***
Свон не оставалось ничего другого, кроме как отправиться на поиски Мулан. Впрочем, найти её не составило труда. Подруга с серьёзным выражением лица (как обычно) зависала подле бара. — Хэй, что мы пьём? — Эмма пристроилась рядом. Девушка как раз просматривала обширное меню с большим выбором напитков. — Да без разницы, лишь бы поскорее напиться, — проворчала Мулан, а затем подняла глаза на неё. — Как там твой разговор? Очень хорошо или очень плохо? — В смысле? — Не прошло и пяти минут, как ты приползла ко мне, и… — девушка вздёрнула бровь. — Либо тебе не понадобилось больше времени, либо тебе его не дали. Очень хорошо или очень плохо? Свон тихо рассмеялась, снова скользя взглядом по залу в попытках отыскать Реджину. — По-моему, это ещё только предстоит выяснить, — подруга в ответ возвела глаза к потолку, и Эмма поспешно добавила: — Да, кстати, я тут видела… — Угу, я тоже видела, — сделав жест бармену, чтобы намешал коктейль, она продолжила: — Прямо напротив. Рядом с говённым оркестром. Эмма села поудобнее и украдкой оглянулась. Да, они были там. Филипп и Аврора. Оба красивые до невозможности. Фил в чёрном деловом костюме, при галстуке, и Аврора в платье насыщенного зелёного цвета, придающим её бледной коже свечение. Снова посмотрев на подругу, Эмма заметила, что та успела приговорить половину бокала «Маргариты». Разумеется, она знала, что парочка заявится сюда, и это одна из главных причин, почему попросила быть сопровождающей Мулан. Будет только справедливо попытаться подключить к игре подругу. В противном случае Эмма бы пришла вместе с Августом — приятелю полагается приятный вечер в качестве компенсации за кошмары прошлой недели. Не сказать, что он не оправился… Во-первых, он — Август Бут. Во-вторых, после того, как поистине дикая история просочилась в прессу, магазины Нью-Йорка в два счёта распродали первый тираж книги. Август немного ошеломлён появлением брата, но в целом с ним всё хорошо. У Мулан, напротив, всё даже не близко к «хорошо». — Давай прогуляемся, — предложила Эмма, решив не мешать вино с другими напитками. — Найдём Мэри-Маргарет и похвалим вечеринку. Она будет счастлива, а тебе нужно немного времени, чтобы остыть, прежде чем встречаться с ними лицом к лицу, м? — Ладно… пошли, — Мулан не отставала от неё ни на шаг, при этом продолжала буравить парочку взглядом. И женщина не смела осуждать подругу, ведь сама следила за каждым движением Реджины. Бланшар они нашли довольно быстро, но та увлечённо беседовала с кучей важных перспективных людей, и Эмма не смогла вставить ничего толкового, кроме «классная вечеринка, ага». А ещё с каждым выпитым напитком становилось всё сложнее избегать и в то же время преследовать Аврору с Реджиной. — Она меня видела, — в какой-то момент прошептала Мулан. — Я знаю, она видела, и теперь не может решить, оставить Филиппа и подойти поздороваться, взять его с собой или вообще проигнорировать меня… — Ух, я думаю, она определилась, — пробормотала Эмма, когда рыжеволосая красавица направилась к ним. — Что? — Она идёт сюда. — Дерьмо, — прошипела Мулан, и на мгновение Эмме показалось, что она сейчас поправит декольте и спросит «Как я выгляжу?» Подруга, конечно, ничего подобного не сделала, ведь она всё ещё Мулан Хуа. — Мулан, — прозвучал мягкий голос Авроры, и девушка на удивление быстро взяла себя в руки. — Эмма. — Как дела, Аврора? — кивнула Свон. — Привет, — выдавила Мулан. Воцарилось неловкое молчание, во время которого голубые глаза Авроры метались между женщинами. — Ты не говорила мне, что придёшь, — сказала она наконец. Лицо Мулан мгновенно ожесточилось. — Ну, ты тоже не говорила. Эмма мысленно присудила одно очко подруге, а вслух сказала: — Я попросила сопровождать меня. Было непросто, прошлая неделя выдалась проблемной, и мы обе знаем, Мулан не особо любит вечеринки, но у меня свои способы. Аврора внезапно посерьёзнела, и в первое мгновение Свон даже не поняла, почему. — Ясно, — девушка облизнула губы. — Значит, это свидание. Наверное, мне не стоило прерывать… — Что… — Нет… — Это не свидание… — С чего ты вообще взяла? — нахмурилась Мулан. — Твою мать, Аврора, ты знаешь, зачем я здесь. — Да, думаю, мы все знаем, — вмешался подошедший к прокурору Филипп, и женщины одновременно посмотрели на него. Вот ведь… чёрт. — Мне, хм, надо найти Руби, — Эмма, не горевшая желанием оказаться в центре разворачивающейся бури, поспешила улизнуть.***
Кто мог знать, что у Руби разворачивается собственная драма, достойная хорошего такого урагана. — Она пришла с ним. Можешь представить? — старший следователь почти кричала. Эмма вежливо улыбнулась окружающим людям, как бы говоря им, что всё нормально, можно проходить дальше. — О чём ты говоришь? — Белль! У неё интрижка! Эмма нахмурилась. О каких интрижках может идти речь, если они до сих пор состояли в свободных отношениях? Слишком сложно… Пора завязывать с вином. — С кем интрижка? И как ты узнала? — Руби открыла рот, чтобы ответить, и Эмма предупреждающе подняла указательный палец. — Если скажешь, что ты — старший следователь, я тебя ударю. — Я на самом деле следователь. Никакущий, потому что ни о чём не подозревала! — глаза молодой женщины наполнились слезами. Свон невольно поёжилась. Только не снова. — Она сама мне сказала! Эмма цепким взглядом окинула переполненный зал. Первым делом, конечно же, заметила Реджину в обществе какого-то бородатого чувака, который явно испытывал сложности в общении, постоянно отвлекаясь на декольте. По убийственному взгляду женщины было заметно, что она не собирается идти у него на поводу. И не должна. Только после этого Эмма наконец обратила внимание на Белль, тоже в компании мужчины, которого в два счёта узнала по описанию Руби. — Разве это не клиент Реджины? Мистер Болд? — Голд, — Руби не сводила взгляда с воркующей парочки. — Это он, да. Грёбаный бандюган. Не могу поверить в эту чушь… — Руби, ты уверена, что она именно это имела в виду? — поинтересовалась она. Хотя… Белль и мистер Голд стояли очень близко, почти сталкиваясь лбами, и то, как девушка хихикала, как мужчина глазел… — Хм, дай-ка подумать, — красивые черты лица подруги заострились. — А что ещё она могла иметь в виду под словами «Между нами всё конечно. Ты слишком долго разбиралась в своих желаниях, понимаешь? Теперь, когда ты определилась, мне кажется, мы больше не хотим одного и того же». Ну? Что, по-твоему, она хотела сказать? — Руби… — Эмма положила ладонь ей на плечо. — Мне очень жаль. Почему бы нам не пойти в дамскую комнату или… может, на балкон? Поговорить? Тебе нужно успокоиться… — Нет. Ни за что. Я не хочу успокаиваться. Знаешь… Я не сдамся без боя, только не я, — с этими словами старший следователь забросила волосы за спину и решительно направилась в сторону Белль. — Бля… Руби, не надо… — Эмма хотела броситься следом, но в последний момент остановилась. Может быть, Руби опозорится, но если пытаться остановить — опозорится ещё больше. Какого чёрта сегодня творится с её подругами? Твою мать. Эмма закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она переживала за них, очень переживала, но девушки — взрослые люди, и сами способны отвечать за свои поступки. Да и не может она втягиваться во все эти драмы. Ей нужно разбираться с собственными трудностями. Словно в подтверждение её мыслей послышался голос Реджины, громкий и чистый. Открыв глаза, она увидела, что женщина стоит посреди сцены с микрофоном в руках, а на лице — серьёзное и деловое выражение. — Добрый вечер! — заговорила адвокат. — От имени адвокатской конторы «Миллс & Бланшар» я бы хотела поблагодарить вас за то, что пришли… Эмма улыбнулась. Надо думать, пришло время торжественных речей. Затуманенный мозг отказался воспринимать сказанное, стоило беззастенчивому взгляду её зелёных глаз остановиться на женщине. Вроде бы там что-то было о том, что каждый присутствующий имеет какое-то там отношение к становлению истории конторы, перечисление каких-то имён и благодарности… Эмма могла лишь прислушиваться к своему бешеному сердцебиению и думать о желании заставить окружающий мир замереть, чтобы до скончания времён наслаждаться бархатистым звучанием голоса Реджины.***
— И потом, — слова Мэри-Маргарет перемежевались сдавленными всхлипами. — Я осознала… какое великое наследие досталось мне от отца. Не просто компания, работа, карьера и офис. Он оставил мне… семью. Настоящую семью. Они поддерживали меня после его ухода, были моей силой, причиной двигаться дальше. У меня не хватит никаких слов, чтобы отблагодарить вас за этот удивительный дар, прекраснейший подарок… — Боже мой, она реально помешанная на всём этом? — прошептала Кэтрин. Реджина картинно закатила глаза. Почти все вокруг украдкой утирали слёзы, а некоторые особенно чувствительные не гнушались вытаскивать носовые платки. Кто бы сомневался… Мэри-Маргарет не могла ограничиться обычной, в меру деликатной и короткой речью. О нет. Ей нужно выпендриться и выдать что-нибудь глубокое, эмоциональное. Типичная Бланшар. — Попытайся вытащить из неё три предложения, в которых не будет упоминаний мечты, надежды или любви, — пробормотала Миллс. — Удиви меня, — Кэт, прикрыв рот тыльной стороной ладони, фыркнула. — По-моему, поистине прекрасная речь, — подал голос стоящий за спиной жены Нолан. Мэри-Маргарет высказалась, и долго не смолкавшие аплодисменты наконец стихли. — Я тебе скажу, что на самом деле прекрасно, — весело парировала Кэтрин. — Партнёр Мэри-Маргарет. Вы только посмотрите на этого парня! Реджина невольно оглянулась на огромного, сильного мужчину с густой бородой и длинными волосами. Он походил на… Как они называются? — Ламберсексуал (1), — словно прочитала её мысли подруга. — Ничего такой секси, правда? — Кэт… — Реджина постаралась придать голосу неодобрительные нотки, но не преуспела. Явно раздражённый Нолан взглядом метал воображаемые кинжалы в сторону таинственного парня. — Конечно, не такой секси, как ты, дорогой, — ослепительно улыбнувшись, женщина обняла мужа за талию. Тот моргнул и отвёл глаза, но выражение его лица осталось прежним. Реджина чуть сощурилась. Нолан слишком давно женат на Кэтрин, чтобы страдать от её беззаботной привычки флиртовать. Что, чёрт возьми, происходит? — Ладно тебе, не злись… — подруга нежно погладила его по щеке. Наверняка чувствовала, что мыслями мужчина далеко отсюда. Тот попытался улыбнуться, впрочем, вышло не слишком искренне. — Может, мне тоже отрастить бороду? — пробормотал он. Кэтрин широко улыбнулась и поцеловала Дэвида в губы, что Реджина расценила как тонкий намёк. — С вашего позволения, — тихо сказала она. — Мне надо поправить макияж, — и поспешила уйти.***
Эмма знала, что Реджина находится в дамской комнате ещё до того, как вошла туда. Как если бы у неё внутри был спрятан маячок обнаружения, настроенный на адвоката. Глупо, наверное, но всё же, остановившись в дверном проёме и увидев босса, подкрашивающую губы перед зеркалом, она снова почувствовала его. Реджина тоже довольно быстро заметила её. Их взгляды встретились в отражении. На секунду её рука дрогнула, и женщина поспешила закончить с макияжем и убрать помаду. Эмма воспользовалась небольшой заминкой, чтобы закрыть за собой дверь. — Мисс Свон, — Реджина неопределённым жестом указала на выход из комнаты, но Эмма не двинулась с места. — Я уже говорила, как ты хорошо выглядишь в этом платье? — выпалила она прежде, чем любая другая — совсем другая — даже лучшая реплика успела прийти ей в голову. — Вообще-то, да, ты говорила, — не растерявшись, ввернула Реджина, хотя глаза её опасно блестели. — Не могу и выразить, как я польщена твоими дешёвыми подкатами. Против своего обыкновения Эмма захихикала. — Прости. Кажется, с недавнего времени я не в состоянии здраво мыслить рядом с тобой, — честно призналась она. В Реджине всё ослепительно. Запах, голос и… да, чёрт возьми, да! Платье на ней тоже смотрится ослепительно. Всё это по отдельности и вместе давило, лишало возможности соображать. Даже взгляд затравленного зверя, всё мечущийся в поисках возможности сбежать отсюда. — Если позволишь, — она кивком попросила Свон посторониться, но та оставалась неподвижна. — Не надо, — пробормотала женщина. Зелёные глаза встретились с тёмно-карими. — Не заставляй меня преследовать тебя. Реджина нервно сглотнула. Эмма могла бы даже не заметить, если бы так пристально не следила за каждым движением, поскольку в следующее мгновение Миллс высокомерно вскинула подбородок, и её глаза снова опасно блеснули. — Мисс Свон, всё это в высшей степени неуместно, — сумела произнести Реджина, стараясь не заострять внимания на своём безумном сердцебиении. Если бы только Эмма перестала на неё так смотреть. Если бы она могла нормально дышать. — Разве? — Да. Я твой босс, — слова давались нелегко, но, кажется, только они и впечатлили женщину. В её взгляде что-то дрогнуло, но в тот же миг она взяла себя в руки. — Я знаю, — Эмма выпустила воздух тонкой струйкой между сжатых губ. — Поверь мне, знаю… — и приблизилась ещё на один шаг. Реджина вроде бы даже не заметила, что машинально попятилась. — В таком случае, ты должна согласиться со мной, что мы не должны… — Не должны, — кивнула Эмма, не позволив закончить предложение. Шаг вперёд. Шаг назад. И Реджина оказалась прижатой к холодной стене. — Уйди с дороги… — это должен был быть приказ, но её дрожащий голос звучал хрипло. Эмма даже не пошевелилась. — Не думаю, что смогу. — Чего ты добиваешься своим… своим дурацким танцем?! — в голосе Реджины прорезались вызывающие нотки. Правила этой игры оставались за гранью её понимания. — Может, я просто хочу, чтобы ты присоединилась ко мне, — говорила Эмма непринуждённо, но было невооружённым глазом заметно, что она старается сдерживать себя. Её руки предательски подрагивали, и при мысли, чем это может быть вызвано, Миллс невольно вздрогнула. Они стояли слишком близко. Реджина ощущала себя добычей перед хищником. Почти. Потому что этой добыче не нужно бороться с желанием быть проглоченной без остатка. Именно его в ней вызывал запах Эммы — этот волшебный туман, замаскированный под аромат алоэ вера. Её бросило в жар, а кружево нижнего белья мгновенно увлажнилось. — Мне не нравятся игры в труднодоступных, — прошептала Эмма. Реджина не столько расслышала, сколько прочитала по губам. — Это не то, что я делаю… — пробормотала она в ответ. Эмма покачала головой. — Я знаю, ты мой босс, и это может показаться… неуместным, как ты и говоришь. Знаю. Но ещё я знаю, что мы с тобой взрослые люди, способные взять на себя ответственность за всё происходящее. Их глаза снова встретились. Эмма выглядела решительной, взвешивала каждое слово и, судя по всему, ей было важно, чтобы Реджина поняла. И она действительно поняла. Они — взрослые женщины, застигнутые врасплох большим чувством и слишком навязчивым, чтобы игнорировать. Единственный вариант — разобраться с ним. Но как? У Эммы явно был свой ответ на этот вопрос. Она сделала ещё один шаг, уничтожая разделявшее их пространство, притягивая теплом своего тела. — Что… что ты… — Реджина осеклась на вздохе, но Эмма всё равно поняла. — Я могла бы сделать много всего, но прямо сейчас всё это кажется мне таким бессмысленным, кроме прикосновений к тебе. И она это сделала. Протянула руку и неторопливо провела пальцами по её шее. Последний шаг, совсем крошечный, и их тела прижались друг к другу, мягкая ткань к мягкой ткани, грудью к груди. На мгновение обе перестали дышать, а потом дыхание участилось ещё сильнее. Положив ладонь на заднюю часть шеи, Эмма притянула её голову ближе. Реджина приоткрыла рот, желая полной грудью вдохнуть сладкий вкус дыхания Эммы, но женщина скользнула губами по её уху, чуть задержавшись на мочке. Из груди Реджины вырвался стон. Едва различимый, и она искренне надеялась, что Эмма его не расслышала. Её тело горело огнём, веки затрепетали в ожидании следующего прикосновения. — Я хочу тебя, — как ни в чём не бывало произнесла Эмма, и вновь тело Реджины осознало смысл слов раньше разума. Дрожь прошлась от головы до пят. — Но я не буду тебя больше преследовать. Свон отступила на шаг, оставив Реджину недвижимо стоять, опершись на стену. Она направилась к двери, даже открыла её и лишь тогда, остановившись, оглянулась через плечо. — Через десять минут я ухожу, — заявила Эмма таким голосом, будто Реджина её о чём-то спрашивала, а потом вышла, словно приходила сюда с одной-единственной целью — вскружить начальнице голову. Десять минут, стучало в мозгу Реджины, а по ощущениям — ни дать ни взять столетняя война между разумом и телом.***
После минутного любования дверью, за которой только что исчезла женщина, Реджина практически вывалилась из дамской комнаты. Два или три человека попытались её окликнуть, но она, наплевав на окружающий мир, продолжала протискиваться сквозь толпу. Мозг лихорадочно силился переварить случившееся. Эмма поставила ультиматум? Она вела себя достаточно нежно, и всё-таки не покидало ощущение, что ей швырнули возможность, которая может выпасть один раз в жизни. Реджина хмыкнула. Она не любила ультиматумы. Но ещё меньше любила упускать возможности. Спрятавшись в самом тёмном и уединённом закутке, женщина с беззвучным стоном прислонилась к стене. Когда они с Мэри-Маргарет посещали потенциальные места для проведения вечеринки, владелец провёл подробную экскурсию, и она неплохо ориентировалась в здании. Сейчас это оказалось как нельзя кстати. Нужно перевести дыхание и обдумать следующий шаг. По непонятной причине на этот раз потребовалось больше времени на то, чтобы, собрав себя по кусочкам, вернуться к насущным делам. И несколько минут Реджина стояла неподвижно. — Кто этот идиот? Её глаза широко распахнулись. Реджина быстро огляделась и заметила в нескольких шагах от себя Мэри-Маргарет и Нолана. В первую секунду испугалась, но, судя по поведению обоих, колонна надёжно укрывала её от них. Женщина мысленно выругалась. Ну, конечно, принцесса врывается в её одиночество! Разрушает уединение с той же лёгкостью, с которой рушит всё остальное. Она собиралась найти себе другое место, чтобы спрят… созерцать, когда её внимание привлёк прозвучавший ответ. — Только не начинай снова! Ты можешь не лицемерить? — Я просто переживаю за тебя. Он не похож на приличного парня. — Боже мой, ты себя слышишь?! Ты здесь с женой. Своей женой! И ты ещё смеешь думать, что у тебя есть право на ревность?! Реджина почувствовала, как у неё отвисает челюсть, и несколько раз моргнула. Нет. Нет. Нет. Мэри-Маргарет и Дэвид Нолан? — Я не ревную… просто… — Просто — что? Реджина больше не хотела слышать ни единого слова. Хотелось вытошниться или придушить одного из них, а лучше — сразу обоих. Она поморщилась от внезапного головокружения. «Две минуты», — любезно предупредил внутренний голос. Боже мой. Нужно рассказать Кэтрин. Она просто… обязана… Постаравшись отмахнуться от навязчивых мыслей, Реджина метнулась к центру зала. Удивительное дело, но разыскать подругу не составило труда. Весёлая Кэтрин, с лица которой не сходила улыбка, о чём-то увлечённо беседовала с ламбер-как-его-там. Продолжая ворковать, она взяла кавалера Мэри-Маргарет под руку. Реджина застыла изваянием, потому что… Серьёзно? Она обязана рассказать Кэтрин, но подруга прекрасно проживёт без этой информации ещё денёк. Их брак давным-давно умер, и женщина явно заинтересована в его сохранении гораздо меньше, чем пыталась как-то убедить. Да, пожалуй, это вполне может подождать один день, тем более, собственный мозг сходит с ума, нашёптывая, что нужно поторопиться. Что есть что-то не в пример важнее и оно не терпит отлагательств. Надо срочно разыскать Эмму.***
Эмма в десятый раз за последние восемь минут взглянула на наручные часы. Прошло восемь минут, а она продолжала переминаться с ноги на ногу в надежде, что Реджина последует за ней. Наверное, она опять усложняет… прошло всего лишь восемь минут, и женщина всё ещё может появиться?.. Свон глубоко вздохнула. Такие женщины, как Реджина… они никогда не опаздывают. И потом, она ведь ясно дала понять, что уйдёт через десять минут. В конце концов, она сказала своё слово, и свет клином на Реджине Миллс не сошёлся… Но… Боже… Просто… Эмма безумно хотела услышать её голос. Ещё одна минута. Ещё один вздох. И Эмма, выскочив на улицу, взмахнула рукой в попытке поймать такси. Раз на то пошло, у неё тоже есть чувство собственного достоинства, есть принципы. — Эмма! Тембр голоса был очень похож на голос Реджины, но наверняка разыгравшееся воображение играет с ней шутки. Эмма? Адвокат никогда не называла её по имени, а других развлекать ей совсем не хочется. — Эмма! Она мысленно усмехнулась и, не оглядываясь, подошла к остановившемуся такси. Кажется, перебрала-таки вина. — Дверная болванка! Свон, собиравшаяся открыть дверцу машины, застыла. «Дверной болванкой» её тоже не называли, но она знала лишь одного человека, способного на подобную дерзость. Широко улыбнувшись, она развернулась на каблуках и встретилась глазами с Реджиной. Взволнованной, испуганной, растрёпанной после небольшой пробежки, со сбившемся дыханием и решительным взглядом. Адвокат в три шага преодолела разделявшее их расстояние, останавливаясь прямо перед ней, обвивая руками шею. — Я тоже хочу тебя, Эмма. И следующий шаг тоже сделала Реджина. Прижалась губами к её губам, чувствуя, что какая-то её часть просто отключается, размягчается, как если бы она могла растаять в руках Эммы. Другая, напротив, до чёртиков напряглась, что могло бы смутить, не будь ей наплевать. А ей было, потому что всё происходящее казалось невероятно правильным. По-другому и быть не могло. Эмма отдавала всю себя. Было в ней едва уловимое противоречие, сладкое и томящееся. Она притягивала её ближе и ближе, почти бросая вызов всем существующим законам физики, но в то же время действовала с неожиданной для Реджины грубостью. С другой стороны, ничего удивительного. Это так похоже на Свон. В этом вся она. Реджина хотела выдохнуть, но ей не позволили, и всё внезапно показалось таким неважным. Если бы у Эммы в голове оставалась хоть одна здравая мысль, не вызванная смешением потрясающих ощущений, она бы тоже заметила противоречие в том, как Реджина её целовала. С одной стороны, чувственно, с другой — настойчиво, с каждой секундой требуя всё большего и большего. То впивалась жёстким поцелуем, то медленно проводила кончиком языка по губам почти в мучительной мольбе, желая брать и отдавать. Чувства и разум смешались в одно целое. Ногти слегка царапали участки обнажённой кожи, руки обнимали талию, шею, пальцы путались в шелковых локонах. Их языки танцевали непринуждённо, как если бы они совершенствовались на протяжении длительного времени, полностью растворяясь в ощущениях, когда ведущая роль становится несущественной. Поцелуй был хорош. Честно говоря, даже лучше, чем хорош… он был замечательным. И Эмма без промедления заключила, что губы Реджины лучшее, что она когда-либо пробовала. Не выпуская из крепких объятий, она слегка прикусила её нижнюю губу, тем самым запустив механизм невидимой бомбы, готовой взорвать каждую клеточку тела Миллс. Реджина даже не удивилась, когда звук взрыва отразился вокруг них, возможно, в её голове — наверняка в ней. Впервые с подростковых времён она подумала обо всех клише с фейерверками. Может, они не настолько и лживы, ведь она только что прочувствовала их на собственной шкуре? Может быть, это магия? Эмма внезапно отступила, испуганно посмотрела на неё и принялась почти силой запихивать в салон такси. — Садись! Живо! — почему-то очень громко шипела она. Нет, звук совершенно точно не имел никакого отношения к воображаемым фейерверкам. Водитель сидел в напряжённой позе, вцепившись в рулевое колесо до побелевших костяшек и явно желая поскорее вдавить педаль газа в пол. — Что это было? — спросила всё ещё оглушённая Реджина, когда Свон захлопнула дверцу такси. — Выстрел, — дрожащим голосом ответила следователь. Жестом отпустила таксиста и, развернувшись на каблуках, бросилась обратно в здание.