Дочь огня

      В Минас-Тирит мы прибыли к полуночи. На мой острожный вопрос о том, не придется ли ночевать под крепостными стенами, Фарамир лишь посмеялся. Ну конечно, чтобы сына Лорда-Наместника да не впустили в город? Быть такого не может!       Действительно, впустили – достаточно оказалось лишь протрубить условный сигнал. Еще один пункт в список условно полезных для Мордора сведений. Пусть сейчас мне и не связаться со своими, но запоминать надо. Именно на такой мысли я сосредотачивалась тогда.       Конечно, сейчас, спустя годы, я понимаю: эти тщательные попытки запоминать всякие мелочи были во многом защитой для разума, не позволявшей по-настоящему задуматься над своим положением. Как бы хорошо я не знала вестрон, многие чисто бытовые мелочи и условности Людей Запада мне были совершенно неизвестны; и выдумка моя о потери памяти не спасла, если бы пришлось объясняться с кем-то из Тайной Стражи. Однако тогда я все еще была уверена, что сумею сбежать из Минас-Тирита через Андуин; и мысль о том, что мне придется принять участие в событиях, которые изменят облик мира, даже не приходила в голову.       Мне некуда было деться и не к кому идти; добросердечный Фарамир, понимая это, предложил мне переночевать с дворцовой прислугой, на что я согласилась без спора.       – Гваэрон, пусть тогда переночует у твоей сестры.       Как выяснилось, у Гваэрона, того самого успешного охотника, здесь, во дворце, служит младшая сестра по имени Гваэриль. Она – одна из полутора десятков горничных и служанок, что поддерживают порядок в Королевском дворце.       Въехав в город, мы направились по кольцевой улице нижнего яруса, затем вверх через ворота на второй ярус, снова вверх, снова вверх через ворота и так далее… В какой-то момент я почти сбилась со счета – и как раз после очередного подъема темная громада города, все время заслонявшая звезды, исчезла. Сильный ветер трепал мне выбившиеся из косы прядки волос, и звездное небо раскинулось куполом. Я невольно бросила взгляд на восток – где черные тучи были озарены снизу багровым отсветом Ородруина. Как бы я хотела сейчас оказаться там, с мамой и тарно Тайором…       Стража у парадного входа пропустила нас, едва завидев Фарамира; я уж было принялась крутить головой, с интересом рассматривая тронный зал, но Гваэрон почти сразу увлек меня в один из боковых коридоров по направлению к дворцовой кухне. Именно там мы и застали его сестру, несмотря на поздний час, она вышивала при свечах. Увидев Гваэрона, она стремительно бросилась к нему, повисла у брата на шее:       – Наконец-то ты вернулся! Наверно, устал сильно? А не ранен? Вижу, что нет. А орков много настрелял? А правда, что вокруг Минас-Моргула тьма сгущается? А правда, что по Итилиену орки на пауках ездят? А ты назгулов видал?..       Наверно, я и за день не успела бы задать столько вопросов, сколько высыпала за пару минут Гваэронова сестрица. Но парень привычно отцепил девицу от себя:       – Гваэриль, об Итилиене я тебе с утра расскажу, а пока пристрой девушку переночевать. Норэтель, это моя сестра Гваэриль, как ты, должно быть, поняла. Гваэриль, это Норэтель, мы спасли ее в Итилиене от орочьей банды.       Только теперь гондорская девица заметила мое присутствие. А услышав о моем чудесном спасении, ахнула от изумления:       – От орочьей банды?! Так ты в плену у этих тварей побывала? Ой, бедная, наверно, натерпелась от них-то как – это же чудо, что жива осталась… – На все ее возгласы я лишь кивала головой, не успевая открыть рот для ответа. – И да, меня по-настоящему зовут Бавуфель, это мой брат привык звать меня по-эльфийски…       Когда, наконец, она умолкла на мгновение, мне удалось ответить:       – Я и впрямь глубоко благодарна вашему брату и его соратникам за чудесное спасение – я обязана им честью, жизнью и свободой. Что же касается имени – каждый волен называться так, как его слуху приятней. Так разрешите же, сударыня Бавуфель, представиться еще раз: я – Нитрихильмит. К глубокому сожалению, от перенесенных страданий я потеряла память, а поэтому не могу сказать ни о своих родителях, ни о родном селении.       – Потеря памяти? О, это, наверное, ужасно, – воскликнула Гваэриль, в то время как ее брат с изумлением уставился на меня:       – Ты знаешь адунаик, речь Нуменора?       Знаю ли я адунаик?! Да смешно сказать, конечно, знаю! В Мордоре немало морэдайн, потомков нуменорцев. Таких же, между прочим, как и сами гондорцы – и еще надо разобраться, какой из этих двух народов ближе к своим прародителям с Острова! По крайней мере, морэдайн не отрекались от своего родного языка и не признавали вестрон, более новый вариант адунаика, принятый в Гондоре. Между собой они общались так же, как и их предки эпоху назад; и те трое из Тарни-ири: Хэлкар, Эрион и Орхальдор, что принадлежали к этому народу, во всем поддерживали потомков своих соотечественников. Конечно, морэдайн понимали и черное наречие, и ах’энн, но добиться их благосклонности можно было, лишь обращаясь к ним на адунаике.       Сказать по правде, морэдайн сохранили почти все недостатки нуменорцев в полном комплекте: беспримерная гордость, убежденность в своей избранности, отстраненная холодность по отношению к другим народам. Их вера в великую судьбу своего народа уходит корнями едва ли не в Первую эпоху – ведь именно с их предками так носился Финрод! Глава Третьего дома нолдор умудрился внушить людям Трех Племен, что сами Валар и Эру возложили на них великую миссию по спасению Арды от Тьмы. То, что эту миссию «успешно» выполнил Эарендиль, сплавав в Валинор с доносом, нуменорцев совершенно не впечатлило, и с тех пор они по-прежнему ищут, что бы такое сделать, чтобы подтвердить свою богоизбранность. Постоянные войны с нами – все в ту же копилку.       Самое удивительное, что часть нуменорцев, перешедшая на сторону Саурона во второй половине Второй эпохи, от всей этих иллюзий избавляться и не собиралась. Правда, мысль о собственной избранности Илуватаром они успешно сменили на мысль об избранности Мелькором – и на этом все. В результате в общении они были малоприятными людьми; поэтому и орки, и ханаттанцы их старательно избегали. Единственные, с кем морэдайн, скрепя сердце, считались, были мы, северяне – и то лишь потому, что каждый из нас мог ткнуть любого из морэдайн в то, что наш народ пришел к Мелькору намного прежде того, как их предков вообще встретил Финрод.       Но так или иначе, а адунаик я от своей подруги-мораданет выучила – и теперь явно впечатлила своими познаниями гондорцев. Даже больше, чем полгода назад – Эриона. Так уж получилось, что я тогда, сама еще не желая, обратила на себя особое внимание Шестого Назгула…       Переночевала я у Бавуфели, а с самого утра она, полная энтузиазма, принялась знакомить меня со своими подругами из прислуги. Работа на кухне началась еще до рассвета: надо было приготовить завтрак не только для господ, но и для многочисленной челяди и дворцовой охраны.       Я принялась помогать Бавуфели и ее товаркам с готовкой. Девушки-кухарки, смешливые и задорные, не умолкали ни на минуту; и за час метаний между сковородками, котлами и разделочными столами я не только успела трижды во всех подробностях и деталях поведать собственную коротенькую историю, но и узнать много интересного о жизни во дворце. Я прислушивалась к их разговорам, вникала во все детали сплетен; и девушки, обрадованные новому благодарному слушателю, с радостью делились сведениями. Правду говорит Третий, Денна: «Болтун – находка для шпиона!» Так, я узнала, что караульные вокруг дворца сменяются каждые три часа, причем двое стражей всегда находятся возле Белого Древа; что Наместник не больно жалует младшего сына, Фарамира, и потому тот проводит столько времени в Итилиене. И надо особо сказать, что именно здесь я впервые услышала о скором отъезде представителей Гондора в Ривенделл на Совет Элронда:       – А еще, – хвалилась востроглазая девица по имени Халетиль, – скоро поедет посольство куда-то к самым эльфам, представляете?!       – Посольство? – изумилась я. – Разве эльфы допускают к своим дворцам людей?       – Нет, конечно, – фыркнула Бавуфель. – Это в Древние Времена наши предки сражались бок о бок с королями эльдар; теперь же те предпочитают сидеть, запершись в своих дворцах, и носа оттуда не кажут. Так что не придумывай ерунды, Халетиль.       –А я и не придумываю, – обиделась та. – Я вчера убиралась в коридоре левого крыла, что на третьем этаже – так вот и слышала, как лорд Боромир, выходя из серого зала, говорил господину Брандиру, что наконец эльфы вспомнили, кем обязаны своим спокойствием и кто сдерживает Врага в Мордоре…       – А господин Брандир – это?.. – уточнила я.       – Глава Тайной стражи, – последовал ответ.       Ой. Вот с кем я бы совершенно не хотела бы пересекаться. В обязанности Тайной стражи Гондора входила разведка и контрразведка; и если в первом Гондор преуспевал не слишком (в Барад-дур засылать шпионов они не рисковали, хотя в Ханатту и Умбар не стеснялись), то насчет второго... Мне судить об этом непросто, а вот проколоться самой – на раз.       К счастью, разговор перешел на другие темы; а очень скоро во втором зале, примыкавшем к кухне, стал собираться народ. Слуги, сменившиеся караульные… Среди них оказался и Гваэрон; так что за завтраком мне пришлось еще повторить свою историю. Старшие из воинов, выслушав наш с Гваэроном рассказ, пришли к выводу, что мне надо возблагодарить Валар за чудесное спасение, с чем, разумеется, я охотно согласилась, про себя размышляя, что и впрямь должна буду благодарить одного из Валар, если окажусь дома.       – Вон, древние сказания говорят, что орки во все времена были охочи до наших девушек, да и не только до наших, – принялся рассказывать командир дворцовой стражи, статный высокий мужчина средних лет по имени Дервар. – Была некогда такая эльфийка по имени Финдуилас, дочь одного из их королей в погибших землях Белерианда. Красивая она была и храбрая; и полюбила человека – Турина Турамбара, героя Древних Дней. Так когда город ее отца захватили полчища Моргота, ее саму орки тоже взяли в плен, а потом, спустя много дней, Турин нашел ее изувеченное тело… А история несчастной госпожи Келебриань полтысячи лет назад?..       Все, разумеется, впечатлились и принялись говорить о моем счастливом спасении. Я же поддакивала и пыталась сообразить, откуда у Верных такие представления об орках. Что у иртхи, что у урук-хай – матриархат, да к тому же еще и очень мало девочек рождается; поэтому убить или изувечить женщину, пусть даже и другой расы – хуже преступления для орка не придумаешь. Разве только в бою – там, конечно, не до разбирательств… А так, в детстве родители всегда отпускали меня играть с орчатами, да еще и приговаривали: «Вы же девочку в обиду не дадите?» А однажды наша компания увидела, как на рынке купец-вастак принялся колотить свою служанку за рассыпанное просо; так тринадцатилетний Бахруш, который выглядел куда взрослее и крупнее своих лет, ухватил купца за шкирку и засунул его в его же собственный мешок под хихиканье других служанок-вастачек…       Из отрадных детских воспоминаний меня вырвал Гваэрон:       – Так как, Норэтель, останешься с нами здесь пока что? А я бы тем временем порасспрашивал бы людей о твоих родных. Вряд ли ты родом издалека; скорее, из какого-нибудь селения выше или ниже по течению Андуина. Глядишь, и найдем твою семью…       Не успела я открыть рот для ответа, как внезапно вмешался Дервар:       – Ты прав, Гваэрон, да не во всем. Родных Норэтели надо и впрямь постараться разыскать, но только что она будет делать здесь, во дворце? Точить лясы с твоей сестрой да строить глазки сыновьям Наместника? А тем временем, моей жене дома тоже помощница не помешала бы. Если согласишься, – тут он обернулся ко мне, – ни словом, ни делом не обижу, да и за платой не постою. Девчушка ты явно неглупая да расторопная. Что скажешь?       Ситуацию я оценила мгновенно: из дома горожанина ускользнуть наверняка будет куда проще, чем из многолюдного дворца – и не стала колебаться:       – Благодарю за щедрое предложение, господин Дервар, – я вышла из-за стола, и склонила голову в знак уважения, чуть присев, – ваше предложение и впрямь мне более по душе. Я ведь не привычна к пышности дворца и наверняка буду робеть в присутствии высоких господ…       «А еще рискую выдать себя перед Тайной стражей».       – …а еще я буду бесконечно благодарна тебе, Гваэрон, если и впрямь удастся узнать, откуда я, и есть ли у меня родные.       Парень, уже было огорчившийся, явно воспрял духом и широко улыбнулся. Понравилась я ему, что ли? Я украдкой взглянула на него попристальней. Нет, конечно, Гваэрон хорош собой, и при иных обстоятельствах у нас могло бы что-то сложиться, но сейчас не судьба… Если все обойдется, то уже к утру я буду на полпути домой, к Мордору.