Пиратская жемчужина

Юнатан был шокирован до глубины души. Если бы омега мог побледнеть, он бы конечно это сделал, но так как цветом кожи юноша итак сливался с простынями, он возмущённо распахнул глаза и скривил губы: — Убирайтесь из моей кровати, здесь уже сплю я! Невинный омега должен спать один! А если вы меня хоть пальцем тронете, то мой отец ничего не заплатит и вздёрнет вас на виселице! И собственноручно выпустит кишки! — Угрожать похитителю было рискованно, но ещё больше Юнатан испугался того, что пират и правда передумает. — Вы грязный мужлан, вы что же ничего не знаете о правилах приличия?! — Да успокойся ты, твою невинность я не трону, — забавляясь нахохлившимся юношей, ответил альфа, стаскивая сапоги. Он понимал, что эта бравада от страха, омега от слабости еле держит голову, но при этом защищает свою гордость и смеет угрожать. Это было потешно. — Я просто собираюсь спать в своей кровати, ведь это моя каюта и моя кровать. А ты много места не занимаешь, под мышкой поместишься, — Шандор скинул штаны и остался в одних кальсонах. — Но ты можешь спать на полу.  — Ах… — Юнатан вдруг стушевался и зажмурил глаза. — Какой срам… — прошептал он, имея в виду вид капитана. В свои семнадцать лет он ни разу не видел столь раздетого альфы. В высшем свете даже супругам не дозволялось ходить друг пред другом в неглиже, а что уж говорить про посторонних людей. Из своих комнат все уже выходили одетые, и лишь изредка из окна кареты Юнатану удавалось увидеть раздетых по пояс альф, работающих в поле. А тут грязный отвратительный пират такое себе позволяет! Это просто недопустимо!  — Прости, что оскорбил твои нежные чувства, но придётся привыкать, — вновь загоготал этот ужасный грубиян. — Двигайся к стенке, чахлик. Шандор одним ловким движением перекатил омегу к стенке, а сам вытянулся на кровати, подминая поудобнее подушку. И не успел юноша предпринять каких-либо действий, как Шандор сгрёб его кокон в охапку и захрапел. К Юнатану подкатила тошнота, он никогда не думал, что ему придётся оказаться в положении столь вопиющей непристойности: вульгарный пират будет спать с ним в одной постели, прижимая его к груди своей волосатой лапой и сопя перегаром из дешёвого бренди ему в затылок. Юнатан стиснул зубы, стараясь глубоко и размеренно дышать носом — ещё не хватало опозориться, выдав обратно съеденный ужин. Из-за морской болезни он чувствовал ужасную слабость, мысли путались, но он совершенно не мог сомкнуть глаз, пока тяжёлая ручища капитана лежала на его грудной клетке. И стоило ему пошевелиться в надежде выползти из-под неё, как она оживала и притягивала омегу обратно к широкой груди. Так он промучился целую ночь — от тошноты, слабости и от мыслей о своём ужасном положении — и только когда прозвонил утренний колокол, и капитан убрался из каюты, Юнатан смог уснуть. Весь следующий день походил на предыдущий: пленник валялся в кровати, лишь изредка поднимаясь по своим нуждам и тут же в неё возвращаясь. За тем лишь исключением, что вместо себя Шандор прислал немого прислужника: невысокого сутулого бету, с тонкой крысиной косичкой и цепким въедливым взглядом, который так и скользил по Юнатану, когда тот заходил. Омега старался не обращать на него внимания и думать лишь о своём здоровье, он много пил и спал, а когда бодрствовал, то смотрел в окошко на горизонт и нюхал корень имбиря, найденный им после сна на прикроватном столике. И плохое самочувствие отступало. А ночью снова повторилась ситуация накануне: капитан ввалился в свою каюту, широкими размашистыми шагами пересекая её по диагонали и заполняя всё помещение своим хозяйским властным запахом, отчего у Юнатана как-то странно запрыгало сердце. Он рассудил — что от страха и отвращения к этому ужасному человеку! Потом омега вновь был зажат между стенкой и полуголым телом альфы и злобно сопел полночи, боясь двинуться и разбудить этого волосатого громилу, который обдавал своим горячим дыханием его плечо. Сорочка сползла, и всё тело затекало, но хуже всего были мысли, которые так и лезли в голову несчастному пленнику. Юнатан уже сто раз пожалел, что не слушал своего милого старого чопорного компаньона, который так оберегал его честь. Приключений ему захотелось! Даже если альфа вернёт его отцу в целости и сохранности, репутация омеги будет разбита. Никто не поверит в то, что он остался нетронутым. От осознания этой истины в уголках глаз проступили слёзы — мучительно захотелось обратно: в лёгкую, счастливую и безмятежную жизнь, которую он считал скучной и однообразной, придумывая себе маленькие шалости. Вот из-за такой маленькой шалости, как проехаться ночью в карете, он теперь будет вынужден доказывать всему высшему свету, что достоин уважения. На третий день ему стало лучше. Он чувствовал себя бодрее, и почти всё время ходил и сидел, пока был один в каюте. Он ещё раз изучил каюту, книги и карты, что лежали на стеллажах, попытался заглянуть во все ящички стола и открыть большой сундук, что служил ему прикроватным столиком. Юнатан подозревал, что его одежда спрятана там, но сундук закрывался на ключ, а ключа нигде не было. Парень даже решился высунуться в окно. Он думал, что его снова замутит, но против ожидания ему было хорошо: он глубоко вдыхал свежий морской воздух и радостно наблюдал за чайками, что настырно следовали за кораблём, надеясь получить что-то из съестных объедков. Чайки протяжно кричали, море неспешно покачивалось под кормой корабля, а солнце ярко светило в девственно-чистой небесной синеве — всё это вызывало улыбку и вселяло в Юнатана надежду на лучшее. Но как только он слышал приближающиеся шаги, сразу шмыгал под одеяло, прикрывая свой откровенный наряд и притворяясь больным. Он отворачивался к стенке и поджимал колени к себе, стараясь не глядеть на то, что там делает этот бета. К счастью, тот старался не задерживаться и быстро уходил, оставляя пленника в одиночестве. А вот кто совсем не собирался оставлять пленника в одиночестве, так это капитан — хозяин каюты. Придя вечером к себе, он вместо того, чтобы по обыкновению сразу завалиться спать, развернул куколку из простыней к себе и нагло схватил омегу за подбородок.  — О, я вижу тебе лучше. Румянец появился. А то я думал, что не ровен час — преставишься, такой ты был зелёный.  — Отпустите, пожалуйста, — просипел Юнатан, гневно сверкая очами. — От ваших рук останутся синяки. Это всё, что он мог сделать, ведь до этого сам плотно заворачивался в одеяло, чтобы, не дай бог, не соприкоснуться с голым телом альфы. Шандор же не спешил отпускать его подбородок, он нежно погладил большим пальцем по коже щеки и опустился почти вплотную к его лицу, заставляя юношу нервно сглатывать:  — Я ещё ни разу не оставлял синяков у омег, или ты думаешь, что я неотёсанный мужлан, не знающий как обращаться с омегами?!  — Неа… — помотал головой Юнатан, стараясь не смотреть на лицо альфы, находящееся так близко от него.  — Вот правильно, — убрал руку пират, с удовлетворением наблюдая за трепетавшими на щеках тенями от ресниц. — Не надо судить предвзято. Он встал и погасил масляные лампы, погружая каюту во тьму. А затем всё снова повторилось, и Юнатан был вынужден делить ложе с альфой, вдыхать его густой аромат, смешанный с солёными брызгами моря, запахом дублёной кожи и пороха, прижиматься к его полуголому торсу и чувствовать размеренное горячее дыхание, обжигающее нежную кожу даже через ткань сорочки. Но на удивление на этот раз он заснул раньше колокола. Тот зазвучал в предутреннем тумане как-то необычайно гулко, предвещая новый день и заставляя всех открыть глаза. Юнатан обнаружил себя сладко спавшим под боком у своего похитителя: его голова покоилась на руке пирата, а нос уткнулся в мерно вздымающуюся грудь. И так он провёл полночи? Омега в ужасе от самого себя отпрянул в угол кровати — насколько это было возможно — и отвернулся от альфы. Боже, как он мог? Надо было срочно что-то делать, иначе ему потом и головы будет не поднять в приличном обществе. Шандор же встал с кровати, не замечая, что Юнатан сегодня другой, прошёл к умывальнику и по обыкновению освежился, затем оделся, повесил по местам всё оружие и только тут заметил, что пленник не спит. Он сидел на кровати и внимательно следил за капитаном.  — Что тебя беспокоит? — спросил пират. — Обычно ты в это время спишь.  — Отдайте мне, пожалуйста, мою одежду, — тихо попросил омега, стараясь сделать голос как можно более жалобным. — Я уже могу вставать, но мне неловко ходить в одних панталонах.  — Ах, эти абсурдные понятия благопристойности, — засмеялся альфа, оголяя острые клыки. — Крестьяне ходят просто в одних штанах и рубахе, не кутаясь в несколько бессмысленных слоёв одежды, и только в высшем обществе нужно завернуть себя как живую мумию. Хорошо… — Шандор отстегнул от пояса какой-то ключ и открыл стоящий у кровати сундук. — Забирай свои туалеты, но не смей ложиться в них спать, ты понял? Юнатан согласно покивал головой. Это была его первая маленькая победа, и как только за альфой закрылась дверь, он радостно вскочил с кровати и запрыгал по каюте, хлопая в ладоши. Самочувствие его было отличным, он ощущал себя здоровым, а значит настала пора придумывать план избавления. Юнатан с удовольствием облачился в свою одежду. По моде того сезона его верхняя рубаха была сшита из тонкого хлопка с изящным пробивным кружевом по отложному воротнику, пышным манжетам и двурядным оборкам, идущим по низу. Она была длинная и свободная, закладывающаяся красивыми глубокими складками под широким поясом-корсетом, плотно облегающим талию. Сверху надевался вышитый замысловатыми узорами приталенный камзол. Узкие леггинсы из плотного атласа прикрывали панталоны, а на ноги надевались маленькие тканые туфли, расшитые драгоценными камнями. Одев всё это, омега ощутил себя защищённым, как будто это были доспехи, как будто привилегии высокого положения и соответствующего ему обхождения обрели свои права и в плену. Юнатан простукивал стены, пол и потолок, надеясь найти тайный выход, высовывался в окошки, пытаясь найти какие-то опоры, чтобы выбраться, думал, чем бы огреть альфу, чтобы он потерял сознание и отрубился. Ему уже не надо было прыгать в постель, когда кто-либо входил в каюту, и Юнатан теперь сам наблюдал за Марэ — безгласым бетой, что прислуживал ему на корабле. Он смотрел, как и что делает бета, следит ли он за дверью. Прикидывал, успеет ли выскользнуть из каюты, пока Марэ несёт поднос с едой до стола, или лучше оглушить его кувшином… Но воплотить свои фантазии в жизнь пока не решался. А на ужин внезапно заявился сам капитан. Он принёс поднос с едой, где всё оказалось сервировано на две персоны.  — Присаживайтесь, пожалуйста, Юнатан Микаэле Арчер. Прошу вас, отужинайте со мной.  — С удовольствием, — безотчётно произнёс омега, повторяя годами зазубриваемые правила хорошего тона. Он был так обескуражен, что сел за стол и даже пожелал приятного аппетита своему похитителю. Они ужинали при свечах, постукивая серебряными приборами о тарелки и утирая губы накрахмаленными салфетками. Пират на удивление великосветски вёл беседу о погоде и всяких пустяках, что под конец ужина Юнатан расхрабрился и спросил:  — Шандор, вы можете дать ответ, когда же мой батюшка освободит меня?  — Ну, я дал ему месяц на обдумывание.  — Так долго? — в расстройстве уронил юноша.  — Видишь ли, сейчас мы идём в Ферузу, сопровождая купеческие корабли. Пираты не всегда грабители, и один мудрый торговец решил заплатить нам сразу, чтобы его грузы в целости и сохранности достигли земли. Зачем ждать, пока мы нападём на него в море, и силой отберём свою дань? — Шандор рассмеялся, привычно оголяя альфьи клыки. — Мы присоединились к нему под Мерьемо и идём под торговыми флагами. Умно придумано, не правда ли?  — Но как же так? Как же я буду… — в панике повторял и повторял Юнатан. Он совсем не предполагал, что ему придётся прожить в плену так долго.  — Что тебя не устраивает? — нахмурил брови капитан. — Я кажется предоставил тебе лучшие условия, какие возможно, и ни в чём не ограничиваю. Что тебе ещё нужно?  — Ну… хотя бы ванну, — вспомнил о своих потребностях омега. — Вы, пираты, возможно считаете нормальным принимать водные процедуры раз в месяц, но я-то благородный омега! Я нуждаюсь в омовениях каждый вечер, и в принятии полной ванны хотя бы раз в неделю. А здесь есть только рукомойник.  — Хорошо, будет тебе ванна сегодня вечером. Что ещё?  — Ещё желательно мыло, льняные полотенца и розовую воду. А ещё гребень, ленты для волос и зеркало! — оживился юноша, так легко получив желаемое. — А ещё пилку для ногтей и порошок для зубов…  — Эй, ты тут не в гостях у любимого дядюшки! Поумерь аппетиты, — разочаровал омегу капитан. Но всё же потом добавил, — Зайдём в порт, тогда посмотрим. И всё же ванну он сегодня получит! Юнатан расцвёл в улыбке, когда представил, как он нежится в тёплой воде. Этого ему ужасно не хватало. Ведь после трёх дней в кровати его голова, должно быть, выглядела весьма плачевно, он, как мог, причесал кудри пальцами, но это было не совсем то. Шандор не обманул, и через час в каюту ввалился пыхтящий Марэ с двумя вёдрами горячей воды, от которой поднимался прозрачный пар. Он намешал воду, добавив в неё холодную, и почти доверху наполнил небольшую деревянную купель, что пряталась за цветастой ширмой. Затем он принёс свежую белую простынь и кусок жасминового мыла. Бросив его на кровать, бета с такой завистью посмотрел на омегу… но, к счастью, он был нем, и поэтому Юнатан легко проигнорировал его взгляды, радуясь предстоящему купанию. Когда дверь закрылась, юноша скинул камзол и сделал несколько танцевальных па, если не думать о будущем и репутации, то его жизнь стала сейчас вполне сносной. И не вспоминать про ночи… Юнатан снял всю одежду, развесив её на ширме, и аккуратно погрузился в горячую воду, приятно ласкавшую кожу. Масляные лампы тихо мерцали за стеклянными плафонами, оставляя на стенах причудливые отсветы, океанские волны за окном мерно ударялись о корму, разбиваясь на тысячи брызг, и если закрыть глаза, то можно представить, что время останавливается… Он блаженствовал более четверти часа, натираясь душистым мылом, распутывая узлы в волосах и окунаясь в воду с головой, пока страх, что альфа решит проверить, а не утоп ли пленник, не победил, и юноша с неохотой не вылез из купели. И только он успел вытереться и облачиться в нательное бельё, как его опасения осуществились — Шандор широко распахнул дверь и прошествовал в каюту с ведром горячей воды:  — Принимать ванну только тебе — возмутительная растрата пресной воды. На корабле в открытом море запас её весьма ограничен, так что, если позволишь, я тоже искупаюсь.  — Но она же грязная, — удивлённо захлопал глазами Юнатан. Он знал, что так мылись в бедных домах, а в приличных о таком и помыслить нельзя было — только свежая вода и свежие нагретые полотенца.  — И откуда она грязная? Ты тяжело работал в поте лица, драя палубу? Или чистил конюшни? — ухмыльнулся Шандор. — Не смеши меня, котёнок, лучше забирайся в кровать и жди, пока я приду к тебе. Весь чистый и благоухающий, — съёрничал капитан. Омега лишь фыркнул и залез на кровать, закутываясь в одеяло. Он отвернулся к стенке, боясь увидеть, как бесстыжий пират раздевается догола прямо перед ним, и осмелился посмотреть на ширму только тогда, когда услышал негромкий плеск воды и насвистывание примитивного мотивчика. Его похититель мылся в купели, беспечно оставив все свои вещи на виду. На столе, как обычно, лежала его портупея с двумя мушкетами и саблей. А капитан голый и ни о чём не подозревающий… План родился в мгновение ока. И когда Шандор вышел из-за ширмы, откидывая от лица мокрую гриву чёрных волос, он был встречен направленным на него дулом:  — Отпусти меня по-хорошему, или я продырявлю тебе череп!