Дорога к тебе.

Зачем он подошел к ней? Ну зачем? Арианна даже письма ему не прислала ни разу. Не подошла ни на одном балу. А при встрече и вовсе отворачивалась. Почему он подумал, что что-то изменится? Что три года могут что-то значить? Откуда взялась в его дурной голове эта глупая надежда? От разливающейся по сердцу тоски? От одиночества, разъедающего душу? Так ничего не изменилось… Изменилось. Ты позволил себе дрогнуть. Злость сдерживала отчаянье и боль, помогала затопить осознание собственной чужести по отношению к этому миру, а теперь ты подавил злость. Ты пробил брешь в собственной защите. Ты позволил себе ЗАДУМАТЬСЯ, попытаться найти выход. Ты шагнул к собственной сестре, с которой не общался 3 года и посмел сказать «Добрый вечер!» Ты забыл, что «девочкам нельзя на такое смотреть». Вскрик, обморок (падала целенаправленно в руки одному из богатейших женихов страны), добрые тетеньки с душистой солью, сердобольно отталкивающие тебя подальше. Злость колыхнулась лениво. Сил не было даже на нее. Внутри все как-то потухло, замерло. В ожидании бури? Нет? А все равно. Широкие двери, заспанный слуга, отосланный тут же прочь. Напиться? Моветон. То есть если с кем-то – это нормально, а один – сразу «неприлично»? Разбить что-нибудь? А деньги на новое выдадут в любом банке, стоит прийти попросить? Хотя с таким-то лицом… Шаги были почти не слышны, но Михаэль обернулся. - Ужин приносили. – Южанин показал на поднос. – Возвращаю. Лорд отвернулся к окну, у которого стоял. - Налей вина. Бокал подали через полминуты. Михаэль пригубил напиток. - Тебя били. Южанин молчал. Аллерой не видел его лица, но оборачиваться не стал. Не хотелось смотреть в глаза. - Отвечай. - Да. - Издевались. - Да. - Тебя… - он на секунду замолк, – насиловали? - Да. Это чертово неумолимое сухое «да». - Как…как ты живешь после этого? - Разве сдаться и умереть лучше? Молчание. - Ты… тебе нравится с мужчинами? - Раньше нравилось. Жестокий вечер. Жестокие ответы. - Как тебя зовут? - Как вам угодно. - К-А-К Т-Е-Б-Я З-О-В-У-Т? - Фелар. - Фелар… - Фелар Онье с Жемчужного побережья. - Сколько тебе лет? - 23. Хм… на 4 года старше него. А как будто на десять… - Говорят, в жилах южан вместо крови течет огонь. Ты умеешь танцевать? - Нет. Михаэль ждал другого ответа. - Жаль. Иди. И забери эту чертову бутылку. Он не видел, как раб улыбнулся уголками губ. О, этот период зимних раутов, сожри его демоны! Эти приглашения из милости ( а точнее из «почтения» к его семье). Вечное одиночество и вечная скука. Михаэль решительно отбросил выбранный камзол на кровать. Никуда он не пойдет. Пусть катятся ко всем чертям. Ему и дома хорошо. Ну, по крайней мере, лучше, чем на людях. Книжку вон почитать можно. Или… Или… Да хоть раба выгулять. Чем не занятие? - Стивен, гость выходит из комнаты? Дворецкий поклонился. - Почти нет, сэр. - Что-нибудь просил? - Нет, сэр. Михаэль задумался. - Мой лорд, позвольте спросить… Аллеррой посмотрел на замершего старика и утвердительно кивнул - Этот человек… кто он? Как к нему относиться слугам? Он ваш друг? Но он не похож на знатного господина. Он новый слуга? Но отчего же ему должны прислуживать остальные? Он ваш… как бы сказать… под вашим покровительством? Михаэль усмехнулся. Как умело старый прохиндей обошел слово «любовник». Впрочем, он и так выказал небывалую дерзость. Но самое главное, что лорд сам не знал, как ответить на этот вопрос. Истину? Но Аллеррой понятия не имел, как обращаются с рабами. Их было совсем мало в стране, слуги намного надежнее. - Будем считать, что я взял под опеку бедного юношу. Требуемое предоставлять, слуги чтоб слушались и не фривольничали. Но за ворота дома без меня не выпускать. Передай кстати юноше, что я жду его через полчаса в холле. Мы идем гулять. Дворецкий кивнул и удалился Фелар появился минута в минуту. Одет как бедный дворянин – сойдет. Но эти черные кудри… - Парик тебе что ли купить… - Михаэль задумчиво коснулся локона. - Можно сбрить. Лорд посмотрел на мужчину и вдруг осознал, что тот ничуть не огорчится этой потери. Может даже порадуется. Но вот сам Михаэль… - Не надо. Мне нравится. Раб не ответил, но и взгляда не отвел. «Таскали ли его за волосы?» - вдруг подумал Аллеррой. Отпустил локон и отвернулся. - Пойдем. Вечер был прекрасен. Падал снег большими крупными хлопьями, чуть поблескивая в неярком свете фонарей. Лорд накинул капюшон, раб остался с непокрытой головой. Тишина не напрягала, а детский смех периодически ее нарушающий не раздражал. Они шли рядом. Михаэль словно ощущал в руке невидимый поводок, определяющий незыблемый метр между ними. Иногда он даже сжимал пальцы, чтобы удостовериться, что его нет. Поводка не было. Но Фелар шел рядом, ни на секунду ни опережая, ни отставая – ровно нога в ногу. Широкими почти военными шагами преодолевая метр за метром. На свежем снегу оставалась цепочка следов. Сейчас раб не улыбался. Но лицо его словно разгладилось. Он со спокойным интересом созерцал окружающий белоснежный мир. Ловил на ладонь – теплую загорелую – снежинки, иногда слизывал их. Михаэль не мог понять: он видит перед собой очень сдержанного ребенка или научившегося радоваться простым вещам взрослого? - Ты видел зиму? - Да. Но тогда было не до зимы. Они свернули в парк. Шаг в шаг. Две почти неотличимые друг от друга тени. Только один в капюшоне, а другой с непокрытой головой. Аллерой посмотрел на собеседника. Белый снег звездочками украсил черную кудрявую копну волос. На мгновение Михаэлю показалось, что можно протянуть руку – дотронуться до этих волос – и мужчина, идущий рядом, остановится, поднимет глаза и вдруг улыбнется. Иллюзия. Еще один мираж. Как и все в этом мире. Раб всего лишь ублажает хозяина. Вдруг колыхнулась затаенная злость. - Домой, - отрезал лорд, резко меняя направление. Ему показалось или рядом огорченно вздохнули?