***
— Боженька, прикончи меня. Просто. Прикончи. Эмма воспользовалась метро. В общем-то, Август прав, и она ни за что на свете не захотела бы подвергать надёжный «Жучок» испытанию «одного из этих дней». Но прямо сейчас следователь на полном серьёзе думала, что лучше бы поехала на машине. — Блин! — вырвалось у неё, когда посмотрела на свою грудь. О да, стоило выйти на улицу, как тут же летевший мимо голубь обстрелял её помётом. Основной удар пришёлся на рубашку, но несколько брызг попали ей на шею. Эмма вытерла птичье дерьмо воротником — ничего страшного, если бы не было немного противно. До офиса женщина добиралась с особой осторожностью. И была искренне благодарна уже за то, что поблизости не рухнул ни один самолёт, что никто из водителей не заснул за рулём и не наехал на неё. Что есть, то есть — в «один из этих дней» ни в чём нельзя быть уверенной. Она быстро перемещалась по коридорам, стараясь избегать прямого зрительного контакта с коллегами. В сумке своего часа дожидалась запасная рубашка — каким-то непостижимым образом следователь знала, что она понадобится. Эмма не потрудилась дойти до уборной, рискнула переодеться прямо в кабинете, тем более, всегда надевала под низ майку, но действовала она недостаточно быстро. — Я думала, ты понимаешь, что работаешь не в мужском клубе, мисс Свон, — вошедшая в кабинет Реджина быстро закрыла за собой дверь. Эмма посмотрела на неё. — А я думала, тебе это покажется забавным. — Я бы сказала — неприемлемым, но… — Реджина запнулась в середине предложения, внимательнее присмотрелась к следователю. — Ты в порядке, дорогая? — Всё нормально, — вздохнула та. — Голубь обгадил мне рубашку… Пришлось переодеваться прямо здесь. Прости. — Вот так невезение. От Эммы не скрылось, что Реджина пытается подавить улыбку. — Знаешь, всё ещё не смешно, — проворчала она. — Довольно забавно, — невозмутимо возразила адвокат. Эмма три раза глубоко вздохнула в попытке успокоиться. Почти помогло. — Ладно. Прошу прощения за то, что вела себя неприемлемо. Что я могу для тебя сделать? — Эмма, — Реджина недоверчиво моргнула. — Что случилось? — Ничего, — слишком поспешно ответила та. И, проигнорировав скептическое выражение лица начальницы, повторила: — Что я могу для тебя сделать? — Я… Хорошо. Я ведь не сделала ничего, что бы тебя расстроило? У меня скоро встреча, но… Реджина принимала её состояние на свой счёт, и Эмма вдруг почувствовала, как горло сдавливает невидимыми тисками. Проклятье, словами не передать, как ей хотелось протянуть к ней руки, сжать в крепких объятиях и вытеснить из души всех демонов. — Прости. Дело не в тебе, — она покачала головой. — Ты ничего не сделала. — А в чём тогда? — Реджина нахмурилась. — Ты снова нехорошо себя чувствуешь? — Я не болею, — вяло запротестовала Эмма. Желание уткнуться носом Реджине в шею почти подавляло все доводы разума. Тёплая кожа и возможность утешиться манили, но они на работе, и следователь не хотела переступать черту в день, когда все её действия априори обречены на провал. Если так подумать, сегодня даже самое незначительное взаимодействие с Реджиной несёт в себе опасность. Нужно просто добиться, чтобы адвокат рассказала, над каким процессом сейчас работает, и покончить с этим. — Что я могу… — Я не могу заставить тебя поделиться со мной, — прервала Реджина, хотя по её лицу было видно, что она бы очень хотела. Впрочем, вовсе не из-за этого у Эммы пересохло во рту, а из-за выражения искренней заботы в карих глазах. — Я пришла узнать, будешь ли ты свободна во время ланча. Я освобожусь к часу дня. Через двадцать минут у меня встреча с клиентом. Просто напиши мне позже. Эмме казалось, что Реджина развернётся и уйдёт, и какая-то её часть даже хотела этого. Хотела посидеть в тишине и спокойствии до появления Руби, но… адвокат медлила. Около минуты женщина выжидающе смотрела на Свон, словно ждала, что та откроет своё сердце. Она ждала откровенности. И, в конце концов, другая часть Эммы, кричавшая, что Реджине можно доверять, что она стоит того, чтобы за неё держаться, одержала верх. — У меня «один из этих дней», — пробормотала она. — Прошу прощения? Эмма откашлялась. — У меня «один из этих дней», — высказывание звучало весьма двусмысленно, этакая стрёмная попытка донести до кого-то, что в жизни наступил интересный период. Эмма искренне порадовалась, что Реджина, ни слова не сказав в ответ, выжидающе смотрела на неё. И она не заставила себя ждать: — Не могу предсказать, что именно случится до полуночи, но уверена, это будет что-то очень плохое. Все признаки на лицо, — следователь начала нервно расхаживать по кабинету. — Я не понимаю, — осторожно призналась Реджина. — Время от времени, — Эмма даже не подумала остановиться. — У меня случается «один из этих дней». Происходит что-то ужасное. Самые тяжёлые испытания выпадали именно на такие дни. Меня сбила машина на пешеходной дорожке, приёмная сестра умерла, я… Серьёзно, всё очень плохо, Реджина. — Ладно, — протянула женщина, но было видно, что ей очень хочется развить тему. Впрочем, они обе знали, что все эти вопросы ещё всплывут, когда будет больше времени. — Почему ты решила, что сегодня один из этих дней? — Протечка на потолке, я упала с кровати, меня обосрал голубь, мне… мне снился приёмный отец. Её горе было настолько очевидным, что Реджина шагнула к ней и, схватив за предплечья, заставила остановиться. — Осмелюсь предположить, сон не очень хороший? — тихо спросила она. Эмма второй раз за день сморгнула выступившие слёзы. — Он был свиньёй, — неожиданно для себя прошептала следователь. Она никогда и никому не рассказывала о Рексе. О нём знал Август, но только из-за того, что жили вместе. — Конченной свиньёй. Помнишь, я рассказывала, как Август, будучи подростком, спас меня из дерьмового семейного дома? — она опустила глаза, не в силах выдержать эмоций, промелькнувших во взгляде Реджины. Кроме сострадания можно было заметить понимание и, да, гнев. — Я разыщу этого мерзавца. Я… Назови его имя, Эмма, я клянусь, что… — Он… он никогда не прикасался ко мне, ничего такого, я же тебе рассказывала… Но его взгляды… Я просто знала, что это вопрос времени, — затараторила она. — Но он думал об этом, и я вырву его чёртов… — процедила Реджина. — Нет, — снова не позволила договорить Эмма. — Оставь это, пожалуйста. Я не люблю вспоминать мудаков, — голос звучал неожиданно тонко, но женщина, растроганная реакцией Реджины, не могла совладать с эмоциями, пусть даже всё это осталось далеко позади, и Рекс больше не имел над ней власти. — Мне очень жаль, Эмма, — тихие, искренние слова заставили её поднять глаза и снова встретиться с карими. — Со мной всё хорошо, — и это чистая правда, ведь она больше не беспомощный подросток. — Но сегодня по-прежнему «один из этих дней», так что… — Так давай сделаем его менее отстойным, мы ведь можем? — Реджина ободряюще улыбнулась и слегка сжала ей руку. Впервые за этот день Эмма улыбнулась. Хотя она и не разделяла этой уверенности, сама идея показалась ей очень милой.***
— Реджина, я надеялся поймать тебя. Адвокат резко развернулась на каблуках. Сидни, высунув голову за дверь кабинета, не сводил с неё нетерпеливого взгляда. Мельком посмотрев на наручные часы, отметив про себя, что до ланча оставался ещё час, женщина слегка склонила голову. — Хорошо, — и пошла дальше, уверенная, что Сидни последует за ней. Он полностью оправдал её ожидания: притащился хвостиком в кабинет и плотно закрыл за собой дверь. Реджина молча указала на кресло напротив. Усевшись на самый краешек, Сидни по своему обыкновению нервно поёрзал. Складывалось впечатление, что, даже заручившись согласием на разговор, он продолжал испытывать неловкость рядом с ней. — «Джерард» хотят заключить соглашение, — беспечно сообщил он. — Сколько на этот раз? Сто тысяч? — занятая какими-то бумагами, она едва взглянула на него. — Сто двадцать тысяч. — Отлично. Это в их интересах. — Вот, взгляни, — Сидни бросил на стол папку, и женщина рассеянно подхватила её. Скользнула по ней взглядом, задержавшись на надписи, медленно осознавая прочитанное. — Сидни, — в голове Реджины зазвенели тревожные звоночки. — Это не контракт с «Джерард». — Н… нет? — запинаясь, пробормотал он, вероятно, заметив, как помрачнела Реджина или опасный блеск в её глазах. — Должно быть, я нечаянно прихватил не ту папку. Адвокат даже не моргнула, чувствуя, что дело начинает попахивать дерьмецом. — Нечаянно, да? — скептически уточнила она. — И зачем, позволь узнать, тебе понадобилась папка, подписанная именем нашего младшего следователя? Реджина выгнула бровь, и Сидни принялся лихорадочно оглядываться, верно, пытался сообразить новое враньё, но она не какая-нибудь идиотка. Мужчина, увлечённый ею, имел дурную привычку копаться в прошлом окружающих. Она никогда не возражала. Напротив, иногда находила это полезным, но… Проверять Эмму? Реджина чувствовала себя так, будто только что проглотила десятки кубиков льда. Желание придушить его становилось почти непреодолимым. Страх, гнев и сомнения, загнанные в дальний угол сознания, вырвались наружу. — Прошу прощения, если переступил границы дозволенного, но я просто подумал, что вы захотите увидеть это, — Сидни глубоко вздохнул, вероятно, рассудив, что долго ходить вокруг да около чревато. — У неё довольно занятное прошлое, у этой девочки. — Почему меня должно беспокоить прошлое мисс Свон? — одного взгляда хватило, чтобы понять — он знает. Он всё знает. Это было видно по блеску в его тёмных глазах, по побелевшим костяшкам пальцев, сжимающих полы пиджака. — Я… Могу я говорить откровенно? — какое-то время Сидни смотрел на свои колени, затем поднял голову. — Не вижу причин, почему нет… — процедила Реджина, хотя язык её тела говорил об обратном. Лучше бы ему помалкивать и притвориться, что разговора вообще не было. Сидни поёжился, но не отступил. — Я просто пытаюсь защитить тебя, Реджина. Я… — Убирайся, — прошептала она. — Реджина, пожалуйста, ты всё поймёшь, когда увидишь… — затараторил Сидни. Женщина медленно поднялась с кресла, чувствуя, как гнев вытесняет все остальные чувства. Чёрт знает, чего она испугалась. Почему перспектива того, что кто-то вроде Сидни мог докопаться до чего-нибудь, так страшила. Реджина чувствовала себя загнанной в угол, а всякий раз, когда такое случалось, она реагировала не очень хорошо. — Убирайся, — её ладони легли на столешницу. Когда Сидни подскочил, она продолжила всё тем же бесстрастным тоном: — Я не хочу, чтобы ты копошился вокруг моей личной жизни, слышишь? — Понимаю. Мне очень жаль… Гласс всё бормотал и бормотал извинения, но Реджина лишь покачала головой. — Я больше не хочу ничего об этом слышать! Просто уйди! — когда он подчинился, женщина судорожно вздохнула, вперившись взглядом в злосчастную папку. Вне уютного купола слишком опасно, внезапно осознала Реджина, и слишком реально. Она хотела быть готовой. Чёрт, она должна быть готова, потому что купол исчез. Они с Эммой в своих отношениях зашли слишком далеко, и теперь она, Реджина, должна управлять страхами, какими бы абсурдными они не казались. Адвокат ухватилась за края папки, собираясь разорвать пополам, но сдержалась. Это так же абсурдно, как её отчаяние, и так же реально, как их отношения. Именно по последней причине она не могла порвать личное дело Эммы, но и читать не хотела. Единственное, чего она жаждала всей душой — быть готовой. Мгновение Реджина смотрела на папку, а затем снова села в кресло и принялась разбираться с текущими бумагами в попытке сосредоточиться на работе.***
Сегодня Эмма непривычно долго мыла руки. Ей было неуютно находиться в уборной, за закрытой дверью, хотя… Что здесь могло пойти не так? Не утонет же она в раковине, в самом деле. В конце концов, из кармана раздался громкий сигнал сотового, и Свон закрыла кран. Они с Реджиной согласились пообедать с Мулан, и от подруги пришло сообщение, в котором говорилось, что она ждёт снаружи. Что бы она не съела, Эмма в этом ни секунды не сомневалась, её вырвет, ведь «один из этих дней» ещё не закончился. Так что можно спокойно пойти к Бабуле, заказать себе чизбургер и молочный коктейль. Да, она это сделает, и Реджине лучше не пытаться остановить её. Следователь повернула дверную ручку и толкнула дверь, но та не поддалась. Нахмурившись, она попробовала ещё раз — ничего не изменилось. Эмма вздохнула и, прижавшись к деревянной поверхности, посмотрела в щёлку. Ручка поворачивалась, а вот язычок замка не двигался. Конечно. Твою мать, конечно! «Ты где?» — прочитала она сообщение Мулан. «Мне нужна помощь», — набрала ответ Эмма. «Выкладывай». «Иди в офис. Я в туалете, том, который ближе к кухне». «Чего это ты хочешь встретиться в туалете? ХЗ, что у тебя за день сегодня, но мы вроде как дружим не по этой части. Звиняй». Эмма закатила глаза. Вот теперь точно всё пошло прахом, если даже Мулан начала её подкалывать. «Я закрыта. Мне нужно, чтобы ты открыла дверь снаружи. Только тихо. Не хочу, чтобы кто-то об этом узнал». Под «кем-то» она подразумевала Реджину. Эмма пыталась убедить поменять ей имя в списке контактов, но пока что ничего не получилось. Незачем давать женщине лишний повод называть её «дверной болванкой». «?» «Просто сделай это!» «OK». Эмма глубоко вздохнула и прислонилась спиной к двери. Долго ждать не пришлось. Через несколько минут с той стороны послышался шум. — Эмма? — услышала она голос подруги. — Ты там? — Да, да! Можешь открыть? Прежде чем полицейская успела ответить, послышался ещё один голос, в котором следователь без труда узнала Филиппа. — Офицер Хуа, — она задержала дыхание. Что ж, возможно, Эмма не сказала подруге, что от туалета рукой подать до кабинета Принса. Но ведь она считала, что адвокат будет на ланче! Что за дерьмовый день… Мулан её убьёт. Или просто оставит здесь гнить. — Мистер Принс, — вежливо поздоровалась Мулан. После этих слов на мгновение повисла тишина. — Чем могу помочь? — Что ты здесь делаешь? — и, не дождавшись ответа, торопливо продолжил. — То есть… Так хорошо тебя видеть. Я всё равно собирался позвонить тебе. — Слушай, сейчас не самое подходящее время, даже если нам есть о чём говорить. Эмма невольно вздрогнула. В голосе Мулан не осталось ни тени вежливости. И потом, какого чёрта творит этот Филипп? Мелькнула мысль, что надо бы пошуметь, тем самым обнаружив своё присутствие, но Свон сдержалась. Подруга знала, как о себе позаботиться, а ей лучше всего прикинуться, будто ничего из этого не слышала. — Возможно, тебе и нечего сказать, но мне есть. Я понимаю, сейчас не лучший момент, но что-то мне подсказывает, другой возможности может и не быть, и… — Пожалуйста, даже не… — Аврора была честна в своих чувствах. Она рассказала мне, что любила обоих, и я ничего не мог изменить. Сначала удивился и даже расстроился, но потом всё хорошенько обдумал, и… Мы с тобой несколько месяцев встречались с ней параллельно, и для меня это не было проблемой. Я не понимаю, почему должно становиться теперь? Аврора очень милая, я ей нравлюсь, и она даёт мне всё, в чём нуждаюсь. Я не жадный, и если ей есть, что дать тебе, мешать не стану. Я смирился ради неё. И хотел, чтобы ты знала, что моя любовь не должна вставать между вами, ну, если ты тоже её любишь. Пока это зависит от меня, не встанет. На этот раз молчание длилось дольше. Эмма вдруг поняла, что всё ещё задерживает дыхание, и медленно выдохнула. За дверью по-прежнему было тихо. Чёрт возьми, что там происходит? — Спасибо за эти слова, — пробормотала наконец полицейская. В голосе не слышалось искренности, но, по крайней мере, она была спокойна. — Но настоящая причина, почему мы с Авророй не вместе, в том, что мы хотим разных вещей. Вообще, это не твоего ума дело… Но мне бы не хотелось, чтобы ты считал, будто можешь каким-то образом влиять на мои решения. — Ты не так… — Аврора навсегда останется для меня особенной, но нам с ней не договориться. И я смирилась. Желаю вам, ребята, вагон счастья. — Мулан, я… — Я вам не помешаю? Услышав голос Реджины Миллс, следователь беззвучно выругалась. — Реджина. Привет. Нет. Мы с офицером Хуа просто болтали. — Под дверью уборной? — в голосе адвоката звучали насмешливые нотки. — Разве у вас нет своего кабинета, мистер Принс? — Да, конечно, но… — Мы уже закончили, — вмешалась Мулан. Следом кто-то вздохнул, наверное, Филипп. — Да, закончили. С вашего позволения, — извинился мужчина, а мгновением позже Эмма услышала отдаляющиеся шаги. — Итак, офицер, мы идём на ланч? — Да, конечно. Просто я зашла… воспользоваться дамской комнатой. — И? — насмешливая интонация вернулась. Эмма ясно представила, как выгибается её изящная бровь. — Занято, — нашлась Мулан. — Рядом с приёмной есть ещё одна уборная. — Всё нормально. Я тут… подожду. Воцарилась короткая пауза, за которой последовал вздох. — Там Эмма застряла, да? — следователь застонала. Мулан ничего не ответила, но сучка, наверное, кивнула, потому что Реджина добавила: — Возьму запасной ключ у Белль… — и, уже отдаляясь от двери. — Ох уж эта дверная болванка.***
Руби пребывала в приподнятом настроении, и в любой другой день Эмма обязательно заразилась бы её весельем, но не сегодня. Обед прошёл почти гладко, и теперь следователь боялась, что следующая неприятность уже на подходе. Она никак не могла сосредоточиться. Всё следила за ножницами и скрепками, будто они могут обзавестись ногами и заколоть её. Бросала взгляды на стакан воды, боясь, что он может опрокинуться и залить компьютер или важные документы. И время от времени отвлекалась на не умолкающую ни на секунду коллегу, сидевшую за столом напротив. Самое любопытное, Руби не хвасталась Августом, как делала всегда после своих завоеваний. Да, может быть, это из-за того, что Август — её лучший друг, но Эмма достаточно хорошо изучила Руби и знала, что девушку мало заботят подобные мелочи. Она привыкла называть вещи своими именами. Очень, очень любопытно. Эмме потребовалось несколько минут, чтобы прийти к наиболее вероятному в этой ситуации выводу — Август нравится Руби. Он ей действительно нравится. В последние дни названный брат находился на седьмом небе от счастья, так что женщина была уверена, его симпатия очень даже взаимна. Эмма всегда бережно относилась к своему, защищала, но, как правило, в чужие дела не лезла. Ровно до того момента, пока Август не прислал ещё одно сообщение, чтобы проверить, как её дела, тем самым разжигая в ней новый приступ любви. — Итак, Август, — выпалила Эмма раньше, чем успела приказать себе молчать. Руби тут же осеклась. Её щёки (и это не шутка!) вспыхнули румянцем. Срань господня… — А что с ним? — кашлянув, спросила она. — Ты и Август, — пояснила Эмма. Интересно, сколько ещё слов понадобится, чтобы до неё дошло? — Ах да! — Руби резко и по-деловому кивнула. Свон не знала, радоваться ей или нет, что подруга в эмоциональном плане такая же неумеха, как она сама. — Вы, кажется, хорошо поладили. — В общем, мы… Да, — Руби изо всех сил старалась сохранить стоическое выражение лица, но от Эммы не скрылась крошечная ухмылка, мелькнувшая на губах. Несколько долгих секунд Свон барабанила пальцами по столешнице, затем вздохнула. — Ты же понимаешь, что я пытаюсь вытащить тебя на разговор, правда? Руби застонала, а потом кивнула. — Тебе не о чем беспокоиться, Эммс. — Ага, — та неловко улыбнулась в ответ. — Итак, — помолчала. — Не делай ему больно и всё такое, — ещё одна пауза. — Этот придурок на самом деле очень неплохой парень. — Знаю, — Руби застенчиво улыбнулась. — Я не собираюсь трахать ему мозги. Эмма ответила кивком. Средствами выражения, использованными в разговоре, следователь не гордилась, но была довольна тем, что всё прошло хорошо. Она откусила кусочек пончика, которым угостила её Мулан, когда Руби зачем-то решила продолжить. — В смысле, это он должен меня трахать. И Эмма подавилась. Долбанный пончик попал не в то горло. Откашлять не получилось, и — дерьмо — она не могла дышать. — Эмма? — обеспокоенная Руби вскочила со своего места. Свон попробовала ответить, но не смогла произнести ни слова. Тогда подруга, стремительно приблизившись, выдернула её из кресла, обхватила руками и, воспользовавшись приёмом Геймлиха (1), помогла выплюнуть застрявший кусочек пончика. — Вот же дерьмо, — пробормотала Эмма, осушив стакан воды, любезно предложенный Руби. — Ты как? — подруга погладила её по спине. — Зашибись, — немного язвительно пробормотала она, но Руби лишь облегчённо улыбнулась. Несколько минут спустя, когда девушка решила продолжить разговор, Эмма искренне порадовалась, что ничего не жевала в этот момент. — Чтобы ты знала, я немного оскорблена твоей реакцией, последовавшей сразу за словами «должен меня трахать».***
Эмма осторожно постучала в дверь и стала ждать. Мгновением позже Реджина подняла на неё взгляд. Выглядела начальница немного удивлённой. — Эмма, — чуть замешкавшись, она взяла со стола папку и убрала в верхний ящик стола. — Ты в порядке? Случилось ещё что-то ужасное? В её голосе слышались едва различимые дразнящие нотки, и следователь подозрительно сузила глаза. — Нет, но ещё только три часа дня, сама понимаешь. Реджина ободряюще улыбнулась. — Уверена, ты переживёшь. Эмма решила не рассказывать об инциденте с пончиком. Они с Мулан и без этого всё время подкалывают её, как будто речь идёт о нелепом суеверии. Но это вовсе не так! Это больше похоже на какое-то проклятие. По крайней мере, Август ей верил и за последний час позвонил раз пять, чтобы удостовериться, что она в порядке (жива). — Слушай, мне надо домой. Управляющий говорит, надо подписать какие-то бумаги, чтобы могли начать чинить крышу. Я говорила с ММ, и она не против, а с текущими делами я закончу завтра. — Да, конечно, — Реджина поднялась из-за стола, подхватила сумку. — Я тебя отвезу. — Что? Зачем? Ты же не собираешься домой, — это был не вопрос. Реджина никогда не уходила из офиса раньше конца рабочего дня, не говоря уже о самом разгаре. — Нет, но я не хочу, чтобы ты угрожала безопасности общественного транспорта… разъезжая на нём. Отвезу тебя и вернусь. — В этом нет необходимости. Я вызову такси. — Я знаю, — женщина потянулась за ключами и решительно направилась к выходу из кабинета. — Но мне будет спокойнее, если я лично удостоверюсь, что ты добралась без приключений. — Значит, ты начинаешь верить в проклятие? Адвокат насмешливо усмехнулась. — Я верю тебе. — Значит, нет. — У тебя просто неудачный день. — Я бы назвала его концом света. — Не всё так плохо. — Пока. Но что-то ужасное обязательно случится. Оно всегда случается. — Теперь ты просто себя накручиваешь, — между тем, они вошли в лифт, и Эмма напряжённо наблюдала за тем, как закрываются створки. — Видишь? — спросила Реджина, когда они вышли на подземной стоянке. — Мы не застряли. Ничего не случилось. — Конечно, нет. Потому что в этом не было бы ничего ужасного, — пробормотала следователь, и женщина, оглянувшись через плечо, едва сдержала ухмылку. — Садись в машину, дорогая, — при этих словах небольшая волна тепла прокатилась вдоль позвоночника Эммы. После того, как они уселись в салон «Мерседеса», Реджина повернулась к ней. Тёмные глаза внимательно изучали её лицо. — Что такое? — спросила Эмма. — Ничего. Просто задумалась, — женщина протянула руку, легонько касаясь её щеки кончиками пальцев. — О чём? — О том, как сильно хочу быть с тобой, как хочу узнать тебя. Я понимаю, мы… Мы не из тех людей, кто легко открывает свою душу и делится переживаниями… Не только настоящими или будущими, но и нашими прошлыми. Эмма, я правда хочу, чтобы ты помнила, что я на самом деле хочу узнать тебя, — Реджина обхватила её лицо ладонями. — Всё о тебе. Эмма вздохнула. Она должна была предвидеть. Разговоры о приёмном отце заставили Миллс задаться вопросом о других скелетах в её шкафу. У Эммы было трудное детство и ещё более паршивое отрочество, от правды не сбежишь, но поднятие этих вопросов заставляло чувствовать себя жалкой. Это оказалось выше её сил. — У нас ещё будет время, — прошептала Свон. — Ты узнаешь обо мне всё, и даже больше, чем спрашивала. — По-моему, я только что спрашивала как раз о большем. Ещё больше просто не может быть. Эмма усмехнулась. — Посмотрим. А через мгновение их губы встретились. Свон даже не подозревала, как сильно нуждалась в этом, пока они не слились в поцелуе, и демоны её внутреннего Ада не вырвались на свободу. Все страхи, пессимизм, все те ужасные вещи, которым суждено случиться сегодня, сам плохой день, этот чёртов конец света… всё растворялось у Реджины на языке. Во всей вселенной не было такого яда, против которого оказался бы бессилен её поцелуй. Эмма до одури боялась отпугнуть женщину, приоткрыв завесу своей прошлой жизни, позволив увидеть весь тот ужас, через который пришлось пройти. Ужасные родители, братья и сёстры психопаты, скверные мужчины, дрянные места работы, множество плохих решений. У неё в душе были шрамы и стыд, а за плечами поступки, которые хотелось бы уничтожить без следа. Но прямо сейчас, когда Реджина накрыла её руки собственными, она понимала, что ничего бы не меняла. Ни одного, даже самого незначительного момента, способного развести их пути. Эмма не ожидала, что ей так ответят, и находила в женщине своё отражение, как будто не она одна нуждалась в этом. Было что-то отчаянное в том, как Реджина притягивала её ближе и впивалась в губы, как если бы её тоже одолевали страхи и демоны. Она попыталась встать на колени и наклониться, чтобы слиться с женщиной в одно целое. Тёплые руки Реджины как раз скользнули ей под рубашку, и Эмма задрожала, почти не обратив внимания на задетый голенью ручник. Не заметила она и того, как машина покатилась назад, в то время как ловкие пальцы продолжали порхать вокруг груди. Зато очень даже заметила, как из-за столкновения со стоявшей позади машиной, приложилась о приборную панель.***
Реджина схватила сотовый после первого же звонка. Она прекрасно знала, кто ей звонит в столь поздний час. — Эмма? Что случилось? — адвокат не хотела, чтобы голос звучал взволнованно, но ничего не могла с собой поделать. Впрочем, тихий смех на том конце слегка успокоил. — Ничего. Я в порядке. — Как твоё плечо? — Всё хорошо, я выпила обезболивающее. Реджина снова откинулась на подушки, перевела дыхание. «Мерседес» несильно стукнул припаркованный за ним синий «БМВ», но, разумеется, даже при таких обстоятельствах Эмма умудрилась заработать небольшую травму, ударившись плечом о панель. — Я звоню сказать, что всё кончено, — продолжила следователь. — Прости, что? — День, — пояснила Эмма. — Уже за полночь. День закончился. Думаю, на этот раз проклятие своего не добилось. — О… — Реджина выдохнула и, скользнув по прикроватной тумбочке взглядом, ненадолго задержалась на папке. И зачем только притащила домой. — Это хорошо. — Да, хорошо. И… Спасибо тебе, — никогда ещё голос Эммы не звучал слаще, чем сейчас. — За всё. — Ты не должна меня благодарить. Я здесь для тебя. — Знаю… знаю. Просто… Нужно время привыкнуть, — в трубке послышался смешок. — Но мне нравится привыкать. — Мне тоже, Эмма, — Реджина крепче прижала к уху мобильный, не в силах отвести взгляд от папки. — Ладно, а теперь я дам тебе поспать. Увидимся завтра, да? — Конечно, дорогая. Доброй тебе ночи. — И тебе. Я… — Эмма осеклась, и она напрягла слух, ожидая услышать продолжение. — Тебе тоже, — повторила она и отсоединилась. Реджина со вздохом отложила телефон. Что Эмма хотела сказать? Что-то витало в воздухе каждый раз, когда они собирались вместе. Ни одна из них не произносила слова вслух, потому что прозвучало бы глупо и в то же время опасно. Это что-то было до нелепого простым и отчаянно трудным… Почему, чёрт возьми, она не смогла порвать папку и покончить с этим? Реджина закрыла глаза, глубоко вздохнула. Потому что хотела знать. Если она ничего не предпримет, это превратится в своего рода занозу, которая, в конце концов, вызовет заражение. Кроме того, если в чёртовой папке есть что-то, что может повлиять на её чувства к Эмме, ей лучше знать. Но это должно быть чем-то из ряда вон выходящим. Подумав ещё немного и взвесив всё, Реджина пришла к выводу, что не может представить ничего такого, чего они не смогли бы преодолеть. Ну, прочитает она о красочной юности Эммы, посочувствует и станет партнёром, которым должна быть. И так бы обязательно случилось, но… Пролистывая личное дело страницу за страницей, где-то на краю сознания она продолжала слышать голос Эммы, твердивший, что должно случиться что-то ужасное. Что-то ужасное, что-то ужасное. Реджина закрыла папку. Что-то ужасное всё-таки случилось.