***
Тисовая улица встретила её привычной идеальной тишиной благополучного пригорода, где каждый старался не издать и звука, чтобы въедливые, охочие до сплетней соседи не восприняли это как показатель крайней невоспитанности. Никакой лёгкой атмосферы счастья, ни цветущего сада, статуй и поющих нимф. Единственная схожесть между Шармбатоном и Тисовой улицей наблюдалась в изолированной атмосфере, только академия — это таинство магии, а Тисовая улица — свалка человеческих мечтаний о тошнотворной идеальности. Рози вступила на треснувший тротуар с чётким осознанием того, что она ненавидит это место. Вокруг зеленела сочная трава, хотя над городом стояла почти сорокоградусная жара, и всё, чего касались солнечные лучи, мигом жухло. От глянцевых крыш и покрытий машин рябило в глазах, а тёплый запах пыльцы забивался в нос, Рози осмотрелась вокруг и заметила парочку детей, играющих на площадке, и зорко следящих родителей в окнах низеньких домов. Когда-то тетушка Петунья так же следила за забавами Дадли во дворе, пока он не вырос и не стал кидать камни в кошек и дергать Рози за косички. Какая прелесть. Рози сжато выдохнула, покрепче перехватывая чемодан с вещами и попрощалась с мадам Бойо. Раньше сопровождающая относилась к ней довольно холодно, воспринимая Поттер как очередного ребенка, с которым нужно таскаться, но сейчас, после того, как она утаскивала её из палаты родителей и успокаивала, отношения между ними несколько потеплели. Рози не хотела знать, из-за жалости это или чего-нибудь другого, но она была рада, что теперь её прибытия и отбытия из академии будут протекать не в таком неловко-вежливом молчании. — Проведи эти каникулы хорошо, милая, — улыбнулась ей Абелия, поправляя стеклянные бусы. — И не забывай предупредить своих опекунов, что ты завтра уезжаешь на похороны. Я прибуду за тобой в полдень. — Так рано? — слегка удивилась Рози, припоминая, что месье Шеро говорил ей утром о том, что похороны её родителей назначены на пять вечера. Абелия прикусила губу, чем-то очень недовольная. — Это не так легко, Розали. Героев войны не могут просто так похоронить, особенно если обстоятельства их смерти не самые… достоверные. Сначала нам нужно пройти небольшой допрос в английском министерстве. — То есть сейчас героями войны все заинтересовались? А до этого никому и дела не было, все говорили только обо мне. Это отвратительно, — Рози даже не могла повысить тон, устав от всего, что связано с английским министерством и бюрократией. — Не говори так, сладкая, — перешла на французский мадам, — ты не знаешь ситуации. — Ну конечно я не знаю! Ведь никто не сподобился мне объяснить! — разъярилась Поттер. — Десять лет жизни у маглов, когда никто, никто не удосужился сказать мне, что я волшебница! Или десять вранья о том, кто мои родители! Да я даже не знала, что они были живы все это время, понимаете? Я всё своё детство думала, что я сирота. А потом, когда они появились на короткое время, у меня их снова забрали, и мне даже не могут сказать, что с ними произошло! Я же, чёрт возьми, не их дочь! Загорелая кожа мадам Бойо побледнела, а губы сжались, когда она выслушала горячую речь Рози. Она взмахнула палочкой и наложила Звуконепроницаемые чары, чтобы больше ни один магл их не услышал. — Не выражайся, Розали, — сперва сказала мадам, Рози подавила в себе истеричный смех, не желая отправляться в психушку. — Директриса Максим должна была тебе всё объяснить ещё раньше, и мне очень жаль, что этого не сделали. Ты должна понимать, что жизнь сурова, и тебе никто ничего не обязан, и ты не имеешь право кричать сейчас на меня и что-то требовать. Можешь предъявить претензию людям, которые отправили тебя сюда. — Кому? — иронично спросила Рози. — Самому Мерлину? Или может сразу уж Богу? Абелия прожгла её взглядом. — Альбусу Дамблдору, — скупо ответила она, — а теперь иди к своим опекунам, чары незаметности скоро рассеются, и наш разговор станет известен всей магловской улице. — Спасибо, — издевательски протянула Рози и, повернувшись к сопровождающей спиной, зло потопала к дому дяди и тёти, сгорая от злости на всех, кто хоть как-нибудь причастен к тому, что она оказалась снова здесь. Дом тётки нисколько не изменился за прошедший год, когда Рози жила тут ровно две недели, те невзрачные шторы, дядюшкина «приличная» машина, аккуратно подстриженные цветы, заборчик, даже газон выглядел здоровым в условии засухи. Хоть бы что-нибудь изменилось, фигурку свиньи бы поставили с фотографией Дадли вместо лица. — Петунья, дорогая, девчонка опять вернулась! — дядюшка Вернон за год растолстел ещё сильнее. — Только на этот раз без ненормальных! Рози глубоко вздохнула. С возвращением в чистилище, Рози Поттер.***
Немного людей пришло почтить память Лили и Джеймса Поттеров в этот день. Кладбище, старинное, окутанное туманом и гулкой, тяжёлой, скорбной тишиной, было заполнено волшебниками в тёмных длинных мантиях по землю, у всех было покорное или нахмуренное выражение лица, а в руках они держали зажжённые палочки с Люмосом — символом скорби по погибшим. Годрикова впадина была на удивление мирным и тихим местом, куда не добралась летняя жара и солнце; когда Рози впервые осмотрелась здесь, то увидела старинные дома с коваными светильниками и старыми столбами, чахлые деревья и выкорчеванные корни, едва заметный асфальт и несколько булочных — новинка от магловского населения данного городка. Усадьба Поттеров находилась в магическом районе, и Рози ощутила острую боль в сердце, когда увидела полуразрушенный дом, словно кто-то вцепился в один его бок и оторвал половину, заброшенный сад с заросшей тропинкой, где-то позади на поле валялось ржавое кольцо для квиддича и изгнившая качель. Семейная усадьба Поттеров являлась прекрасным воплощением того, что случилось с её семьей и в каком положении находится род Поттеров. Рози и не ожидала, что найдёт здесь прекрасно сохранившееся здание, но видеть семейное имущество в таком состоянии было выше её сил… она смотрела на разбитые окна и покорёженную дверь и представляла, как Волдеморт вошел в её дом, направил палочку на её отца, запытал его до смерти — наверняка Джеймс кричал в тот момент, и его жена, Лили, и сама Рози слышали это в детской. Наверняка мама плакала, представляя, что их ждёт. А ведь когда-то в этом доме они жили счастливо. Рози знала это, потому что нашла письмо матери к Сириусу Блэку, где рассказывалось, как малышка Ро летала на игрушечной метле и уронила нелюбимую Лилину вазу, или играла с котом. Это письмо было такое солнечное и адресовано убийце, но Рози на секунду усомнилась, что она живёт в той реальности, и что Сириус Блэк, к которому мама так тепло обращалась, на самом деле предатель и убийца. Над Годриковой впадиной вилась странная тишина, которую Рози обозвала «мёртвой», если бы у неё осталась хоть капля юмора в этот отвратительный день. Она пережила отъезд из Шармбатона, который вырвал из её души на два месяца приличный кусок спокойствия, сносно вытерпела встречу с Дурслями, почти не нахамила (почти) ужасно докучливому типу в министерстве, который пристал к ней с вопросами о её родителях и жалостливому: «мне так жаль, мисс Поттер, невосполнимая утрата для всего волшебного мира». Ага, как же. Рози видит, как скорбит по её родителям волшебный мир. Поставили дурацкий памятник, как клеймо, посередине Годриковой впадины, и несколько человек посочувствовали ей на кладбище. Рози выдохнула сквозь сжатые губы, сжимая от злости кулаки. Перед могилами её родителей стояла парочка волшебников в простых чёрных мантиях и разговаривали на отвлечённые темы, пару раз в их речи проскальзывало, как грустно (!), что с четой Поттер такое произошло, и как она, Розали Поттер, должно быть, грустит по умершим родителям. Поттер стояла позади них с гулкой пустотой внутри и слушала о том, куда же она вдруг пропала, какая Рози неблагодарная, что не поступила в Хогвартс, что теперь бремя Национального героя у Невилла Лонгботтома. Внешне — естественная реакция на эти слова — она злилась, словно кипящий воск в круглой свечке, а внутри чувствовала странную грусть, смешанную с равнодушием. Ей было плевать на этих волшебников, на Невилла Лонгботтома, на знаменитость и на чужое мнение. Единственное, что её сейчас волновало — это были её родители. Девушка сжала подол чёрной синтетической юбки, противно прилипавшей к влажной коже ног (другую она за час не успела найти в магловских магазинах Литтл-Уингинга) и глубоко втянула воздух, считая до семи. Приемам дыхательной гимнастики её научила декан — мадам Диана, чтобы правильно концентрироваться на трудоёмких заклинаниях Белой магии, и впервые Рози Поттер была ей благодарна за это. Ей просто физически нужно было успокоиться, чтобы не растолкать всех Флипендо и не упасть в сухую землю рядом с могилами. — Вы можете идти, — сказала Рози, не сводя взгляд с уголка серого гранита, виднеющегося через проёмы в толпе. — Но… — мадам Бойо, до этого безучастно смотревшая на надгробия, удивлённо посмотрела на неё. Рози знала, что директриса приказала ей следить за Поттер, чтобы она ничего не натворила, но также Рози понимала, что мадам не хочет тут находиться. А Поттер хотелось побыть одной. — Подождите, пожалуйста, у входа. Я хочу побыть одна. Может, Абелия на самом деле не хотела тут находиться, может, твёрдость в голосе Девочки-которая-выжила её проняла, но сопровождающая удалилась. Рози глянула на снижающееся к земле солнце, смягчающее атмосферу уныния лёгкими кремовато-жёлтыми лучами, и подошла ближе к могилам. — Пропустите, пожалуйста, — запнувшись с французского, произнесла Рози, смотря на шокировано повернувшихся магов. Кто-то из них был в странных лохмотьях и с кривой улыбкой на жёлтых лицах, кто-то статный, с резкими английскими чертами и сосредоточенным выражением лица, кто-то смотрел на неё, как на букашку, а кто-то изучающе рассматривал её глазами-бусинками. Рози заметила старушку в серой шали с умным взглядом и печальной улыбкой, но не заострила на ней внимание. Толпа расступилась перед ней, когда кто-то громко прошептал: «Да это же Розали Поттер… Героиня…» — Это она!.. Мерлин мой, я уж думал, что она умерла. — Ох, а она совсем не похожа на бедняжку Лили… — сказал какой-то пухлый волшебник в шотландке. — Волосы, как у Блэков, а черты лица, как у покойного Карлуса, одарённый был человек… — Так вот как выглядит победительница Волдеморта… — Не нравлюсь?! — зло кинула ему Поттер через плечо. Все разом замолчали. Рози чертовски сильно хотелось, чтобы они исчезли отсюда, и она могла бы присесть к могилам и поговорить с родителями, сухими, бесслёзными глазами осматривая каждую буквенную выемку в камне. Но волшебники никуда не уходили и сверлили её спину взглядами, отчего у девушки подступал ком к горлу. Ей казалось, что сейчас её стошнит, если хоть-кто-нибудь скажет ещё слово. Она посмотрела на два серых, как осеннее небо, могильных памятника с лаконичными надписями имён её родителей и дат рождения. Она пропустила этап захоронения, застряв в министерстве, и честно говоря, была этому немного рада, потому что пережить второй раз их восковые мёртвые лица она просто не в силах. Вокруг надгробий были возложены цветы: маргаритки, тюльпаны, розы и флоксы, много белых лилий, которые, должно быть, ассоциируются у людей с её матерью. Рози прикусила губу, чтобы истерично не рассмеяться. В палате её родителей было так много этих лилий, что они заполонили своим противным сладким запахом всё пространство. Их же ломала слабыми пальцами Лили и потом отдавала дочери. Они до сих пор хранятся в шкатулке вместе со стеклянными шариками, письмами и фотографиями. А ведь теперь она никогда и не узнает, какие любимые цветы были у её матери… любила ли она эти тошнотворные лилии или ненавидела, как Рози розы? Обожала, как тетушка Петуния свои липкие петунии? Рози долго смотрела немигающим взглядом на могилу отца, запоминая каждую букву их эпитафии: Последний же враг истребится — смерть. Поттер находила его звучание довольно странным и ироничным, в какой-то степени они правда пережили смерть, но сошли с ума и провели большую часть жизни запертыми в Мунго. Но смерть всё равно забрала их… Поттер видела точно такую же надпись в письмах бабушки и девушки, и тогда думала, что они просто дают ей совет на будущее — постарайся выжить любой ценой, девочка. Она не думала, что будет ещё плакать (потому что она ревела до этого целыми днями), но слёзы всё равно заструились по её смуглому лицу, а глаза защипало. Рози опустилась на колени перед могилами, подняла палочку и наколдовала по букету нежно-розовой вишни, которая всегда имела для неё смысл новой жизни. Она очень надеялась, что куда бы они не попали после смерти, там они будут счастливы и хоть иногда пусть вспоминают их маленькую дочь. — Думаю, нам лучше оставить юную мисс Поттер одну, — прошелестел сиплый, как перелистывание страниц в книге, голос той самой старушки, и столпотворение за Розиной спиной стало медленно растворяться. Поттер иронически улыбнулась, не ожидав, что они послушаются ангельскую на вид старушку. — Спасибо, — выдохнула она, поворачивая голову. Её взгляд сразу же уцепился за седые волосы, сгорбленную от старости фигуру и необыкновенно пронзительные глаза, каких не было даже у мадам Максим. Только Прозерпина Фламель смотрела так же в душу, и Рози неловко подумала, не является ли эта старушка тоже провидицей. — Лили и Джеймс были хорошими людьми, — задумчиво произнесла ведьма, — я не особо близко знала Лили, жену Джеймса, но помню, как они приглашали меня на Рождество и твой первый день рождения. Лили была необыкновенно солнечной и доброй ведьмой, я давно не встречала таких жизнерадостных девочек. Она заплетала тебе розовые бантики на волосах. У тебя её глаза, но взгляд совсем другой. А Джейми, твоего отца, я помню с его детства, какой это был шалунишка, вечно встревал в неприятности. Он был героем этого поселения, все любили этого озорного ребенка. Я помню, что как-то раз, в восьмидесятом, пришла проведать вас, а он надел на тебя пижаму со снитчами и учил кататься на игрушечной метле, а потом убирал осколки от разбитых тарелок. У тебя была бы прекрасная жизнь с ними, — старушка внимательно на неё посмотрела, — и мне жаль, что так всё повернулось, ребёнок. У Рози пересохло в горле, горячие слёзы капали на щёки, а руки мелко дрожали, она не знала, что сказать, чтобы не расплакаться от чудесного, даже чуточку смешного при других обстоятельствах рассказа. Рози так редко удавалось узнать что-то о своей семье, и каждая крупица для неё была дороже пригоршни алмазов. — Спасибо… я не знала это, — стыдливо ответила Рози, поднимаясь на ноги. — Могу я узнать ваше имя, мадам? — Батильда Бэгшот, милая, — улыбнулась ей старушка. Рози глубоко поклонилась замечательной, доброй ведьме. — Ты учишься в Шармбатоне? — Да, мадам. — Загадочно. Для такой персоны, как ты, Розали, я ожидала французский райский уголок меньше всего. Спустя время она осталась на кладбище одна, мадам Бэгшот удалилась, исчезли и все, кто собирался посмотреть на могилы Лили и Джеймса Поттеров, мадам Абелия известила её, что собирается подождать её в маггловской кофейне неподалёку, и Рози осталась скорбеть по своим родителям в блаженном одиночестве. Солнце село за горизонт, потемнело, и небо превратилось из золотисто-розового в лиловое, цвета спелых слив, с редкими вкраплениями звёзд. Рози видела Сириуса — самую яркую звезду, видела звёзд Малой и Большой медведицы, пояс Ориона, созвездие Лебедя и Цефея. Тишина впадины сменилась звуком ночной живности — стрекотали кузнечики, шелестела ночной прохладой листва, раздавалось урчание кошек и собак. Рози тяжело привалилась к могилам, чувствуя необыкновенное спокойствие, словно всё, что тяготило её это время, исчезло с наступлением сумерек. Может, она совсем сошла с ума, может, просто ночь на неё так действовала, но глубокая, всепожирающая тоска и гнев оставили её, и на её место пришло смирение. Рози не хотелось думать о том, что это из-за того, что Лили и Джеймс не воспитывали её, и Поттер не прониклась к ним такими глубокими чувствами, чтобы скорбить вечно. Она любила их инстинктивно, как каждый любит своих родителей, но она не могла поставить их смерть в одну линию, если бы умерла Камилла на её глазах. К тому времени, как небо совсем потемнело, Рози краем глаза заметила, как от дерева отделилась огромная фигура в плаще, которую из-за теней она раньше не заметила. Человек, маг, судя по резкой походке, стоял у дальних могил долгое время, и Поттер не особо обратила на него внимание, думая, что он навещает могилы своих знакомых. Пока он не обращал внимание на её родителей, она не обращала внимание на него. Но когда волшебник чеканным шагом стал приближаться к ней с посохом руках, в Рози всколыхнулась натренированная Дуэльным клубом подозрительность. Она поправила очки, на всякий случай достала палочку, но с земли не поднялась, не желая показывать свой настрой. Всё же манеры, глубоко посаженные мадам Руссо, ещё чахло росли в ней. Волшебник был в объёмной мантии, скрывающей его фигуру, но капюшон был откинут, оставляя на всеобщее обозрение бледное, заостренное лицо, чуточку болезненное, как показалось Рози, чёрные прямые волосы, и большие, широко распахнутые глаза с чёрной радужкой. Рози бы посчитала этого мужчину красивым, если бы не дикая, как у безумца, улыбка, натянутая до ушей. — Прекрасный вечер, не правда ли? — рассмеялся незнакомец, растягивая и перекатывая слова на языке, каждая его буква носила лёгкий оттенок возбуждённости, словно он безумно наслаждался данной ситуацией. Рози не понравилось, как он разговаривает, поэтому она поднялась, чтобы находиться с ним на одном уровне, что, конечно же, её низкий рост не позволял, и сжала в руке палочку. Она решила спровадить его быстрее, поэтому ответила резким, приторно вежливым тоном: — Это не самое лучшее ваше решение — разговаривать с молодыми незнакомыми девушками в ночное время суток. Это очень неэтично. Незнакомец должен был оскорбиться на её фразу, но он только облизнул губы и глаза его загорелись. — Так ты боишься, девчонка? — незнакомец взмахнул палочкой в руке, но ничего не произошло. Рози с облегчением решила, что он просто красуется. Какой ужас. — Вас я точно не боюсь, месье. И предпочитаю не разговаривать с незнакомыми людьми, — сухо произнесла Рози. — Даа, — протянул мужчина, — твои родители тоже были не особо разговорчивы, когда я видел их в последний раз. Их было так легко убить. Те же Лонгботтомы кричали, когда милая Белла накладывала на них Круциатус раз за разом. Но Авада на то и Авада: убивает быстро, — незнакомец ей подмигнул, и у Рози спёрло дыхание. «Это он! — заверещало её подсознание. — Убийца родителей!» Она молниеносно вскинула палочку, полыхая от гнева, и кинула в него в него мощный Петрификус, желая, чтобы он отлетел к могилам и разбил себе о них голову. Как он мог? Что это за монстр убил её родителей? Она чувствовала, что её родители умерли не просто так, и Министерство это подтвердило, но никто не видел проходящих мимо людей. Поттер помнила только смутный образ обезображенного мужчины, но не этого мерзавца. Дуэлянтом безумец был хорошим, он вальяжно отскочил от её заклинания, усмехаясь ей сумасшедшей улыбкой, а потом послал в неё белый луч Инкарцеро. Рози на секунду подумала, что этот псих не стремится её убить, раз кидает такую мелочь, и попыталась отпрыгнуть от заклинания, но ноги словно парализовало — она не могла сдвинуться с места. Обширное Инкарцеро попало в неё, и всё, вплоть от ладоней до ступней, обвилось крепкой верёвкой, Рози покачнулась и упала, лихорадочно соображая, что ей делать дальше, палочка выпала из её пальцев, и волшебник пинком отбросил её в сторону, возвышаясь над ней. Рози лежала на спине и тщетно пыталась высвободиться, но верёвки только сдавливали сильней. Видимо, он наложил раньше на неё какое-то невербальное заклинание обездвиживания, а Поттер и не заметила. Девушку окутала паника: она не знала, как можно высвободиться в такой ситуации, когда палочка далеко, а двинуться даже на дюйм нельзя. В дуэлях это стопроцентное поражение. — Тоже хочешь убить меня, как моих родителей? — выплюнула она, корчась. Веревки сильнее сдавили её грудь, вырывая судорожный вдох. Безумец с удовольствием смотрел на неё снизу вверх, а потом присел, прикасаясь своими мерзкими холодными руками к её шее. Рози чувствовала страх и отвращение, когда он провел палочкой по её горлу в дуге Секо, а потом сжал её шею рукой, заставляя корчиться от нехватки дыхания. — Я бы с радостью, — усмехнулся он, позволяя ей дышать на короткий промежуток времени, — но мой Господин приказал мне привести тебя живой, и, к сожалению, я исполню это. Он хищно облизнулся и рассмеялся, посматривая на могилы её родителей. Рози хотелось порвать его на куски за то, что это происходит тут, в футе от тел Лили и Джеймса, но она не могла пошевелить и пальцем. В её голове всплыла хаотичная мысль о том, что она видела этого человека уже раньше, но не в реальности, а во сне, когда была змеёй. Тогда он склонялся над слабым телом монстра и в чём-то клялся, и глаза его горели так же безумно и жестоко, как сейчас. Рози с ужасом поняла, что «Господин» — это Волдеморт, который должен быть мёртв. — Он мёртв. Волдеморт мёртв, — шепнула Рози в болью в горле. Это не может быть правдой. Из мёртвых не возвращаются. Взгляд безумца похолодел, а глаза сузились, и он наотмашь ударил Рози по голове. Девушка вскрикнула, прогибаясь в спине, и посылая психу оскорбления. — Не смей произносить имя Господина, магловское отродье, — с отвращением пророкотал он, поднимаясь. — К несчастью для тебя, Господин жив. А ты скоро умрёшь. Кровь залила ей глаза, и Рози смогла увидеть только то, как он направляет на неё палочку. «Я не умру здесь, я не хочу умирать, я не должна бросать девочек и Алекса», — возникли слова у неё в голове, а потом мир заволокло кромешной тьмой, и Рози упала в огромную чёрную яму, утопая в беспомощности. Её глаза закрылись.