По ту сторону мира

Лето 1979 года было ужасным. Солнце, раньше радовавшее Годриковую впадину тёплыми, словно жидкое золото, лучами, теперь поблекло и спряталось за бесконечно серыми тучами. Цветы, которые так кропотливо были выращены садовницами поселения, пожухли и почернели от нескончаемой сырости и холода. Капли дождя моросили по кованым крышам и усталым фигуркам прохожих. Церковные поминовения и череда похорон казалось, не думали прекращаться. В воздухе витал горький запах войны и отчаяния, смешанный с полынью и влажной землёй. Маглы, зябко кутаясь в свои свитера, списали это на озоновую дыру, пришельцев и очередной холодный год, даже не имея и малейшего представления о том, что творилось на самом деле в их родной стране, скрытой за лёгкой вуалью магии. Волшебники же, с масками скорби и страха на лицах, прекрасно понимали, что происходит. В Англии шла гражданская война. Отчаянье и стылый страх сковали домишки Годриковой впадины, заставляя магов чертить и колдовать защитные щиты, на деревянных дверях вместе с блестящими звонками источали свой аромат волшебные травы и горели защитные руны. Даже маглы, небольшое количество которых жило во Впадине, понимали, что что-то происходит, но предпочитали это не замечать. В одном из домов по улице Брейвери-Лейн тускло горел свет в небольшом окошке и едва заметно колыхались занавески; если внимательно приглядеться сквозь перламутровую дымку чар, можно было различить силуэт женщины, сидящей за столом, с идеальной выверенной осанкой. На улице царила кромешная темнота, ночь уже давно забрала городок в свои объятия, но женщина отказывалась ложиться спать. Ею была больная драконьей оспой Дорея Поттер. — Что ты пишешь, дорогая? — спросил её хриплый голос мужа, когда она дописывала лёгкой французской вязью очередное предложение. Дорея мимолётно глянула на Карлуса, измотанного и усталого, с взъерошенными волосами и синевой под глазами, огрызнулась. — Пишу письмо для Олимпии. Хочу, чтобы нашего внука приняли в Шармбатон. Карлус за её спиной фыркнул и аккуратно положил руки на её хрупкие плечи, обтянутые чёрной мантией, чтобы скрыть нарывы от болезни. Его пальцы легко помассировали горячую кожу, и Дорея слабо и облегчённо выдохнула, чувствуя, как напряжение, скопившееся за день, исчезает от одного прикосновения мужа. Удивительно, как крепко сохранилась их любовь спустя больше сорока лет брака и ещё десяти совместной учёбы сначала в Хогвартсе, а потом в Министерстве. Иногда, вспоминая прошлое и свою жизнь в семейном особняке Блэков, Дорея благодарит богов и Мерлина за то, что они послали ей Карлуса и спасли от холода и потаённого презрения жениха, с которым её хотели свести родители. — Далеко идущие планы, Дори? У нас ещё даже внуков нет, а Джеймс женился только месяц назад. — Нужно всегда придумывать пути отступления, — ответила ему Дорея, так и не отрываясь от письма. — Хоть кто-то в этой семье должен позаботиться о своём будущем. — Как по-слизерински, Дори, — посмеялся над ней Карлус. Дорея прикусила губу, чтобы не бросить мужу что-то резкое, и поставила жирную точку в конце предложения. Мысли, спутанным клубком, жужжащие последний месяц болезни, невольно вернулись на сорок лет назад, когда она, ещё маленькая слизеринка с вздернутым носом и горящими угольками-глазами встретила умного мальчишку Карлуса Поттера, сидевшего в одиночестве с книжкой в руках. Дорея как наяву видела его нелепые чёрные очки и покрасневшие кончики ушей, когда Блэк наколдовала согревающие чары. Он мило улыбался и был таким заучкой, что Дори постоянно хохотала над его занудностью, а он в ответ кусал губу и отвечал, что она высокомернее директора Диппета. Дорея всегда парировала тем, что она из Блэков, а это значит быть королевских кровей. Карлус только смеялся над ней. Дори ещё с пятого курса влюбилась в его смех, и как бы не смешно, именно ей пришлось его «завоевывать», а потом с жаром в глазах убеждать, что она хочет выйти замуж именно за Карлуса, а не за мерзкого Абраксаса Малфоя, которому её хотел сосватать отец. Мерлин, как же давно всё это было. Столько воды утекло с того времени: совместное путешествие по странам, год обучения в Шармбатоне, рождение Джеймса, его школьные годы и друзья, с которыми он не расставался ни на день, красавица Лили… С приближением смерти эти мысли всё чаще и чаще стали посещать Дорею. — Ты ведь не рассказала об этом нашему сыну, да? — Карлус присел на рядом стоящий диванчик и внимательно посмотрел на неё своими шоколадными глазами, такими же, как у Джеймса. У Дореи защемило в сердце, но она стойко старалась держаться и не показывать ни одну лишнюю эмоцию. — Пока нет, — честно признала она и помедлила, — но собираюсь рассказать, когда у них родится ребёнок. Дай Мерлин, доживём до этого времени. Джеймс поймёт. — Ты всегда думаешь о плохом, Дори, твои запасные планы — это уже мысли о том, что мы с тобой, и Джеймс и Лили, умрём, а ребёнок останется сиротой. Откуда такие мысли? Это ведь просто невозможно. В карих глазах Поттера светилось такое неподдельное упорство, свойственное только им, Поттерам, что Дорее стало плохо. Она не знала, как объяснить свой постоянный страх за семью. До своей смерти её брат Альфард сказал, что война только усиливает все негативные качества характера, и Дорея думала, что её врождённая нервозность только усилилась. А ведь раньше, когда она состояла в совете Попечителей, мало что могло её сломать. — Я не знаю, милый. Просто … — Дорея тяжело выдохнула, — ведь хуже не будет, если наш внук пойдёт в Шармбатон? В конце концов, если всё будет хорошо и этого заносчивого плебея уничтожат, мальчик может сам решить, куда ему поступать. Мы просто дадим ему выбор. Карлус внимательно обдумывал её предложение. Складка на его лбу искривилась, и драконьи, ярко-жёлтые и красные волдыри, как нарывы, стали сверкать в полутьме ещё сильнее. Дори видела капельки пота у него на лице и ощущала то же самое — безграничную, всепоглощающую усталость и пустоту, острую боль в теле и постоянную сухость в горле. Болезнь с пугающей скоростью брала верх над ними, и колдомедики, заботливо приведённые Джимом, только разводили руками и шептались о том, что в таком возрасте драконью оспу не излечить. Дорея знала об этом, как знал и Карлус, как и Абраксас, скончавшийся год назад, как и Нотты, на которых лежало проклятье этой чёртовой болезни. Дорея видела, как их болезнь медленно разрушает Джеймса, и ей очень горько было от страданий сына, поэтому спасти его сына стало для неё первостепенной задачей. Она должна защитить свою семью, спасти, пока ещё может дышать. Драконья оспа — очень редкая болезнь и практически уничтоженная, однако, как удивительно, Дорея и Карлус Поттеры совершенно случайно заболели ей именно тогда, когда отказались поддерживать абсурдную политику Волдеморта. Конечно, они понимали, что к чему, но какие уж сейчас жалобы. Жаль только, внуков не увидят. — Думаешь, в Шармбатоне будет хорошо? Дорея безапелляционно кивнула. — Я училась там год, милый, конечно, там будет хорошо, а главное безопасно. Шармбатон не позволит нашему внуку страдать, — убеждённо произнесла Дорея, рассеяно посматривая на дрожащий огонёк пламени свечи. — Разве ты не помнишь тот прелестный год? — она помотала в воздухе яркой и золотой меткой Солнца, которая даже спустя годы не потеряла своего изящества и мощи. — Я помню, как по тебе скучал, — проворчал Карлус, и Дори улыбнулась. — И почему ты думаешь, что Лили родит внука? Я убеждён, что у них будет девочка! Дорея улыбнулась, силясь подавить в себе смех. Иногда Карлус был таким нелепым, прямо как ребёнок. За сто лет родословной Поттеров у них ещё ни разу не появлялась девочка-первенец, а Блэки тоже не особо девочкам благоволят, по крайней мере её линия, а не Сигнуса. — Конечно же, у нас будет мальчик! Я уверена в этом. Карлус весело сверкнул глазами и протянул ей руку, испещрённую бледными ниточками вен и пигментных пятен. — Поспорим, что будет девочка? Причём похожая на тебя и на Джеймса? Дорея секунду смотрела на его ладонь, а потом усмехнулась и аккуратно подала её. Самый лёгкий спор в её жизни. — Спорю на мальчика, с карими глазами и чёрными волосами. Вылитый Лили. Улыбка озарила их лица. Потом, когда часы уже пробили три ночи и Карлус отправился спать, Дорея Поттер аккуратно запечатала письмо Олимпии с объяснением ситуации и просьбой принять её внука/внучку в Шармбатон и подписала заявление, специально взятое для таких случаев в Министерстве, и приложила небольшое письмо в будущее, которое, как она надеялась, её внук никогда не прочтёт. Сова спешно вылетела из окна, и Дори ещё долго следила за её белыми крыльями, пока птица не превратилась в крохотную точку, а потом и совсем скрылась в ночном тумане и блеске звёзд. Одинокая слеза скатилась по её щеке, и Поттер быстро стёрла её, не желая, чтобы Карлус и Джеймс видели её заплаканное лицо. В сердце снова закололо, но на этот раз от очередного приступа болезни, а в горле запершило, словно ей залили в глотку расплавленный свинец. Дорея чувствовала, что костлявые пальцы смерти уже совсем скоро заберут её, и ей было мучительно больно оставлять на этой грешной земле посреди войны и разрухи сына и его жену, взбалмошного Сириуса и болезненного Римуса, даже кузину Вальпургу ей было жаль. Быстро бросив взгляд на своё измученное, бледное с высоким лбом и скулами лицо, седыми волосами и напряжённым взглядом, она отвернулась и отправилась спать, надеясь, что сегодня кошмары к ней не вернутся. Спустя три месяца Карлус и Дорея Поттер скончаются в собственном доме от драконьей оспы, так и не узнав, что Карлус всё же выиграл спор, и 31 июля 1980 года Лили Поттер благополучно родила девочку, так похожую на Джеймса. Последний же враг истребится — смерть.

***

— Я не буду с ней общаться! — взъерепенилась Клара, гневно раздувая ноздри. Её кудрявые волосы взметнулись вверх, обнажая огромные кольца-сережки с нанизанными на них маленькими кристалликами. Рози устало выдохнула и попыталась её успокоить. — Это не нормально, Клара. Она не виновата в том, что произошло. — Это ты так думаешь! А если она всё ещё подружка Дафни, ты об этом не думала? Тебе не хватило её шуток и оскорблений эти три года? — Клара по-настоящему злилась и Поттер могла понять её. Некоторые насмешки де Мурье по поводу клариной магии были на самом деле обидными. А ещё Рози казалось, что Картер не хотела впускать нового человека в их круг. Рози перевела молящий взгляд зелёных глаз на заметно подросшую Камиллу — теперь она была выше их всех, в то время как Рози едва доставала до метра пятидесяти пяти и получила от Фурнье милую кличку «гномик». Торрес нахмурились, как это обычно бывает при упоминании Дафни. — Я не уверена, розочка, что ей можно верить. Всё же три года она была в шестерках моей кузины, а сейчас, без какой на то причины, просто переметнулась к нам. Рози зло фыркнула. Откуда в них столько злости и недоверия? Да, ситуация была непонятная и запутанная. Бывшая лучшая подружка Дафни, если такие у той есть, Аморет Вьен покинула стан подпевал Дафни и решила остаться одна. Камилла и Клара думали, что Дафни просто выгнала её за что-нибудь, но Рози разговаривала с Аморет и знала, что той просто надоели постоянные приказы и упрёки де Мурье. И Рози, смотря в её кристально чистые, как шармбатонские воды, глаза, на светлые кудряшки и неизменные розовые банты и платьица, решила, что подружиться с Вьен не такая уж и плохая идея. Правда Клара и Камилла эту идею восприняли не слишком радужно, и слово за слово, они с Аморет повздорили — и теперь Аморет отсиживалась в своей комнате, а три девочки спорили насчёт того, кто же всё-таки виноват. Иногда Поттер казалось, что враждует не она с Дафни, а Камилла и Клара. — Не нужно причины, чтобы подружиться с человеком. Она была к нам добра, а как вы себя повели? Вы ведёте себя, как мелочные девчонки, а совсем не как ученицы Солнца. Чуть ли не напали на неё! — попыталась образумить их Рози, когда они упёрлись. Вот уже полчаса Рози пыталась заставить их успокоиться и извиниться, но ни Клара, ни Камилла не соглашались даже сходить с ней под мантией в башню Неба. Рози бы никогда не подумала, что раскол их дружбы придёт в январе 1993 года. Из-за невиновной Аморет Вьен. — А как ты себя ведёшь, Рози? — тут же вступилась Клара. Поттер удивлённо на неё посмотрела. Защищать девочку — это теперь преступление?! — Ты решила поговорить с ней, несмотря на то, что мы тебя предупреждали о ней. А потом ещё и заявила: ой, давайте Аморет станет четвёртой в нашей группе, она же такая хорошая. И тебе было плевать, хотим мы этого или нет! Ты вечно с нами не советуешься! Рози задохнулась от гнева. Да как они могла так говорить? Она же всегда была с ними, делилась самыми сокровенными проблемами и мечтами, рассказала им о родителях и тупом поцелуе в щёчку от Андрэ в игре в бутылочку, провела с Камиллой два месяца в жарком, словно пустыня, Мадриде, а они заявляют, что она с ними не советуется. Рози вспыхнула, покраснела и почувствовала, что ослепительно-чёрный гнев клокочет у неё в груди, а магия, точно приливная волна, быстро движется по венам и артериям. Рози сильно сжала кулаки, чтобы опять не выпустить неконтролируемую магию (как это было летом с тёткой Мардж) и зло посмотрела на своих подруг. Клара ответила упёртым взглядом, а Камилла смущённо отвела взгляд. Прекрасно. Просто замечательно. Её подруги ведут себя, как Дафни. До чего она дожила. — Тогда я одна пойду к Аморет, а вы сидите тут и дуйтесь, сколько хотите, — безапелляционно прорычала Поттер, и прежде, чем кто-либо успел ответить, выскочила за дверь спальни, громко хлопая дверью. Сандра, собиравшаяся зайти, насмешливо на неё глянула, а Рози презрительно сощурилась в ответ. Что с этими людьми не так? На них как-то влияют январские холода или что? Ненормальные. — Проблема в королевском ковене? — язвительно произнесла Сандра, и её альбиноское лицо побледнело ещё сильнее, а бесцветные глаза заискрились неприязнью. За три года их отношения с соседкой скатились на уровень Марианской впадины. — Не твоё дело, — отмахнулась от неё Поттер и быстрым шагом направилась вниз по лестнице к выходу из башни. Злость всё ещё клубилась в ней адским пламенем, поэтому при встрече с однокурсниками Рози могла только резко кивнуть. Ей абсолютно была непонятна злость и обида подруг по совершенно выдуманной причине. Подумаешь, она с ними не советуется, можно подумать, они тоже много что ей рассказывают. Тем более она всего лишь хотела подружиться с Аморет, а в этом нет ничего плохого. Когда на первом курсе Рози предложила взять Клару в свою компанию, Кам была только за, а теперь они начали жаловаться. Причем обе. А устраивать сцену бедняжке Аморет — это совсем дикость, не достойная их толерантной академии. И как они только могли поругаться с ней, при условии, что ни Камилла, ни застенчивая Клара не конфликтны, Рози не понимала. И в душе клубилось непонятное чувство страха от того, что она может потерять своих друзей, ведь её «сестрёнки» были ближе всех Поттер. Даже о себе она так не думала, как о Кам и Кларе. На очередном повороте, ведущем в башню Неба, когда лазуритовые занавески развевались во все стороны, а пространство заполнила музыка, Рози встретила Дафни де Мурье, и как не удивительно, её друга Александра Фурнье. Сквозь дымку мантии-невидимки девочка могла различить кокетливую улыбку Дафни и её сверкающие красотой голубые глаза, идеально уложенные белокурые волосы, открахмаленную форму со значком заместителя танцевального кружка, несколько коротковатую юбку. Не секрет, что на их курсе Дафни де Мурье была первой красавицей и могла посоревноваться разве что с Шампань Лавуараль, и многие мальчишки заваливали Дафни розоватыми сердечками-письмами и при любом удобном случае старались быть поближе к ней. Если бы королеву можно было провозгласить, Дафни уже давно бы надела золотую корону и восседала на троне мадам Максим. Хотя её бы точно казнили, как Марию Антуанетту, как любила приговаривать Клара. Вот только местные амуры были совсем расстроены — Дафни только томно стреляла ресницами да кротко улыбалась своим ухажерам, а вот её настоящей страстью был придурок Фурнье, с которым она сидела чуть ли не на каждом уроке (когда тот был не на пожизненном с Рози), хохотала над его разговорами (что странно, потому что у Фурнье самый серьёзный взгляд на планете) и обнимала чуть ли не каждую перемену. А Фурнье, высокомерный лгун и выскочка, не особо ей и сопротивлялся. Идеальная пара. Рози, когда они прошли мимо, зло на них фыркнула и изобразила всё вселенское презрение, на какое могла быть способна. Они раздражали её просто невероятно. Одно радует — она теперь занимает пятую позицию в рейтинге курса и наступает на пятки Александру. Когда она обгонит его (а она это точно сделает), будет хохотать над его тихой яростью до конца жизни. О, как исказится от ярости и унижения его скульптурное лицо. Рози мстительно улыбнулась и, заметив открытую стеклянную дверь небесного факультета, проскользнула внутрь. Гостиная искусств встретила её тихим перезвоном фортепьяно, на котором тренировалась одна из старшекурсниц, огромным количеством расписных картин учеников всех цветов и расцветок, занимавших каждый свободный дюйм гостиной, мольбертами, сваленными в кучу и бурно что-то декламирующий Франциск Сенье парочке студентов. Небесные жители такие позеры, просто слов нет. Рози огляделась вокруг. Так, теперь осталось найти Аморет. По идее, она должна была занимать одну комнату с Дафни, хотя Рози точно не знала, но всё равно направилась в комнату сладкой королевы (она знала путь, так как на втором курсе они подсунули ей лягушку под одеяло). Узорчатая, с наклейками и еле просвечивающей надписью Иль-Де-Франс дверь предстала ей на третьем этаже, и Рози, быстро ухватившись за ручку, открыла её. Будем надеяться, что других девчонок там нет. Упаси всех волшебных существ на планете, в комнате виднелась только тоненькая, как соломинка, фигурка Аморет в школьной форме. Рози огляделась: в нос сразу же ударил запах духов Дафни, на стенах блестели глянцем фотографии и картины в резных рамках, дорогие, расшитые золотой нитью, покрывала, свеженькие номера MagicVogue на полу и длинный ряд шкафов с высовывающимися подолами блестящих платьев. Не комната — а увеличенное эго Дафни. Рози закатила глаза, осматривая эту совершенно девчачью комнату, и сбросила мантию. Аморет, услышавшая шорох ткани, обернулась к ней, испуганно отрываясь от книжки по Зельеварению. Её большие, как у кролика, глаза расширились, а маленький рот приоткрылся в идеальную «о». — Но… как…? — нелепо спросила она, шокированно сверля взглядом внезапно появившуюся Рози и странную полупрозрачную ткань мантии-невидимки. Рози насмешливо пожала плечами, тем самым отказываясь объяснять, что это за неведомый артефакт у неё есть. Странно, но пообщавшись с Аморет Вьен всего лишь три раза, она уже ей доверяла. Наверное, сказывалась ангельская внешность. Аморет очень походила на Флёр. — Секрет, — Рози пожала плечами и стала аккуратно собирать мантию. — Ты в порядке? Аморет неловко улыбнулась и кивнула головой. Её чуть навыкате глаза облегчённо блестели, словно она так и ждала, когда кто-нибудь у неё это спросит. Как человек, настолько одинокий, что цепляешься за любой физический контакт, как за спасательную соломинку. Прожив в изолированности пять лет в школе, Рози знала это не понаслышке. — Эм… я хотела извиниться за Камиллу и Клару. Я уверена, что они просто… — Рози неловко прикусила губу, раздумывая, как же соврать Аморет, чтобы она поверила. — …защищали меня и не хотели тебя обидеть по-настоящему. Аморет слабо улыбнулась. — Я не обижаюсь на них, да и ничего ужасного мне не сказали, просто просили не подходить к ним. Их можно понять, я была подругой Дафни, а она столько лет портила вам жизнь. Вы вправе меня ненавидеть за это, это ведь я тогда сказала мадам Бастьен, что ты пробралась в лабиринт после отбоя или помогала Дафни подставить Камиллу с проектом по Гербологии. — Так это была ты? — напряженно спросила Поттер, вспоминая случай на втором курсе, когда она вернулась безумно заскучавшей от Дурслей и решила исполнить свою дальнюю мечту — пробраться к фонтану Фламелей. Она это и сделала, мастерски используя свою мантию-невидимку, но, к сожалению, уже в самом саду её поймала Гарпия и упекла на два месяца отработок. Рози тогда долго злилась и обвиняла во всём Дафни, потому что по пути в лабиринт встретила именно её. А оказывается, это была Аморет. Рози тяжело выдохнула, нервно перекатывая мягкую ткань мантии в руках. Она не знала, что и думать. С одной стороны Аморет была виновата во многих розиных проблемах и неловкостях, и она понимала сторону подруг в этом вопросе, но и с другой стороны академия научила её, что нужно уметь прощать. Близость к Дафни ещё не показатель тёмной души и стервозного характера. — Да, — виновато склонила голову Аморет. — Но мы с Даф выросли вместе, поэтому я привыкла её слушаться во всём. — А сейчас? Белокурая девчонка удивлённо приподняла свою голову. В её глазах на секунду мелькнула грусть. — Сейчас уже нет. Дафни — не тот человек, с которым можно общаться вечно. Рози хмыкнула. Она бы и часа наедине с де Мурье не выдержала, не то что вечность. Зато Фурнье от её общества просто млеет. Лицемер. — Тогда… — Рози попыталась улыбнуться и совершенно по-магловски протянула ей руку в знак дружбы. Ничего, Камилла и Клара просто злятся, потом они поймут, что Аморет хорошая и примут её. Это же её подруги — а они самые добрые существа на этой планете. Просто нужно будет их хорошенько убедить. А может, устроить пикник в саду. — Мы можем стать друзьями? Обещаю, что не буду тебя заставлять пакостить другим. А Кам и Кларе ты понравишься. Мадемуазель Вьен расширила глаза и шокировано посмотрела на протянутую руку, словно Рози предлагает ей захватить Министерство магии и возродить Гриндевальда. Рози даже хотелось захихикать от выражения её лица, но она вовремя сдержалась. Не хватало ещё, что она отпугнет Аморет своей ненормальностью. — Ты хочешь стать моей подругой? — Как видишь. — Мне никогда до этого не предлагали дружить. Честно. — Честно, мне тоже, — Рози подмигнула, — я сама всегда предлагаю. Аморет солнечно улыбнулась, и на секунду Рози увидела в её улыбке жизнерадостную Камиллу. Нет, она им точно понравится. — Тогда, — Аморет осторожно пожала её руку, всё ещё не уверенная в реальности происходящего, — мы теперь подруги, Розали Поттер? Никогда не думала, что такое произойдёт. Рози неловко улыбнулась. А уж она-то точно о таком даже и не помыслила бы, связаться с одной из «шестерок» Дафни. Воистину, как интересно иногда завертит нас судьба. — Рози, — широко улыбнулась Поттер, — раз уж мы подруги, ты должна знать, что я ненавижу имя Розали. А мне называть тебя Амурчиком? Аморет со звонким смехом пихнула её в плечо. Так в январе 1993 года Рози Лили Поттер обрела ещё одну подругу.

***

— Сколько времени тебе понадобилось её уговаривать? — весело спросила Рози, приближаясь к небольшой компашке из двух человек, силуэты которых она могла различить даже в многомиллионной толпе. Камилла спокойно улыбалась своей привычной ухмылкой, а Клара недовольно сопела. — Я сказала, что буду называть её Кларси до конца жизни, и она согласилась. Как мало нужно человеку, правда? — Камилла совершенно невозмутимо ей подмигнула, и Рози рассмеялась. — Она ужасная шантажистка! — воскликнула Клара. — Она угрожала мне Инкарцеро и кладбищем Пер-Лашез, на котором водятся призраки кровавых ведьм. — Она врёт, — заулыбалась Камилла, хотя все понимали, кто именно тут врёт. Рози радостно обняла своих подруг, бесконечно обрадованная тем, что они всё же поняли свою ошибку и пришли к башне Неба. Всё же её подруги самые лучшие, и никакая Дафни не сможет их разлучить. К тому же, у них появился новый член их колдовской группы. — Как понимаю, блондиночка теперь с нами? — Совершенно верно, мадемуазель Торрес. — Надеюсь, твоё чутье не подведёт, и мы на самом деле можем ей доверять. — В чём я сомневаюсь, — буркнула Клара, а Поттер бросила на неё укоризненный взор. — Да ладно тебе, с Кларой же я угадала. Посмотри, как она хорошая и верная, самая настоящая подруга. Камилла скептически скривила губы. — Ну не знаю, по-моему Картер такая же неадекватная, как рождественская тыква. И глаза такие больш… Ауч! Рози весело рассмеялась.