу, каждый чувствовал, что за воротами их ждет сама смерть. – Пропали три человека. – Пропали? – спросил голос из толпы. – Человек Рика бежал, прихватив с собой парочку моих жен. Насильно или нет – я выясню, поймав его, – пояснил Ниган, не теряя улыбки. Кто-то из толпы, собранной по эту сторону забора, облегченно выдохнул, зашептался с соседом. Не все знали о том, что искомое находится рядом с ним. Мэгги и сама, почувствовав настроение толпы, смогла состроить облегчение на своем измотанном бессонной ночью лице. Она улыбнулась почти без кривизны, показав Нигану ровные зубы. – Что ж, – выдохнула она. – У нас никого нет. – Я тебе не верю. Веселье тут же покинуло собравшиеся у ворот умы. Так бывало и раньше, я видела, Ниган одним своим словом раскалял обстановку докрасна, делая воздух вокруг себя разряженным, непригодным для дыхания. Мэгги удивленно повела плечом, пытаясь не выдать себя, Иисус за ее спиной устало потянулся, словно понимая, что спектакль этот обречен на провал. – Ниган? – Шэрри вскочила с постели, едва услышав знакомую ей речь. – Скажи мне, что я слышала его во сне, Ло, пожалуйста. – Я могу соврать, – ответила я. – Только тебе лучше самой его увидеть. Ее темные глаза, прежде не выражавшие ничего, кроме усталости, вдруг засветились страхом. Шэрри не встала с постели, она вскочила, вскочила и бросилась к небольшому окошку, ведущему во внешний мир. Стоило ей снова увидеть Нигана, решимость женщины пошатнулась, ниточка самообладания в ее душе порвалась, и ужас захватил все мысли. Я видела: она хотела кричать, потому зажала рот ладонью. – Он заберет нас… – прошептала она, с трудом разлепляя губы. – Он заберет нас и все… Все станет еще хуже. Смотри, мне показалось, что он заглянул в это окно. – Что может быть хуже? – устало ответила я, игнорируя ее последнее высказывание. – Скоро узнаешь, – со злостью ответила беглянка. Но то было неправдой – уверяла себя я. Уйти оттуда, сделать шаг навстречу долгожданной свободе, навстречу всей той радости, что доступна мне в этот период жизни – дорогого стоит, и я не была намерена достигнутое потерять. Шэрри суетливо заходила по комнате, я же оставалась у окна, смотреть за тем, как делегации Нигана отворяют ворота. Мэгги не смогла его уболтать. Внутри меня все еще шевелился страх, трепет, испытываемый при одном лишь звуке голоса этого человека – никуда не делся. Просто решимость заглушала его со всех сторон. Почему же она очнулась только сейчас? На этот вопрос я уже не зала ответа, и не желала его себе задавать. Все, чего мне хотелось – забиться в самый дальний угол и не быть обнаруженной. Хотя бы при жизни. – Идет сюда? – спросила беглянка, нервно посмотрев на меня, посмотрев с надеждою, которую мне пришлось уничтожить. – Да, – ответила я, руша ее мечты. – Что нам делать? Спрятаться? – Да, нужно… – нервно ответила Шэрри. – Да, нам нужно спрятаться, только… Только где тут прятаться? Словно загнанные в угол звери, словно два напуганных наказанием родителей малыша, мы принялись озираться по сторонам в поисках убежища. Одновременно, словно по чьей-то наводке, мы заметили спрятанный в стене шкаф. Его створки были частями комнаты, и пока обе дверцы оставались закрытыми, заметить его было сложно. О, хоть бы внутри был замок, хоть бы там хватило для нас места. Несмотря на ужас, объявший нас в ту минуту, нечто человеческое оставалось внутри двух истерзанных душ. Мы не кинулись к убежищу, отталкивая друг друга, мы подошли к нему, медленно переставляя налившиеся свинцом ноги. Казалось, что лишний звук выдаст нас, и зверь, шедший по следу нашего запаха, тут же ринется сюда, чтобы растерзать нашу плоть и уничтожить нутро... Только так все равно вышло, хоть мы оставались тихи, словно мыши в кладовой. Мы с Шэрри забрались внутрь, дыхание у обеих было рваным и сдавленным, в моих глазах начинало темнеть от усталости, от злости. Так забавно… Я ведь давно уже не испытывала злость. Мы, две сбежавшие от судьбы девушки, напуганные и уставшие после долгой ночи, не могли адекватно оценивать время, текущее мимо нас. Мне те несколько минут, что Ниган добирался до чердака, казались сущей вечностью, Шэрри, как выяснилось позже, долей секунды. Когда двери открылись, мы уже знали, что идет именно он. Скрип петель не мог означать нечто иное, звук шагов, эхом отдававшийся на лестнице, не мог лгать. Ниган возник на пороге, и мы обе видели его сквозь тонкую-тонкую щель между полом и дверью. Я отпряла, Шэрри осталась смотреть. – Собираешь осмотреть каждый закоулок в каждом доме? – спросила Мэгги с раздражением и едва уловимым волнением в голосе. – Это нелепо. Вы бы уже нашли их, если бы те были тут. – Не каждый из них лично, но ты подметила верно, крошка. Мы осмотрим все. Удивительно, но даже в такой момент он умудрялся источать веселье. Так было всегда, даже в ту ночь, когда мы впервые встретились. Фары машин горели за его широкой спиной, в воздухе стоял запах крови, запах погони… Монстр знал, что идет убивать, знал, что собирается битой превратить человека в фарш, но улыбался так широко, как мог. Его смешила сама ситуация, смешило все вокруг… Может, он – сумасшедший? Вопрос показался мне забавным. Как можно было вставить сюда слово «может», после всего, что я видела от этого человека? – Здесь и кровати есть, – заметил кто-то из толпы подручных Нигана. – Здесь спят и живут наши люди, – ответила Мэгги. – Люблю, когда пространство используют по максимуму, – ответил Ниган все с тем же весельем, но, говоря следующее, стал полностью серьезен. – Это ведь все, что у нас теперь есть… Посмотрите под кроватями. Он думал, что мы, словно играющие дети, можем спрятаться даже там. Ох, как близко Ниган подобрался. Он разбирался в нас лучше, чем кто-либо, он знал, что медленно затягивает петлю на наших шеях, что совсем скоро нагонит и превратит в послушных рабов, послушных как никогда. Шэрри зажала рот рукой, чувствуя, что скоро нас настигнут. Я готова поклясться, что в полумраке шкафа в ее глазах можно было прочитать речь, заготовленную на случай поимки. – Это нелепо, – отозвался Иисус. – Нелепо, – поддержал его монстр, скаля белые зубы. – Я бы сказал, что это – комично, словно все мы сейчас смотрим стенд-ап шоу, да? Только я больше не намерен шутить… Воздух вокруг снова стал тяжелее, легкие не желали втягивать его в грудь. Может… Может мне просто не хотелось делить его с ним? Ниган замер, и все вокруг точно остановилось на несколько долгих холодных мгновений. Люди ждали его слов, ждали команды, пусть та будет даже незримой. Каждый готовился выполнить слетевший с его губ приказ с покорностью старой комнатной собачки. И я ждала, твари внутри меня ждали, пытаясь разлепить сшитые одной нитью губы. Когда его голос прорезал тишину, молчало все живое, словно переживая за этот статус. Если перебить его мысль – можно никогда не продолжить свою. – Видишь ли, милая… Прошлой ночью я лишился собственности. Собственности, которая еще могла принести мне пользу, и немалую, собственности, которой я сильно дорожил, – говорил он громко. – Я ведь дорожу столь немногим, так мало вещей радуют меня в этом сером жестоком мире… И я не намерен отпускать их просто так. Шэрри наблюдала за его речью, за его мимикой, и взгляд ее менялся под тяжестью слов. Она боялась, она сильно боялась, тонкие пальцы беглянки дрожали в холодной полутьме. Я не смотрела на Нигана сейчас, мое воображение все равно рисовало его в мыслях, оставалось только закусывать губу, чтобы не кричать. Наверняка улыбка снова превращала его лицо в портрет психопата с очередной газетной страницы. Наверняка, он сейчас напугал бы меня сильнее, чем всегда. – Я обшарю каждый уголок каждого ближайшего убежища, я зайду в каждый дом, каждый сарай, магазин, уличный сортир… Пока не найду хотя бы их мертвые тушки. – А что потом? – спросил Иисус, чувствуя, что речь его затянулась. – Я верну их домой. – Живыми? – Зависит от того, что они скажут мне и как попросят прощения. Может быть, мы в последний раз насладимся друг другом у какого-нибудь шоссе, а потом разойдемся до нескорой встречи. Мне не нужно было спрашивать Шэрри, чтобы знать ответ: Ниган не преувеличивает и не шутит. Он сделает это, он найдет нас, возьмет силой и убьет, если как следует не вылизать его сапоги. Сейчас или потом – это неважно, важно то, что шансов у нас нет. В спешке никто не заметил спасительных дверей, не заметил и моего пистолета, неосторожно брошенного в ящик прикроватной тумбы, и делегация Нигана покинула убежище, продолжая веселиться. Погоня заставляла их сердца колотиться быстрее, чем наши. За улыбкой монстра нельзя было скрыть злости, нельзя было скрыть беспокойства: тот упускал желаемое всего лишь однажды, не смог победить матушку-смерть. Может… Может, и теперь лишь она нас укроет? Я не знала, видит ли волнения Нигана кто-то, кроме меня, но мне безумно хотелось, чтобы это было так. – Мы не можем здесь оставаться, – произнесла я тихо, просидев в темноте еще несколько минут. – Мы должны уйти далеко, как можно дальше отсюда. Ты знаешь, где заканчиваются земли, которыми он владеет? – Да, – словно удивившись моим словам, ответила Шэрри. – Ты права, мы должны уйти отсюда как можно дальше. Но что… Что скажет твой дядюшка? – Я не знаю, – ответила я полушепотом. – И не смогу у него узнать. – Чтобы выйти за границу, придется шагать пять дней пешком. Мы не унесем столько запасов, нам нужно будет… – Мы не пойдем в Александрию, – произнесла я твердо. – Это западня. – Хорошо, – только и ответила Шэрри. – Не будем выходить, пока нас не вытащат отсюда. Сидя в кромешной темноте, смотря за тем, как свет перестает забегать в щель, я думала о том, как много места Хиллтопе. Голоса очнулись, мертвецы подняли головы, их холодные пустые глаза смотрели в мое нутро. «Ты не хочешь идти туда не потому, что это западня. Ты знаешь, что останешься там, едва вернешься». – Заткнись, – прошептала я нервно, и Шэрри одарила меня непонимающим взглядом.