Пиратская жемчужина

Шандор брился тщательней обычного. Он вытащил из сундука большое зеркало в серебряной раме и внимательно разглядывал себя, стараясь не пропустить ни кусочка щетины. «Хоть бы ты перерезал себе горло», — злобно думал Юнатан, примостившись на краешке кровати и расчёсывая гребнем свои волосы. И с чего это так стараться? Альфа вдобавок ко всему снял свою коричневую пиратскую куртку и облачился в белую рубаху, черный жилет, пёстрый атласный пояс и красный камзол, расшитый золотыми галунами. И стал выглядеть как заправский франт. Он расчесал свои тяжелые чёрные волосы и перехватил их чёрной лентой, подмигнув омеге. Тот лишь отвернул взгляд и накуксился. Ему пришлось надеть свои привычные холщовые штаны и рубаху невнятного серо-коричневого цвета и подпоясаться остатком бечёвки. Сейчас этот хлыщ ещё и голову ему замотает! В уме омега убеждал себя, что то, как он выглядит — дело десятое, надо думать о возможности для побега. Но природное тщеславие всё же не давало ему спокойно смотреть, как его спутник будет щеголять во всей красе, а он рядом с ним — как уличный оборванец. Да ещё и ноги босые. Юнатан кисло посмотрел на свои голые ступни, торчащие из штанин, и подумал, долго ли он сможет бежать? Особенно если за ним будет гнаться пиратский верзила в кожаных ботфортах с широкими отворотами, за которые были запрятаны, как минимум, парочка ножей. Но делать нечего, и омега старался не унывать. С корабля они спустились в шлюпку. Приморский городок, где они бросили якорь, был совсем маленький и не имел причальных пирсов, да и нужной глубины в заливе, поэтому большой корабль вынужден был оставаться на приличном расстоянии от берега. Юнатан смотрел на удаляющееся судно и мысленно с ним прощался. Он всегда мечтал поплавать на таком, но теперь был рад, что наконец-то его покидает. Он был уверен, что больше сюда никогда не вернётся. Шандор помог ему выбраться из лодки и взял за руку.  — Пошли, я знаю тут одну лавку сапожника, — потянул он юношу.  — Что? Сапожника?  — Ну, да. Не будешь же ты целый день босиком, земля ещё холодная, камни там всякие… — альфа бросил это небрежным тоном, как само собой разумеющееся, как будто со всеми пленниками он так заботлив, — да и кожа у тебя нежная, не то что у крестьян.  — Ооо, благодарствую, — зачем ему эта лишняя забота? Но Юнатан об этом предпочёл не спрашивать. Погода выдалась просто чудесной. Яркое солнце припекало кожу, пели птицы и отовсюду неслись весёлые звуки праздного городка. Юнатан крутил головой и старался всё рассмотреть, всё запомнить. Слабый ветерок обдувал лицо и шевелил волосы — Шандор разрешил идти без платка, и его локоны красиво рассыпались по плечам и закрывали лопатки. Какая-то радость поднялась в сердце и разлилась внутри: как же приятно идти по твёрдой земле, вдыхать ароматы нагретого солнцем камня, просоленного дерева, свежей рыбы, соломы, лошадиного помёта, цветников около крылечек, чернозёма, медовых лепёшек, копчёных окороков и козьего сыра. Они оказались около двухэтажного дома, первый этаж которого был выложен из камня, а второй деревянный. Над дверью висела вывеска «Лучшие сапоги в Бризансоне». Шандор распахнул дверь, звякнул колокольчик, и откуда-то из нутра лавки послышался не совсем трезвый голос хозяина:  — Кого это занесло ко мне в праздничный день?  — Эй, сапожник, выставляй-ка товар на стол. Покупатели пришли! — радостно гаркнул альфа. Юнатан про себя отметил, что Шандор неожиданно хорошо изъясняется по-ферузски, а он думал, что пират будет пальцем в товары тыкать.  — Кому обувь-то нужна?  — Ему, — Шандор выдвинул омегу вперёд.  — Вот этому милому созданию? — сапожник осоловело посмотрел на юношу, схватил за руку и приложился к ней своими мокрыми губами. — Всё, что хотите, для такого милашки.  — Хватит любезничать! — Шандор рьяно оттеснил альфу от своего спутника. — Давай лучше башмаки тащи!  — Сначала я должен замерить ногу. И Юнатан был усажен на обитую рогожей табуретку. Он, слегка смущаясь, вытянул свою босую лапку и позволил подвыпившему сельскому сапожнику трогать и измерять её. Раньше он пользовался услугами лучшего в Валене мастера, тот обувал всю знать и даже венценосного омегу — супруга нынешнего государя. И конечно, никто не трогал его голые ноги, только в шёлковых чулках. Но с тех времён, как он решил прокатиться ночью в карете, столько всего в его жизни произошло впервые…  — Что, отхватил состоятельного кавалера? — дыхнув в щёку перегаром, задушевно спросил альфа, приблизившись к лицу омеги.  — Что? — удивлённо уставился Юнатан. — Какого кавалера?  — Да брось смущаться, — кивнул сапожник на Шандора, что рассматривал кусок телячьей кожи, — Хлыщ он, конечно, но пока раскошеливается на тебя, проси — не стесняйся, потом поздно будет.  — Вы всё не так поняли, — покраснел Юнатан, сообразив, что, должно быть, подумал этот сапожник. Разумеется, сейчас в их паре омега смотрелся как голодранец, которого за юную мордашку и привлекательный запах подобрал разжившийся деньгами альфа. И он снисходительно оказывал омеге покровительство, покупая ботинки, которых у последнего отродясь не было. Если Юнатан мог провалиться от стыда под землю, он бы предпочёл это сделать. О нём думают, как о продажном омеге! Что может быть ужаснее? Но Шандор ему не дал.  — Чего ты там возишься? — заворчал пират, повернувшись к ним двоим. — Мы с женихом торопимся на праздник.  — Сейчас-сейчас… — Сапожник окинул взглядом свои готовые изделия, и схватил пару коричневых ботинок из свиной кожи с бронзовыми пряжками. Шандор взял у него один и опустился перед омегой на колено: — Вашу ножку, милорд. Юнатан снова покраснел и невольно задержал дыхание. Альфа взял его стопу и аккуратно стряхнул пыль с её подошвы. Руки у него были большие, горячие и слегка шершавые. Откуда-то образовались странные мурашки и побежали по ноге вверх. Омега захотел высвободить свою конечность обратно, потому что ему стало неловко, но не решился этого сделать. Ботинок оказался впору, слегка большеват, но так даже лучше. Юнатан надел оба и походил в них по лавке. Да, выделка кожи была грубовата. Может быть, для крестьянской ноги самое то, но для его ног, привыкших к шёлку чулок, мягчайшей замше и бархату — ботинки показались колющими. Видимо, это отразилось у него на лице, потому как Шандор вдруг обратился к сапожнику: — Дай нам что-нибудь помягче! — Он снял башмаки с ног юноши и легко провёл пальцем по стопе туда-сюда. — Смотри, какая у моего любовника нежная кожа. Юнатан не удержался и стукнул альфу по плечу: что это за фривольные намёки? И как можно быть таким скабрезным при постороннем человеке? Сапожник удивленно вытянул лицо, глядя на странную парочку: он-то думал, что эти ботинки отлично подойдут голодранцу, каковым выглядел омега, но, видимо, тот всерьез воспринял совет просить у альфы лучшее, пока дают.  — У меня нет подходящей пары, — развёл руками ремесленник. — Надо делать на заказ. Вот, посмотрите эту лайку, мне её недавно доставили.  — Нет, нам некогда ждать, — отказался Шандор, — мы платим здесь и сейчас. И хорошую цену!  — Тогда… Есть у меня одни, — мужчина задумчиво почесал небритый подбородок. — делал эту пару для моего жениха Лилуша, да только тот Базиля выбрал. Он зашел куда-то внутрь и вышел с парой очаровательных туфель. Красных, мягких, удобных. Юнатану они оказались точно по ноге, и он готов был прыгать от радости.  — Туфли моего омеги, — растянулся в простодушной хмельной улыбке сапожник, — у него была такая же изящная ступня…  — Были твоего омеги, стали моего, — весело расхохотался Шандор, отсчитывая монеты. — Бывает. Ну, ты, дружище, не унывай. Вот тебе праздник продолжить, — и он отсчитал на две медных монеты больше, чем назвал мастер. Все были рады. Они вышли из лавки, и Юнатан зашагал гораздо более уверенно. Провидение, несомненно, на его стороне! Удивительно, как неизвестный сапожник в мелком городишке мог сделать такую чудесную обувь — хотелось просто летать! Но оказалось, что праздник далеко, и они поедут на лошадях. Шандор остановился на конном дворе и отсчитал хозяину деньги за крепкого мерина буланой масти. Капитан заскочил к нему на спину, а потом наклонился в седле, ловким движением подхватил омегу под руки и посадил перед собой. Юнатан даже пикнуть не успел.  — Я хотел взять отдельную лошадь, — наконец, выговорил юноша, когда немного отошёл от бесцеремонности альфы. — Я умею держаться в седле.  — Я знаю, что ты умеешь держаться в седле, — ухмыльнулся Шандор, — но кто бы тебе позволил? — и он уверенным жестом притянул омегу к себе, поцеловав в шею. Юнатан снова подпрыгнул. Ужасный человек! Сначала ведёт себя благородно и покупает омеге обувь, а потом опять скатывается в непристойности и обнимает у всех на виду! Ладно, по ночам в кровати… Юнатан уже смирился, что это неизбежность. Но Шандор бесцеремонно переступал рамки приличия среди бела дня! Стараясь отвлечься, омега стал смотреть по сторонам. Он был в Ферузе только в детстве, когда ещё были живы папа и старший брат, и вся семья была в сборе. Поэтому он с удовольствием глазел на живописные домики, увитые плющом и глицинией, узкие мощёные улочки, кованые завитушки фонарей, трактиры с чеканными вывесками, шпили небольшой церквушки вдалеке и на то и дело вздымающегося ввысь красного воздушного змея. Это ферузский праздничный обычай? Он мало знал о традициях других стран отмечать День Омеги, и поэтому спросил у Шандора:  — Смотри, какой красивый красный змей! Это праздник начинается, да?  — Это значит, что где-то в местном притоне есть течный омега, — наклонившись к самому уху, прошептал Шандор. — Знак всем заинтересованным в городе, что на него ведётся игра. Течка — это золотая река для публичного дома.  — Шшшто? — покрываясь краской стыда, переспросил Юнатан. Как он САМ мог задеть такую непристойную тему? А Шандор, не замечая этого, охотно разъяснил:  — Течка — это такое… ммм, самое лакомое состояние омеги, когда близость с ним сулит все звёзды мира. И альфы готовы глотки друг другу рвать, чтобы провести с ним ночь. Ты что ли ещё ни-ни?  — В приличном обществе о таком не спрашивают! — выпалил Юнатан, желая провалиться под землю. — Даже слов таких не произносят! Надо говорить: «У него природные дни» или « У него омежье недомогание».  — Прости, — улыбнулся Шандор и поцеловал его волосы, — ты такой скромный. Это удивительно.  — В высшем свете молодому омеге непристойно разговаривать про близкие отношения альфы и омеги. Об этом рассказывают только перед свадьбой.  — А тебе самому не интересно?  — Нет, — замотал головой омега. Конечно, ему было жутко интересно. И старшие товарищи, уже вышедшие замуж, многое нашептали ему на ушко. Но не будет же он обсуждать столь щекотливую тему с этим беспардонным пиратом.  — А мне вот всегда было интересно. Особенно после четырнадцати, когда моё тело дозрело, — продолжал искушающую тему Шандор. — Я помню, как в один момент был сбит с ног и сконфужен, почувствовав упоительный аромат омеги, как ты выражаешься «с природными днями», — шутливо ухмыльнулся альфа, — он тонкой невидимой лентой летел по улице и сводил с ума. Мне пришлось смущённо закрывать чресла, так как я не мог контролировать своё возбуждение. Раньше со мной такого не случалось, ведь дети чувствуют запахи по-другому, и я даже думал, что нашёл истинного! Я добрался до заветного дома, откуда исходил этот упоительный аромат, но два здоровенных охранника при входе хорошенько мне наваляли. Это был такой же бордель, знаки которого ты видел ранее.  — И ты туда не попал? А вдруг это и правда истинный? — с любопытством спросил юноша. Конечно, это была весьма непристойная тема, но, с другой стороны, было ужасно интересно. Хорошо, что он прижат спиной к альфе, и тот не видит его глаз.  — Нет. Это юношеская горячка, — засмеялся Шандор своим воспоминаниям, — и чтобы туда попасть, надо иметь деньги. Хорошие деньги. И шулерский талант. Потому как все хотят выиграть главный приз. В такое время народу просто битком, все нервно курят и сосредоточенно смотрят в карты, а официанты подливают бренди в твой стакан. Напряжение нарастает, многие готовы выйти из игры, но тут в игровой зал спускается бета с верхних этажей и бросает на воздух платок, пропитанный ароматом омеги. Публика тут же взрывается оглушающим рёвом и повышает ставки! Хозяева за три ночи зарабатывают столько, сколько за три месяца обычной работы. И я не раз оставался без гроша в кармане, выпотрошенный до самого донышка.  — Ужас, — выдавил Юнатан, его уши просто горели.  — Да не расстраивайся так из-за меня, — ничего не замечая, продолжал альфа, — один раз я всё-таки выиграл.И это был лучший день в моей жизни! По крайней мере, тогда — семь лет назад.  — Не рассказывай дальше! — взмолился омега, представляя, куда может понести пирата его память.  — Ах, скромняжка, — развеселился Шандор, и подул Юнатану в ушко.  — Пожалуйста, не надо! — чуть не свалился с лошади омега. От этого простого дуновения по его спине побежали такие сладостные мурашки, что его обуял стыд.  — Смотри, вон уже праздник виднеется, — перевёл разговор альфа, и юноша смог спокойно выдохнуть. И действительно, вместо лугов и перелесков, что тянулись по краям дороги, впереди показались цветные верхушки торговых палаток. Шандор пришпорил коня, и они понеслись галопом к шуму и разноцветью праздничного гулянья. Альфа сдал коня мальчишке, что работал конюшим, и повёл Юнатана в толпу, надёжно придерживая за пояс. Кругом была уйма народу. И все такие нарядные и весёлые! Большое поле было разделено на зону торговли с рядами разномастных палаток и телег, заваленных сверху добром на продажу, и на зону танцев и гуляний. Альфы важно вышагивали, заложив большие пальцы за пояса, омеги поводили плечами и стреляли глазками, семейные пары степенно бродили под ручку, окруженные выводком гомонящих детей, даже старики сегодня приоделись и радостно взирали на молодёжь. Юнатану интересно было всё! Он тормозил возле каждого прилавка и с восхищением разглядывал товары: цветные платки, узорчатые материи, ленты, кружева, глиняные горшки, оловянные кувшины, перстни, кулоны, туфли, перчатки, пироги, солонина… чего тут только не было!  — Ой, смотри, мне срочно нужны шпильки! У меня столько волос, что лента их не держит. Ой, смотри, какой ароматный зубной порошок! Можно мне его? А то я уже забыл, как ухаживать за собой, — Юнатан щебетал, забыв, что рядом с ним идёт похититель. — А можно мне вот эти яблоки в карамели? Ммм, как они божественно пахнут! На удивление, Шандор был щедрым с пленником и купил ему почти всё, что тот просил. За исключением разве что маленького кинжала с резной ручкой из слоновой кости. Альфа не жаждал искушать судьбу.  — А сейчас, — закричал в трубу какой-то оживлённый бета, взошедший на деревянный помост, — начинается танец «первоцветов»! Все освобождаем поляну и приветствуем наших повзрослевших мальчиков! Все люди сразу оживились, стали расходиться и вот в центре рядом с помостом образовалось довольно большое пустое пространство. А на него стали выходить омеги в алых рубашках, украшенных белой вышивкой и кружевом.  — Кто такие «первоцветы»? — шепнул на ухо Юнатан.  — В высшем свете их называют дебютанты, — ответил Шандор, хлопая вместе с толпой, — юноши, у которых со времени прошлого Дня Омеги наступили первые «природные дни». Они созрели.  — Ааа, — протянул Юнатан, с удовольствием разглядывая нарядных «первоцветов», — вот почему они сходно одеты. Это традиция. А у нас дебютанты всегда в белом. Он сам уже три года посещал бал дебютантов. И это длилось бы до тех пор, пока он не вступит в брак. А теперь — после похищения — омеге вряд ли позволят участвовать в балах, ведь его честь будет подмарана. Злость на пирата тут же всколыхнулась в сердце. А ведь он почти забыл о ней. Юноши встали в круг, и заиграла весёлая музыка. И они начали очень задорно и зажигательно отплясывать какой-то свой народный танец. Юнатан его не знал, но с удовольствием притоптывал ногой в такт, так радостно было за них. Зрители подбадривали танцоров криками и свистом. Было любопытно наблюдать, как волновались родители, выкрикивая имена сыновей и смаргивая слёзы умиления.  — Они такие красивые, — вполголоса прошептал Юнатан своему спутнику, — все как на подбор.  — Созревание очень украшает омег, — согласно кивнул Шандор. — Вон, смотри, я думаю, тот парнишка раньше был совсем не приметным: простое лицо, тонкие губы, небольшие глаза. А сейчас смотри, как расцвёл! Его запах усилился и стал взрослым, его глаза так и светятся! Щёки горят, губы заалели и кожа словно персиковая! Теперь он точно вскружит голову какому-нибудь местному альфе. Юнатан посмотрел на омегу, которого показал Шандор, и заулыбался. Действительно, юноша так старался: как он выстукивал каблуками, как он лихо кружился вокруг себя! Хоть и был полноватым и слегка неуклюжим. Было видно, что омега счастлив. Юнатан вспомнил себя и подумал, что, возможно, он выглядел точно также в свой первый танец. Он думал, что он самый красивый на празднике! Музыка закончилась, и на помост взобрался грузный священник. Он взял трубу у беты и зычным голосом произнёс:  — Дети мои, сегодня Великий Господь завещал нам чествовать наших прекрасных омег! Творцов новой жизни! Давайте же поприветствуем юношей, созревших для столь почётного долга! — все зааплодировали и засвистели, кто-то выкрикивал имена своих мальчиков. — Я уверен, что в скором времени они создадут крепкие плодовитые семьи и подарят нашему городу новых достойных жителей, которые прославят его по всей стране и за её пределами. А лучшее потомство, как известно, у истинных! Давайте же поможем альфам и омегам найти друг друга! — Тут большая толпа одобрительно загудела и забила в ладоши. — Итак, объявляется «Чуткий танец», где глаза отступают перед чутьём, и древние инстинкты выходят вперёд! Все желающие альфы могут выйти в круг! «Первоцветы» прижались друг к другу и отошли в сторону, а на поляну стали один за другим выходить молодые альфы. Юнатан с любопытством следил за происходящим. Мелкая детвора, явно знакомая с праздничным обычаем, просочилась между танцорами с чёрными платками в руках и завязала омегам глаза. А всё тот же бойкий бета, что руководил первым танцем, просеивал альф. Он вышвырнул малолетнего юнца, который сам ещё не дозрел, и Юнатан увидел, как один мелкий «первоцвет» грустно опустил голову, ещё отказал в танце подвыпившему альфе, ссылаясь на то, что теперь его нюх притуплён, и танец становится бесполезным, потом с ругательствами отбрил резвого седовласого деда, пожелав тому ковылять к погосту, а не мечтать о юных стройных телах — толпа весело засвистела, поддерживая ведущего. Альфам завязали глаза и выстроили напротив омег особым образом, забили барабаны, и зрители хором стали отбивать ногой ритм. Колдовской танец начался. Удар — шаг, удар — шаг. Альфы и омеги несмело брали друг друга за руки, приближались, менялись местами и снова расходились. Крылья носов трепетали. Удар — шаг, удар — шаг. Чеканный ритм и заученные годами танцевальные па помогали им не сбиваться. Вон, следующие поколения танцоров уже вылезли на краешек поляны перед родителями и завороженно повторяли движения, мечтая вырасти и оказаться на их месте. Юнатан почти не дышал, так захватило его действо. Танец кончился. Но танцующие, выстроенные в линию друг напротив друга, не спешили снимать повязки. Они отошли на пару шагов и застыли. А в круг снова выбежали маленькие помощники. Один из них взял за руку крайнего в линии альфу и повёл через «коридор». Неожиданно тот вскинул руку и схватил понравившегося омегу. Юный «первоцвет» пискнул от неожиданности, но быстро закрыл рот рукой и, улыбаясь, пошёл за альфой. В конце коридора они снова разошлись и встали друг напротив друга. И следующий мальчишка повёл «слепого» альфу по «коридору».  — Они сейчас все перетасуются, как карточная колода, и встанут в правильном порядке, — радостно поделился мыслью Юнатан. — Здорово придумано!  — Не спеши, — улыбнулся Шандор наивной душе. — В идеале каждому по паре, но в жизни часто случаются раздоры.  — Почему? — залюбопытничал омега.  — Смотри и, скорее всего, увидишь. Я ни разу не видел идеальной расстановки. И, действительно, уже пятый альфа неожиданно выбрал того же омегу, что и первый. Толпа разочарованно вздохнула. И альфа-первопроходец, почувствовав неладное, сорвал повязку и кинулся на противника. Ведущий тут же громко застучал тростью о помост, призывая к порядку.  — Немедленно прекратить! — завопил он в трубу. — Иначе выдворю обоих вон! Никому шанса не будет! Альфы нехотя подчинились и оба встали напротив желанного омеги. Даже в чёрной повязке тот кожей чувствовал, как соперники волком глядели друг на друга, скалили клыки и сжимали кулаки. Он широко улыбался и просто-таки излучал самодовольство — за него будут драться сразу двое! «Чуткий танец» продолжался. И вот снова альфа выбрал уже занятого омегу. Снова послышалось грозное рычание и обещания разорвать конкурента, но драки не случилось.  Неприятная догадка кольнула Юнатана, и он дёрнул Шандора за рукав: — Ведь кто-то из омег тогда останется в одиночестве. Так не должно быть! Они же расстроятся!  — Но такова жизнь, — мрачно шепнул альфа. — Чьи-то надежды будут разбиты. Юнатан с грустью посмотрел на юношу, которого они обсуждали в начале — тот стоял один и с верой вытягивал голову, слепо провожая последнего альфу через «коридор» — его сегодня никто не выберет. Как же это печально. Бета три раза ударил палкой об пол, и все сняли повязки. Одни омеги радостно заулыбались, другие же скорчили недовольные мины, выражая своё отношение к альфам. Слово вновь взял священник:  — Дети мои, до чего радостно мне наблюдать, как обретаются первые пары! Но издревле омеги имели право отказать в выборе! Поэтому сейчас я прошу толпу разойтись и освободить путь, — люди стали тесниться-тесниться и образовался широкий проход. Теперь с поляны открылся вид на широкую полосу боронённой земли, начинающейся в трёхстах метрах от собравшихся, а за ней — на длинные ряды виноградников, уходивших почти к самому горизонту. — Если омеге не хочется быть «повязанным» с выбравшим его альфой — ускользнёт он из его рук! А если мил избранник — догонит он своего омегу, и вместе они придут за благословением! Священник спустился с помоста и раздал всем омегам тонкие красные ленты. Их знакомца уже не было, он незаметно вышел из круга и растворился в толпе. А потом раздался сигнал, и «первоцветы» под одобрительные крики толпы устремились вперёд. И через три счёта следом за ними — альфы. Кто-то хотел быть пойманным и сдавался через тридцать шагов, тогда молодые люди брались за руки и, радостные, шли к священнику, чтобы он повязал их соединённые запястья красной лентой и благословил. Кто-то, как стрела, летел за чёрную полосу земли, и ему это удавалось, тогда разгневанный альфа с позором уходил с праздника и терялся в людской массе. Кто-то не хотел, но его догоняли. Один юноша изо всех сил пытался уйти от своей «пары», но альфа был поджарый и длинноногий, в последний момент он метнулся вперёд и схватил избранника в охапку, покатившись с ним по земле. «Нееет! Никогда!» — закричал омега, брыкаясь и отбиваясь. — «Я не буду твоим!» Но альфа не отпускал.  — Он что его силой заставит жениться? — с тревогой спросил Юнатан, переживая за собрата.  — Нет, — успокоил Шандор. — Но теперь он должен дать победителю шанс. Так гласит обычай. У «повязанных» пар есть полгода до Дня Альфы, чтобы проверить серьёзность своих намерений. А дальше священник благословит их на брак. Ну, или пара распадётся. Так часто бывает. Не каждый омега выходит замуж после первого же своего праздника. В подтверждение слов Шандора священник произнёс схожую речь. Он поздравил образовавшиеся пары и наказал им хорошо приглядываться друг к другу, чтобы не совершить ошибку в самом главном выборе жизни. Бета шутливо погрозил всем пальцем и обещал осенью благословить только самых достойных. Объявили всеобщие танцы. Заиграла весёлая музыка, и толпа хлынула в центр пустой поляны.  — А что делать, если тебя догнали сразу два альфы? — шествуя к палатке с развлечениями, вспомнил Юнатан. — И почему он не чувствует, кто ему лучше подходит?  — А ты что делал, когда после бала дебютантов твоей руки просили сразу несколько альф?  — Ну… я уверен, что половина из них просили дозволенья ухаживать за мной только лишь из-за приданого, поэтому батюшка им отказал.  — А если один из них был твоим истинным?  — Нееет, — скривился омега, вспоминая своих ухажеров, — в Небесных Писаниях написано, что ты сразу почувствуешь это. Всем нутром своим.  — В том-то и дело, что современные люди разучились чувствовать нутром… Они полагаются больше на разум, заглушая голос тела, — Шандор искоса глянул на своего спутника и ухмыльнулся. — Возможно, в этом есть какой-то прок, так как жизнь стала гораздо сложнее, чем была у наших предков. И тот омега потешит своё самолюбие с двумя, а замуж выйдет вообще за третьего. Они пошли развлекаться, есть и выпивать. Шандор брал верх почти во всех состязаниях. Он уложил руку противника на стол, выбил из лука яблочко со ста шагов и за один удар вогнал зубило в пень. И везде призом была стопка местного коньяка и большой глазированный пряник. Пряники доставались Юнатану, а вот коньяк пират предпочитал пробовать сам. Они дегустировали местное вино прошлогоднего урожая, знаменитые сыры, которые были известны далеко за пределами Ферузы, яблочные пироги и профиоли. Альфа всё больше добрел и терял контроль. А Юнатан, хоть и весело проводил время, старался собраться и посматривал по сторонам, прикидывая, куда бежать, как только подвернётся возможность. Возможность подвернулась через пятнадцать минут. Высокий шест с гигантским колесом сверху был украшен по ободу цветами и большими головами сыра на ниточках. Задачей отважившихся было залезть на столб и сорвать сырную голову себе. Это было трудно: столб сверху блестел от масла, а спицы обода — длиннее человеческой руки. Снизу всё было застелено соломой, и смельчаки один за одним падали в её мягкие объятия. Шандор с Юнатаном задержались и стали болеть за смешного долговязого альфу с бакенбардами и лысой макушкой. Он уже третий раз скатывался по столбу вниз, но был чрезвычайно упорен. «Я достану его для тебя, моя любовь!» — восклицал альфа и снова пытался покорить препятствие. За соломенным кругом его ждал чуть полноватый рыжий омега, который охал и просил перестать чудить. А рядом два маленьких сорванца, явно принадлежащих омеге, что было видно по их медным вихрам, звонкими голосками подбадривали альфу: «Дядя Бриан, дядя Бриан, вперёд! Ты сможешь!» Наконец, альфа был наверху, он вытянул руку… но смог зацапать только цветы, а потом не выдержал — прилетел на спину в гору соломы. Его любимый тут же кинулся к нему, и обнаружив, что тот цел и невредим, стал целовать его глаза и щёки, умоляя перестать геройствовать. Альфа с любовью заправил за ухо омеги сорванный на колесе цветок, и они счастливые ушли. Дети прыгали вокруг и обнимали по очереди каждого из этой смешной парочки. Юнатан так растрогался, что не сразу заметил, что ведущий снова принялся агитировать смельчаков на покорение столба и даже предложил рискнуть Шандору. Тот замотал головой. Ну, конечно — иначе Юнатан останется без присмотра. Но вдруг альфа, стоящий напротив, презрительно бросил:  — Что, испугался, долгогривый? Юнатан с волнением глянул на пирата: что тот ответит? Длинные волосы опускали только знатные особы или желающие таковыми быть. Ведь ухаживать за ними стоило больших трудов и средств. Не у каждого крестьянина были деньги на туалетное мыло, а разводить гнид в своей шевелюре удовольствия мало, поэтому большинство простолюдинов ходили бритые, с жёстким ёжиком щетины на голове. Вот и этот альфа, который обвинил Шандора в снобизме, щеголял бритыми висками и простой крестьянской одеждой.  — А ну повтори, что сказал?! — зарычал Шандор, оголяя клыки.  — И повторю! Небось, только косы умеешь растить, а своему омеге и одёжи нормальной купить не можешь. Хоть сыром его покорми! — противник засмеялся, и толпа вокруг одобряюще загудела. Глаза Шандора загорелись нездоровым огнём, и он принялся снимать камзол:  — Когда я достану эту голову, я запихаю её тебе в глотку! А ты, — обратился он к ведущему, — головой за него отвечаешь! — и вручил ему руку Юнатана. Шандор скинул жилет и сапоги и стал ловко карабкаться наверх. «Вот она — моя возможность сбежать!» — подумал пленник и резко дёрнул свою конечность из рук зазевавшегося мужчины. А дальше он нырнул в толпу и стремглав полетел к коновязи. Только бы успеть! Потом Шандор его уже не догонит!