***
Путь до Ледяного дворца вышел туманным, Юрий только слабо отметил крик Виктора «Воу, Юрио, как быстро! Мы даже не подождали Юри! Ах, Маккачин, нет, мы поиграем позже!». Юрий топает по катку, оставляя глубокие царапины на поверхности. Наконец, Виктор замечает его беспокойство, задержавшись на нем строгим взглядом. — Что не так? — Ты, — шипит Юрий, мысли наконец-то возвращаются на свои места. — Кто твой соулмейт? — Разве мы это не прошли? Это секрет! — Да, но ты вообще знаешь? Виктор замолкает, уголки его губ опускаются вниз. — Если начистоту, то нет. Но как и в Агапэ, человек должен чувствовать любовь, а не пытаться анализировать…. — Нравоучения позже, говори сейчас, — грубо прерывает Юрий, и брови Виктора резко устремляются вверх под безукоризненно уложенные волосы. — Ты знал все это время? Почему ты просто не сказал мне? Если ты приехал сюда, чтобы встретиться с соулмейтом, зачем притворяться тре… — Как ты узнал, что он из Японии? — вставляет Виктор, оба кажутся запутанными и пораженными. — Я не знал, что ты вообще обратил внимание на надписи! Не то чтобы я против, конечно, я прячу в основном самые «влюбленные» сообщения, — Виктор прижимает палец к внезапно появившейся на его лице глупой улыбке. — Я не планировал говорить кому-либо что-либо до того, как встречусь с ним лицом к лицу! — Конечно я бы узнал, — огрызается Юрий, несмотря на то, что он сам понял все меньше часа назад. — Это же очевидно… Стоп. Ты… Ты думаешь, что еще не встретился с ним? — Конечно не встретился, и это не «Я думаю», это «Я знаю»! — Виктор резко дуется. — Честно говоря, Юрио, ты сыпешь соль на рану! Ошарашенный Юрий непонимающе смотрит на мужчину. — Ты правда, на самом деле, не знаешь. — Нет, — Виктор кивает головой, начиная выглядеть расстроенным. — Почему ты так весело на меня смотришь? — Ты не знаешь… и он не знает… — Да? Я только что сказал это? — Ты никогда не планировал быть беспристрастным в судействе, — бормочет Юрий, — ты никогда даже не знал. — Юрио, говори громче, я тебя не слышу! — Не называй меня Юрио, — автоматически протестует Юрий, его разум в ста милях отсюда. — Поверить не могу. — Я тоже не могу в это поверить. Юрио окончательно сошел с ума в погоне за Агапэ. Поэтому ты хотел услышать мою прекрасную историю любви, нет? — Нет, — ворчит Юрий, наконец возвращаясь в себя. — Ладно. Я готов кататься. — Ох, — на это Виктор улыбается, опираясь на бортик. — Действительно? Рад, что ты получил всё, что тебе было необходимо из твоей системы. — Я просто хочу, чтобы ты знал… — Юрий поворачивается к Виктору, жестко глядя на него, и его возможный тренер приподнимает бровь, на этот раз выглядя совершенно серьезным. — Я собираюсь победить, несмотря на никакие обстоятельства. Возможно, здесь может быть что-то, но даже если это так, я собираюсь заставить тебя сделать выбор из-за таланта. — Люблю слышать о твоем энтузиазме, Юрио, но сейчас, должен сказать, я немного потерян. Но я услышал твое стремление, — Виктор улыбается. — Громко и ясно. Юрий сконфуженно фыркает, но после напрягается, когда Виктор хмурит брови. — Кажется, ты все еще слишком напряжен, чтобы открыть суть Агапэ. Может… если тебе необходимо немного спокойствия… тогда храм будет хорошей первой остановкой? Юрий хмурится, глубоко запутавшись. — Храм? Какой храм? Час спустя Юрий жалеет, что даже спросил.~~~
— Что стряслось? — говорит Юри, несколько часов спустя появившись в Ледяном дворце. — Прости, кран занял намного больше времени, чем я предполагал. Юри замолкает, глядя на угрюмо ссутулившегося на скамье Юрио, разминающего плечи. — О. Ты. — Да? — нерешительно отвечает Юри, все еще не зная, как вести себя после его странного поведения утром за завтраком. Юрий просто закатывает глаза и отворачивает голову в сторону. — Ничего. Моя тренировка только что закончилась — и она прошла очень хорошо, окей? Виктор сказал послать тебя внутрь, как только придешь. — Ах, понял, — торопливо говорит Юри, быстро шагая вперед. Его сердце начинает бешено стучать от одной мысли об изучении Эроса под Виктором. Под руководством Виктора. Его управлением. Уши Юри начинают гореть красным. Изучать под Виктором в самом профессиональном смысле, вот, что он имел ввиду… — Парочка идиотов, — бубнит Юрий, а Юри кажется, что ему послышалось. — Что? — Ни-че-го, — провозглашает Юрий, умудряясь одновременно выглядеть яростно и самодовольно. — Вали уже. Юри мычит в подтверждении, оглядываясь на Юрио еще раз, и идет в сторону катка. Скрежет лезвий о лед раздается в воздухе, и Юри медленно втягивает воздух при виде Виктора, мягко скользящего в центре катка. — Эрос, — говорит Виктор, его певучий голос заглушает мягкий шум коньков, когда он замедляется до полной остановки, — это то, что ты должен воплотить, Юри. В противном случае, как аудитория поверит в твой Эрос, если ты сам в него не веришь? — Я поверю, — обещает Юри, взглядом следуя за Виктором. — Я… Я стану Эросом! — Как ты и говорил ранее, — отвечает Виктор, мягкая улыбка касается его лица. — Мне нравится твой настрой, — он манит Юри на каток, и тот подчиняется, краснея, когда они легко касаются плечами, оттого, как близко Виктор стоит к выходу с ледяной площадки. — Но ты вообще знаешь, что для тебя Эрос? И внезапно Виктор льнет еще ближе, светлые глаза горят любопытством, а Юри чувствует себя так, словно из его легких выбили весь воздух. — Я… Да! — пищит Юри, становясь ярко-красным. — Кацудон! Виктор делает шаг назад, выпуская довольный смех, одна рука опускается на плечо Юри. — Как я и говорил, уникально! Если это… Виктор опять наклоняется вперед, и Юри осознает что, почему-то, ему не хочется убежать. Виктор настолько близко, что Юри может почувствовать его теплое дыхание, касающееся щек, и он почти перестает дышать, не замечая этого. — Как ты изобразишь соблазнительный кацудон? — спрашивает Виктор, голос становится обманчиво низким. — Как ты собираешься вложить его привлекательность в каждое движение? — рука снова обхватывает подбородок Юри, и ему приходится бороться с собой, чтобы не упасть в обморок. — Если движения и понимание концепции Эроса лежат внутри тебя, Юри, не мог бы ты достать их и показать мне? «!!!!!!», — кричит разум Юри. — Эй! — ревет Юрио, и Юри вздрагивает в хватке Виктора, словно его ошпарили. Виктор просто поднимает бровь и отъезжает назад, скрещивая руки на груди. — Да-а-а, Юрио? — Перестань заигрывать, и начинайте кататься, — требует Юрий, стоя, прислонившись к бортику, и, очевидно, планируя наблюдать. Снова этот его противоречивый взгляд, в этот раз контрастирующий между раздраженным и растерянным. — Юрио, — воодушевленно воркует Виктор, — это все для того, чтобы прочувствовать Эрос! — Ну, это немного странно, — возражает Юрий, ухмыляясь в ладонь. — Не похоже, что у Товарища Кацудона есть хоть малейшее представление с чего начать. «Говнюк», — угрюмо думает он.— «Чрезвычайно талантливый русский говнюк». Он трясет головой в попытке избавиться от дурацких мыслей, и это движение заставляет Юри и Виктора повернуться к нему. — Я могу сделать это! — говорит Юри, решительно выпрямив спину. — Покажи мне хореографию, и я отражу сущность Эроса в ней! — Замечательно! — из сияющего Виктора так и хлещет задор, а Юрий тем временем тухло смотрит на соперника, подперев рукой щеку. Конечно, легче сказать, чем сделать — Виктор заканчивает тем, что заставляет Юри прогонять основы практически всю тренировку, когда он очередной раз падает после прыжка, а Юрий презрительно фыркает на это. — Думаю, на сегодня достаточно, — говорит Виктор, после того как Юри останавливается, чтобы перевести дыхание. — Не будем перегружать тебя в первый день тренировок. — Н-но, я могу сделать это! — протестует Юри. — Мы едва прошли самое начало програ… — Потому что кому-то снова пришлось повторять основы? — говорит Виктор с очередной сто-ваттовой улыбкой, и Юри покрывается румянцем, опуская взгляд, сдерживаясь. Также он находит немного странным то, что Юрий не вставил язвительного замечания, но тот просто хмурится и вновь начинает ворочать плечами, будто бы растягивая больную мышцу. — Кроме того, — продолжает Виктор, — всегда есть завтра, — Юри замирает, когда рука Виктора касается его загривка, а пальцы задевают мягкие волосы. Он поднимает голову вверх, встречаясь взглядом с Виктором, смотрящим на него сверху вниз и выглядящим застигнутым врасплох. — Ах… Я… Прежде чем Виктор может продолжить, Юри немного льнет к его прикосновению так, что рука Виктора взбирается еще выше, запутываясь в волосах Юри. Оба замирают в замешательстве. «Что я делаю?», — вдруг думает Юри, не в силах оторвать взгляд от Виктора. — «Что я делаю, чтояделаю, чтояделаючтоядела…» — Эй. Юри и Виктор резко отцепляются друг от друга, и Юри отчаянно пытается игнорировать то, как приятно ощущать пальцы Виктора, поглаживающие его волосы. — Да? — смеется Виктор, и Юри клянется, что нервные нотки в его голосе он себе придумал. — Чувствуешь, что тобой пренебрегают, Юрио? Подойди, дай мне обнять тебя! — Спасибо, не надо, — фыркает Юрий, закатив глаза. — Просто поторопитесь, чтобы мы, наконец, пошли домой. Я уже есть хочу! Маккачин лает, как будто поддерживая последнее заявление Юрия, и Виктор смеется, выходя за двери со своим пуделем. — Ты тоже голоден, мой дорогой? Да? Я скормлю тебе самую престижную собачью еду Японии за то, что ты такое чудо! Юри в молчании смотрит за тем, как он уходит, медленно пытаясь осознать свои действия. Он что, почти… Нет. Юри прижимает руку ко рту, морща лоб. Это ничего не значило. — Юрио, — нерешительно начинает Юри, вспыхнув ярко-красным. — Этого не было. Это не… — А? — скрипит Юрий, вытянув руки над головой. — Я ничего не видел. Юри мнется, глядя на собирающего вещи Юрио, чувствуя себя так, будто должен оправдаться. — Я встречусь со своим соулмейтом через день после соревнования! Юрий на секунду замирает, когда засовывает коньки в сумку, и медленно поднимает глаза, прищурившись. Молчание. — После соревнований, да? Тогда это не моя проблема, — отмахивается Юрио, закидывает сумку на плечо и смотрит на Юри с нечитаемым выражением лица. — …Но это хорошо, я так думаю. Давай живее собирай свои манатки. Жрать охота! — Ладно, ладно… — Прекрати говорить это, — Юрио закатывает глаза, проходя мимо Юри, и тому кажется, что он почти услышал смутное «вся эта ситуация абсолютно несуразная». Как странно. ~~~ Оба конкурента работают на первое место в Горячих Источниках На Льду, дни проходят словно в тумане, перемежаемые ясным, повелительным голосом Виктора и наполненные смутными часами тренировок на выносливость. Наступает день, ставший для Юри своеобразным Водопадом Откровений Юрио, и это только помогает укрепить его решимость овладеть Эросом, чтобы выиграть. Опять-таки, легче сказать, чем сделать…, но один наряд, сверкающий под мягким желтым свечением его детства, предоставляет всю нужную ему информацию. — Ох, этот, — с изрядной долей ностальгии в голосе говорит Виктор, заглядывая через плечо Юри, чтобы посмотреть на костюм. Юри отвлекается от блеска и свечения, и переключается на щекотавшую его щеку челку Виктора. — То, как он смотрелся на мне, прекрасно подошло моему выступлению — у меня были длинные волосы, это немного разбавило атмосферу. Одновременное ощущение собственной мужественности и женственности. И Юри, конечно же, помнит это самое выступление, и он склоняет голову вниз, чувствуя что-то затаенное, бегущее сквозь него. Мгновение спустя, он хватает костюм, ободренный новым вдохновением. — Я выбираю его! ~~~ Юрио выступает настолько ошеломляюще, что Юри сражен его способностью представить другую часть себя через каждое движение, и подать это так, что кажется, будто это легко… Юри прижимает руки к лицу, благодарный за внезапную темноту, сигнализирующую об окончании программы Юрио. Тревога начинает колоть с плеч и постепенно распространяясь по шее и стекает по спине, заставляя колени подкашиваться. Белый шум в ушах — или это просто шум аудитории? И почему его сердце стучит так громко? «Юри. Твоя очередь». Юри душат слезы, он вздрагивает, смотря в глаза Виктора, а тот выглядит в высшей степени уверенным, как и всегда, и не в первый раз Юри желает способность столь же естественно источать уравновешенность. — Я… собираюсь показать самый вкусный кацудон, который ты когда-либо видел, — наконец, говорит Юри, черпая силу из тепла в глазах Виктора. — Я обещаю, — и пока он не струсил, ступает вперед и обвивает руки вокруг шеи Виктора, лицом упираясь в мягкие серебристые волосы. — Конечно, — скромно говорит Виктор, и Юри содрогается. — Я люблю кацудон. Юри борется с очередным натиском слез, в этот раз слез счастья. Он крепче обнимает Виктора на секунду, прежде чем отпустить и ступить на лед, позволив себе еще раз взглянуть на его кумира. Тот выглядит полностью серьезным, и смотрит на него без детского озорства и веселья, которые постоянно сопровождали его на протяжении всего пребывания в Японии. В самом деле, взгляд Виктора сейчас — точное отражение взгляда во время выступлений — холодный, спокойный и самоуверенный. Юри позволяет себе наблюдать это выражение в такой непосредственной близости чуточку дольше, пока не отступает, чехлы от лезвий с глухим стуком падают на пол. — Смотри на меня, и только на меня, — говорит Юри напоследок, и Виктор наконец улыбается, приподнимая уголок губ. — Конечно, — повторяет Виктор. И он выполняет свое обещание — Юри чувствует, как Виктор наблюдает за ним на протяжении всей программы, и его движения становятся более плавными, более обольстительными, все для того, чтобы взгляд Виктора был устремлен на него и только на него. «Для кого я танцую? Я знаю для кого». Его выступление пылает, Юри чуть не ломает свой образ, выходя из Сальхова, и его сердце пропускает удар, пока он мысленно не сжимает кулаки до побелевших костяшек. Он отказывается отпустить. Он отказывается проиграть. «Я единственный, кто может совратить его», — думает Юри, убеждаясь, что аудитория тоже это знает. — « Я тот, у кого есть власть». С заключительным взмахом рук, Юри заводит колено за ногу и встает в позу, обозначающую четкий конец страстного танца. «И я тот, кто завоюет его сердце». Рев аудитории заполняет уши, Юри прекращает номер так, будто он горел, глядя на кричащие физиономии широко раскрытыми глазами. Минако и Юко обе плачут, а тройняшки продолжают с нетерпением снимать его с каждого возможного ракурса. Даже Такеши награждает его гордым пальцем вверх, в его глазах читается изумление. А Виктор… — Юри! Голос его кумира словно всплеск ледяной воды в жаркий день, и Юри мчится к нему, едва ощущая лед под коньками. Его приветствуют распростертыми руками и улыбкой Виктора, вся его беззаботность вернулась. — Юри, — снова говорит Виктор, — это был самый вкусный кацудон, который я когда-либо видел! Юри чуть ли не плачет от облегчения, устроившись в его объятиях. Он настолько переполнен усталостью и восторгом, что просто падает, когда Виктор сразу переходит в режим тренера. Но, честно говоря, Юри не может сказать, что его это настолько беспокоит. Стоять на пьедестале и принимать победу — просто формальность, в которой Юри на самом деле не нуждается. Это руки Виктора, плотно сжимающие его локоть и ладонь, приземляют его, и Юри позволяет себе улыбку. Первую настоящую радостную улыбку в первый раз за долгое время.~~~
— Юрио! Ох, эта девчонка. Юрий даже не поворачивается, позволяя себе лишь одним глазком выглянуть из-под ткани капюшона, и даже тогда взгляда на Юко, обеспокоенно бежавшую к нему, почти достаточно, чтобы угроза расплакаться стала реальной. Почти. — Ты уже уходишь? Даже не услышав результаты? Юрий фыркает, в горле ком, но он пересиливает себя, отвечая: — Я и так знаю результаты. Я собираюсь вернуться к Якову — я не настолько глупый, чтобы остаться здесь и просто надеяться. Юрий глубоко вдыхает, сжимает руку на чемодане, прежде чем, наконец, повернуться, одаривая Юко суровым, тяжелым взглядом. — Я все еще собираюсь стать тем, кто выиграет Гран При. Надеюсь, они это знают, — он стискивает зубы. — Больно признавать, но с их отвратительно-омерзительной связью, даже я могу увидеть, что его выступление было… — Что? — говорит Юко, когда он не продолжает, и выглядит девушка совершенно потерянной. Юрий хмурится, уходя. — Ничего. Увидимся. Dasvidaniya.~~~
Этой ночью Юри лежит в постели, не чувствуя ног, но будучи удовлетворенным от победы и теплой ванны. Он снова и снова прокручивает произошедшее в своей голове, больше повторяя моменты, где он был объявлен победителем. «Я победил. Я победил!», — Юри улыбается, с упоением ворочаясь в постели. — «Значит ли это, что мне дадут съесть кацудон?» Он садится, когда очередная мысль ударяет его сознание. Его соулмейт. Юри охотно выбирается с кровати к столу, бегло осматривая его в поиске ручки. Его соулмейт. Он должен рассказать ему, он хочет рассказать ему, что случилось, как он победил и насколько он счастлив, и единственная вещь, делающая это еще лучше — то, что завтра он с ним встретится. — Юри! — пропевает Виктор, и Юри подскакивает примерно на фут в воздухе от звука резкого стука. «Ему даже не нужно было удручать себя этим», — озадаченно думает Юри, когда буквально через 5 секунд Виктор пересекает границу через бесцеремонно открытую дверь, а Маккачин следует по пятам. — Прости за вторжение, правда. Я… Я просто… Я так взволнован! Юри неразборчиво что-то мычит, когда его заворачивают в очередное объятие, и внутренне кричит, когда поднимают над полом и кружат в воздухе. Серьезно, насколько Виктор силен? Маккачин восторженно лает, наворачивая круги, пока Виктор вращает Юри по комнате. — Это было довольно эффектно! Тебе все еще есть, над чем работать, как я говорил, но это именно то, для чего я здесь! — Виктор смеется, и Юри вопит, чувствуя, как они падают. Он не уверен, что ему чувствовать — облегчение или тревогу — когда он осознает, что их падение смягчил матрас кровати, и весь вес Виктора давит на него, Юри понимает, что да — тревога, вероятно, правильный выбор. — И так как теперь я официально твой тренер, — невозмутимо продолжает Виктор, — мы можем наконец-то правильно установить связь! — Прости? — говорит Юри, наконец отцепляя от себя Виктора, и его тренер (его тренер!) снова смеется. — Я все еще хочу увидеть, как ты выглядишь, когда спишь! — Нет! — кричит Юри на английском, а Виктор только снова — невыносимо — смеется, втягивая Юри в шутливый удушающий захват. — Нет, нет! Все это — часть пути к победе! — ликует Виктор, ероша волосы Юри с дьявольским блеском в глазах. — Также нам необходимо поработать над твоим имиджем. Прическа для сегодняшнего выступления была способна сразить наповал — но повседневный стиль стоит улучшить! Протесты Юри растворяются в смехе, когда Виктор начинает небрежно пропускать пряди его волос через свои пальцы. — Может быть, моему ученику пойдут зачесанные волосы каждый день? О, может, мы создадим образ мальчика-идола? Освежающая стрижка в военном стиле? Современные люди любят единообразие, предполагаю, — ахает Виктор, глаза загораются. — Как насчет прически как у меня? — В-Виктор! — вновь протестует Юри, смеясь. — Мне нравятся мои волосы! — Ох, мне тоже, но ты знаешь публику! Они всегда хотят лучшее, новое и яркое! — потом Виктор словно трезвеет, обе руки по-прежнему запутаны в волосах Юри, и смех прекращается, когда он внимательно смотрит на тренера. — Виктор? — наконец, говорит он, и Виктор прерывает гляделки, смущенно моргая. — Хм, о чем я говорил? А, да, точно, — Виктор улыбается, начиная расчесывать волосы Юри своими руками, и глаза парня начинают медленно закрываться. Ах, он был более сонным, чем думал, ведь так?.. — Кажется, я говорил что-то про военную стрижку, — голос Виктора прорывается сквозь туман, и Юри изо всех сил пытается удержать глаза открытыми. Но он никогда не знал, как это хорошо, когда кто-то играет с твоими волосами. — Видишь, мы могли бы состричь эту часть, прямо здесь… — Виктор пропускает самую длинную прядь волос Юри через пальцы, его теплое дыхание касается лица Юри. — А здесь мы могли бы… Юри клянется, что не может винить себя за то, что уснул — голос Виктора слишком успокаивающий, а в сочетании с руками в его волосах и истощением во всем теле… Юри засыпает прямо в руках Виктора.~~~
Лай врывается в туманные мысли Юри, и на секунду он думает, что все еще спит. — Вик-чан? — затуманено спрашивает он, шаря в поисках очков. Черт, где же они? Который час? Время для прогулки с Вик-чаном? Его очки — он находит их под своей правой рукой, благодаря все божества за то, что они не сломались, не теряет времени, надевая их на лицо, чтобы увидеть, кто был в его постели. Виктор Никифоров сонно моргает, потирая глаза. — Ммм? Юри, который час? Заспанное лицо тренера и яркие лучи солнца, пробивающиеся сквозь окно, говорят Юри о том, что это позднее утро, и… Юри замирает, когда очередная мысль врывается в сознание с полной силой и стремительностью поезда, опережающего пулю. Юри перелезает через Виктора и спрыгивает с кровати, молча проклиная себя за то, что не поставил будильник. Он кликает по экрану телефона, щурясь, после смотря на время и чувствуя, как сердце уходит в пятки. 13:05. Он должен был быть в поезде на пути к своему соулмейту пять часов назад. — Юри? — спрашивает Виктор. — Время? — Час дня, — шепчет Юри. Шорох простыней за его спиной мгновенно останавливается, и Юри поворачивается к Виктору, выглядящему таким же ужаснувшимся, как и он. — Я… — внезапно его тренер возвращается к жизни, туже затягивая пояс халата (Юри краснеет при быстром взгляде на кожу, злясь на себя) и доставая свой собственный телефон из кармана. Виктор издает низкий стон и прижимает руку к лицу, выглядя совершенно опустошенно. — Я… должен был быть кое-где, — тихо говорит Юри, все еще в ужасе от себя. — И я… — Я тоже, — говорит Виктор из-под руки, после чего трет глаза. — Не могу поверить, что я… У тебя есть ручка? — Ручка? — повторяет Юри, до сих пор не оправившись от того факта, что он пропустил встречу с его соулмейтом удручающе много часов назад. Виктор замирает и смотрит на Юри, когда внезапно понимает, с кем он говорит, и поднимает одну руку, останавливая его. — Я имею в виду, мне она нужна для того, чтобы написать напоминалку о расписании тренировок. Сейчас она мне не нужна. Я имею в виду, если у тебя она есть, это прекрасно, Юри! Я мог бы использовать ее, чтобы почесать спину, потому что это убивает меня прямо сейчас, а я не могу достать, но ох! Прошло! Я, пожалуй, пойду, так что ты можешь оставить ручку. Для домашнего задания. — Я уже выпустился из колледжа, — непонимающе говорит Юри, и Виктор сердито машет ему, выглядя нехарактерно для него засуетившимся. — Да, я знаю — тренировки начнутся завтра, Юри, сначала я должен позаботиться о некоторых, — Виктор смотрит на него в последний раз, прежде чем выйти за дверь, Маккачин следует за ним, — делах. Юри опускается на пол после того, как его тренер уходит, глядя на свои болезненно пустые руки, не без тени ужаса. «Что… Что мне делать?»