Просторная палата под номером 23 полнилась задорным смехом, причитаниями, жалобами и потоком успокаивающих слов, но Рози чувствовала неловкость, охватившую её нутро и затопившую, словно двенадцатиметровая волна во время шторма. Как-то раз, в далёком детстве, она смотрела новости вместе с тётей и по одному каналу показали цунами в Индонезии, огромные грязновато-жёлтые волны смывали всё на своем пути, ломали хлипкие пальмы, низенькие дома, сносили машины. Боровшиеся со стихией люди, из последних сил старавшиеся спастись — тётушка тогда только сморщилась и пробормотала себе под нос молитву, но Рози запомнила маленькие тела людей в агрессивном потоке и словно наяву видела захлебнувшихся водой людей. Стоя у самого входа в палату, прижавшись к холодной белой стене, она ощущала себя потерянной, барахтающейся в потоке, из которого не может выплыть. Стоило ей закрыть глаза, и вода погребала её, заливалась в уши и нос, отравляя её. И фантомное шипение змеи так и не покинуло её.
— Ты охранял его? — тихо спросил Джордж, а миссис Уизли предупреждающе шикнула, посматривая на соседа по палате, волшебника с чудовищными следами зубов оборотня. Рози мимолётом задержала взгляд на воспалившихся красных ранах под антисептическими чарами и вскользь вспомнила точно такие же, но выцветшие, у Ремуса. Ребята уже рассказали ей, что Люпин был оборотнем и вёл у них ЗОТи на третьем курсе, но подтверждения у самого Люпина она не дождалась — что странно, на Рождество он хотел обучить её Патронусу. — Оружие? За которым охотился Сам-Знаешь-Кто?
Мистер Уизли не взглянул на сына и продолжил отговариваться сомнительной историей про маглов в Святом Мунго, но рассерженный Фред прервал его, обратившись к Рози. Голос у него был требовательным, и Поттер жутко не хотелось отвечать.
— Рози, ты вроде говорила, что у Сами-Знаете-Кого есть змея? Ты видела её в ту ночь?
Рози уже было открыла рот, чтобы соврать, но покрасневшая миссис Уизли рассерженно гаркнула на сыновей.
— Хватит об этом! Лучше бы спросили, как отец себя чувствует, а не приставали с вопросами…
Дальше Рози не стала слушать, тихо и незаметно покинув палату. Прохладный воздух тут же ударил ей в лицо, остужая, Рози устало потёрла лоб, стараясь разгладить складки. Громкие голоса Уизли всё ещё были приглушенно слышны из-за двери, и Рози отошла ближе к окну, где её окутала тишина больничного коридора. Близстоящая медиведьма только закончила протирать пахучим, похожим по запаху на ром Сириуса, раствором стекло и отправилась дальше по коридору, кидая любопытные взгляды на Рози. Поттер отвернулась и устремила взор на серые крыши лондонских домов, потрёпанную черепицу, местами закопчённую от постоянных пожаров и выбросов производства — госпиталь Святого Мунго находился в индустриальном районе города, куда тётушка Петуния бы и носу не показала, брезгливо морщась. Зимнее графитовое небо сгущало атмосферу, вытаскивая на поверхность хандру и печаль, глубоко спрятанную с самого начала осени. Голова пульсировала и отдавала приглушенной болью в висках и затылке, но Рози уже почти не замечала её — те приступы ослепительной агонии во время видения заставили ещё перечеркнуть прошлые критерии боли. Теперь же она готова была потерпеть и саднящую боль, но только бы не сталкиваться снова с присутствием постороннего в своей голове. Желудок неприятно всколыхнулся: воспоминания о тёплой крови до сих пор вызывали у неё тошноту.
Нападение произошло позавчера, и для Рози всё слилось в одну туманную временную воронку, начало которой было положено посреди ночи в директорском кабинете, куда её привели Гермиона, Парвати и Лаванда, и закончилось перед палатой мистера Уизли, в которую она боялась заходить. А вдруг это была она? Вдруг змея — это всего лишь её больное воображение, и она попыталась убить Артура? Мысли — нелогичные, спутанные, дырявые, но Рози не могла отделаться от ощущения длинных ядовитых клыков у себя во рту.
Дверь палаты тихо приотворилась, и к ней подошёл Невилл — Рози поняла это по тихой и неуверенной походке, а также по отражению в чистом стекле. Он смотрел на неё с робким любопытством и непониманием, как смотрели все, кто услышал в ту ночь её крики о ранении мистера Уизли. Гермиона сказала ей успокоиться и забыть кошмар, но Рози упрямо, задыхаясь и почти падая, упросила её рассказать всё Дамблдору. Он понял её с первых слов.
— Как ты?
Рози бросила на него нечитаемый взгляд.
— Этот вопрос нужно задавать не мне. Мистер Уизли пострадал, а я, как видишь, жива.
Невилл опустил голову, долго размышляя и кусая губы, а потом подошёл к ней и неловко положил крепкую и большую ладонь ей на плечо. Рози вздрогнула, но руку не стряхнула, позволяя себе секундный порыв понаслаждаться чужой поддержкой.
— Я… Ты уже говорила с директором об этом?
— Поговорю, как вернёмся в замок, — Альбус Дамблдор перед отбытием Поттер в Мунго намекнул ей, что желает видеть её у себя в кабинете по возвращении, чтобы выпить чашку чая и обсудить сложившуюся ситуацию. Голос, несмотря на легкость и благодушие, был серьёзным и твёрдым, и Рози не смела отказать. Ответы нужны были ей, как ничто другое в этой жизни. Она и так затянула с правдой, нужно было сказать ему о снах раньше… тогда бы мистер Уизли не пострадал…
«Это я во всем виновата».
— Мерлиновы яйца! Ты как гриндилоу в Чёрном озере! — бодрый голос Нимфадоры Тонкс развеял напряжённую тишину, и Рози тут же почувствовала, как аврор обхватила её за плечи и оттянула от окна, бросающего грязную, промозглую тень на Поттер. — Того и глядишь, начнешь запевать заунывные песни и нападать на людей. Как-то на четвёртом курсе я на спор должна была проплыть пятнадцать футов, так эти мерзкие поганки вцепились мне в ногу и чуть не стянули юбку…
Невилл покраснел до кончиков ушей, и Рози хрипло рассмеялась, греясь в лучах весёлой и дружелюбной Тонкс, взлохматившей ей волосы, а потом её фиолетовый «ёжик» превратился в копну угольно-чёрных волос, а глаза наполнились зеленью. Поттер предполагала, что теперь они выглядят как сестры, поэтому прижалась ещё сильнее. От нее едва заметно пахло сигаретами и духами, и Рози с теплотой вспомнила Сириуса. Ей нужно проучиться ещё немного, чтобы попасть на рождественские каникулы на Гриммо.
Отправив Невилла к бабушке, которая специально приехала в Мунго, чтобы навестить внука, они поднялись наверх и медленно прогуливались по этажам, беседуя о прошлом. Рози расспрашивала её о родителях — Тонкс, как и она, была полукровкой, её мать — Андромеда — была кузиной Сириусу, а отец маглорождённый. Нимфадора задорно шутила о семейном сходстве, подкалывала Сириуса и вспоминала свои школьные годы (история о том, как она превратилась в Снейпа и почти заставила учеников сварить радужное зелье стала её любимой).
— А как к тебе он относится? Невилл говорил, он придирается к нему с первого курса.
Невилла Снейп на самом деле унижал и постоянно снимал баллы за взорванные котлы, пролитые зелья и списывание, и Рози могла поклясться, что боггартом Невилла был именно Снейп, а не Волдеморт, как он пытался всех убедить.
— Нормально, как бы странно это не звучало. Иногда он, конечно, смотрит на меня, как на дырявый башмак, и заставляет переделывать зелья, но в целом… для него я просто студентка с минимальными знаниями.
— Да ты врёшь! — воскликнула Тонкс, чуть не врезавшись в пациента с зелёными и длинными конечностями, как у лягушки. Тот квакнул, и на пол шлепнулись зелёные склизкие тельца, на которых Тонкс чудом не наступила. Из соседней палаты валил жёлтый дым, и недовольная медиведьма тяжело вздыхала. — У него в фаворитах только слизеринцы! Гриффиндор он ненавидит, а мой факультет так вообще бездарностями называл.
Рози рассмеялась, обходя девушку с осьминожьими щупальцами. Снейп был не самым понимающим и добрым преподавателем и чаще издевался, чем говорил что-то хорошее, но с ней у него отношения балансировали на уровне «безразличное презрение». А может, Рози просто не ждала от него похвалы и хорошего отношения. Он всё ещё был двойным агентом и шпионом в стане Волдеморта, и один Мерлин знал, как тяжело ему приходится. Поттер не выдерживала его присутствия на расстоянии, так что же ощущал Снейп, вынужденный стоять перед своим Лордом и исполнять самые поганые задания?!
— Тонкс, так я бездарность в зельеварении. Я ему так и сказала недавно. Он сказал, что не сомневался, и отправил отдирать панцири у драконьих устриц. Видимо, редко, кто признаётся, что на самом деле не понимает.
— Хммм, — задумчиво протянула Тонкс, вытягивая губы в трубочку. Нос её тут же искривился и стал подозрительно похож на Снейповский. — Просто ты везучая чертовка! А что мой дорогой кузен? Распушил уже перед тобой свой павлиний хвост?
Рози непонимающе воззрилась на девушку, усиленно пытаясь сообразить, о ком же она говорит. Кузен? Значит, у её матери есть сёстры, дети которых учатся в Хогвартсе? Медные таблички с гравировкой «Беллатрикс» и «Нарцисса» тут же промелькнули перед глазами.
— А, ты же не знаешь… Сестра моей матери — Нарцисса — мать Драко Малфоя. Она вышла замуж за Люциуса Малфоя сразу после побега моей матери.
Рози словно облили холодной водой. Она внимательно осмотрела Тонкс: розовые волосы, перекошенная неряшливая аврорская мантия, жёлтые конверсы, веснушки, неуклюжесть, эмоциональность и тёплые объятия. Потом вспомнила Малфоя: уложенные светлые волосы, кожа без единого изъяна, капризный разрез губ, идеально выглаженная дорогая одежда — сверкающий переливчатый шёлк и кожаные ботинки, недовольное лицо и холод в каждом движении. Разве кто-нибудь поверит, что объятия Малфоя могут быть тёплыми и успокаивающими? Да если Рози к нему хоть близко подойдёт, то тут же получит порцию унижений и какое-нибудь мерзкое проклятие.
— Драко Малфой — твой кузен? Серьёзно?
Нимфадора весело ей подмигнула, и по её плечам тут же рассыпались гладкие платиновые волосы, но присущей Малфою изысканности они ей не придали.
— Ага, я его ни разу не видела, но предполагаю, что мы не похожи.
— Не похожи, — утвердительно кивнула Поттер. На четвёртом этаже на них чуть не напала кусачая лоза, обвившая двери и незадачливого пациента, из тела которого пробивались новые стебли. — А почему павлин?
Тонкс преувеличенно гордо задрала тонкий римский нос и выгнула спину, и Рози рассмеялась, представляя, что Малфой разгуливает в такой позе по коридорам вместе со своими друзьями.
— В Малфой меноре огромный выводок белых павлинов. Говорят, Малфой-старший их обожает. Бедная моя тётушка: наверняка ей приходится терпеть не только самовлюбленных мужчин, но ещё и стаю животных.
Рози задумалась. Однажды на Защите Малфой отправил ей карикатуру на неё виде бумажного павлина.
Пятый этаж встретил их шепотками, и Рози тут же заледенела. Табличка «Недуги от Заклинаний» бросилась ей в глаза вспышкой молнии, и паника заполнила её тело. Она побледнела и поспешила вперёд, к палате в середине коридора. Тонкс попыталась её схватить, но Рози сама остановилась, не дойдя до палаты и прижимая руку к неистово колотящемуся сердцу. Она столько раз была здесь… так часто видела пустой коридор, слышала бессмысленные разговоры, вдыхала больничный запах и гладила маму по волосам, забирала у неё лилейные лепестки и чувствовала себя такой же поломанной, разговаривала с отцом. Глаза заслезились, и девушка поспешила стереть влагу рукой, чтобы Тонкс не заметила.
— Всё хорошо? Тебе плохо?
— Нет, — она постаралась придать голосу весёлости, — просто вспомнила кое-что.
Она пошла к двери и, тяжело дыша, повернула ручку. Внутри всё было по-другому: исчезли цветы, фотографии, подарки, которые она приносила на дни рождения, и Рози захотелось позорно разреветься от обиды, что вещи, которые так долго окружали её родителей, оказались выброшены. Новые бежевые занавески колыхались от порывов ветра, стены — абсолютно чистые и пустые — теперь были успокаивающей голубой расцветки. Две белоснежные кушетки, на которых когда-то лежали её родители, теперь были сдвинуты к стене вместе с ширмой. Рози прислонилась к стене и безжизненно осмотрела изменившееся пространство, вспоминая, какая здесь была обстановка ещё год назад, когда её родители были живы. Скоро здесь окажутся новые пациенты, и одна только Рози будет помнить сладкий запах цветов, печенья и лекарств. Её родители умерли, но Рози до сих пор цепляется за воспоминания о них. Она прикрыла глаза. Как же ей хотелось вернуться в прошлое, где единственной её проблемой была Дафни и соперничество с Алексом, где её родители были живы, а она приносила им вишнёвые ветви и рассказывала им выученные стихи.
— Рози, пойдём, — Тонкс неловко потопталась на пороге, неуверенно осматривая пустую палату. Она не знала, кто лечился и умер здесь, поэтому и не понимала поведение Рози. — Грозный Глаз с нас кожу спустит, если мы задержимся.
— Иду, — она последний раз осмотрела палату, а потом прикрыла дверь, разрывая связь между прошлым и настоящим. Её родители мертвы, она больше никогда не будет разговаривать с ними и играть с матерью в цветные камни, эта палата ныне для неё не существует. Рози очень надеялась, что боль притупится со временем, но острые кинжалы до сих пор пронзали её душу.
На обратном пути Тонкс пыталась развеселить её шутками и аврорскими байками, и Поттер изо всех сил старалась притвориться, что не расстроена. Кажется, ей даже поверили, потому что Уизли и Гермиона с Невиллом ничего не сказали при их появлении, а миссис Уизли отдала ей остывших булочек с сахаром, чтобы «исстрадавшееся дитя поело». У стойки регистрации Грюм внимательно осмотрел их, и Рози старалась не дёргаться от пронзительного взора искусственного глаза и комкала в руках еду. Она не ела со вчерашнего дня, но голод так к ней и не пришёл, поэтому она отдала булочки Рону и Невиллу; они сильно перенервничали, поэтому теперь заедали переживания (Тонкс даже пришлось отдать им припрятанные шоколадные конфеты).
— У барьера вас встретит профессор МакГонагалл, — напутствовала их Тонкс, подкидывая в руке старые и потрёпанные шнурки. — Постарайтесь не расщепиться. Меня уволят, если с вами что-то случится.
— Фсе будфет горофо, — невнятно пробормотал Рон, и Гермиона недовольно пихнула его локтем, отчего Уизли подавился. Тонкс похлопала его по спине, а потом протянула их портал и начала отсчёт.
Ровно через тридцать секунд Поттер почувствовала знакомое ощущение сдавливания, и её выбросило на заснеженную дорожку. Снег тут же прилип к её ногам, а стылая вода промочила колготки и попала в ботинки. Рози недовольно поморщилась, но не успела достать палочку, как её обдало волной теплоты. Минерва МакГонагалл быстрым шагом направлялась к ним и её остроконечная шляпа в красную клетку подпрыгивала при каждом шаге. Её привычное строгое лицо сегодня было ещё раздражённее.
«Видимо, Амбридж ввела ещё один декрет. Что на этот раз? Запрещено смотреть на её королевское величество?»
— Мистер Лонгботтом, Уизли и мисс Грейнджер, вы направляетесь в свою гостиную сейчас же. Если узнаю, что не добрались до своих спален, будете отрабатывать до конца года.
— Этого? — с надеждой прошептал Рон, но декан резко отрезала.
— Учебного! Марш в гостиную. Мисс Поттер, я проведу вас к директору Дамблдору.
Девушка переглянулась с друзьями и кивнула, подтверждая, что потом всё расскажет. Гермиона обеспокоенно нахмурилась, но Рози помахала ей рукой и, не смев ослушаться МакГонагалл, компания отправилась по вытоптанной дорожке к замку. Небо всё ещё было светлым, белые облака кружились над башнями Рейвенкло и Гриффиндора, и Рози чувствовала, что день уже заканчивается и завтра им снова предстоит столкнуться с учёбой, Амбридж и занятиями Отряда.
Запах хвои приятно окутывал её и успокаивал. Рози глубоко втянула свежий воздух и позволила себе широко улыбнуться, чувствуя, как напряжение медленно отпускает её. Красота Хогвартса была не такой броской и яркой, как у Шармбатона, но Рози полюбила умиротворенность английской школы, здесь она ощущала душевное равновесие, которое академия бы не смогла ей дать.
— Клюквенные шипучки, — произнесла пароль от кабинета МакГонагалл, и огромные каменные орлы распахнули свои крылья, приглашая на подставку. Декан осталась стоять в коридоре, наблюдая, как Поттер поднимается в кабинет, а потом, печально качая головой, удалилась в своей кабинет, размышляя о нелегкой судьбе девочки. Рози же перебирала пароли, которые уже успела услышать за время учёбы, и поняла, что у Дамблдора были самые оригинальные и самые «вкусные». Хотя паролей от гостиной Слизерина она не слышала.
Дверь в кабинет директора была открыта, но Рози по правилам постучала и только потом зашла, сразу же отмечая сидящего за столом Дамблдора и огромную стопку документов с министерской пометкой. Рози показалось, что там промелькнули копии декретов Амбридж, но Дамблдор взмахнул палочкой, и бумага рассыпалась пеплом. Почти незаметно блеснул металлический уголок блокнота под чёрным пеплом.
— Присаживайся, Розали. Как твоё здоровье? Головная боль не прошла?
Пузатый чайник разлил горячий чай по фарфоровым кружкам, и Рози тут же отпила большой глоток, чувствуя, как согревает и успокаивает ароматная жидкость. Чай в кабинете Дамблдора всегда имел чудодейственный эффект.
— Слегка болит, но я больше не чувствую змею внутри своей головы, — стеклянные приборы звенели в такт её словам, а портреты на стенах либо спали, либо притворялись спящими. — Простите, директор, я должна была рассказать вам раньше. Я не думала, что это… не просто сны.
— Не вини себя, Розали, в этой ситуации виноватые только я и Волдеморт — я должен был поговорить с тобой раньше. Как давно у тебя эти сны? Появились во время обучения Шармбатона или раньше?
Дамблдор опёрся на сложенные руки и внимательно и благожелательно наблюдал за ней, и голубые глаза сверкали за очками-половинками. Рози прикусила губу, вспоминая обучение в академии. На последнем курсе сны посещали ещё почти каждую неделю, и чем ближе был Турнир Трёх Волшебников, тем сильнее эмоции «змеи» давили на неё — Камилла была свидетелем каждой её ночной истерики. Но были ли они до этого? Можно ли считать голос, который она иногда слышала, воздействием тёмной магии?
— До Шармбатона мне не снились сны. А на первом курсе, в своей первый день в академии, я подожгла торшер во сне, и когда проснулась, услышала голос в своей голове. Мне тогда казалось, что это просто моё воображение, но теперь я понимаю, что это голос Волдеморта.
— Что он говорил?
Рози пожала плечами, сверля взглядом картину с Армандо Диппетом. Старик весьма плохо притворялся, что не слушает их, и иногда приоткрывал глаза, чтобы тут же столкнуться с холодными глазами Поттер.
— Ничего особенного. «Моя магия». Я до сих пор не понимаю, что это значит.
Дамблдор молчал, сосредоточенно углубившись в свои размышления, и только певучая трель феникса заставила его очнуться.
— Это что-то означает?
— Волдеморт был, как и ты, сиротой и рос в магловском приюте, — Рози поражённо вскрикнула. Этого не может быть. Убийца и тиран не мог быть похож на неё, не мог превратиться в чудовище, пережив столько же, сколько и она. Рози стало противно от того, что они были так похожи. — Когда ему исполнилось одиннадцать, я пришёл рассказать ему о Хогвартсе, но вместо радостного мальчишки встретил подозрительного, бесчувственного мальчика, который воровал вещи у соседей и поджёг шкаф, когда я попросил его вернуть вещи. Удивительно, что в тот день, когда ты стала частью магического общества, вещи рядом с тобой вспыхнули.
Рози сглотнула. Теперь никто из портретов не притворялся спящим — каждый с любопытством, страхом, неприязнью рассматривал её, и Рози чувствовала, как новая информация и излишнее внимание давят на неё. Получается, она и Волдеморт… похожи? Но почему?
— А потом ты слышала его?
— Только когда злилась.
«Злилась так сильно, что хотела убить», — с содроганием вспомнила она. Если бы Алекс тогда её не остановил, она наложила бы на Йоханесса проклятье гораздо ужаснее оленьих рогов. И ей это нравилось. Даже сейчас она не ощущала муки совести за этот поступок.
— Что со мной, директор? Откуда у меня связь с Волдемортом? Это потому что… он умер, когда пытался убить меня? Почему именно моя кровь нужна была для его воскрешения? Я помню слова клятвы: «кость отца», «плоть слуги», «кровь врага, взятая насильно». Он мог забрать её у кого угодно, но почему я?
Дамблдор приподнялся и отошёл к дальней стене, где стоял стеклянный шкаф с пробирками и небольшая мраморная чаша. Рози разглядела только светящуюся жидкость, клубящуюся белым светом, прежде чем директор поднес палочку к виску и вытянул серебряную нить. Рози сжала рукой подлокотник кресла. Она никогда ещё не видела такой магии.
— Этот разговор будет тяжёлым для нас с тобой. Если бы ты училась здесь с самого начала, мне было бы легче наблюдать за тобой и объяснить, что происходит. Но… твоё пребывание в Шармбатоне даже к лучшему, я ожидал, что влияние Волдеморта на тебя будет сильнее.
— Влияние Волдеморта? Но как он мог влиять на меня, если тогда был мёртв?
— Волдеморт всегда был с тобой, Розали, — печально произнес Дамблдор, разглядывая своё отражение в разбитом зеркале. Фоукс неожиданно громко встрепенулся и перелетел с жердочки на директорское плечо и взмахнул крылом, точно старался успокоить хозяина.
— Но… как?
— Никто точно не знает, что именно произошло в Хэллоуин 1981го, и как жертва твоих родителей повлияла на события, но когда Волдеморт пал от собственного заклинания, часть его нашла единственное живое пристанище в той комнате. В тебе, Розали. Я подозреваю, что она спала до твоего поступления в Шармбатон, но когда магия коснулась тебя, и ты оказалось в замке с огромным количеством древней магии, его часть в тебе снова проснулась. Ты слышишь его голос, видишь его глазами, чувствуешь его приближение. Волдеморт слишком тщеславен и слишком слаб в данный момент, чтобы понять это, но когда он окрепнет — станет ясно, что он может влиять на тебя и тогда… ты должна быть осторожна, Розали, и не позволять снам воздействовать на тебя.
Рози покачнулась, крепко хватаясь за кресло. Тишина звенела в кабинете, и Рози слышала только стук собственного сердца, судорожное дыхание, биение крови в ушах. Этого не может быть. Нет. Нет. Нет. Рози почти разорвала рукав кофты, чтобы посмотреть на глубокий шрам на предплечье, оставленный Барти Краучем. Её кровь нужна была, чтобы воскресить его, потому что она — часть его… Она жила всё это время, не ведая, что частичка Волдеморта, его мерзкая, тёмная магия прижилась в ней и паразитировала, питалась негативными эмоциями и разрушала её. Нет. Нет. Он убил её родителей, а она стала… Кем она стала?
— Как это может быть? Как часть Волдеморта могла попасть в меня? Переселения душ же не существует. Это невозможно, так ведь?
— Я не могу тебе сейчас объяснить всё, Розали. Эта информация будет лишней.
— Нет! Я хочу знать всё! — вскричала она, подскакивая на месте.
Портреты тут же забормотали, встревоженные её криками.
— Молодая леди! — переполошилась некая Аспера Шафик. — Ведите себя прилично!
Дамблдор же оставался спокоен, но тень грусти и вины легла на его лицо, усугубляя морщины и превращая кожу в сморщенный пергамент. Он словно постарел на несколько лет во время разговора с ней. Поттер распирала злость, точно такая же, которая заполняла её в теле змеи. Она могла бы вцепиться зубами в него и убить, как почти убила рыжеволосого предателя крови. Острая боль вспыхнула в её голове, и она снова почувствовала мимолетное присутствие Волдеморта в своей голове. Касание совсем незаметное, но внутри словно всё перевернули и запутали.
— Как от этого избавиться? Если он внутри меня, я не хочу жить с этим.
Дамблдор вздохнул, внимательно рассматривая её.
— Пока мы не знаем, как вытащить его из тебя.
— А когда узнаете? Вы не можете скрывать от меня всё.
— Обещаю, Рози, придёт время, и ты обо всём узнаешь. Но сейчас тебе лучше находиться в неведении, пока ты не сможешь защитить свой разум.
Рози подняла на него горящий, лихорадочный взгляд, подходя ближе.
— Как я могу защитить его? Что мне нужно сделать?
«Я не хочу терпеть его. Он чудовище. Убийца. И я стану такой же».
— Об этом я и хотел поговорить с тобой. Профессор будет обучать тебя окклюменции, чтобы ты смогла защитить свой разум от воздействия Волдеморта. Это очень тонкая наука и нужна полная концентрация, чтобы освоить её, поэтому профессор Снейп, как искусный окклюмент, поможет тебе.
— Снейп? Почему именно он? Разве вы не владеете окклюменцией?
— Мое присутствие рядом с тобой нежелательно. Кто знает, как отреагирует Волдеморт на меня, когда я буду учить тебя, — его глаза блеснули, и Рози с холодным ужасом поняла, что он знал её мысли. Знал, что в момент гнева она хотела убить его, но ничего не сделал. — К тому же профессор ведет у тебя официальные дополнительные уроки, поэтому вопрос о тренировках ни у кого не вызовет подозрений. Ты будешь заниматься с ним по выходным.
Рози молчала, сжимая от бессилия кулаки. Дамблдор от неё отвернулся и теперь наблюдал за клубком нитей в чаше, а Фоукс, издав пронзительную трель, вылетел в распахнутое окно и скрылся в сером небе. Рози шумно выдохнула и тут же заметила на директорском столе всё тот же блокнот, погребенный под пеплом. Почему он не сгорел? Огонь вспыхнул моментально, но чёрная кожаная обложка была не тронута. Рози протянула руку и коснулась поверхности: под тёплым пеплом обложка тетради была холодной, словно пролежала на морозе всю ночь. Кисть тут же прошибло странной энергией, знакомой и желанной, в которой она всегда хотела прикоснуться.
— Хорошо. Но вы расскажете мне всю правду.
Дневник словно звал её, и Поттер, сама того не ведая, схватила его со стола и засунула в сумку.
А потом взглянула на свои руки и почувствовала себя грязной. Дамблдор наблюдал за ней через разбитое стекло, но она этого не видела.
***
— По-вашему, это сиреневый? У вас расстройство цветового восприятия, мисс Поттер? — недовольно проскрипел профессор Снейп, отходя подальше от её свежеприготовленного зелья, источавшего неприятный гнилостный аромат. Сегодня она должна была приготовить Гербицид, но вместо самого эффективного удобрения для овощных культур у неё получилась зловонная полужидкая масса чёрного цвета. Маслянистые пузыри на поверхности вздувались и лопались, поэтому стенки котла были забрызганы тёмными подтёками. Отвращение профессора можно было прочувствовать каждой клеткой.
Рози устало скомкала подол юбки и благожелательно извинилась, стараясь придать голосу раскаяние, а не безразличие. Она уже заканчивала программу четвёртого курса, и сегодняшнее занятие было для неё предпоследним, и, видимо, профессор решил следить за каждым её действием, как не следил до этого. Рози устало вздохнула, посматривая на мерзкую жидкость.
— С такой техникой вы будете не лучше Лонгботтома, — прошипел Снейп и резким взмахом палочки уничтожил неудавшееся зелье. Рози облегченно выдохнула, радуясь, что после провала разозлённый профессор отправит её в башню, где она сможет просто сделать реферат по этому зелью. Книжки, уютная гостиная и помощь Гермионы располагали к учебе, а ехидные взгляды Снейпа и духота лаборатории нет. — Раз уж Гербицид вам не даётся, как и зельеварение в целом, приготовьте Увеличивающую настойку месье Фланже. Может, ваше французское воспитание вам поможет.
«Французское воспитание…» — мысленно передразнила она Снейпа, молчаливо открыла учебник и начала читать краткую историческую справку о садоводческом зелье, придуманном выпускником Шармбатона ещё двести лет назад. Описание и рецепт были настолько скучные, что у Поттер начали слипаться веки, а голова клониться к парте, но сверлящий, недовольный взор Снейпа не давал ей прикрыть глаза.
Родниковая вода начала закипать в котле, а слизь флоббер-червей булькала в пиале; Рози приступила к нарезанию подводной осоки, но мысли её улетели в другое направление. Радовался ли Снейп, что Рози больше не будет третировать его дополнительными зельями по вечерам? Судя по его отношению и недовольству, сквозящему в чёрных глазах, он был бы рад избавиться от неё навсегда, а не только на дополнительных. Хотя теперь он может язвить и морщиться при виде её зелий на уроках, наверняка она и Лонгботтом — его любимые жертвы.
— Профессор, директор Дамболдор…
— Я знаю, — прервал он её, не поднимая взгляда от проверки домашних сочинений. Крючковатый нос почти касался пергамента, а чёрные, неопрятные волосы свесились на щёки, придавая лицу желтоватый болезненный цвет. Он быстрым росчерком пера зачеркивал целые предложения, и страницы полнились краснотой чернил. Рози понадеялась, что там было не сочинение Рона. Вчера он подчистую списал его у Гермионы, даже не меняя порядок слов. — Я начну вас тренировать, как только закончатся ваши отработки за четыре года ничегонеделания.
Рози вспыхнула и что есть силы кинула измельчённую каштановую скорлупу в воду (зелье на этом этапе должно было быть тёмно-зелёным, но её сверкало цветом молодой листвы). Она не бездельничала в Шармбатоне! Если бы она знала, сколько она тренировалась на Белой и Тёмной магии, как оставалась после уроков и до изнеможения колдовала, как читала учебники по Чарам и проверяла заклинания на Камилле, тренировалась в Дуэльном клубе. Да, её образование было направлено на заклинания, а не на зелья, но в чём её вина?
— То есть, после Рождества начнётся первое занятие?
Снейп на секунду замер, видимо вспоминая, что скоро академические таланты мисс Поттер не будут тревожить его тонкую душевную организацию. Рози могла поклясться, что на его лице промелькнула крохотная улыбка, и ей стало обидно. Не такая уж она и плохая ученица.
— Это тяжело, профессор? Защищать свой разум?
— Да. Это не просто взмах палочкой. Окллюменция — одна из самых тяжёлых наук в магическом мире, и не каждый способен её усвоить. Здесь нужна дисциплина и контроль своих эмоций, чего Вам, мисс Поттер, по моему скромному мнению, не хватает. Как и вашему крёстному, — последнее слово он почти выплюнул, кривясь от едва сдерживаемого презрения.
— Перестаньте втягивать Сириуса в это. Он вам ничего не сделал.
— Ничего не сделал? — профессор так резко поднял голову, что Рози отшатнулась и мерная ложка в её руке дернулась; крупицы порошка упали в её зелье и растворились. Глаза Снейпа широко распахнулись, а перо нервно дёрнулось, в его глазах было столько невыплеснутой злобы и… боли (?), что Рози невольно замолчала, не желая спорить. Сириус рассказывал, что в школьные года они недолюбливали друг друга, но чтобы до такой лютой ненависти… что же между ними произошло, раз они не забыли обиды спустя столько лет?!
Рози сомневалась, что через десять лет она будет так же ненавидеть Дафни де Мурье. Прошло уже полгода, как она видела её последний раз, и воспоминания о ней начали медленно стираться. Скоро она и не вспомнит эгоистичную блондинку, оскорблявшую её на протяжении четырёх лет.
— Вы так похожи на своего отца. Такая же беспардонная, глупая девчонка, не понимающая, когда нужно остановиться.
Рози неприятные слова не всколыхнули. Она любила своего отца и его идеальный образ, который она по крупицам выстроила из чужих рассказов, и разрушать его из-за неприязни Снейпа не собиралась.
— И я горжусь этим.
Они долго смотрели друг в другу глаза, а потом Снейп сморщился и снова уткнулся в проверку работ.
— Доделывайте зелье, и чтобы до следующей недели я вас здесь не видел.
«Я тоже с радостью бы здесь не появлялась. И как только я могла оправдывать его перед Нимфадорой».
Сгорая от злости, она помешивала зелье, слишком сильно ударяя черпаком по металлической стенке; Рози мстительно наслаждалась, как звон давит на атмосферу, и надеялась, что профессор Снейп выгонит её. Примерно через десять минут, когда ей нужно было приступать к заключительной стадии, раздался громкий стук и в кабинет зашли слизеринцы. Рози любопытно осмотрела высокие фигуры двух парней и с удивлением поняла, что это были Теодор Нотт и Драко Малфой. Ну конечно, кто ещё мог сюда прийти, когда она здесь?!
Не скрываясь, она повернулась, чтобы лучше наблюдать за ними. Малфой окинул её недовольным взглядом и его светлые брови приподнялись, Рози так и слышала, как он растягивает гласные: «Хватит смотреть, Поттер». Не сдержавшись, она широко и иронично улыбнулась ему и рассмеялась, когда заметила тень презрения и румянец на белых щеках. Теодор Нотт же предпочел на неё не смотреть, а сразу подошёл к своему декану и начал что-то объяснять на пониженных тонах. В полутьме лаборатории его образ напоминал ей вампира: сероватая кожа с синяками под глазами, потухший взгляд, растрёпанные волосы, сильно выраженные скулы, потускневшие губы. В сравнении с тем же Малфоем — холодным на внешность, но ярким на характер — Нотт выглядел как призрак — пустой внутри и снаружи. Рози надеялась, что он не болен чем-то серьёзным, потому что с каждой неделей он выглядел всё хуже и хуже.
На удивление, Малфой не стал прерывать беседу однокурсника с деканом, а сразу подошёл к первой парте (Рози сидела на четвёртой), и начал приготавливать лабораторное оборудование — Рози заметила только тонкие запястья с синими венами, закатанные рукава рубашки, когда он начал нарезать златовласку, идеально ровную спину, а потом отвлеклась на собственное зелье. Жидкость как раз приобрела нужный багрово-глиняный оттенок. Оторвалась она только тогда, когда на её парту приземлились два толстых свитка. Рози подняла взгляд и увидела уходящего Теодора Нотта — сгорбленного и одинокого. Свитки с их совместным проектом покоились перед ней, вызывая стыд. Почему Нотт решил доделать проект без неё? Решил, что ему неудобно с ней работать?
Рози убрала свитки в сумку, неловко хмурясь. Она обязательно должна будет поговорить с ним о проекте завтра.
— Разве твоё зелье уже не должно быть готово? — вдруг спросил её Малфой, полуоборачиваясь к ней. Его серые глаза сначала проскользили по розиной фигуре, а потом по содержимому котла, где мирно кипела настойка. — Оно не должно быть такого цвета.
Рози недоуменно на него посмотрела. С чего бы ему с ней разговаривать? Разве у него нет дел поважнее, чем цепляться к ней? Следить за собственным зельем, поболтать по душам с деканом?
Рози сверилась с учебником, а потом с подозрением в голосе ответила:
— По учебнику оно должно быть именно такого цвета. Коричневого.
Малфой фыркнул, отвлекаясь от своего зелья. Пар от котла взвился вверх, и светлые волосы почти слились в белоснежный ореол. Уголок его губ насмешливо дёрнулся, словно Поттер только что убеждала его в существовании морщерогих кизляков.
Профессор Снейп не вмешивался в их разборки. Казалось, он вообще забыл о двух студентах.
— Коричневым оно должно было быть на предпоследнем этапе, до добавления иголок дикобраза. А ты ведь их уже добавила?
— Да.
— После их растворения зелье приобретает оранжевый оттенок.
Рози пару секунд недоверчиво смотрела на него, осмысливая происходящее, а потом вернулась к учебнику, но на старых, потертых страницах оранжевый цвет готового зелья не упоминался. Может, он обманывает её? Издевается, как обычно. Ему же это нравится.
— Ты делаешь это специально? — возмутилась она, сжимая в руках волшебную палочку. Та, почувствовав недовольство хозяйки, выпустила несколько красных искр.
— Пытаюсь спасти то убожество, что ты приготовила? Да, меня, знаешь ли, всё ещё волнует собственная безопасность. Вдруг оно взорвётся, как у твоего дружка Лонгботтома.
«Вот же подонок».
— Дружка Лонгботтома… — ядовито прошипела она, сжимая палочку, —…ты так часто его упоминаешь, что мне становиться страшно, Малфой. Ты, случаем, не одержим им? Столько внимания.
Шах и мат. Нить, что удерживала Малфоя в хорошем настроении, разорвалась. Щёки и шею окрасил рубиновый румянец, такой непривычный для его кожи и зелёного галстука, губы скривились, а крылья носа затрепетали. Он сделал шаг вперёд, опираясь руками на парту, и Рози посмотрела на профессора. Холодные чёрные глаза следили за своим учеником, не обращая внимания на Поттер.
— Закрой рот, Поттер. Слишком многое о себе возомнила?
— Закрой рот, Малфой. Слишком многое о себе возомнил?
— Не боишся грубить старосте?
— А что ты сделаешь? Амбридж нажалуешься? Кажется, я уже говорила тебе, что когда ты выслуживаешься перед ней, то становишься ещё противнее.
— Слышу это от маглолюбки, которая по вечерам тренирует всякий сброд.
Он подошел ближе, почти вплотную к её парте, и Рози покрепче сжала палочку, обдумывая, какие заклинания использовать, чтобы Малфой замолчал хоть на секунду.
— Завидуешь? Бедных слизеринцев же никто не принимает, никто не приглашает в компании, — издевательски протянула она, — всегда против всех. Ищете нас по ночам, как собаки. Твоё достоинство не страдает от этого? Оно вообще у тебя есть?
— Его уж у меня побольше, чем у твоих предателей крови, — усмехнулся Малфой. Рози цокнула языком.
— Доказательства? Пока ты только жалкий мальчишка без капли благородства.
— А ты на всё смотришь через призму собственных принципов? Благородство — для тебя главная черта? И где же оно тебе помогло? Спасло от него?
Он знает о Волдеморте? Но откуда? Неужели Гермиона и Рон были правы, и его отец — Пожиратель Смерти? А сам Драко? Рози бросила лихорадочный взгляд на правое предплечье, но оно было чисто, словно первый снег.
— Мисс Поттер, уберите палочку. Здесь не место для дуэлей. Мистер Малфой, проверьте зелье мисс Поттер и возвращайтесь к своему проекту. И воздержитесь от разговоров, — вмешался Снейп. Малфой тут же выпрямился, равнодушие вернулось на его лицо, но глаза всё ещё горели злостью. Рози отвечала ему таким же отчаянным взглядом, сжимая палочку в руке. Красноватые искры ударялись о парту и тут же исчезали.
— Проверяй, — отмахнулась она; искры, выскочившие из палочки, рассыпались по столу, и несколько попало в бурлящее зелье. Малфой тут же достал собственную палочку с ужасом на лице, но не успел ничего сделать. Кипящее зелье забурлило, зашипело и молниеносно вспенилось. Брызги разлетелись во все стороны. Рози пригнулась. А потом Малфой закричал, и в душе у неё всё застыло, словно на неё разом вылили ведро холодной воды. Она подскочила к слизеринцу, корчившемуся на полу, правую руку он обхватил левой и прижал к животу. Красные ожоги усеяли его кисть, словно дикие цветы, и на самом большом ожоге начали образовываться белые пузыри. Рози медленно сглотнула и дрожащими руками попыталась наложить обезболивающее заклинание, но палочка тряслась в её руке. Мерлин, что она натворила…
Зелье перестало шипеть, а порыв ветра окутал её и Малфоя, остужая. Рози увидела рядом с собой чёрную мантию Снейпа и тут же испуганно на него посмотрела. Гнев на желтоватом лице ещё сильнее заставил её сжаться от ужаса. Она не хотела ранить Малфоя. Они ругались, да, но она даже не думала сделать ему больно на самом деле…
— Малфой, прости, я не хотела… — срывающимся голосом зашептала она, но Малфой только ненавидяще посмотрел на неё, и отмахнулся от её руки, когда она хотела помочь ему подняться.
— Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора, мисс Поттер. Вы совсем не можете контролировать свои эмоции? Настойка месье Фланже — это кислота!
— Профессор, это вышло случайно!
— Ваше «случайно» случаются с завидным постоянством. Отведите мистера Малфоя в Больничное Крыло и возвращайтесь в свою гостиную. Завтра получите информацию об отработках.
Собрав сумку, она расстроено посмотрела на свои руки и убрала палочку. Малфой, прижимая обожженую руку, даже не посмотрел на неё и тут же выскочил в коридор. Рози, тяжело вздохнув, последовала за ним.
В последнее время по её вине слишком много людей страдает.
***
Пустой.
Рози пролистала ещё раз, но старые, плотные, страницы с разводами были пусты. Чёрная обложка, поцарапаная и помятая, была холодной на ощупь и вызывала у Рози странные ощущения удовлетворённости и превосходства. Металлические уголки врезались в ладонь. Зачем Дамблдору пустой дневник? Или он зачарован чарами приватности? У девочек в Шармбатоне раньше много было таких дневников и блокнотов в разноцветных обложках. Но почему тогда он не сгорел и даже не нагрелся, когда Дамблдор применил Пиро?
Чернильные капли сорвались с пера и тут же впитались в бумагу, и Рози задумчиво перевернула страницы — следов чернил не осталось, словно пергамент впитывал всё, что к нему прикасалось. Подушечками пальцев коснулась зачёркнутых слов, и кожу укололо электрическим разрядом.
С этим дневником что-то было не так, но Рози никак не могла понять, что. Книжонка манила её, словно ночное небо и прохладный ветер после жаркого дня, но в тоже время вызывала отвращение, перемешанное с желанием. Красть её у Дамблдора не хотелось, она даже не понимала, почему это сделала.
«Она нужна мне» — шептало подсознание, и Рози не была уверена, её это голос или Волдеморта.
— Рози, мы закончили, — подошла к ней уставшая Гермиона, вытирая влажный лоб рукавом длинной рубашки. Довольный блеск глаз и тяжелое дыхание придавали ей самобытного очарования. Рози улыбнулась и поднялась на ноги, убирая дневник в сумку. Гермиона с любопытством проследила за ней, но ничего не сказала.
Рози вышла в центр Выручай-Комнаты, где уставшие однокурсники разминали гудящие мышцы или отдыхали. Фред и Джордж лежали друг на друге, Полумна примостилась у стены, с восторгом разглядывая наколдованные окна, хаффлпафцы собирали вещи и тихо переговаривались. Рон и Невилл заканчивали тренировку, и красный луч Экспеллиармуса пролетел рядом с ней, чуть не попав по ногам. Невилл извиняясь посмотрел на неё, но Рози махнула рукой. Они тренировались на этой неделе два раза, чтобы научиться атаковать, и Экспеллиармус был самым сложным в исполнении, но и самым эффективным. Рози наблюдала и учила их первую половину занятия, а потом поручила обязанности по тренировке Гермионе и Рону, а сама отправилась исследовать дневник.
— Вы прекрасно сегодня поработали! — она отошла ближе к Луне, потому что ветви омелы с завидной регулярностью пытались её поймать. Крупные белые ягоды и зелёные ветви свисали с потолка и появлялись в совершенно неожиданных местах — Рози предполагала, что это дело рук близнецов, хитро перешёптывающихся на полу. А рядом с Луной никогда чёртовой омелы не наблюдалось. По её словам, омела заражена нарглами, которые боятся её амулета из апельсиновых корок. — Следующее занятие будет уже после каникул, и мы продолжим изучать Оглушающие заклинания.
— Ничего нового не будет? — обиженно пробормотал Захария Смит. Сьюзен Боунс недовольно закатила глаза. Недавно она рассказывала ей, что Смита на Хаффлпафе недолюбливают за его мелочный и истеричный характер. — Вот теперь и не приду.
— Как жаль, Рози, наверное, расплачется, — усмехнулся Фред.
Подавляя улыбку, Поттер пожелала всем счастливого Рождества. Однокурсники взволнованно заговорили, стали расходиться. Пожелали Рози счастливого Рождества. Веселая, она собрала вместе с Роном, Невиллом и Джинни подушки и аккуратно разложила по полкам. Когда все уже вышли, Поттер заметила тонкую низенькую фигуру у зеркала. Чо обхватила плечи руками и разглядывала фотографии, которые Рози приклеила, чтобы поднять боевой дух однокурсников — изображение Ордена Феникса, фотографии участников. Невилл повесил фотографию погибшего Седрика Диггори, и именно его фотографию Чо разглядывала, касаясь красивого профиля кончиками пальцев. Она выглядела такой трогательной и одинокой, что у Рози защемило сердце.
Попрощавшись с ребятами, она подошла к ней, вставая плечом к плечу. Рост у них был одинаковый, поэтому девушка чувствовала, какая горячая у Чо кожа и шелковистые прямые волосы, щекочущие ей щёку.
— Ты не ушла вместе с подругами? — расслаблено отозвалась Рози, наблюдая за родительскими фигурами, машущими ей с фотографии. Молодой Сириус задорно улыбался и подмигивал, и красота его была опасная, дикая — волнистые волосы до плеч, глубокие выразительные глаза, ровная линия челюсти, высокий рост и изящная худоба. Словно вылепленный по канонам древнегреческих идеалов красоты.
— В гостиной сейчас вечеринка по случаю Рождества, а я хотела… побыть в одиночестве, — тихо шепнула Чо, заправляя прядь волос за ухо. С беспокойством Рози заметила, что лицо у неё мокрое, а глаза слезящиеся. Она плакала?
— Мне оставить тебя одну?
— Нет, — Чо тут же схватила её за руку и крепко сжала, а на лице вспыхнуло такое отчаяние и боль, что Рози испугалась. Что могло так её расстроить? На тренировке она была весёлая, смеялась вместе с ней и колдовала. — Не уходи. Не оставляй меня.
Она держала её так крепко, словно боялась не справиться с эмоциями и рассыпаться на отдельные кусочки. В последний раз она видела её такой в самый первый день их знакомства — тогда она плакала в туалете и не могла остановиться. Перемены настроения Чо были странными, резкими, в один момент она могла быть душой компании, в другой спрятаться в тёмный угол и кричать от боли, пока силы не оставят её. Рози понимала, что это из-за смерти её парня, и недоумевала, почему её подруги и родители не могут помочь ей. Потеря любимого человека сравнима с огромной зияющей раной посреди грудной клетки, которая никогда не заживает.
Но чем она может ей помочь? Рози не могла справиться даже со своими демонами.
— Что случилось? — беспомощно спросила она.
Она покачала головой, утерла слёзы рукавом и хрипло сказала:
— Извини… просто… мы учим заклинания… а он… я вдруг подумала, знал ли он всё это, и мне стало так плохо. Я не могу… смириться с тем, что он умер… Я так хочу, чтобы он вернулся ко мне.
Сердце у Рози рухнуло вниз. Она тяжело вздохнула, сильнее сжимая её руку. Чо прислонилась к ней головой, тихо плача, и Рози робко погладила её по волосам, чтобы успокоить. Она не знала, как ей можно было помочь, никакие слова не вернут тебе близкого человека, и эта боль будет жить с ней вечно. Но голос Чо… срывающийся, печальный, надрывный. Он рвал ей душу.
— Он… я думаю, он знал эти заклинания, иначе бы он не стал участником Турнира и не дошёл до центра лабиринта. Я не знала его лично, но Невилл рассказывал, что Седрик был очень смелым. Он пытался защитить Невилла. Но если Волдеморт решил убить кого-то, то шансов на спасение нет ни у кого.
При имени Волдеморта Чо икнула, ещё сильнее прижимаясь к ней. Запах её духов ударил ей в нос — что-то цветочное и очень приторное. Похожими пользовалась Аморет.
— Но ты не умерла, хотя была младенцем.
— Да, но… никто не знает, почему это произошло. Мне просто повезло.
«Но Волдеморт попытается закончить то, что начал, и убьёт меня. Я не смогу убегать от него вечно».
Шрам на предплечье кольнуло болью. На кладбище он почти убил её, и Рози пришлось пожертвовать палочкой, чтобы спастись. Но тогда он был слаб, а сейчас Рози чувствовала, как он медленно набирается сил и крепнет. Скоро он вернётся в прежнюю форму, и тогда никакая магия ей не поможет. Рози с содроганием ждала будущего.
«Хотя бы близкие мне люди были в безопасности».
— Я… прости, что спрашиваю у тебя это, — она подняла голову и почти коснулась носом её лица. Чёрные пряди прилипли к её лицу, а кожа блестела. Рози подавила почти яростный порыв прикоснуться к ней. Даже с красными опухшими глазами она была очень красива. — Я не должна мучать тебя своими проблемами. Тебе и так сейчас тяжело: Пророк, занятия с нами, Тот-кого-нельзя-называть. Из меня плохая компания.
— Ты хорошая, Чо. Просто тебе нужна помощь. Ты не разговаривала об этом с родителями?
Чо отрицательно замотала головой.
— У меня только мама, и она постоянно на работе. Сомневаюсь, что ей важны мои чувства.
— Не говори так. Каждый родитель волнуется о своём ребенке.
Пусть у неё и не было родных, но она слепо верила в силу родительской любви. Даже Дурсли, чопорные и гнилые люди, относились к своему сыну, словно к ангелу, лелеяли его и хвалили, хотя за свои преступления он этого и не заслуживал.
— Ты такая хорошая, Рози, — Чо улыбнулась сквозь слезы. — И прекрасная преподавательница. До этого момента я никого не могла оглушить, но сейчас я чувствую себя сильной. Спасибо тебе. Я так счастлива, что встретила тебя в поезде.
Они смотрели друг другу в глаза, и воздух между ними стал сгущаться, плотным потоком забивался в легкие, отчего их дыхание участилось. Неуверенные прикосновения Чо к её руке заставляли её нервничать, а цветочный запах и красота привлекали, словно пламя ночных мотыльков. Рози сглотнула, чувствуя невыносимое желание выскочить из комнаты и больше никогда не видеть её хрупкую фигуру.
— Омела.
— Что?
Чо указала на потолок над её головой. Рози подняла голову и увидела бурно разросшийся куст со спелыми и крупными ягодами и мелкими листьями, мирно трепетавшими, словно от нежного прикосновения. Рози мысленно застонала.
«Нужно будет попросить у Луны её талисман из апельсина», — невольно проскользнула мысль в голове.
— Говорят… — начала шептать Рози, опуская голову, но тут же замолчала, почувствовав влажные губы на своих. Солёные от слёз, пухлые, спешно и неумело прикоснувшиеся к её обветренным губам. Рози замерла, поражённо смотря на закрытые глаза Чо, россыпь веснушек на переносице, слипшиеся ресницы, и чувствовала, как её ладони обхватили её лицо, и поцелуй углубился. Кончик языка коснулся её губ. Огонь вспыхнул в Рози и тут же потух. Волна дрожи, скопившаяся в руках, путала мысли, и медля, она уперлась руками ей в плечи и оттолкнула.
Чо тут же распахнула глаза, недоуменно смотря на неё, а потом прижала руки к губам и испуганно воззрилась на неё, мотая головой из стороны в сторону. Кожа у неё была красная, а едва видимый уголок губ распухший. Рози тяжело сглотнула. Каждый, кто бы увидел их в таком состоянии, сразу бы понял, что они делали. Если бы увидел Алекс…
— Я… прости, Рози, я подумала… — Чо снова всхлипнула, но на этот раз Рози не хотела утешать её. Сердце оглушающе билось в груди, готовое вырваться из тесной преграды, уши и шея пылали от смущения, а в голове царила пустота, в которой вспыхивали обрывки мыслей.
Она сделала это, потому что скучает по Седрику.
Ей просто нужно было утешение.
Если Алекс об этом узнает…
Поцелуй ей понравился.
От медленно накрывающей паники ей хотелось закричать.
— Всё нормально, — дрожащим голосом ответила она, — но у меня есть парень, Чо. Пожалуйста, не делай так больше.
Чо расстроено смяла юбку, натягивая её вниз, приоткрыла рот — Рози никогда больше не будет смотреть на её губы — и закрыла. Она влажными и грустными глазами посмотрела на неё, а потом пробормотала тихое «прости» и поспешно покинула Выручай-комнату, напоследок обернувшись к ней у самой двери, и слёзы снова окрасили серебром её щёки.
Мерлин всемогущий…
Рози растерянно смотрела ей вслед, а потом приложила руку в губам и оперлась на зеркало. Зеркальная поверхность охлаждала горящую шею, и Рози глубоко втянула воздух, пытаясь успокоиться. Вдох и выдох. Этот поцелуй ничего не значит. Чо просто было грустно, а Рози её успокаивала. Этот поцелуй — всего лишь секундный порыв их близости и взаимопонимания, и ничего более. В Шармбатоне старшие девочки часто целовались друг с другом, в шутку или когда кто-то грустил, и никто не обращал внимания. Рози однажды спросила об этом Камиллу, почему они так близки друг с другом, но не встречаются, но Торрес только рассмеялась.
«Не придавай поцелуям официальный характер. Иногда это всего лишь знак заботы и поддержки. Нет ничего дурного в том, чтобы наслаждаться приятными прикосновениями».
Но Алекс, пусть он и француз, не отреагирует на это с улыбкой на лице. Она ведь его девушка. А если он узнает, что она целовалась с другой… Рози больше всего на свете боялась расстроить его.
«Ему ведь будет больно».
Рози закрыла лицо руками.
Алекс никогда не должен узнать об этом.
