***
Они прибыли на площадь Фюрстенберг в половине десятого. Каким бы красивым, искусным и живым, наполненным жизнью и музыкой, ни был Париж — столица Французской республики — он всё равно не сравнится в красоте и изяществе с Шармбатоном. А может просто площадь, где располагалось Министерство магии Франции, была не такой красивой, как запомнилось Рози в первый раз. Западная часть площади, которая так и называлась — Площадь магии — включала в себя разнообразные лавки, кафешки и магазинчики, а восточная, — это деловая часть Франции, Министерство, где, как рассказала ей мадам Бойо, происходила Великая магическая революция во Франции. Это место, конечно, выглядело красиво и вдохновляюще, с яркими флагами, гербами, движущими вывесками, танцевальными представлениями и живой музыкой. Но родные стены Шармбатона привлекали своей защищённостью и уютом гораздо больше. А может Рози просто стала высокомерной. — Я пойду с вами или мне подождать тут? — спросила Рози, указывая на небольшой мраморный фонтанчик в центре атриума министерства. Маги и волшебницы в прекрасных ажурных мантиях тихо и весело беседовали, и Рози подивилась тому, как красиво и взросло они выглядели. Наверное, когда заканчиваешь академию, все выпускники становятся идеальными волшебниками. Мадам Бойо укоризненно на неё посмотрела, приказывая не тыкать пальцем в людей и фонтаны (потому что не этично) и сказала, что документы уже готовы и осталось поставить только подпись и уладить некоторые моменты, поэтому Рози отправилась вместе с ней в кабинет мадам Эттье — одной из представительниц министерства иностранных дел Франции. Рози сочла это всё странным. Она бы спокойно могла посидеть на кованой лавочке, наблюдая за проходящими мимо магами, слушая уличную музыку и громкий стрекот голубей, вдыхая запах свежеиспечённых ароматных багетов и круассанов. Прочувствовать дух Парижа, но вместо этого ей пришлось тащиться за мадам Бойо в относительно небольшой кабинет мадам Эттье. Рози совсем пала духом, когда вместо изысканной атмосферы увидела развешанные по стенам портреты министров и членов королевской династии (совсем непонятно, почему они тут висят), дубовые панели и британский флаг в стеклянной рамке. Рози словно бы попала в кабинет дяди Вернона в «Гриннингс». Мадам Эттье — немолодая женщина с медными, цвета спелой тыквы, волосами и уставшей улыбкой, пять минут расспрашивала их о цели визита, точном месте расположения и длительности поездки. С учётом того, что собирались посетить Мунго и Англию ровно на четыре часа — это вдвойне странно. Мадам Бойо вела себя спокойно и сдержано, в то время как Рози постоянно крутилась и нервно стучала пальцами по подоконнику, стараясь высмотреть в узком окошке Эйфелеву башню. Позорно, что за два приезда в столицу Франции она ни разу не видела самую знаменитую достопримечательность страны. — Розали, мы можем идти, — сказала ей мадам Бойо, когда они подписали все бумаги и получили разрешение на выезд из страны. — Мы вернёмся снова через тот портал, которым мы пользовались в первый раз? — недовольно заныла Поттер, вспоминая тот выворачивающий наизнанку портал, который они использовали летом. Мадам Бойо утвердительно кивнула, доставая из кармана мантии небольшое кольцо из серебра. — Я сомневаюсь, что ты предпочла бы двухчасовой поезд через Ла-Манш. — Меня от порталов тошнит, — буркнула Рози. — Ты не одна такая, с непривычки тошнит всех, так что возьми в руку кольцо. Рози закатила глаза, сморщив губы, и взялась за ненормально горячее кольцо. Металл обжигал кожу, и Рози приготовились к скорому рывку в пространстве, сухости во рту и боли в желудке, который, казалось, запихивают чуть ли не в лёгкое. — Один, два… — шепнула мадам Бойо, — приготовься, три! Утешала только мысль, что скоро она увидит родителей.***
— Имя и фамилия пациентов, которых вы собираетесь посетить? — обратилась к ним молоденькая целительница (или как их тут звали, медиведьма) на стойке регистрации, чуточку устало растягивая губы в улыбку. Её напряженное лицо резко контрастировало с ужасной канареечно-жёлтой рабочей мантией и огромной стойкой, из которой низкорослая Рози могла видеть только её лицо и плечи. На улице сгущался туман и накрапывал дождик, не успела Поттер вернуться на родину, как погода опять испортилась. Мадам Бойо мило улыбнулась медсестре и с максимальной вежливостью ответила ей. Рози показалось, или та немного стушевалась при виде ослепительно холодной Абелии. — Джеймс и Лили Поттер, — имена в чужих устах звучали непривычно странно. Рози ещё в детстве тысячу раз повторяла имена родителей, сидя в темноте своего тесного чулана, мечтая, чтобы родители волшебным образом пришли и забрали её от Дурслей. Она буквально молилась этим именам, и скоро они въелись ей в язык. На лице целительницы резким флёром проступило удивление, но так же быстро сменилось официально-добродушным настроем, как у профессионала, который целыми сутками общается с недовольными посетителями. — А вы приходитесь им родственниками? — поинтересовалась она, что-то быстро помечая в своём блокноте. Мадам Бойо положила руку на плечо Рози, и той стало как-то не по себе. Ощущение реальности происходящего всё ещё отказывалось посещать Рози, и кристально чистые стены Мунго больше напоминали иллюзорный сон, чем реальность. А ведь скоро она встретится с родителями. Впервые за десять лет. От такого должны трястись руки, а не жужжать ноющая пустота в голове. — Это юная мадемуазель Розали Поттер, их дочь, а я, позвольте представиться, Абелия Бойо, английский представитель академии магии и волшебства Шармбатон, — идеально выверенным голосом произнесла сопровождающая, и в голове большой мыльный пузырь спокойствия лопнул. Рози почувствовала, как поражённый взгляд целительницы нашёл её небольшое тельце и стал рассматривать в мельчайших подробностях. Шрам в виде молнии неприятно закололо от такого пристального внимания. Рози смутилась. — Та самая Розали Поттер… — шокировано выдохнула она. — Девочка-которая-выжила. Мерлин мой… Рози опустила взгляд на серую вытоптанную плитку и нервно смяла рукав мантии. Если она думала, что в Шармбатоне на неё много обращают внимание, то в Англии её чуть не разорвал пополам первый же встречный. И опять же из-за её якобы знаменитости… Мадам Бойо дала пару минут прийти в себя целительнице, а потом вежливо попросила указать им направление, где находилась палата её родителей. Всё это время Рози не поднимала глаз от пола, стараясь не встречаться ни с кем глазами. Лучше думать о родителях или о родной академии и друзьях. — Да, конечно… извините, — женщина нервно зашуршала бумагами, словно Рози — это тикающая бомба, готовая в любой момент взорваться. — Палата мистера и миссис Поттер номер пять, находится на третьем этаже отделения душевных и ментальных заболеваний. Вы можете обратиться к их врачу мистеру Гиппократу Сметвику. Его кабинет дальше по коридору. — Конечно, мы обратимся, — ответила ей мадам Бойо. Она взяла Рози под руку, словно мама неразумного ребёнка, и медленным шагом повела дальше к лестницам. Рози была ей благодарна за молчание и отсутствие вопросов, Поттер было тяжело думать в данный момент, не то что говорить. Её маленькая бледная рука тряслась в крепкой хватке Абелии, и Рози всерьёз начинала подумывать о побеге. Ей было так страшно. А вдруг родители её не узнают? Рози полувсхлипнула-полуусмехнулась. Ну конечно они её не узнают, ведь их запытали до безумия. Гиппократ Сметвик — высокий статный мужчина пожилого возраста встретил их добродушной улыбкой, предложил им располагаться на диване для посетителей и очень удивился, когда узнал, кто пришёл навестить Поттеров. По его словам, прихода Розали Поттер ждали давно, но после её исчезновения и разгромной статьи Риты Скитер, никто уже и не ждал её появления. Рози восприняла бы это как упрек, не будь ей так боязно и нервно. Мадам Бойо и мистер Сметвик некоторое время беседовали насчёт состояния её родителей («удовлетворительное» — впечаталось в розином мозгу, как клеймо), их посещения и возможности лечения (к сожалению, невозможного из-за глубоких повреждений коры головного мозга и лобной доли). Рози тщетно старалась слушать врача, с каждой секундой осознавая, что она увидит родителей совсем скоро. Словно в насмешку, за окном начал усиливаться холодный мелкий дождь — совсем нередкое явление для английского марта. — Тогда, думаю, мы можем пройти в палату. У них как раз закончился обед, — они поднялись со своих мест, и Рози схватила за руку Абелию, крепко сжимая. Та сочувственно посмотрела на неё. Перед белой дверью с металлической цифрой пять мистер Сметвик обернулся к ней, обеспокоенно вглядываясь в Розино лицо. — Мистер и миссис Поттер находятся тут уже довольно долго, и, к сожалению, никакого прогресса за это время не наблюдалось. То, что ты увидишь, может ранить тебя, Розали. Ты уверена, что хочешь войти? Рози с паникой глянула на дверь. Там, всего лишь за деревянной поверхностью двери были её родители, о которых она грезила столько лет. Как бы не было страшно, она обязана их увидеть. — Да, уверена. — Хорошо, — врач приоткрыл дверь, приглашая посетителей зайти внутрь. Сердце Рози несколько раз ёкнуло, сжалось, словно от невыносимой боли, и она вошла внутрь небольшой, затхлой и холодной палаты её родителей. Хоть бы вспомнили — шептала она тихо, — хоть бы узнали. Комната предстала перед ней белыми пустыми стенами с несколькими выцветшими картинами, в дальнем углу резкими хаотичными мазками кисти блестел аляповатый рисунок, словно сделанный трехлеткой, тёплый, с серым ковром пол, простые льняные занавески с видом на промышленный, серовато-грязный район города, тумбочки с огромным количеством странных конфет, с виду напоминающих коричневых лягушек. Пахло лекарствами, талой водой и горем. Взгляд Рози зацепился за небольшой столик с букетами увядших и свежих цветов, сверкающих белых лилий с надписями «Для милой Лили», «Помним», и «Самой светлой и доброй ведьме». Поттер неловко прикоснулась к лепесткам цветка, и они быстро опали, принеся в душу девочки ещё большее волнение. Тут же были фотографии — старые, истёртые и черно-белые с улыбающимися молодыми людьми на фоне огромного замка в одинаковых чёрных мантиях, серьёзные фотографии какого-то знатного вечера, где красивая и жизнерадостная девушка разговаривала с низеньким, напоминающим бочку, профессором. Смешные фотографии четырёх мальчишек в странных костюмах и лаконичной надписью «Возвращайся, Сохатый. РЛ». Тут же были свадебные, душераздирающие в своей красоте фотографии её родителей. Рози почувствовала, как слёзы начинают капать на щёки, и быстро стерла их, чтобы никто не заметил. Благо, Абелия и целитель стояли позади неё, давая ей время свыкнуться с эмоциями. Рози была им очень за это благодарна. Она отошла от столика и наконец, собравшись с силами, посмотрела на своих родителей. Сначала она заметила низенькую санитарку, закрывшую ей вид на рыжеволосую женщину, а потом её взгляд переместился на соседнюю койку, на которой лежал черноволосый бледный мужчина. Её отец. Джеймс Поттер. Рози тихо всхлипнула, прикрывая рот рукавом мантии, и подошла ближе. Отец её словно бы не заметил, бесчувственно смотря в потолок пустыми, лишёнными жизни глазами когда-то чудесного карего оттенка. Его бледное желтоватое лицо избороздили впалые морщины, кожа осунулась и приобрела глубоко уставший вид старика. Чёрные волосы блестели ниточками седины. Если бы Рози не знала, сколько ему исполняется лет, то сочла бы уже пожилым стариком. Боже, что же этот монстр с ним сделал. Рози, стараясь его не потревожить, аккуратно села на краешек кровати. Джеймс никак не отреагировал, продолжая лениво моргать. — Привет, пап, — слабо выдохнула она, стараясь не замечать гулкий звон крови в ушах. — Я пришла… Извини, что не навещала, просто тётя Петуния говорила, что вы умерли, а потом оказалось, что вы живы, и я решила… Боже, пап, прости… Рози заплакала, размазывая слёзы по щекам. Ей было так до отчаяния горько и стыдно. Боль заполняла каждую клеточку тела. Мысли путались и шарахались, прятались в самые потаённые уголки памяти. Даже в детстве, когда она глубоко внутри знала, что родители мертвы и не вернутся, было легче. У неё была надежда, что когда-нибудь кто-нибудь придёт за ней, даже если это будут и призраки её родителей, но они вернутся… она верила, и эта вера давала ей смысл жизни в её наполненном злобой и отчуждённостью детстве. А сейчас у неё ничего не осталось, кроме пустого взгляда отца… Сзади неё сочувственно вздохнула санитарка и медленной поступью отошла к двери. Рози слышала, как мадам Бойо тихо переговаривается с целителем у двери, но зайти она не решилась. Рози стерла слёзы и снова обратилась к отцу: — С днём рождения, пап, — прошептала она, опуская свою маленькую ладошку на его тонкую холодную руку. — Я принесла подарок, он небольшой, но всё же… Она достала из кармана мантии небольшую коробочку с ярко-голубой лентой и развернула её. Красочная, цветная фотография Рози на фоне шармбатонских вишнёвых садов блеснула глянцем в безжизненном свету. Яркая серебристая рамка красиво переливалась, а вишнёвые цветы, собранные в букет, были перевязаны золотой лентой. Рози положила подарок на тумбочку рядом с кроватью, надеясь, что так родители будут помнить о ней, когда она вернётся во Францию. Джеймс мимолетно глянул на фоторамку, а потом неожиданно перевёл взгляд на Рози и его глаза расширились в непонятной ей эмоции. В пустых глазах отца было намешано столько всего, чего она не понимала, но её сердце заскакало от радости, что вдруг он её вспомнил. Она сжала его холодную ладонь и воскликнула. — Папа! Папа, ты помнишь меня? Рука Джеймса быстро и сильно обхватила её запястье и он прошептал ей глухим, сиплым голосом: — Лили, Лили… У Рози затряслись губы. Он перепутал её с мамой? — Но папа, это я, Рози! Твоя дочь! — отчаянно заревела она. Джеймс её не слышал. Его взгляд снова устремился вверх. — Лили, беги! — повторял он. — Беги! Беги! Хватай Рози! Он здесь… здесь… здесь… Повторял и повторял он, совершенно не обращая внимание на Рози, его рука безвольно отпустила запястье дочери, и сам он словно провалился во временную, постоянно повторяющуюся петлю, шептал одни и те же слова, не останавливаясь ни на секунду. Рози сидела рядом и плакала от отчаяния, от боли в сердце, от того, что отец не узнаёт её и даже не понимает, где находится. — Хватай Рози… Чья-то тёплая и тяжелая рука легла ей на плечо, успокаивающе поглаживая. Рози подняла заплаканное лицо и увидела грустное лицо мистера Сметвика. — Прошло уже десять лет, мисс Поттер. За это время они редко говорили, даже пару слов от них — это был уже прогресс. Сознание слишком повреждено, изменения неотвратимы… Но с вашим приходом мистер Поттер оживился, даже если вам так не кажется, это первое осмысленное предложение за такое долгое время. Рози всхлипнула. Затерявшееся в собственном сознании тело отца никак не было свидетелем прогресса, Рози казалось, что её родители окончательно потеряли себя после пыток обезумевшего монстра. — Почему он сказал именно это? Мистер Сметвик пожал плечами. — Может, вы напомнили ему эти события, про которые он говорил, а может, это просто его последние слова вашей матери. Даже в безумии, он всё равно испытывает к ней чувства, пусть и не понимает этого. Мама. Рози оглянулась через плечо и столкнулась с взглядом точно таких же, как у неё, изумрудно-зелёных глаз, будто вырезанных из малахита. Она смотрела на неё в лёгком любопытстве, словно на муху, застрявшую в комнате, но это была уже какая-то эмоция. Рози на гнущихся ногах подошла к ней. Удивительно, но на маму она была похожа больше, чем на отца, хотя многие утверждали обратное. У Лили были же такие же миндалевидные глаза и едва различимый из-за морщин и бледности цвет кожи, небольшой нос кнопкой, еле заметные веснушки на переносице. Только грязные, спутанные рыжие волосы, потерявшие блеск и лоск, и нежные черты лица отличали её от дочери. Рози сделала шаг ближе и заметила, что Лили перекатывала в руках цветные камушки и ломала лепестки лилий. Слабоватый цветочный аромат наполнял комнату, смешиваясь с хлоркой и болезненным отчаянием, и Рози начало тошнить от него. — Мама… Это я, Рози. Ты меня узнаёшь? Лили никак не отреагировала, только продолжила смотреть на неё застывшим взглядом, камушки звенели в её ладонях: один, два, три, четыре. Лепестки с хрустом ломались, и у Рози в груди что-то трещало точно так же, как разрывались на части мелкие лепестки. — Пожалуйста, вспомни меня, мам, это же я… Я люблю вас… Но мама ей не ответила. Камушки со звоном ударились о пол, Рози вздрогнула, а санитарка поспешила их убрать. Лили прилегла на кровать, утыкаясь носом в подушку и съёжилась, словно от холода, Рози видела, как закрываются её глаза, а дыхание замедлилось и выровнялось. Она уснула, будто бы в этой комнате никого кроме неё и не было. Всхлипывая, Рози отошла к окну. А на что она надеялась? Что они волшебным образом вспомнят её и сразу вылечатся? Нужно было сначала понять, что её родители на тонкой ниточке от смерти, и только непонятно что спасает их от этого. Их сознания, личности, души, которые любили свою дочку Рози, их уже нет, а значит и нет надежд Рози. Значит, нет ничего в этом мире, кроме пожирающего одиночества и боли. Рози прислонилась к холодному стеклу окна и снова позволила себе выплакаться. Лили, её мама, беспокойно металась в сне, вскрикивая и махая руками, словно старалась кого-то отогнать, по её измождённому лицу текли слезы, и Рози стало от этого ещё больнее. Она хотела подбежать к ней, крепко обнять и шептать до потери голоса о том, чтобы мамочка не плакала, что всё будет хорошо. Но Лили не узнает её и вряд ли замечает. Для них уже никого нет, в том числе и дочери. — Джеймс… — тоскливо, на грани слёз, пробормотала Лили, беспомощно дергая рукой, словно старалась ухватиться за мужа. — Лили… — так же грустно и отчаянно воскликнул Джеймс, его карие глаза были прикрыты, но даже в полудрёме он слышал и понимал свою Лили. Рози попыталась улыбнуться и унять боль в сердце. Оказывается, даже после сумасшествия любовь всё ещё живёт в людях. Её родители любили друг друга — и это единственное утешение, которое осталось у них. Рози последний раз взглянула на них, поочередно целуя в сухую щёку, задержалась взглядом на гербовых ало-золотых в полоску шарфах, висящих над ними, и вышла за дверь. — Я люблю вас, папа и мама. Обещаю, я скоро вернусь. — Милая, может, пора возвращаться? — тихо спросила у неё Абелия, разрывая удушающую тишину коридора. Рози даже не обернулась к ней. — Когда мы вернёмся сюда опять? — спросила она. Абелия помедлила. Рози догадывались, что ей не хотелось сюда возвращаться, но ради чувств Рози она терпела и старалась придумать оптимальный ответ. — Когда ты захочешь, — ответила она ровным голосом. Когда она захочет… Поттер невесело хмыкнула. — Я хочу навещать их каждый месяц. Можно? — Но как же учёба, Рози? — Один выходной. Не так уж и страшно, — что может быть страшнее медленной смерти её родителей. Боже, какой же жалкой она была, когда считала Гарпию и Дафни самым худшим моментом в своей жизни. — Предполагаю, в Хогвартсе разрешат мисс Поттер отлучиться раз в месяц по уважительной причине. Я могу выдать разрешения для директора Дамблдора, если нужно, — вмешался целитель Сметвик. Абелия презрительно фыркнула при упоминании Хогвартса, и Рози решила ответить ему сама. — Я не учусь в Хогвартсе. Я студентка академии Шармбатон. Целитель сконфуженно замолчал. — Мы обсудим это с директрисой, Розали, — спустя время сказала ей Абелия. — Всё же это её дело, и решение примет она. — Хорошо, — просто ответила Поттер, совсем не обращая внимания на её слова. По лицу всё ещё текли солёные слёзы. Еще никогда Рози не хотелось так сильно вернуться домой в академию, обнять Камиллу и плакать у неё на плече, слушать тихий, мудрый голос Клары, злиться на Фурнье, учиться магии. Гнев заполнил Рози в ту же секунду. Учиться, не покладая сил, чтобы когда придёт время, она смогла отомстить за родителей. И пусть Волдеморт мёртв, Рози поклялась рядом с палатой искалеченных им Лили и Джеймса, что она умрёт, но сотрёт любое упоминание и след этого чудовища в магическом мире.