Подчиняясь только ему...

— Знаешь, этот вид такой же красивый и прекрасный, как и ты. — Что? — Красивее тебя не найти. — Мираж? — Ты просто идеальный. — Мираж, с тобой всё в порядке? — Нет. Я болею. — Ч-чем? — Тобой… — с каждым словом Мираж только больше и больше уменьшал расстояние между его губами и губами Сайдсвайпа.       И вот до заветного поцелуя оставались считанные миллиметры, как Сайдс отвернулся от него. — Я не собираюсь быть твоей подстилкой, или ты считаешь, что я настолько тупой, чтобы поверить в твои розовые слова? — Сайдсвайп…. — Что «Сайдсвайп»?! Я знаю, что я Сайдсвайп! Скажи, ты правда считаешь, что я, как последний интербот, кинусь в твои объятия, как только услышу, какой я красивый, что лучше и красивее меня не найдёшь?! Знай: я не такой! — Заткнись, — кажется, у кого-то лопнуло немаленькое терпение, — мне это надоело. Если тебе не нравится, когда я нежный или когда грубый, ты так и скажи. Скажи, каких мехов ты любишь. Или ты больше по фем? Хотя по твоему бывшему партнёру этого не скажешь. — К-какого партнёра? — вот тут Сайдсвайп окончательно офигел, ведь, оказывается, у него и партнёр был. — Такого, с каким ты хотел быть официальными бондмейтами. Это такой большой, нет, не так, здоровенный боевикон. Знаешь, я понял. Ты любишь здоровые болты, да? Небось, от моих охранников течёшь. Ну, прости, мне придётся тебя огорчить. Я не боевикон, и никогда им не буду. Я хочу, чтобы мои беты были похожи на опи, а если я поменяю корпус, то все подумают, что ты нагулял, что изменил мне, а я просто взял и закрыл на это окуляры. — Мираж, я же сказал, что… — Скажи, я настолько противен, что ты совсем не видишь меня своим бондмейтом? Ты меня даже как друга не воспринимал! — Что-то я не помню, чтобы мы раньше где-то пересекались, и откуда у меня партнёр взялся? — А ты помнишь, как тайком пробирался в военные казармы к брату? — Помню. Он тогда ещё учился. А откуда ты знаешь? — Я тогда вместе с ним учился. Я аристократ, который активировался в одной из самых знатных родов Кибертрона. По старой традиции, мехи перед поступлением в юридическую или какую-то другую академию, обязательно должны были закончить военную. Если у альф была фем, то она могла по желанию пойти в военный. Так вот, мне посчастливилось попасть в одну роту с твоим братом. Был бы я постарше или помладше, мы бы никогда не встретились, а так, прям судьба. Я помню, как ты часто прибегал к Санстрикеру в ночной цикл и оставался с ним до самого утра, помню, как кто-то из сторожей или комендантов вылавливали тебя, после чего отчитывали Санни по полной программе. Особенно запомнилось, когда ты приходил в не очень подходящие моменты. Когда ты в первый раз так пришёл, то чуть не стал свидетелем того, как твоего брата имеют сразу трое здоровых младших офицеров. Мы тогда успели тебя поймать и вытащить из казарм, объясняя это тем, что Санни «очень плохо» или «очень занят». Когда мы узнали, из какой именно вентиляционной шахты ты к нам приползаешь, то решили во время этих заходов поставить там минибота-разведчика. — Какой же я занозой в бампере был… — Это точно. А потом на последнем ворне обучения появился ты. Санстрикер тогда очень оквинтел, когда увидел тебя в шеренге новичков. Он сначала подумал, что у него глюки, но когда ты ему помахал, а после подошёл и спросил про сюрприз, он чуть во временную блокировку ни рухнул. Когда его откачали и немного успокоили, то он первым делом спросил, что ты делал среди новичков, а ты будто милый шартикончик отвечаешь: «Стоял в строю своей роты, ну, точнее не моей…» и дальше было бла-бла-бла. Знаешь, ты очень выделялся на фоне остальных солдат из роты. — И чем же я так выделялся? — Ну, даже, не знаю… Но, вспоминая их, я понимаю, чего так сильно боялся Санстрикер. — Санстрикер боялся? — Да. — Почему? — Ну, как тебе сказать? После окончания академии его решили перевести ворн на пять к дальним рубежам. Он думал, что с тобой будет, когда улетит? Ведь если этим солдатам из твоей роты захочется сконнектить красивую, стройную машинку, как ты, то первый твой коннект будет очень больным и печальным. Теперь понял, чем ты отличался от остальных? Ты был единственным, повторяю, единственным мехом, у которого была легковая альтформа. Все остальные — трёхрежимники или грузовики. Был даже один небольшой шаттл. Вот он-то и стал твоим избранным. Когда об этом узнал Санстрикер, то долго злился, что ты даже с ним не посоветовался. И он примчался с другого конца вселенной, чтобы хотя бы вживую увидеть этого здоровяка. А ко мне он примчался злой, как Юникрон, распугал половину рабочих в компании, наорал на моего зама, влетел ко мне в кабинет, начал орать, что ты совсем не жалеешь его, что добром это не кончится, что здоровяк тобой попользуется и бросит. Я тогда очень сильно ревновал и не понимал, почему. Только потом, когда снова тебя увидел, меня просто осенило. Я понял, кого хочу видеть своим бондмейтом. — Меня? — Тебя. — А можно вопрос? — Какой? — Почему я совсем не помню, где и как я учился? — Поточу что когда я тебя увидел, то решил, что я буду делать со своей ревностью. Я нашёл подпольных учёных, которые согласились подчистить тебе память. Хотел, чтобы ты забыл того шаттла. — Хочешь сказать, что провернул такую аферу с моей памятью только для того, чтобы я был с тобой? Да ты ненормальный эгоист. — Я знаю. — А Санстрикер? Неужели он не волнуется за меня? — Он знает. — В смысле, знает? Он что, меня продал? — Ну, почему продал. Знает он, правда, не всё. Только то, что я каким-то волшебным способом помогу тебе забыть о твоём партнёре. — А ты знаешь, что он с тобой сделает, когда узнает, каким «волшебным» способом ты помог мне это сделать? Ну, про это я могу и помолчать. А бета? Я ведь носитель? Или доктор ничего не нашёл? — Нашёл. Ещё одну маленькую искорку. Ну, мы скажем ему, что в ходе спецоперации произошли маленькие, но приятные и совсем не лишние проблемы. — Самодезактив. — От самодезактива слышу. Так что, ты дал своё согласие быть моим бондмейтом? — Нет. Но… всё может быть. Вот, скажи… в самый наш первый коннект, что ты тогда мне сказал? — Ты о чём? — Ну… я тогда был на пике перезагрузки и не услышал концовки твоей фразы: «Я…» и темнота. — «Я люблю тебя» — фраза, после которой я дал себе слово прикусывать перед тобой глоссу. — Хм… ладно, так уж и быть, скажу. Будем считать, что ты мне нравишься. — Вот же хитрый. — Ты тоже.